Егерь. Сердце стаи. Книга 5

Глава 18

Я лежал на краю поляны, прижавшись к холодной, влажной земле. Сырость просачивалась сквозь одежду, добираясь до кожи, но я не обращал на это внимания. Мороз — мелочь по сравнению с тем, что предстояло. Мои глаза методично изучали каждую деталь.

В воздухе висел густой запах осенней листвы — сладковатый аромат гниющих листьев, смешанный с тяжёлым, едким мускусом крупного травоядного. От этого запаха щипало в носу, но он рассказывал мне историю.

Я внимательно осмотрел зверя, но изучал не только его. Читал всю поляну как карту, где каждая кочка, каждый камень могли стать союзником или врагом.

Итак…

Зверь.

Старый воин, изгнанный из стада после проигранной битвы за лидерство. Об этом кричали глубокие шрамы, пересекающие его шкуру белыми линиями, и плохо зажившая рана у основания хвоста.

Характерный укус доминантного самца — я видел такие отметины на теле поверженных вожаков. Когда молодой бык вызывает старого на бой за стадо и побеждает, проигравший становится изгоем, обречённым на одинокие скитания до самой смерти.

Внимание его было рассеяно — он жадно, торопливо рвал траву жёлтыми, стёртыми зубами. Сосредоточился на еде, а не на защите. Желудок важнее бдительности. Первая слабость, которую я мог использовать.

Время от времени бык поднимал массивную голову, увенчанную костяными наростами, и настороженно обводил поляну маленькими, налитыми кровью глазами. Но через секунду снова нагибался к траве.

Местность.

Поляна была неровной, словно кто-то небрежно смял зелёный ковёр и оставил на нём складки и ямы. Северная часть — твёрдая, утоптанная почва. Земля здесь была плотной, надёжной, способной выдержать вес даже такого гиганта.

Южная же часть была коварно подтоплена затяжными дождями. Вязкая, липкая грязь скрывалась под обманчиво зелёной травой, как естественная ловушка для неосторожного хищника. Или для разъярённого быка. Идеально, чтобы замедлить его, лишить манёвренности, превратить его мощь в помеху.

Ветер дул с северо-запада — значит, атаку нужно начинать с юга, чтобы наш запах не достиг его раньше времени. И это крайне неудобная позиция для меня, придётся чуть скорректировать план и оставить стаю в ядре. Обоняние у травоядных отличное, особенно у старых, параноидальных самцов.

Лес по краям поляны был не просто укрытием, а готовыми позициями для Режиссёра. Густые кроны обеспечивали маскировку.

Сердце скального быка идеально подойдёт для эволюции Красавчика.

— Загоним добычу, — тихо произнёс я, и моё дыхание превратилось в едва видимое облачко в прохладном осеннем воздухе.

Сейчас вся стая, кроме Красавчика, находилась в духовной форме, и я почувствовал их горячие, живые сгустки энергии в моём сознании, ожидающие команд.

— Афина, Карц — вы загонщики, — мысленно отдал я приказ, вливая в него всю свою волю. — Задача не атаковать, а направлять его в топь. Каждое движение должно толкать его глубже в грязь и шагать куда нужно нам. Режиссёр, Актриса — вы поддержка с воздуха, работаете по ногам, сбиваете с ритма. Ни одного лишнего движения. Красавчик — ты наш скальпель. Ждёшь моей команды и только моей. Никакой самодеятельности. Работаем как единый организм.

Я не стал выпускать их из духовной формы, как и планировал. Пусть «зрители» увидят, как работаю в одиночку.

Да, чуть позже я оторвусь от них, но нельзя пропускать такую добычу. Уйду глубже в лес — и нарвусь на тварь сильнее. А этот бык — одиночка.

Первым делом я сам привлёк его внимание. Просто медленно и плавно встал во весь рост на краю поляны.

На фоне желтеющих, багровеющих деревьев моя фигура выглядела маленькой и незначительной. Обычный человек против многотонного чудовища. Именно этого впечатления я и добивался.

Бык медленно поднял массивную голову, увенчанную острыми костяными наростами, каждый из которых мог пробить человека насквозь.

Его широкие ноздри раздулись, втягивая мой запах. В воздухе повис запах его тяжёлого травяного дыхания, с примесью старой крови от плохо зажившей раны во рту. Он фыркнул, но не бросился.

