Два часа до конца света. Том II

Глава XXXVII Девушка, которая сделала все, что смогла

Цветы.

Они были повсюду.

Бледно-голубые, темно-бордовые и нежно-розовые. Она тонула в них, не в силах вспомнить своё имя.

Погружаясь в пучину благоухающего океана, босая девушка в коричневом свитере и длинной зелёной юбке приветствовала факт своего бессилия. Зелёные глаза, некогда полные ядовитого презрения ко всему на свете, теперь были плотно закрыты. Тощее тело, замурованное в толще стен из боли и страданий, наконец освободилось. Ржавые железнодорожные гвозди-костыли, забитые в сердце по самую шляпу, рассыпались в пыль, впуская внутрь потоки свежего прохладного воздуха. Волнения стихают, страх уходит.

Ей больше не интересны игры Сестёр. Её не волнуют интриги Фонда и связанных организаций. Даже жалость к Константину покинула разум ведьмы. Она сделала всё, что смогла. Хватит испытаний!

— Ты только посмотри! — Раздался голос где-то наверху. — Я думала, здесь будет лес.

Это была немолодая, но энергично выглядящая женщина в чёрном пальто. Она озиралась некоторое время по сторонам, осторожно ступая по поверхности океана из цветов, а потом взглянула на девушку, утонувшую по шею:

— Ты ведь выросла в лесу, да?

— Я выросла, когда меня собрали по кусочкам в Зоне 112. До этого моё поведение было весьма… инфантильным.

По лицу Веры, которое Анна видела в том числе под слоем цветов, было ясно, что она не в настроении вспоминать прошлое. Протянув руку, девушка с которой стрижкой произнесла:

— Помогите мне выбраться.

Вытянув девушку за шиворот, Анна Белая поставила её на ноги. Обе ведьмы не помнили своих имён, но, находясь в этом необычном месте, чувствовали полное спокойствие и взаимопонимания.

— Как мы здесь оказались? — Спросила Вера, глядя на свои босые ноги, что упирались в поверхность пёстрого моря.

Откуда-то сверху светило то ли солнце, то ли обилие прожекторов, но густой белый туман позволял разглядеть лишь ближайшие несколько метров пространства.

— Мы на «той стороне» Эгрегора. — Мрачным тоном констатировала Анна. — Или, как бы сказала Майя, мы у тебя внутри.

— Что значит «внутри»?

— Полдень изолировала часть твоего сознания, чтобы связать люр и своё жилище. Я же говорила — ты как телефон между Сёстрами и Эгрегором.

Вера припомнила кружащие вокруг участка трупы.

— Тут слишком красиво, чтобы быть правдой. Это не может быть Эгрегор. Я была в люре Полдень. Это кладбище.

— Кладбище — люр Полдень, верно, но держится он на разуме Могильщика, отца Эрион. Читала досье. — Белая посмотрела в глаза младшей ведьме. — С твоим интервью тоже ознакомилась. Все уголовницы и уголовники — это тяжёлый случай.

— Ах ты скотина! — Воскликнула девушка. — Сколько раз повторять? Я не уголовница!

— Разве? А кто мне голову проломил⁈

Подойдя вплотную к Вере, Анна отвесила ей звонкий подзатыльник.

— Если бы не моё влияние на комиссию Гротеска, тебя бы приковали к Фторсети навечно!

— Да лучше бы я осталась на том катафалке, обмотанная трубками, чем сдохнуть в твоей блядской библиотеке в очередной раз. — На глазах ведьмы проступили слёзы.

Дёрнув плечами, Вера принялась нарезать круги по ковру из цветов, в попытке замаскировать эмоции.

— Я не просила делать из меня телефон и учить запретным дисциплинам, я не просила проклятья тлеедов, я не просила даже приводить меня в эту ебанутую жизнь! — Закричала девушка. — Что ты, блять, сдохла она! Тебя хоть раз разрывала на части Ржавчина, сучара⁈ Ты переплывала Волгу без обеих ног? Посмотрите на неё, учёная-в-говне-мочёная…

Анна Белая чему-то усмехнулась. Заметив это, Вера перестала выкрикивать проклятья, и спросила:

— Тебя саму-то как в ящик на целый год закрыли?

