Два часа до конца света. Том II

Глава XXX Ключ

Место было странным, но при этом весьма знакомым. Высокие стеллажи, наполненные пыльными коробками, тянулись на километры вдаль. Затхлый ветер гулял между ними.

— Видимо я сплю, — произнесла себе под нос Аврора.

Она двигалась вперёд, не ощущая тела. Пролетая мимо странных, явно аномальных экспонатов, некоторые из которых являлись матерящимися головами из гипса, она думала о каком-то ключе.

Эхо, гулявшее по бесконечным коридорам стеллажей, достигло слуха девушки:

— Какого хрена ты паркуешься на моей голове? — Голос принадлежал Смотрителю. — Какого хрена, я спрашиваю⁈

— Да где же мне ещё парковаться? — Отвечал обиженный голос Лебедева. — Своей-то головы у меня нет.

Ощутив тянущее к земле одиночество, Аврора замедлилась, и уже почти остановилась, когда в пространстве послышался до боли знакомый голос матери:

— Ну как ты мог дать ей уйти⁈ — Причитала Людмила. — Отдел сгубил тебя. Фонд сгубит и её.

Замерев на месте, Измайлова повернулась и всмотрелась в щель между двумя коробками. Её зрению открылась кухня родительского дома, откуда она навсегда уехала, когда матери не стало. Отец, как и всегда, курил, стоя у окна, пытаясь выдувать дым в форточку, а мать сидела за столом, в своём любимом пуховом платке, закрыв лицо руками.

— Она сама ушла, — ответил Богдан. — Она справиться. Я вот не справился.

— Что? — Тихо прошептала Аврора, не веря собственному зрению.

— Ужас какой-то. — Продолжала Людмила. — Поседеет раньше срока, вот увидишь.

Неправда! Аврора хотела была крикнуть им, что с ней всё будет хорошо, и что она обязательно приедет обратно в родительский дом, как только проснётся, но слова почему-то застряли в горле, а коробки, закрывавшие её от кухни, были чрезвычайно тяжёлыми.

— Аврор, ну ты идёшь?

Повернув кудрявую голову, девушка увидела Стычкина. Тот стоял в проходе, глупо улыбаясь и махал руками.

— О, гляди, кумир пришёл, — насмешливо произнёс отец. — Ща убежит.

— Никакой он мне не кумир! — Обиженно произнесла Аврора, но родители всё равно не услышали.

— Идёшь, нет? — Не унимался Алексей.

— Куда⁈ — Воскликнула девушка, топнув ногой.

— Вперёд! — Крикнул Стычкин, махнув рукой вдоль стеллажа.

— А что там?

— Там Одинцов, Марш, Шихобалова и Лебедев. А ещё Могилевич, Оганян и пепельница.

— А что они там делают?

Закатив глаза, Алексей сказал таким тоном, будто разговаривал с пятилеткой:

— Они ждут тебя.

— Ой, ну тогда надо идти, конечно. — Не совсем уверенно ответила Аврора. — Но как же я их оставлю?

И девушка указала куда-то в пространство между коробками.

— Да не парься, за ними Архивариус присмотрит.

— Так я же теперь архивариус, — возразила Измайлова.

— Здрасьте-приехали! — Чей-то возмущённый старческий голос заставил девушку обернуться. — Я для вас шутка какая-то⁈

Столкнувшись взглядом с Архивариусом, Аврора застыла на месте.

— А вы что здесь делаете?

— В основном, нервничаю, — признался старик. — Как там без меня мой архив?

— Я потеряла ключ. — Виновата сообщила сотрудница. — Ну, вернее, он сам потерялся.

— Вот те раз. А под подушкой искали?

— С чего бы ему там быть?

— Ну так замок-то тульский. Советский ещё, там делать умели, знаете ли. В случае утери, ключ возникает в ближайшем к архивариусу месте. Ближайшем и безопасном.

— Ав-ро-ра! — Кричал Стычкин. — Пошли уже. Тебе ещё сказки на запретных языках рассказать надо.

— Да погоди ты! — Прокричала в ответ Измайлова, и уже тише спросила у старика, — а как замок вообще выбирает, кому давать ключ?

— Окститесь, девушка, — воскликнул Архивариус с таким видом, будто Аврора сказала что-то неприличное. — Замок ничего не выбирает. Это просто замок. Коллектив решает! В коллективе знают, что вы архивариус?

— Знают.

— Ну значит, он у вас под подушкой.

— Хорошо. — Согласилась девушка. — Звучит логично. А теперь, извините, меня все ждут.

— Конечно ждут, — кивнул старик, разводя руками, — так заведено. Человек умирает, если его никто нигде не ждёт.

Аврора хотела было сказать, что эта мысль ей очень понравилась, но бесконечные стеллажи вдруг растворились, и она обнаружила себя лежащей на кровати в своей квартире.

Вскочив на постели, девушка осмотрелась. Она была одна в просторной спальне, освещавшейся ночником. За окном было темно, доносился звук проезжающих мимо машин.

— Фух, ну и жесть. — Проговорила Аврора, стараясь стряхнуть с сознания остатки сумрака, навеянного сном. — Приснится же такое.

