Два часа до конца света. Том II

Глава XVI После смерти, поверните налево

11 сентября 2019, Зона 112, Архив, 18:00

Запивая таблетки прохладной водой из старого графина, Аврора Измайлова внимательно вчитывалась в текст, пропечатанный на ветхой бумаге старинной книги. Существенно посвежевшая, спустя несколько часов после своего похмельного воскрешения, она тщательно изучала полученный от Веры артефакт.

Пересказывая Одинцову легенду, придуманную Алексеем, сотрудница попутно выяснила, что силовики, мчащиеся по следу ведьмы наткнулись на дом сестры Полдень. Там они обнаружили не только странного исполнения кладовую, внутри которой затерялся один из бойцов Отдела безопасности, но и задержали некую женщину, предположительно являвшейся матерью Константина. Василиса требовала объяснений относительно судьбы сына, поэтому её в скором порядке доставили в ближайший полицейский участок. На допрос послали Стычкина, который после самовольной редакции видеофайлов вернулся к работе.

Расположившись за столом Архивариуса, в тусклом свете старой лампы, Аврора от руки набрасывала черновики грядущей статьи, описывающей содержимое полученной книги. Пять абзацев, пройдя через множество этапов редактуры, были несколько раз переписаны, будучи прежде зачёркнуты сотнями линий, оставленных чёрной гелиевой ручкой.

Сказки на запретных языках

Аннотация: Сборник народных былин и рассказов, собранных на территории древнерусского государства в период XIV—XVI веков. Является отражением борьбы со сверхъестественными силами людей до появления связанных организаций.

История: Согласно Общему реестру, в мире насчитывается всего 2 сохранившихся экземпляра данной книги, различных по лингвистическому составу и текстовому исполнению, в зависимости от автора и времени написания. Как и в случае большинства средневековых произведений (например, трактат «Брошенные в войну»), оригинал не сохранился. Авторство альманаха, по множеству причин, приписывается многим литературным деятелям, но в рядах филологов Фонда принято считать за автора Плутарха Вознесенского — монаха и аскета, занимавшего должность протопопа в православной церкви Руси.

На данный момент, все известные экземпляры «Сказок» хранятся в национальном музее Фонда в Москве.

Версия книги, оказавшаяся в руках Авроры была исполнена в русской дореформенной орфографии. Обилие фит, ижиц, ерь и ять, наполнявшие почти каждое слово, резали глаза, но спустя уже полчаса вдумчивого чтения, Аврора перестала их замечать, сконцентрировавшись на смысловом восприятии. На первой же странице она наткнулась на строчку, где крохотным шрифтом упоминался корнет Лиходеев в качестве переводчика с древнерусского. Записей в Реестре об этой персоне не было.

Пожав плечами, сотрудница сделала пометку на полях, чтобы не забыть упомянуть о переводчике в статье, и включила в розетку старый кипятильник. Заварив в стеклянной банке пахнущий плесенью чай, Аврора укуталась в одну из пыльных шинелей и устроилась поудобнее за столом.

— Эх, хорошо-о-о, — протянула девушка, погружаясь в чтение.

Комплекс «Рост»

Где-то в недрах рокового фактория покоился в своей камере последний представитель своего вида. Сквозь древнее проклятие, что он когда-то распространил по Земле, старый предок человека наблюдал диковинный сон, взирая на мир глазами миллионов паразитов, наводнивших тела тех, кто попал под влияние песочных тлеедов.

В этом сне происходили причудливые вещи. В нём дочь, брошенная на произвол судьбы, делила своё сознание надвое, устремляясь в разные концы света. Движимая любовью к своей семье, которая, как ей казалось, зажглась в ней после очередного воскрешения, она не теряла надежды спасти всех, кто был ей дорог. И она же хранила в глубинах своего ума лютую ненависть к той, ради которой её мать ушла в недра Тартара.

На другой стороне этого сна раскинулась невообразимой широты пасть, принадлежавшая некогда умелому войну. Теперь же этот достойный представитель нового человека обратился дряхлым мешком, что маятником качается на тоненькой ниточке разума, подвешенный над бездонной пропастью. Каждые несколько минут смерть настигает его, сдавливая костлявой рукой пересохшую глотку, но тот лишь стряхивает её неровным движением, упрямо не желая отпустить жизнь.