Ухмылка старшей ведьмы стала ещё шире:

— Целый год в ящике, скажу тебе — это невероятное везение.

— Неужели? — Съязвила ведьма, скривив губы.

Подойдя к девушке ближе, Анна как-то неприятно улыбнулась.

— Меня закрыли в том гробу на вечность, понимаешь? Я же говорила тебе, дура, твоя жизнь ни хрена не тяжёлая.

Вдруг лицо женщины стало серьёзным, и она тихо произнесла, глядя Вере в глаза:

— Не спорю, мать у тебя, конечно, дикая, но она хотя бы у тебя есть. Меня воспитывала приёмная семья, и вот они были лютые! Это был шестнадцатый век, из таких, как мы, не выживал никто. Единственный способ уйти от святой инквизиции, — а я, кстати, тогда жила в Германии, — это не знать о своих способностях.

До шестнадцати лет Анна Белая, которую в то время звали Ильзебилль Грасс, проживала не самые весёлые для женщин (да и всего человечества) годы. В отличие от Веры, праздно шатающейся по городу в этом же возрасте, она работала в кожевенной мастерской.

— Мой отчим отвешивал мне крепкого подзатыльника каждый раз, когда я что-либо делала «не так», по его мнению. То есть, примерно раз в две минуты. А его помощник, — круглый дебил и дитя инцеста из соседнего дома, — регулярно приставал ко мне в самом мерзком смысле.

Что касается мачехи, то она, как правило, старательно делала вид, что седьмая дочь — просто мебельный гарнитур, не более.

— И вот однажды, — продолжила Анна, жестикулируя несколько сильнее обычного, — когда я была чуть моложе твоего племянника, батя приводит этого соседского кретина, и бодро так сообщает, что…

Тут Анна Белая прервалась на долгий красноречивый вздох, но затем продолжила:

— Говорит, «мы тут посовещались»… «Мы», сука! До сих пор трясёт. «Мы тут посовещались, и решили. Замуж тебе надо. Вот, и жених уже есть — Абелард»!

Вера вдруг рассмеялась:

— Как-как? Абелард? Что за имя такое? Я думала, будет, типа Ганс или вроде того.

— Во-первых, правильно говорить «Ханс», — улыбнулась в ответ Белая, — во-вторых, это имя стало популярным только после смерти Андерсона, датского писателя. Читала сказки его?

— Нет. — Девушка помогала головой.

— Я тоже. Хотя, хвалят.

— Так вы вышли за него, или нет?

— Я когда это всё услышала, впервые разозлилась по-настоящему. До этого, будучи ребёнком, воспринимала отношение близких как основу окружающего мира, но в тот момент, я чётко поняла: так быть не должно.

Глаза Веры вдруг блеснули.

— Ты взорвала их щелчком пальцев? — Выжидающе спросила ведьма.

— Дура, — искренне удивилась Анна, — нельзя просто так взять и взорвать человека щелчком пальцев. Разве что в книге, или синематографе. У меня тогда от шока потемнело в глазах, а когда прояснилось, я уже стояла посреди сарая, вся в крови. Походу, я заколотила этих двоих мотыгой до смерти.

— И тебя заперли в ящик… — предположила Вера.

— Ага, — безрадостно ответила Белая, — инквизиторы сочли «излишне жестоким» сжигать ребёнка заживо, так что меня положили в гроб, набитый солью, и замуровали в стене ближайшего монастыря. Сказали, что лишь благодаря тому, что женщины и дети остались нетронутыми, ко мне позволено проявить снисхождение.

— И как же ты выбралась? — Затаив дыхание, спросила ведьма.

— Никак. Через год монастырь обрушился под собственным весом. Зодчие в те годы не всегда были осведомлены о наличии грунтовых вод под фундаментом. Я пришла в себя, и побежала, куда глаза глядят.