Перед ним находилась слишком мелкая цель, чтобы тратить на меня драгоценные силы. Хищник из него никакой — только массивный травоядный танк, полагающийся на свою шкуру и многотонный вес. Это была его первая ошибка.

Сделал несколько неторопливых, почти небрежных шагов в сторону — к болотистой части поляны. Трава хлюпала под ногами, и я чувствовал, как холодная, вязкая влага просачивается сквозь подошвы, добираясь до носков. Каждый шаг отдавался влажным чавканьем — звуком, который предупреждал о скрытой ловушке.

Бык медленно, тяжело повернул голову, следя за мной маленькими, злыми глазками. Территориальный инстинкт — самый мощный из всех животных рефлексов. Чужак на его земле. Это требовало ответа.

Он двинулся за мной, и каждый его шаг заставлял содрогаться землю под моими ногами.

БУМ. БУМ. БУМ.

Ритмичные удары копыт отдавались в грудной клетке, как удары огромного молота. Шаг за шагом я заводил его в ловушку, словно дразнил красной тряпкой, ведя по краю пропасти.

А когда передние копыта с противным, влажным чавкающим звуком увязли в предательской грязи…

ГРРРРААААААХ!

Он взревел от ярости и унижения.

Звук ударил по ушам, прокатился по поляне волной, заставив дрожать листья на деревьях. В кронах с криком взметнулись потревоженные птицы — вся мелкая живность, которая спасалась от этого первобытного рёва ярости.

И в этот момент началось настоящее представление.

Из воздуха справа, словно материализуясь из осеннего тумана и дымящихся испарений болота, появился Карц. Его рыжая шерсть пылала настоящим огнём. Он выпустил короткую, ослепляющую вспышку, которая превратила день быка в ночь, а затем снова в день.

Слева, идеально синхронно, будто они репетировали этот номер годами, возникла Афина. Её невидимые когти оставили на боку быка четыре неглубоких, но болезненных царапины. Алые капли крови выступили на каменной шкуре.

Но этот бык не был молодым и глупым телёнком, паникующим при виде хищника. Годы борьбы за выживание научили старого вожака одному простому, но эффективному правилу: бей по тому, кто управляет.

Сквозь боль и ослепляющую ярость он видел меня — центр этой смертельной паутины. И сделал то, чего я от него совершенно не ожидал.

Проигнорировав и кошку, и огненного лиса, которые кружили вокруг него, нанося укусы, он взревел снова.

ГРРРРРРРРУАААААААХ!

И рванул.

Земля содрогнулась под его копытами, трава полегла от ветра, поднятого бешеным галопом.

Комья грязи летели из-под его копыт, обдавая меня холодными брызгами. Глаза горели кровавым безумием, ноздри раздувались, изо рта летели хлопья пены.

План рассыпался в прах за считанные секунды.

Вот чёрт. Старый бродяга, оказывается, с мозгами. Раздражает. Значит, простого спектакля не выйдет, придётся немного поработать.

Я не отступил ни на шаг. Паника — удел новичков и слабаков. Я — егерь. И сейчас зверь шёл прямо ко мне, обнажая все свои слабости.

— Режиссёр, поставь вихрь стеной. Сейчас, — мысленно рявкнул, вливая в приказ всю свою волю.

Воздух передо мной сгустился, закручиваясь в невидимую, но ощутимо плотную преграду. Пыль, сухие листья, капли воды и мелкие веточки поднялись с земли, образуя бурлящую, ревущую воронку, поставленную набок. Воздух завыл, как зверь.

БУУУУУМ!

Удар был такой сокрушительной силы, что меня отбросило на два шага назад, земля дрогнула под ногами, а в ушах зазвенело. Бык врезался в воздушную стену не как в твёрдое препятствие, а как в гигантскую, вращающуюся пружину из чистой энергии. Его невероятная, разрушительная инерция была обращена против него самого.

Вихрь не остановил его — он отклонил, изменил траекторию самоубийственной атаки. Вместо того чтобы пронзить меня своими костяными рогами, его развернуло боком и швырнуло в самую топкую, вязкую часть болота — именно туда, куда я изначально и хотел его загнать.