Между огромными челюстями этого невероятно сильного, и в то же время, бесконечно чахлого огрызка души, застыло тело, обёрнутое сотнями слоёв камня и железа. Не в силах пошевелиться, Гетера всё же не оставляла попыток переубедить своего мучителя относительно несуразности его планов.

Что касается самого Первородного, то его не слишком беспокоил факт собственного заточения. Весь его вид канул в Лету тысячу веков назад, сам он не нуждался ни в труде, ни в отдыхе, и потому пребывал в вечном сне наяву. По праву Первого, ему была дарована способность высочайшей эмпатии: тлееды, наводнившие тело были столь мощны, что ощущали присутствие носителей по всему земному шару. И чувствительность эта была достаточно высока, чтобы Первый мог видеть и слышать глазами иных носителей, даже переживать те же эмоции. Множество жизней проходило через его сознание ежесекундно.

Исполнитель, стараясь максимально навредить носителям, только способствовал погружению Первого в эту давнюю игру. Много веков на краю неутомимого ума колдуна таилась мысль о том, что есть некто, стоящий за всем этим маскарадом, и когда он отыскал первородного в глубоком ущелье, тот, не способный оказать ни малейшего сопротивления, дал себя запереть в отстроенном каземате.

Исполнитель надеялся вытравить тлеедов из всех людей. Находясь в одной из бесчисленных камер, покоясь в непрерывной медитации, Первый находил эту ситуацию весьма забавной.

Местоположение неизвестно, 20:00

Прорываясь через холодный сентябрьский воздух, тёмно-зелёный «Москвич» нёсся вдоль дороги. Глядя в приоткрытое окно, Антон Могилевич бесцельно наблюдал, как на скорости двухсот километров в час краски осеннего леса, тянущегося по обе стороны от трассы, размывались в сплошную грязно-оранжевую стену. Когда порыв ветра, проникнув в открытое окно, коснулся лица детектива, мысли вновь вернулись к нему.

Повернувшись к водителю, агент тихо спросил:

— Я, что, уснул?

За рулём сидел лысый человек в годах, одетый в чёрные очки круглой оправы и зелёный плащ из кожи то ли змеи, то ли крокодила. На левой руке, держащейся за руль, не хватало безымянного пальца. Не отрывая глаз от дороги, он так же тихо ответил:

— Нет, мы прошли через фильтр, установленный Фондом на въезде на Трассу.

Напрягая память, детектив вспомнил, как часом ранее они свернули возле какого-то особо яркого дорожного знака, после которого Могилевичу показалось, что мир вокруг куда-то поплыл.

— Эффекты схожи с первичными симптомами инсульта, — объяснил мужчина, отрывая правую руку от руля, чтобы достать термос между сиденьями. — Вот возьмите. Вам полегчает.

Стараясь не расплескать содержимое термоса, Антон налил в крышку немного кипятка, пахнущего лавандой.

— Немногие знают, что горячий чай способен привести в тонус человека, подвергшегося меметическому воздействию, — проговорил водитель, плавно заходя в поворот.

— Вы неплохо водите, — заметил Могилевич, сделав глоток, — как вам удалось разогнать эту ласточку до таких скоростей?

Водитель довольно улыбнулся, мягко постучав по приборной панели:

— Эта красотка такая же старая, как я. Приобрёл её в двенадцатом году. Ушла куча денег, чтобы осовременить её.

— Думаю, преодолеть фильтр вам позволили ваши очки. — Прищурившись предположил детектив. — Но когда вы успели сменить одежду?

— Не менял я ничего, — устало вздохнув, возразил мужчина, — это старый камуфляж Отдела, который я приобрёл десять лет назад на чёрном рынке в Пензе. Меняет форму в соответствии с погодой. Не горит в огне и не пробиваем для мелкокалиберных пушек.

— Неплохо. Странно только, что я никогда не слышал об этой разработке.

— Потому что это один из проектов Отдела, списанных в утиль. В конце восьмидесятых они сделали с дюжину прототипов, а потом закрыли разработку из-за грядущего развала страны.

