Два часа до конца света. Том II

Глава XXXI Самый влиятельный сотрудник филиала

22 сентября 2019 года, Зона 112, 09:50

Охранник-вахтёр, сидевший на входе в Зону 112 был далеко не самым влиятельным человеком даже в штате охраны. Обязанностью этого немолодого мужчины, чьё имя мы даже не будем здесь упоминать, был приём удостоверения через маленькое окошко в бронированном стекле. Охраннику также полагалось не только вежливо поприветствовать посетителя, принимая пропуск, но и провести документ через автоматический регистратор. Затем нажать на кнопку, открывающую замок на турникете, которую Охранник возлагал на свой правый указательный палец.

В нештатной ситуации мужчина мог нажать тревожную кнопку, или связаться с начальником охраны по специальному телефону. Также стоит отметить, что благодаря долгой пятнадцатилетней службе и тесному общению с персоналом в нерабочее время, он имел ещё одно право, данное ему по договорённости с не абы кем, а самим Смотрителем: однажды, после очередной выходки Владимира Марша, усталый и злой Одинцов лично вручил охраннику на входе свой номер, чтобы тот отзвонился ему, когда «этот старый дурак наконец-то явится».

С того случая прошло уже четыре года, и охранник не раз ещё пользовался этой маленькой властью, ощущая при этом лёгкое чувство эгоистического удовлетворения, в котором он боялся сам себе признаться. И всё же, каждый раз, выходя на работу, охранник в глубине души тайно грезил о том, что сегодня случится нечто из ряда вон выходящее, и он лично, — ЛИЧНО!!! — позвонит Одинцову, и вызовет его на КПП, как последнего мальчишку на побегушках.

И вот, утром двадцать второго числа, когда пересменка закончилась, и все бумаги о заступлении на пост были подписаны, на проходной, в сопровождении нескольких телохранителей, вдруг возникло трое неизвестных.

Первый, низкорослый, тучный и лысеющий мужчина средних лет был одет в серый пиджак и галстук, криво повязанный в спешке. Бледное лицо и тонкий крючковатый нос, на котором сидели очки в тонкой металлической оправе, делали его похожим на уставшего от жизни бухгалтера-пингвина.

Вторая — худощавая женщина в годах. Тёмно-красный вельветовый жакет, юбка и золотое колье. Чёрные волосы, явно подкрашенные, дабы скрыть седину, образовывали типичную стрижку каре.

Наконец, высокий и худой как смерть, старик. Казалось, он сошёл со сцены, где ещё недавно отыгрывал роль древнего вампира: бледное, испещрённое морщинами лицо, впалые щёки и взгляд холодных, свинцово-серых глаз, в которых отражались то ли презрение, то ли тайная жажда человеческой крови, а может, и всё вместе. Одет он был в безупречный чёрный костюм, явно сшитый на заказ, стоимостью в несколько месячных зарплат Охранника.

Выйдя вперёд, этот седой мужчина повернулся к спутникам, и коротко потребовал их пропуска. Получив удостоверения, он со скучающим видом небрежно просунул их в окошечко, прибавив к ним и свой пропуск. Ничего не понимающий охранник один за другим провёл через детектор все три удостоверения. Справа от панели был маленький экран, на котором поочерёдно зажглись следующие строки:

1.Марченко Д. М., глава Комитета по этике, доступ разрешён.

2.Плесецкий И. А., глава специального Отдела, доступ разрешён.

3.[ДАННЫЕ СКРЫТЫ СИСТЕМОЙ БЕЗОПАСНОСТИ], доступ разрешён.

— Эм, — пробормотал охранник, чувствуя, как пересыхает горло, — тут почему-то не отображаются данные насчёт вас.

И Охранник неловко посмотрел на статиста.

— А должны? — Спросил в ответ Иероним Вечный, кинув на вахтёра уничижительный взгляд. — Написано же, скрыты системой безопасности. Какие вопросы?

Охранник ответил, что вопросов у него никаких нет, затем извинился, вернул пропуска и вспотевшими руками набрал личный номер Смотрителя. Окрыляющего чувства власти в этот раз у него почему-то не было.

Денис Одинцов был весьма влиятельным человеком в самарском филиале Фонда. Ему подчинялись все отделы и комитеты, действующие на территории области. Он мог получить одним росчерком все данные из больниц и полицейских участков, даже не уведомив вышестоящие инстанции. Даже Участок 77, курирующий «Рост», при всей своей относительной автономии, отправлял в Зону 112 до 60% данных о своей работе.

В день, когда сбежала Вера, Денис позвонил Директору «Роста», чтобы тот выделил бойцов на поимку оной. Артур Оганян, бывший спец по условиям содержания, прежде спокойный и рассудительный сотрудник, вдруг обматерил Смотрителя, упрекнув того в нежелании брать на себя ответственность. Позже, получив отчёт о поимке Эрион, он наткнулся на объяснительную от Директора, в которой тот обосновал столь грубый отказ недосыпом и нехваткой кадров. Денис знал, с какими трудностями сталкиваются сотрудники Участка 77, и потому позволили конфликту затухнуть ещё на стадии зарождения.