Покрутив головой, она подняла подушку.

— Да ладно?..

Перед ней лежал тяжёлый железный ключ.

22 сентября 2019 года, Участок 77, 05:50

«Хоть объект, отмеченный в Реестре как SCP-7702-RU „Эрион“, не является человеком в привычном его понимании, была уверенность, что колония тлеедов оставляет в себе след некогда живой Носительницы. Выражается этот след в наборе ментальных расстройств, передавшихся паразитам при переходе сознания в цикл ЭК. Руководством Участка 77 было принято решение о проведении психиатрического обследования с целью дальнейшего изучения SCP-7702-RU. По мнению ведущего исследователя паранормальных явлений Владимира Марша, чёткое понимание ментального состояния Эрион может дать дополнительные сведения о том, как раз и навсегда избавить мир от этой опасной формы жизни, которой она стала.» — Из отчётов Артура Оганяна.

Ирина Сергеевна Ивлеева, приглашённая несколькими днями ранее, в качестве стороннего специалиста, проявила должные упорство и энтузиазм в работе с Древом Морали. Объединив данные, полученные Владимиром и анамнез, составленный психиатром, исследователи поняли, что Древо отвечает за те самые сдерживающие механизмы Комплекса, о чём поспешили уведомить столичных администраторов. Те, в свою очередь, признали, что прямая конфронтация с железным стражем приведёт не только к ощутимым потерям среди личного состава, но и сделает метафизические барьеры Таумиэля менее стабильными. При этом, Администрация всё ещё сомневалась в классификации «Роста», отказываясь предоставлять учреждению больше людских ресурсов.

Доведённый до ручки Оганян был готов лично приехать в Москву и раздать всем этим высокопоставленным чиновникам крепких армянских лещей, но Марш вовремя предложил переключиться на изучение психического состояния Эрион.

— Не получилось взять качеством, возьмём количеством! — Уверенно отчеканил сотрудник в разговоре с начальником.

Артур признал эту идею неплохой: в конце концов, какая разница, Таумиэль это, или же просто скопление высокоопасных аномалий? Уровень пиздеца на квадратный метр Комплекса оставался стабильно высоким, с какой стороны не посмотри.

Оставался вопрос: как интервьюировать тело, закованное в железный гроб, набитый солью? В консультационном отчёте Стефана Риггера приводилось целых пять возможных путей к решению задач. Все они включали в себя дорогостоящее оборудование, а в одном даже наличие атомного заряда.

— Нет, не годится, — твёрдо покачал головой директор. — Наше финансирование не настолько обширное. Хотя, вот этот пункт с модификацией патронов под соляную дробь стоит взять на заметку. Займитесь этим на досуге.

Отличилась также секретарь Диана, предложившая высверлить отверстия в корпусе железного гроба, чтобы освободить место для речевого аппарата Эрион, и тем самым, позволив ей говорить.

— Если верить словам Древа, — возразил начальник, — эта тварь восстала их мёртвых даже после того, как её развеяло взрывом по нижним коридорам Комплекса. Боюсь, даже минимальное количество освобождённых тлеедов могут спровоцировать нарушения условий содержания. Мы не можем идти на такой риск.

В очередной раз отличился Владимир Марш, вспомнивший, что для содержания Нежильца, ветеранами Зоны 112 был собран звукосниматель, работавший по принципу радио. Провода от устройства уходили прямо в тело объекта, оканчиваясь иглами, длиной в дециметр. Проходя через голосовые связки высушенного, но всё ещё живого тела, они передавали на динамик искажённую, но вполне себе членораздельную речь.

— Подозреваю, что это один из агрегатов, произведённых специально под конкретный объект, вроде СДС-7 для Вещателя. Вероятно, в архивах Зоны должен быть чертёж этой штуки. — Предположил Владимир.

— Звучит многообещающе, — кивнул Артур, — но как ты предлагаешь передавать ей вопросы?

— Я же хирург, — напомнил Марш, разводя руками. — Я могу набросать примерный план устройства ввода, а ты, как инженер, его подкорректируешь. Риггер накидает пару обвесов, чтобы по этим же проводам пускался высоковольтный ток, так что, в случае ЧП, сможем перманентно поджаривать остатки вестибулярного аппарата Эрион. Засранке будет непросто ориентироваться в пространстве даже при уровне её способностей, что даст нам фору на случай, если всё пойдёт прахом. Ну, как фору. Секунд тридцать, может.

Это было уже что-то. Так Владимир Марш отправился в Зону 112, пока персонал Участка подготавливал почву для продолжения исследований. Камера содержания Эрион, уже выстланная изнутри поликситаном, была готова к установке внешнего особо прочного шлюза. Саркофаг разрабатывался Риггером совместно с Артуром, который в очередной раз решил забить болт экономию средств Фонда в пользу безопасности:

— Здесь можно установить дополнительный слой защиты, — сказал Стефан, указав пальцем на место под «крышкой» саркофага. — Но это повысить затраты ещё на десять процентов.

— А мы можем поставить два слоя? — Уточнил Оганян.

— Конечно, даже три.