— Почему же Фонд не возобновил производство? — Резонно спросил детектив, допив залпом чай.

— У камуфляжа есть один фатальный изъян.

— А именно?

Отпустив на секунду руль, мужчина закатал рукав на правой руке, продемонстрировав множество зелёных нитей, продетых сквозь подкладку, и уходящих под кожу.

— Он намертво прирастает к телу.

Бросив на демонстрируемое уродство взгляд, в котором угадывались одновременно и сочувствие и брезгливость, Могилевич откинулся на спинку кресла.

— Пейте, пейте, — настаивал водитель, возвращая рукав на место, — поездка будет долгой.

Налив ещё чаю, Антон вернулся к разговору:

— Я предполагал получить документы об интересующих меня объектах, в том числе, об этой трассе.

— Ваши бумаги лежат на заднем сиденье. Я дал вам их ещё в ресторане.

Оглянувшись назад, Могилевич увидел чёрную папку.

— Ч-чёрт, — произнёс он, потирая глаза, — похоже влияние фильтра куда более обширное. Напомните, там точно все документы?

— Точно, точно. За исключением, разумеется, досье на этот замечательный объект, — водитель провёл рукой, показывая на трассу.

— Не удивительно, — сухо отреагировал детектив, — из того, что мне удалось нарыть, я выяснил только то, что меня закроют на вечность за попытку добраться до файлов. И ещё я наверняка наткнусь на какой-нибудь калечащий мемагент.

Мужчина понимающе усмехнулся.

— В общем-то, я могу вам рассказать побольше того, что написано в бумагах.

— Например?

Переключив передачу, водитель вышел из поворота.

— Стоп! — Вдруг воскликнул Антон. — Мы что, всё это время поворачивали⁈

— Это лишь малая часть проявлений, — коротко ответил мужчина, — этот термос я приготовил для вас, так что можете пить не стесняясь.

— А вы?

— Уже привык. — Устало вздохнул водитель. — Так вот, значит. Трасса.

О наличии этого объекта знают немногие. Ещё меньше людей знают его историю. Понятное дело, как и большинство объектов России, эта дорога появилась как проект Отдела «П» ГРУ, и позже была передана в распоряжение Фонда SCP.

В архивах спецотдела наверняка лежит документ, описывающий основные свойства трассы, но секретность этих данных такова, что никто точно не знает, под каким номером и на каких условиях содержится объект. Сотрудники, осведомлённые о существовании дороги, называют её Трассой 404, — в честь кода, который выдаёт браузер, когда не может найти нужный сайт.

Трасса 404 имеет около тысячи хорошо охраняемых въездов, контролируемых Фондом и Связанными организациями, однако существует некоторое число ответвлений, выходящих на случайные направления, что позволяет покинуть ту или иную территорию в обход тщательного надзора спецслужб.

Имея автомобиль со специальным приводом тонкой настройки, который идеально ложился на механизмы «Москвичей», вы могли беспрепятственно проскользнуть на Трассу, если, конечно, обладаете информацией о въездах на территории страны. Но даже имея всё вышеперечисленное, вас могут либо задержать на пропускных пунктах, либо отследить достаточно быстро, чтобы встретить с оружием на выезде. Чтобы этого не случилось, Григорий Павлович Черкасов, — а именно так звали водителя, — носил с собой полдюжины фальшивых документов, которые беззастенчиво предъявлял на различных контрольно-пропускных пунктах.

Контрабандист Черкасов

За всю двадцатилетнюю карьеру контрабандиста, Григорий, разыскиваемый всеми спецслужбами мира, перевёз столько людей и аномалий на борту своего автомобиля, что заслужил право называться самым противоречивым игроком на поле этой сверхъестественной брани. Он оказывал поддержку и сотрудникам Фонда, и провозил через границу экспонаты Мясного Цирка. Черкасов даже успел получить огнестрельное ранение и потерять палец в интригах между СвОрами, оставаясь одним из тех немногих, кто знал Трассу 404 как свои девять оставшихся пальцев рук.