Помимо влияния должностного, у Одинцова было также влияние и личное. Большая часть сотрудников, начиная с Оганяна и заканчивая охранником на проходной, работали с ним не менее пятнадцати лет. Он не раз добивался у столичных администраторов дополнительных грантов на разработки, закрывал глаза на некоторые дисциплинарные косяки, и при каждом удобном случае добавлял к зарплате премию, иногда, просто в честь Пасхи или Нового года. Денис Одинцов был типичным мужиком, воспитанным двумя простыми советскими людьми. Не считая себя каким-то выдающимся человеком, Смотритель даже позволил охраннику на входе звонить ему лично в случае каких-то нештатных ситуации, что и случилось двадцать второго сентября.

Ровно в десять утра Денис сидел за столом, внимательно вчитываясь в сообщение, присланное из Мурманска. Из давних отчётов Одинцов знал, что это учреждение консультирует Участок, и кроме того, он и сам обращался к ним за помощью, когда Вера сбежала. И вот, в присланном письме говорилось, что вышеупомянутая носительница была успешно схвачена и поставлена на содержание. Уведомляла его об этом не абы кто, а сама Смотрительница четвёртого «Гротеска» Майя Виноградова. Одинцов хотел было уже написать в ответ благодарственное письмо, как вдруг его внимание захватил следующий абзац письма, в котором утверждалось, что ведущий психиатр учреждения, который должен был объявиться в Самаре ещё прошлой ночью, опоздает ещё на несколько часов. В качестве причины такой непунктуальности указывалась непонятная разуму Смотрителя связка из терминов: эгрегор, акселерация, эмпатический каннибализм, люр и много чего ещё. Всё, что Денис смог понять из второй части письма, это то, что психиатр Анна Белая в какой-то момент свернула с намеченного пути, чтобы рассмотреть поближе объект на краю самарской области, известный как «Всего лишь кладбище».

Одинцов уже набирал текст ответного письма, в котором просил справку относительно неясных терминов и гарантировал посильную помощь психиатру, в том числе огневую, если это будет необходимо. Однако, на телефон внезапно поступил звонок.

Аврора Измайлова стала весьма влиятельной персоной Зоны 112 в момент, когда взяла на себя обязанности архивариуса. Проснувшись посреди ночи, она не только обнаружила рядом с собой ключ от архива, но и позвонила Смотрителю, чтобы поставить его в известность. Денис, который в это время больше всего хотел вернуться обратно в объятья Морфея, коротко поблагодарил специалистку за проделанную работу (хоть толком и не понял, в чём она заключалась), и спустя уже минуту провалился в сон. Таким же образом поступила и Аврора.

Проснувшись в девять утра, она прикрепила к ключу верёвочку, повесила его на шею и отправилась на работу.

На проходной сотрудница стала свидетелем необычной картины: толпа незнакомых людей стояли посреди коридора. Четверо из них имели наушники и формой походили на шкафы, а трое остальных явно имели допуск к бюрократии высшего эшелона. Сбитая с толку Аврора успела лишь поздороваться, прежде чем кто-то коснулся её плеча.

— Доброе утро, — мягко проговорил Стычкин, беря девушку под локоть, — давай ненадолго выйдем.

Покидая проходную, Измайлова обернулась, чтобы увидеть хмурого и явно сбитого с толку Смотрителя, выходящего с лестничной клетки.

— Что происходит? — Поинтересовалась сотрудница, когда они оказались перед входом в учреждение.

В воздухе пахло сыростью из-за недавнего дождя. Оглянувшись по сторонам, Аврора только теперь заметила, что территория Зоны 112 оцеплена: на парковке стояли несколько фургонов, явно не принадлежащие службе безопасности, а по всей территории расхаживали габаритные типы в штатском. Помимо этого, один из новоявленных охранников стоял прямо у входа в центр переливания, и монотонным голосом оповещал всех подходящих:

— Учреждение сегодня не работает. Нет, закрыто. Ремонтные работы. Приходите через неделю.

Обогнув здание с правого крыла, сотрудники прошли в зону для курящих, где встретили несколько молодых интернов.

— Одинцов только что всех отпустил, — поражённо высказал один из них. — Говорит, комиссия.

— Комиссия по чему? — Уточнила Измайлова.

В ответ младший научный сотрудник лишь пожал плечами.

— Что ж нам делать? — Спросила сотрудница у Стычкина.

— Одинцов сказал, ты ключ от архива нашла, — сообщил Алексей, — вчера там застряли Лебедев с Маршем.

— Что? — Ужаснулась девушка, — тогда идём скорее выпустим их.