— Эрион заперта в ящике с солью. — Вспомнила девушка.

— Знаю. Участь далеко не завидная. Но я полагаю, мы её ещё встретим.

Раздалось неуверенное покашливание, и из тумана вышел Денис Одинцов.

— Прошу прощения, но где мы находимся?

— Это ещё кто? — Спросила Вера, подняв бровь.

— Смотритель… хм… — осеклась Анна. — Впрочем, лучше не называть вас по имени.

— Это было бы как раз кстати, — растерянно заметил Одинцов, — потому что я его, к стыду своему, забыл. Помню всё о себе, помню кто вы, но вот имена…

— Это нормально, — ответила психиатр, — очевидно, сердцевина Эгрегора сомкнулась над нами, и Вера, будучи ядром Люра, «утянула» наши умы на противоположную сторону реальности. Долго объяснять.

— Но ведь он не носитель, — заметила Вера. — Почему же он с нами?

Белая тщательно всмотрелась в фигуру Смотрителя.

— Его уносит за собой не Эгрегор, а Комплекс, который пытается поглотить Эгрегор. Это может дать нам преимущество

— Какое?…

Анна хотела было уже рассказать, какие преимущества дают им сложившиеся обстоятельства, но тут Смотритель задал вопрос, а вопросы начальства, как известно, в приоритете даже на девятом кругу ада.

— Что плохого в том, чтобы помнить своё имя? — Резонно поинтересовался Одинцов.

— Вас выкинет обратно.

— И?

— Так как ваше тело, скорее всего, было стёрто движущимися слоями материи, это будет означать смерть. В том числе и мою.

Повернув голову, Белая перевела взгляд на молодую ведьму:

— А твой оригинал, судя по всему, вошёл в цикл ЭК. Если назову твоё имя, вы поменяетесь с ним местами. Так как ты являешься связующим звеном в этой конструкции, дальнейшее поведение Эгрегора предсказать невозможно, но точно могу сказать, что не случится ничего хорошего. Единственное, что мы сможем сделать, это предварительно ослабить его, развязав те узы связи, что поддерживают мощь аномалии. Для начала нам нужно найти твою родную сестру. Если назовём её по настоящему имени, она вернётся «наверх», в своё тело.

— У Эрион разорван мозг, — напомнила Вера. — Возвращаться будет некуда.

— Всё верно. Это будет означать для неё смерть, и соответственно, избавление от всех идей и стремлений. Коллективному сознанию тлеедов больше не за что будет цепляться, и тело распадётся в пыль.

— Значит, придётся вам познакомиться с Полночью, чтобы выяснить настоящее имя Эрион. — Без особого энтузиазма проговорила Вера.

Анна кивнула.

— С твоим посмертным погружением, и Полдень, и Полночь должны были войти в цикл ЭК. Полдень вошла в него давно, а вот твоя мать относительно недавно. Их тоже придётся вернуть, иначе Эгрегор просто не остановить. Ну, либо понадобится ждать ещё лет тридцать, пока Комплекс сможет его «переварить».

— Они не сообщали мне своих имён все эти годы, — возразила Вера, — с чего бы это делать им теперь?

— Их слабость состоит в том, что люр держится на той части твоей души, которая отвечает за любовь. Ну, судя по внешнему антуражу. Говорю же, мы у тебя внутри.

— Это… — ведьма окинула взглядом полотно цветов у неё под ногами, — это я?

— Люр Могильщика держался на чувстве вины. Находясь там, ты должна была ощущать именно это. — Белая повернулась к Одинцова. — Об этом я и пыталась сообщить Майе по телефону. Что ошиблась насчёт цикла ЭК. Человек не умирает, а спадает вниз по спектру реальности.

— Я ни черта не понимаю! — Воскликнула Вера. — Я могу понять наше состояние из соображений о тлеедах, но что тут забыл этот старик?

— Полегче, — нахмурилась Белая, — этот «старик» одобрил твоё воскрешение в стенах Зоны. Не в объятиях фторсети, а в больничной палате.