Антон Могилевич вышел на него, когда постановление о переводе в Самару уже было подписано. В холодном уме детектива складывалось понимание, что спецотдел, на который он работал все эти годы, не намерен раскрывать свои карты даже для ценнейших сотрудников, а значит, законным способом дело не решить. Его интересовало дело, доступ к которому был закрыт даже для агентов высшего эшелона.

Связавшись с Черкасовым, детектив предложил ему встретиться в людном месте ближе к вечеру. От беседы с контрабандистом зависели дальнейшие действия: либо Григорий побоится оказывать помощь бывалому чекисту, либо Антону придётся отправиться в опасное и незаконное путешествие по Трассе 404, что означало приказ о его скорейшей отставке с последующим уголовным преследованием. С собой он вёз несколько важных документов, пару ампул особого назначения и кое-что ещё, о чём он старался не думать.

— Честно говоря, — признался детектив, допивая чай, — там в ресторане, я боялся, что вы меня сдадите спецслужбам.

Григорий в очередной раз усмехнулся.

— Бросьте, — ответил он, включая дворники за секунду до того, как на лобовое стекло упали первые капли осеннего дождя, — я честный контрабандист, а не жулик из Комитета.

Окраина самарской области, 23:45

Босые ноги Веры ступали по холодной земле кладбища, простирающегося во все стороны до самого горизонта. Несколько сотен сеансов смещений, через которые прошло тело за последние несколько часов, сделали девушку ещё более худой и изнемождённой на вид. И всё же, сила тлеедов, казалось, возрастала с каждым шагом, в ответ на усталость, заполнявшую её колени.

Ведьма вряд ли смогла бы решиться на побег из Фонда, если бы не открывшаяся ей способность к разделению сознания и тела. Странная метаморфоза, проводимая тлеедами всякий раз, когда ей требовался доппельгангер, оставалась для ума непостижимой. И чтобы быть уверенной в том, что девушку не постигнет та же участь, что и старшую сестру Эрион, она сперва наведалась в дом сестры Полдень.

Скорость с которой Вера читала слова оставляла желать лучшего. Живя среди людей, она неплохо научилась разговаривать, но вот с чтением слов длиннее шести букв были трудности. Тем не менее, ведьма была достаточно сообразительна, чтобы не дать подоспевшим силовикам поймать её. Схватив несколько нужных книг, она телепортировалась кварталом севернее, а оттуда через Волгу, в чащу леса. Беспокоится о имуществе сестры Полдень не было времени, да и что эти солдафоны могли бы отыскать среди хранилищ засушенных трав? Конечно, самое ценное хранилось в кладовой, но чтобы получить доступ к тайным её версиям нужно было владеть весьма изощрённой тауматургией, которую в своё время отчаялась постичь даже Полночь.

Среди взятых книг был описанный выше сборник сказок, который ведьма намеревалась отдать Фонду взамен информации о Константине, а две другие были своеобразными учебниками для продвинутых тауматургов. Сборник сказок не жалко было отдать, так как он содержал в себе былины, произошедшие настолько давно, что Фонд вряд ли сможет обратить полученные знания против рода носителей. Хотя она уже представляла, в какую ярость впадёт её мать, когда узнает об этом.

Из остальных книг Вера вычитала о высокоуровневых дисциплинах, в том числе, способности к созданию двойников. Так она узнала, что может создавать свои копии только в числе, не превышающих двух. С каждой следующей копией возрастает риск выпадения в неконтролируемый цикл. В целом, вопрос «деления» сознания не изучен до конца, о чём прямо говорилось в книге, и Вера дала себе обещание, что рассмотрит тему тщательнее, как только ей удастся вызволить Константина и Полдень.

И если с Константином было всё более-менее ясно, то со старшей ведьмой всё обстояло значительно сложнее. Проклиная своё нежелание учиться быстрому чтению, Вера раз за разом перечитывала предложения в книге, которые упрямо не желали передавать разуму скрытый в них смысл. Справедливости ради, следует отметить, что и более образованному человеку этот текст дался бы непросто.

Из справочных материалов Фонда, которые тот получил «в наследство» от Отдела «П», можно было узнать о т. н. тауматургии четвёртого порядка — по сути, манипуляциями с реальностью. Из-за недостатка информации, подобные магические выкрутасы до сих пор трактуются с припиской «навесить на это якоря Скрэнтона и забыть», но на самом деле отличие высокоуровневой тауматургии от конструкции реальности весьма разительны.