С оглушительным, чавкающим звуком, он по самое брюхо увяз в предательской трясине. Грязь поднялась вокруг него фонтанами, обдав меня холодными брызгами. Теперь он был намертво заперт в ловушке.

Новый рёв прокатился по поляне.

Я не вздрогнул, не отступил. Просто стоял и ждал.

Моя стая действовала без дополнительных команд, каждое движение было доведено до автоматизма часами тренировок.

Афина и Карц начали свой смертельный «танец» вокруг обездвиженного гиганта. Появлялись и исчезали, как кровожадные призраки на ветру. Кошка возникала справа — мазок когтей по незащищённому боку, новые красные полосы на каменной шкуре.

И тут же исчезла.

Карц мелькнул слева — ослепляющая вспышка прямо в глаза заставила быка мотать головой от боли.

Они не пытались ранить серьёзно или убить. У них была другая задача. Они заставляли его крутиться на месте, тратить силы на бесполезные попытки достать мучителей, всё глубже и глубже загоняя себя в вязкую, липкую грязь. Каждое движение, каждый поворот — ещё один сантиметр вниз, ещё один шаг к полному обездвижению.

Я видел, как толстые сухожилия на его мощной шее напрягались от отчаянных усилий. Как тёмная, зловонная грязь ползла выше и выше, сковывая движения. Как отчаяние начинало медленно, но неотвратимо затмевать ярость в его налитых кровью глазах.

Злость запертого в ловушке ветерана была поистине ужасна. Он понял, что его обманули, переиграли, и эта ярость требовала немедленного, сокрушительного выхода. Бык ударил копытами по вязкой жиже с такой силой, что брызги летели на десятки метров.

БУМ! БУМ!

Его магия всколыхнулась, как проснувшийся вулкан, и земля вокруг него внезапно взорвалась десятками острых каменных шипов. Они росли со скоростью молнии, пронзая воздух с тихим, зловещим свистом. Но этого было мало — бык оторвал один из шипов и с рёвом швырнул его в сторону самой надоедливой цели.

Актриса, стремительно атакующая с фланга, оказалась на траектории летящего снаряда. Каменный шип размером с копьё несся прямо к ней, грозя пробить её насквозь.

Времени на раздумья не было. Только рефлекс и мгновенное решение.

Я резко взмахнул рукой с ножом, направляя поток воздуха. Небольшой вихрь перехватил шип на лету, отклонив его траекторию, но не смог полностью остановить. Вместо смертельного удара в грудь, каменное остриё лишь полоснуло по левому боку рыси.

ХРЯСЬ!

Раздался мокрый звук разрываемой плоти. Актриса взвыла от боли и отшатнулась, оставляя за собой кровавый след. Глубокая рана пропорола её бок от плеча до бедра, кровь сочилась сквозь серебристую шерсть.

Ранение сестры взбесило Режиссёра, но я оставался холоден и мгновенно передал импульс брату. Рана была неприятной, но не смертельной.

— В ядро! Сейчас же! — закричал Актрисе.

Рысь мгновенно растворилась в потоке воздушной энергии.

Освободившись от части своей ярости, бык торжествующе взревел и попытался вырваться из грязевой ловушки. Его мощные мышцы напряглись, шея вздулась от усилий.

Режиссёр взревел, зарычал и воздух вокруг него взорвался неконтролируемой стихийной мощью. Нисходящий вихрь обрушился на быка с такой силой, словно небеса сами решили раздавить врага. Невидимый, но чудовищный груз вдавил гиганта в грязь. Бык теперь беспомощно бился в воздушных тисках, его отчаянные попытки подняться лишь глубже вминали его.

Чувствуя приближение смерти, организм противника включил последние резервы. Шкура начала покрываться дополнительными пластинами каменной брони — последняя отчаянная попытка защититься. Серые, зазубренные пластины нарастали на его спине и боках, как кора на древнем дереве, но было уже поздно. Он был намертво обездвижен.

Когти Афины уже разорвали сухожилия задних ног, превратив их в кровавые ленты. Гигант ревел от агонии.

Я подскочил к его массивной голове и всадил воздушное лезвие в основание шеи, где костяные пластины были тоньше. Клинок из сжатого воздуха прорезал мышцы и повредил нервные узлы, но не смог пробиться глубже.