— Тогда поставьте четыре.

К шести утра подготовка к исследованию была закончена. Монтажники ждали приказа, чтобы приступить к установке шлюза, а физики составляли карты полей Юма, чтобы точнее установить якоря Скрэнтона. Оставалось лишь получить от Марша необходимые чертежи, но тот, выйдя на связь, сообщил, что чертежи он нашёл, и даже помирился с доктором Лебедевым. Однако, в силу ряда обстоятельств, оказался заперт в архиве Зоны 112.

— Поздравляю, — отреагировал директор, — сейчас создам закрытый канал, перешлёшь данные. Как освободишься, пулей сюда.

Гостиница «Морфей», то же время

Пробираясь по извилистым коридорам отеля, Антон Могилевич старался сохранять самообладание, несмотря на боль, свербящую в суставах. Детектив не считал себя особенно старым даже на шестом десятке, и всё же, цепляясь за стены, покрытые выцветшими обоями, ловил себя на мысли, что лет двадцать назад он бы прошёл через это с гордо поднятой головой.

— В 2001 году, — говорил он в трубку телефона, зажатую в правой руке, — когда я ещё состоял на службе в Петербурге, меня поймали Хаоситы.

— Быть не может, — отозвался Черкасов.

Заменив колесо, контрабандист обнаружил, что одна из пуль Фондовцев пробила какую-то важную часть двигателя и теперь ждал приезда специалиста из службы Теней. Последние, в том числе, занимались поддержкой и помощью в эксплуатации механизмов, вроде тех, на которых работал старенький автомобиль Григория.

— Я тогда в отряде чистильщиков служил, при Спецотделе. — Пояснил детектив. — Мы должны были пару трупов убрать после поимки одного Евклида.

Когда спецы прибыли на место, выяснилось, что одно из тел, по данным разведки, принадлежащих гражданским, было набито «пост-отделовской фармой». В желудке неопознанного мужчины находилось несколько свёртков с сомнительным содержимым, общим весом почти в два килограмма и общей стоимостью в пятнадцать миллионов рублей. Однако, эта информация стала доступна детективу значительно позже.

— И, вот, значит, — продолжал Могилевич, высвечивая фонариком пространство впереди, — приезжаем мы на место. Шесть человек, у всех с собой пушки, поддельные документы и прочий необходимый в деле стафф…

В распоряжении чистильщиков был весьма обширный инструментарий, позволяющий растворить тело и оставленные вокруг него органические улики. Иногда в качестве реагента использовалась вода, но чаще дело велось «всухую» — существовал особый порошок, придуманный, разумеется, ещё при Брежневе. Высыпав этот реагент на тело, можно было избавиться от семидесяти килограмм улик буквально за несколько минут.

— Раскрыли основу, добавили ароматизатор, всё по классике, одним словом. И тут, на десятой минуте, подъезжают эти скоты.

В отличие от Фонда, действующего тихо из соображения Маскарада, Хаоситы предпочитают врываться, снося двери с двух ног, и устраивая тотальные девяностые всему и вся. При них всегда имеются ракетницы, огнемёты и прочие механизмы абьюзивных отношений. А их агенты, явно находящиеся под влиянием психотропных веществ, постоянно орут, паля из вышеперечисленного арсенала по всему, что движется и не движется.

— Пиздюлей нам тогда выписали знатных. Командиру снесли голову кувалдой, а меня, и ещё двух парней отделали битами так, что казалось, будто по нам проехался поезд. Короче, Хаоситы.

Через какое-то время, которое Могилевич провёл в состоянии овоща, его привели в чувство. И начались пытки. Настоящие. С угрозами, изоляцией, избиением, выкручиванием суставов, депривацией сна, имитацией утопления, электростимуляцией, вырыванием ногтей и зубов без анестезии.

Через двое суток Фонд отследил пункт, в котором они содержались, и послал туда тяжеловооружённый отряд из пятидесяти пяти человек.

— Вытащили меня оттуда уже наполовину мёртвого. Я когда в себя пришёл, думал заявление написать, и свалить к чёрту, но мне предложили повышение до внештатного детектива. Вот так.

Остановившись посреди коридора, конца которого не было видно, Антон прислонился к стене и дал себе отдышаться.

— Вы всё ещё здесь? — Обратился он к Григорию спустя минуту.

— Ага, — безэмоционально ответил контрабандист. — Я просто в ахуе, если честно. Ебать, работа у вас.

— Это я к чему всё, — произнёс детектив уже более спокойным и серьёзным тоном, — если я умру здесь, то когда мой труп найдут, при мне обнаружат с десяток заметок о маршруте моего передвижения. В числе этих заметок будет и ремарка о точной калибровке привода вашего «москвича».

Черкасов усмехнулся:

— Шантажировать меня вздумал, скотина такая?

— Я после того случая очень серьёзно стал относиться к своей безопасности, знаете ли.

— Ни ссы, Могилевич. Не помрёшь. Максимум — сдохнешь. Двигай дальше, к тебе навстречу уже вышли.

Оборвав связь, Антон двинулся далее по красному ковру, устилавшего коридор. Сил оставалось совсем немного.