Создание двойников, к примеру, является метафизической проекцией, и даже имея дело с тысячей копий, вы можете устранить их все, уничтожив оригинал. Количество копий ограничивается лишь уровнем развития сознания оригинала. Двадцать два миллиарда этажей, простирающихся под Комплексом — вещь куда более серьёзная.

Дисциплина, позволяющая раздвигать границы имеющегося пространства, в том числе с последующим копированием, прекрасно ложиться на такое естественное свойство Земли как завеса. Являясь по сути огромной метафизической корзиной для мусора, завеса скрывает за собой не только пресловутое войско Мнемогемногна, но и множество других интересных вещей. Изобретение астатно-шихтовой линзы открыло человечеству целый мир поверх мира, и Блуждающая Ржавчина была лишь верхушкой айсберга. В 1962 году Отдел истребил целый СвОр, державший под завесой несколько складов, набитых разной аномальщиной, а под Петербургом до сих пор лежит безымянный квартал с двумя десятками жилых этажей, населённых непонятно кем.

Разумеется, тайны России волновали Веру меньше всего. В книге её интересовала только одна вещь связанная с завесой, а именно дисциплина люра. Люр — это та часть завесы, которая в конкретный момент управляется силой тауматурга. Если представить завесу как тонкое покрывало, оборачивающее Землю, то люр — это крохотный детский шалаш, сделанный из нескольких палок с накинутой на него одеялом.

Когда Вера пришла в себя в Зоне 112, у неё было не так много времени, чтобы обдумать всё произошедшее с ней, однако его было достаточно, чтобы связать два и два. Листая книгу, она параллельно с этим вспоминала столкновения с Ржавчиной, в процессе которых разум ведьмы на короткий миг оказывался по ту сторону завесы. Каждый раз это событие сопровождалось лёгкой дереализацией — сознанию было сложно ориентироваться в реальности, даже если она смещена всего на долю метафизической единицы. Это объясняло, почему оказавшись после смерти на кладбище ведьма не могла вспомнить своё имя. Осознание этого факта породило волну презрения и негодования. Кладбище являлось люром сестры Полдень!

И это объясняло, откуда у матери была чёртова коробка кассет со всеми этими ужасными записями пыток. Очевидно, вытаскивая сестру из застенок Зоны, Полдень прихватила ещё и её бывшего кавалера, — по совместительству отца Эрион, и работника Отдела «П», — который, судя по всему, в этот момент держал в руках эту грёбаную коробку. После чего, в качестве мести, этого злодея поместили в специально созданный люр, в котором он на протяжении многих десятилетий хоронил пустоту, раскапывая и закапывая могилы, вновь и вновь, непонятно только, зачем. Именно обрывок его личности повстречался Вере, когда она умерла и её сознание возникло в виде двойника на территории кладбища. Как и почему доппельгангер ведьмы оказался в люре сестёр после того, как Эрион сожрала половину её внутренностей, оставалось загадкой, которую Вера планировала выяснить во что бы то ни стало.

— Чем бы не являлся люр, — решила Вера, — соваться в него будучи оригиналом не стоит.

И вот, она здесь, на кладбище пустых могил.

По чёрному небу прокатился гром. Несколько вспышек молний озарили холодным светом безжизненную землю. Громадные тучи низвергли потоки ледяной воды. Под ногами вскоре зажурчали ручьи, а ступни Веры с хлюпаньем утопали в грязи по щиколотку. Поскользнувшись, тощее тело рухнуло на землю.

«Может ли носитель управлять погодой внутри люра? — Пыталась припомнить девушка, цепляясь за траву. — Нет, не может.»

Место для закладки кладбища было выбрано не случайно — в этих широтах была минимальная концентрация Блуждающей Ржавчины и прочей нечисти, находившейся по ту сторону завесы. Заходя на территорию люра, Вера увидела, как участок земли в два гектара обратился долиной смерти, усеянной тысячами и тысячами сколоченных из веток крестов. Опустившаяся на равнину ночь едва ли мешала ведьме ориентироваться в пространстве, так как уже на подходе к заколдованному месту она начала ощущать присутствие сестры Полдень.