Гигант лежал в грязи, яростно ревя и тщетно пытаясь подняться, но слаженные действия стаи не дали ему ни единого шанса.

Вся битва заняла не больше двух минут. Никакого хаоса, никакой отчаянной борьбы не на жизнь, а на смерть. Только холодный, безупречно выверенный расчёт. Как шахматная партия, где я знал исход уже после первых ходов противника.

Обошёл поверженного гиганта. Грязь хлюпала под сапогами, но я не обращал внимания на испачканную одежду.

Бык всё ещё был жив — его массивная грудная клетка тяжело поднималась и опускалась, как кузнечные мехи. Глаза по-прежнему горели ненавистью и бешенством, но в их глубине я ясно видел то, чего больше всего боятся все хищники — холодное понимание неизбежности.

— Красавчик, — позвал я голосом не громче шёпота, но в нём звучала сталь.

Мой первый питомец тут же появился рядом со мной, выскочив из укрытия. Он был абсолютно спокоен.

Вся его энергия была сконцентрирована в одной точке, готовая высвободиться в нужный момент по единственному слову хозяина.

— Цель — сонная артерия, — произнёс я тихо, но отчётливо. — Между третьей и четвёртой пластинами брони, справа от позвонка. Один удар. Чистая работа. Делай быстро, не нужно, чтобы он мучался.

Красавчик медленно кивнул. В его глазах не было кровожадности или возбуждения от предстоящего убийства. Только холодный профессионализм и абсолютная концентрация. Он не бросился сломя голову, как это сделал бы неопытный хищник, опьянённый запахом крови.

Он медленно, методично обошёл быка, изучая каждую складку брони, каждый зазор между пластинами. Его опытный взгляд оценивал углы атаки, просчитывал траекторию прыжка. Выбрал идеальную позицию. Присел, напрягая свои новые, пружинистые мышцы…

И прыгнул.

Его тело промелькнуло белой молнией, растянувшейся в воздухе в идеальную, смертоносную дугу.

Зубы сомкнулись точно в уязвимой точке на шее зверя, которую я ему указал. Не на миллиметр левее или правее.

Хруст.

Бык захрипел и окончательно сдался. Через некоторое время я услышал последний, утихающий вздох поверженного воина. Его огромное тело в последний раз содрогнулось, словно через него прошёл электрический разряд, мышцы сократились в финальной судороге, и затихло навсегда.

Получено опыта: 20000.

Абсолютная тишина.

Даже ветер стих, словно природа замерла в почтении перед завершённой охотой. На поляне не было слышно ничего, кроме моего ровного, спокойного дыхания и далёкого, мелодичного шелеста листвы. Я стоял посреди этой природной арены рядом с гигантской тушей, от которой ещё поднимался пар.

Моя стая молча собиралась вокруг меня — Афина, Карц и Режиссёр встали рядом. Их глаза отражали удовлетворение профессионалов, хорошо выполнивших сложную работу. Никто не был серьёзно ранен, если не считать Актрису. План был выполнен безупречно, несмотря на непредвиденную импровизацию.

Медленно повернулся в сторону леса, где прятались невольные зрители этого представления. Я не мог их видеть — они были слишком хороши, чтобы выдать себя. Но знал, что они там, затаились между стволами деревьев, пораженные увиденным. Они наверняка видели всё — от первого моего шага на поляну до последнего, прерванного вздоха быка. Пусть думают, что изучили меня. Я специально не использовал некоторые навыки моих питомцев и боевые эликсиры. Не с таким противником.

Принялся за разделку туши. Лезвие легко входило в остывающую плоть, находя зазоры между пластинами брони. Мои руки не дрожали, движения были уверенными и точными.

Кровь была ещё тёплой на пальцах, но я не чувствовал ни отвращения, ни жалости. Только необходимость и холодное удовлетворение. В груди поселилось не облегчение, а ледяная гордость профессионала, выполнившего сложную работу идеально.

Когда извлёк сердце, Красавчик подошёл ближе. Его глаза горели предвкушением и благодарностью. Скоро он станет сильнее. Скоро получит заслуженную эволюцию.

Пора, приятель. Надеюсь, в этот раз всё пройдёт без проблем.