Одинцов пожал плечами.

— Мне тоже непонятно, как я тут оказался. Я тоже тут только наполовину? Чувствую себя вполне целым.

— Так и есть. Мы были «сброшены» на этот слой реальности разными способами, но оба остались «цельными», потому что «наверху» не осталось наших тел, в которых могли бы содержаться остатки ума.

— Получается, мой доппельгангер теперь живёт отдельно от меня? — Уточнила Вера.

— Если быть точным, то в данный момент, это ты доппельгангер. Твой оригинал теперь должен быть предельно собран, так как от него отрезана его самая эмоциональная часть. Надеюсь, Виноградова догадается запереть его до момента, когда тлееды войдут в цикл.

Но девушка, казалось, не слушала психиатра, растерянно озираясь по сторонам.

— Никогда бы не подумала, что у меня внутри океан цветов.

— По осени у меня обычно ревматизм разыгрывается, — добавил старик, — а тут даже колени не ноют.

— Ну, фактически, здесь нет никаких цветов, как и наших тел, — пояснила Анна. — Просто сознанию нужно пространство и тело, чтобы себя разместить. Метафизика мира весьма сложна для понимания штука.

— И всё-таки, — припомнил Денис, — где Вечный мог вас видеть?

— Вечный⁈ — Сощурив глаза переспросила женщина.

— Ну, статист, который был с нами в доме. Он в какой-то момент выбежал как сумасшедший прямо в центр аномалии. Кричал, что вспомнил вас.

— Ах, — сообразив, Анна махнула рукой, — вы про Гришку Котельникова.

— Котельникова? Гришку? — Изумился Одинцов, после чего начал посмеиваться. — Погодите, так его настоящее имя… А-ха-ха-ха-ха. На словах ты Иероним Вечный, а на деле… О-хо-хо… на деле ты Гришка Котельников.

— Ну да, — смущённо улыбнулась Белая, — я преподавала изучение языков, том числе ранненововерхненемецкий в столичной гимназии, где и познакомилась с ним. Весьма способный ученик был.

Денис вдруг перестал смеяться. На лбу его проступили морщины, говорящие о том, что руководитель крепко задумался.

— Этот Иероним, он же старше меня лет на… на пятьдесят? Сколько же вам в таком случае лет?

— Четыреста пятьдесят — четыреста семьдесят, где-то так. Точную дату установить уже непросто.

— Как же вы живёте тогда?

Белая пожала плечами.

— Да так же, как и вы, в общем и целом. Годы идут, технологии изобретаются, а мир остаётся всё тем же.

Психиатр и Руководитель одновременно вздохнули, а девушка в зелёной юбке закатила глаза.

Вдруг, вспышка! Огромный луч, толщиной в несколько сотен метров зажёгся где-то вдали, ударившись прямо в чёрное небо. Свет огромного прожектора — центральной шахты Комплекса, — был столь ярким, что причинял глазам боль даже через плотную завесу тумана.

— Твою мать, — выругался старик, — мы и правда внутри него?

— Ну, чисто технически, мы буквально часть люра, созданного Верой, который часть Эгрегора, созданного сестрой Полдень, который вот-вот станет частью «Айсберга Новикова».

Услышанная фамилия произвела на Смотрителя неизгладимое впечатление.

— Что? — Спросила Анна. — Ну да, он же Комплекс «Рост».

— Погодите, я многое успел выяснить про этот завод, но впервые слышу такое название.

— Конечно, потому что это название прилипло к строению сразу же, как только о нём узнали в Штатах. — Рассказала Анна таким тоном, будто это была общеизвестная информация. — Вы, что, об этом все газеты писали!

И будто в подтверждение своих слов, она руками очертила прямоугольник воображаемой газеты.

— Подождите, — возразил Смотритель, — постройка завода велась в строжайшей тайне.

— Нет. Вы не можете просто скрыть наличие целого завода, построенного рядом с городом. Даже не имея технологий, вроде спутников, вы не сможете упрятать целый комплекс цехов. Поэтому его строительство продвигалось в СМИ как возведение восьмого чуда света.