И когда девушке уже почти удалось встать на ноги, тлееды в мозгу внезапно зашуршали:

— Всегда хотела спросить, — послышался в голове знакомый голос, — Не страшно ли тебе жить в этом старом высоченном доме, который может в любую секунду обвалиться?

— Нет, — уверенно ответила Вера, пытаясь обнаружить источник мыслей в кромешной тьме. — Где ты прячешься, Полдень? Выходи.

Потоки дождя размывали насыпи с могил. Тучи, сталкивающиеся в небесах, гремели, заставляя землю дрожать. Шум, доносившийся отовсюду означал, что из всех могил разом рвётся что-то страшное и неведомое. Она надеялась, что структура люра рухнет, едва Вера назовёт имя тёти. Однако этого не произошло.

«Что это может значить? — спрашивала себя Вера, слепо озираясь по сторонам. — Неужели, Полдень больше не человек?»

Но вот молния, рождённая в недрах туч, вырвалась наконец на свободу, сотрясая воздух, и освещая долину. В эту секунду Вера поняла, что ответом на вопрос, заданный ранее, был сам вопрос.

Тысячи. Тысячи копий сестры Полдень окружали Веру.

— Нет! — Выдохнула Вера, отключаясь от сознания доппельгангера.

— Даааааа! — Взвыли копии, разрывая тело девушки на части.

Бар на окраине Самары, Полночь

Подперев голову кулаком, в котором была зажата ампула с цианидом, директор Зоны 112 Денис Алексеевич Одинцов молча сидел за столиком в углу опустевшего зала для гостей. Взгляд его тонул на дне опустевшего стакана, который совсем недавно был полон до краёв дорогущей финской водкой. Рядом стояла и бутылка, глядя на которую, Смотритель невольно вторил Евгению Стацкому:

«Наполовину пустая или наполовину полная?»

Молодой бармен, стоявший за стойкой в противоположном конце зала, машинально натирал бокалы, время от времени с грустью поглядывая на часы. Двенадцать из тринадцати столиков, заполнившие просторное помещение, были пусты и натёрты до блеска. Свет был приглушён в целях экономии, полумрак погружал присутствующих в состояние томной сонливости.

Когда часы показали двенадцать ночи, входная дверь вдруг распахнулась, задев висящей над ней колокольчик, и в бар вошёл мужчина средних лет, одетый в джинсы и мятую чёрную рубашку. Его голову венчала длинная непричёсанная седая шевелюра, а лицо было небритым и почти таким же уставшим, как у человека за стойкой. Бросив ему приветствие, доктор Марш стремительным шагом прошёл к единственному занятому столику.

— Здравствуй, Денис, — проговорил Владимир, резким движением отодвигая стул и усаживаясь напротив Смотрителя.

Одинцов не отвечал. Даже не поднял глаз. Сложив руки в замок, и поставив их локтями на стол, Марш постарался говорить как можно тише:

— Мне позвонил Лебедев, и рассказал о том, что случилось.

Из всех людей, работавших в Зоне 112 и Участке 77, как ни странно, лишь Марш имел достаточно свободного времени, чтобы откликнуться на зов Валентина. Сотрудник поведал, что Смотритель покинул рабочее место в крайне странной манере.

— Что значит «странной»? — Уточнил Марш, стоя с телефоном на проходной.

— Он вышвырнул в окно системный блок компьютера.

— Кроме того, — продолжил Владимир, — Лебедев просил передать, что звонили из службы безопасности. Не насчёт поимки Веры, и даже не насчёт пропавшего в кладовой сестры Полдень бойца. Звонили по поводу файла, который ты открыл перед тем, как у тебя… эм… сдали нервы. В общем, это липа. Нет никакого ужасного объекта. Это был вирус, засланный каким-то СвОром, и поражающий только устаревшие системы Фонда, вроде нашего, работающего на остатках системы Отдела «П».

Сообщение от службы безопасности Фонда SCP, Отдел интернет-технологий и криптографии:

Данное сообщение генерируется автоматически и не требует ответа. Через два часа с вами свяжутся с дальнейшими указаниями.

Несколько часов назад вам на почту пришло сообщение о некой неконтролируемой аномалии, находящейся на территории подконтрольного вам учреждения. Это сообщение являлось чистой дезинформацией, настоятельно не рекомендуем воспринимать её всерьёз. На момент 11.09.19 из-за необдуманных действий Смотрителей и Директоров, получивших это послание пострадало свыше ста человек. Источником данного сообщения является автономный алгоритм, обосновавшийся в главном реестре Фонда несколько дней назад. За созданием этого алгоритма стоял высокопоставленный сотрудник, связанный со сторонней организацией «Теперь всё путём?» (Англ. Now cool yet?), считающейся в Фонде вредоносной и враждебной. Шестой отдел уже ведёт работу над вычислением и поимкой создателя, но на данный момент не располагает средствами для окончательного искоренения алгоритма с серверов Фонда по причине его децентрализованной структуры. Ниже вы сможете ознакомиться с перехваченным сообщением, в котором цели алгоритма станут ясны.

Сохраняйте спокойствие! В ближайшее время к вам подъедет специалист по компьютерной безопасности и произведёт замену некоторых систем внутри учреждения. При нём будут все необходимые документы и разрешения. Со всеми дополнительными вопросами вы можете обратиться к главе отдела Глухову П. С., контакты прилагаются.

Сообщение, перехваченное Фондом 15 января 2019 года:

Дорогие участники проекта «Теперь всё путём?"»,

Вам пишет коллегия художников-авангардистов из Санкт-Петербурга, культурной столицы Матушки-России. Мы, как и многие из вас, горячо любим наше движение, и с нетерпением ждём выставки 2020 года, где сможем по-настоящему широко проявить свой художественный талант. Однако, будучи членами столь широкомасштабного международного творческого союза, мы не в праве отказываться от дискуссии, что бушует между нашими дистриктами, фракциями и филиалами с незапамятных времён.

Речь конечно же о Фонде, вернее, его определении нашей деятельности как арт-терроризм, с чем мы в корне не согласны. Вне всяких сомнений, такой титул совершенно не подходит людям тонкой натуры, вроде нас с вами. И хотя некоторые из нас принимают и даже изволят гордиться этим титулом, мы же, — достойные творцы своего времени и места, — категорически не согласны с таким положением вещей!

Руководствуясь этой позицией, а также посланным свыше вдохновением в лице нашего генерального программиста-художника, по совместительству белого хакера под ником Nagibator666, мы намерены преподать урок зазнавшимся чиновникам Фонда, вознамерившихся закрыть наше творчество в тесных и безвкусных рамках бюрократии и скучных лабораториях.

Всеобщим соглашением мы решили начать подготовку к грядущей выставке с демонстрации наших сил, а именно — вирусу, который обернёт бюрократический уклад Фонда супротив него самого. Внедрившись в главный Реестр Фонда SCP, и воспользовавшись дарованными знаниями, мы направим наш творческий порыв в назидание стареющим чинушам и утрём нос этой, — не побоимся сильного слова, — деспотичной диктатуре, построенной на обломках красной автократии!

О результатах нашей работы вы сможете узнать на нашем сайте, который сможете найти, связавшись с вышеупомянутым программистом.

С наилучшими пожеланиями, филиал Now cool yet?, Saint Petersburg, Russia.

Конец документа.

Застывший камнем Одинцов вдруг шевельнулся, и разжав кулак, поставил на столик между собой и Маршем ампулу с цианидом. Медленно и протяжно вздохнув, Владимир взял яд со стола и поместил в карман джинсов.

— Пусть полежит у меня пока что. Рад, что она целая.

От Лебедева он также узнал, что из хранилища в кабинете Смотрителя пропала одна из шести ампул с быстродействующим ядом. Эта информация позволила его мозгу отвлечься от сомнений о работе и переключиться на реальность, в которой Владимир принялся в скором порядке посещать все известные ему питейные заведения.

Передвинув стул ближе к Смотрителю, Владимир опустил руку на плечо руководителя.

— Всё будет хорошо.

Поставив стакан под стойку, бармен отошёл к кассе и принялся пересчитывать выручку, стараясь не обращать внимания на старика, рыдающего в плечо коллеги.