Глаза психиатра затуманились. Вернувшись в свои воспоминания, она почти что пропела:

— «Завод нового поколения уже вот-вот будет введён в эксплуатацию, и граждане Советского Союза, — и весь остальной мир, — смогут поприветствовать будущее». Вот так говорили по радио. Радио тогда было совсем другим, знаете ли.

— Я знаю, каким было радио. Думаю, я бы помнил об этом всём, даже будучи совсем ещё ребёнком, — заметил Одинцов. — Но я не помню.

— Вы не помните, потому что исчезая на нижние слои реальности, Комплекс утягивает за собой ещё и множество пространства, вроде деревни и маленького кладбища рядом. Не думаю, что архитекторы планировали это, но им удалось провести неплохую работу по сдерживанию Комплекса на более устойчивых, привычных нам, слоях бытия. Тем не менее, Комплекс без проблем поглощает всё, что бытует на информационном уровне.

— Подожди-ка, — воскликнула Вера, подходя к собеседникам, — ты хочешь сказать, что о нас забыли?

— Только на территории филиала. Сомневаюсь, что силы Комплекса могут распространяться дальше. Это способствует защите Маскарада, потому что Комплекс выполнял, в том числе, функции НИИ. Неудивительно, что в механизмы завода встроена эта функция.

Вера отреагировала на эту информацию довольно спокойно. Единственный, кого бы она не хотела потерять, это Костя, но тот был в Мурманске. Как и его мать.

Что касается Смотрителя, то он некоторое время смотрел куда-то сквозь Белую, чтобы через несколько минут перевести взгляд на луч света, бьющий в небо.

— Ну, что пойдёмте, тогда? — Предложил он.

— Пойдёмте, — согласилась Вера.

Анна кивнула, и все трое пошли на свет.

25 сентября 2019 года, Зона 400, Челябинск

Казалось, будто время замерло.

— Может, скажешь, что происходит? — Спросил Александр Дементьев, глядя на Николая Мирных через двадцатилитровую бутылку, полную дыма.

Тот вернулся лишь пару часов назад, и высказал срочную потребность в «успокоительном». Дементьев услужливо проводил друга до кабинета, зарядил ему полный колпачок веселья, и вот они уже стояли друг напротив друга, сильно шатаясь.

— Я говорил с Могилой. — Ответил этист.

— Ты хочешь сказать, с Могилевичем, — с надеждой в глазах поправил инженер.

— Не-не-не, — мотал головой Николай, — он теперь нежилец. Его точно хлопнут уже на днях.

— Антона⁈ — Воскликнул Дементьев. — С чего это?

Положив руку на плечо товарища, Мирных произнёс со слезами на красных глазах:

— У тебя выпить есть?

Положив также руку на плечо Николая, Александр с готовностью кивнул.

— У меня в шкафу имеется прекрасный самогон.

И друзья, цепляясь за стены, пошли в другой конец здания. По пути их нагнал никто иной, как сам Рогволд Верховцев.

— Господин Мирных, — громкий голос старшего заместителя девятого администратора заполнил пространство коридора, — я как раз вас искал.

— Я вас тоже искал, — произнёс Николай, доставая из кармана пальто диктофон. — Международный суд требует, чтобы вы с ними связались, и дали подробную характеристику Спецотдела, а также передали им вот это.

По лицу Рогволда было понятно, что он заметил состояние сотрудников. Но последние слова заставили его сначала взглянуть на протянутый диктофон, а потом и вовсе побледнеть.

— Зачем это им характеристика? — Спросил он, беря устройство в руки, — Тем более, моя?

— А вы не знаете, что случилось?

Заместитель покосился на Дементьева:

— Ну, — сбивчиво пролепетал он, — о некоторых событиях я, разумеется, осведомлён.

— Ну вот, — логически завершил мысль Николай, — остальную часть вы и узнаете от Международного суда.

Рогволд хотел было что-то добавить, но пробормотав короткое «спасибо», тут же ретировался.

— Ты заметил, — спросил Мирных, кладя в очередной раз руку на плечо коллеги, — что властными людьми очень просто манипулировать, когда речь идёт о тех, кто имеет ещё больше власти?

Александр на это лишь горько ухмыльнулся.

Оказавшись в кабинете инженера, они выпили по рюмке.

— Вот представь, — Произнёс Николай, морщась от крепости напитка. — Ты живёшь сто пятьдесят лет на полном обеспечении Фонда…

— Это годится. — Оценил Дементьев, ставя на стол лимонную нарезку, — ты только закусывай.

Пожевав лимона, Мирных выпил ещё одну рюмку.

— … но при этом, ты до конца жизни не видишь ни друзей, ни близких. — Продолжил этист.

— А это уже не годится, — с видом греческого философа проговорил Александр.

— Или вот, например, — Николай закинул ещё одну стопку, — у тебя в голове почти все данные имеющиеся на планете! Ну, почти все. Но при этом ты в розыске по всему грёбанному миру. Ну это же, блять, не стоит того, а?

Последние слова сотрудник буквально прокричал. Дементьев дал коллеге отдышаться, после чего сел в личное кресло и принялся нарезать лимон. Николай молча облокотившись на стол, разглядывал не слишком дорогой ковер на полу кабинета. Спустя несколько секунд, он порывистым движением ослабил узел галстука и расстегнул воротник мятой светло-голубой рубашки.

— Ну, а у тебя как дела? — Спросил этист значительно тише.

— Бету закрывают. — Спокойно ответил Александр.

— Как же это? — Спросил Николай, повернув голову.

— «Слишком много трат, при низком уровне выработки», так написано в распоряжении. Да это неважно уже.

— Как это «не важно»? — Сухо проговорил этист. — Пятнадцать лет работы просто выкинуть?

— Ну почему сразу «выкинуть»? — Вздохнул инженер. — Архив всё помнит. Может, однажды наши труды кому-то пригодятся. Ты, наверное, пока работал на высший эшелон, не в курсе последних новостей регионального уровня?

Николай медленно повернулся к коллеге. Закончив нарезать лимон, Дементьев отставил нож и налил коньяк в две рюмки.

— Грядут большие перестановки. По всем филиалам ползут сумасшедшие слухи, но некоторые из них уже подтверждаются.

— Например? — Затаив дыхание Мирных скрестил руки на груди.

— Во-первых, Совет О5 сильно недоволен действиями нашей администрации. Так, в обмен на услуги Вечного, Первый Администратор согласился снять все обвинения с какого-то мелкого контрабандиста, приторговывающего аномалиями. По неподтверждённым фактам, это сын старшего статиста.

— Пиздец.

— Погоди, это ещё не всё. Марченко и Плесецкий взяты под стражу до выяснения обстоятельств Самарского дела.

— Что ещё за Самарское дело?

— Ты ещё не в курсе? Они же снаряд на них сбросили. Не прям на город, конечно, но достаточно близко.

— К-какого хрена? — Опешил этист. — Да я этих пидорасов разорву. Они у меня все под трибунал пойдут, козлы!

— Да не гони коней, ты же самого главного не знаешь.

— Что ещё? — Нетерпеливо спросил Николай, ноги которого уже готовы были отвесить пинка случайному бюрократу.

— В решающий момент завод сместился по спектру реальности, утягивая за собой как огневую мощь снаряда, так и довольно сложную аномалию, завязанную на магии песочных тлеедов. Тем не менее, грохот падения бомбы был слышен по всему городу. Сейчас идут работы по дезинформации населения, а Комплексу уже официально присвоили Таумиэля.

— Господи, ну какие же идиоты, — сокрушался Мирных. — Ну как таких только земля носит?

— Ну, что? — Спросил Александр, поднимая рюмку. — За Фонд?

— За Фонд.

И они выпили не чокаясь.

Конец второго тома. Продолжение следует!