— Да ладно, — улыбнулся Стычкин, — я разговаривал с ними через дверь. Они помирились, представляешь?

— Ну, что не делается, всё к лучшему, — философствовала Измайлова, вытаскивая из-под одежды ключ.

Доктор Владимир Марш оставался весьма влиятельной фигурой Зоны 112 даже несмотря на все свои пятнадцать дисциплинарных выговоров. Причина, по которой его никак не могли уволить была проста и понятна, как божий день: в противовес алкоголизму и язвительному характеру, мужчина не боялся пойти на риск в своих исследованиях. Согласно его собственным словам, эта способность досталась ему за года работы в больнице на должности хирурга.

— … Мы ему пищевод прочистили, обработали, сшили, гастростому поставили, а это, я скажу та ещё задачка! И что бы ты думал? Этот идиот через месяц от передоза сдох, представляешь? Чисто панк, короче, умер молодым. — Подытожил Марш свой длинный рассказ.

— Надо трахеостому делать, — задумчиво предположил коллега, вглядываясь в анатомические чертежи.

— Зачем? — Спросил Владимир, подняв на коллегу глаза. — Глотка-то живая была, как ни странно.

— Не-не, — ответил Лебедев, выкладывая на стол чертёж, — я про Нежильца. Вот, видишь? Тут через горло идут трубки с несколькими сенсорами. Походу, они подключались прямо к голосовым связкам. И отходили к устройству вывода, сделанные, кажется, из радиоприёмника.

Ткнув пальцем в бумагу, Лебедев указал на ту часть чертежа, где анатомический рисунок сливался со схемой электрической цепи.

Подвинув настольную лампу, Владимир направил луч света на нужную область документа.

— Ни черта непонятно, — пожаловался Владимир, разглядывая наспех сделанный рисунок. — Тут, кажется, какие-то клапаны, нет? Инженерного образования не хватает.

Вдруг, в тишине раздался щелчок. Тяжёлая дверь архива отворилась, чтобы впустить молодую пару.

— Ну, что, как вы тут? — Участливо поинтересовалась Аврора, подходя к специалистам.

— Приемлемо, — дружелюбно ответил Марш, протягивая руку подошедшему Стычкину. — Рад вас всех видеть. Как проходят исследования?

— Потихоньку, — ответил Алексей, виновато покосившись на Валентина.

— Мы выспались, и готовы свернуть горы! — Воскликнула Измайлова.

— Это прекрасно, — резюмировал Марш, собирая в папку чертежи. — К сожалению, я должен бежать в Участок. Оганян ждёт.

— Ну, не будем вас задерживать, — ответила девушка, театрально махнув рукой в сторону выхода.

Улыбнувшись, Марш легонько потрепал её за плечо и покинул архив.

Доктор Лебедев, молча стоя у стола, переводил взгляд с одного сотрудника на другого.

— Почему Одинцов не отвечает? — Спросил он наконец, скрестив руки на груди.

— Там комиссия. — Пояснил Стычкин. — Какие-то серьёзные люди.

— Из Москвы? — Уточнил Валентин.

— В том числе. Пока неизвестно, чего они хотят, но думаю, это имеет отношение к Участку.

— Ну, это можно выяснить, — решительно проговорил Лебедев, хватая висевший на стуле халат. — Пойду наверх, к Одинцову. Хоть он и засранец, жестоко оставлять его один на один с этими акулами.

Поймав на себе уважительный взгляд Авроры, Валентин выскочил за дверь.

О Валентине Лебедеве особо нечего было сказать. В работе он проявлял должную проницательность, в разговоре — должную вежливость. Одинокий человек со скучным невыразительным лицом. Коллеги, видит бог, пытались запомнить его точный возраст и дату рождения, но память об этих вещах таяла с такой скоростью, будто Валентин — это антимем.

Именно поэтому толпа важных людей, набивших кабинет Смотрителя, никак не отреагировала на самовольное вторжение Лебедева.

— Что значит, вы не можете? — Напряжённо пробасил Одинцов, комкая в кулачищах какие-то бумаги.

Глядя на лицо начальника, Лебедев подумал, что не так уж ему и обидно за пепельницу, кинутую в него. Ярость с которой Смотритель взирал на почтенного возраста старика, была всего раза в четыре больше, чем та, с какой Денис когда-то смотрел на Валентина.

— А вот так! — Почти прорычал в ответ статист Вечный. — Вы плохо понимаете процедуру присвоения класса Таумиэль.

— Какие ещё вам нужны доказательства? — Возмутился Одинцов, немного повысив голос. — Единственная причина, по которой нам удаётся сдерживать этот объект — аномалия, встроенная в его же конструкцию.

— Речь, кажется про одушевлённое дерево, — прошептала Марченко в правое ухо Иеронима.

— Довольно, — произнёс Вечный повелительным тоном, — комиссия в любом случае склоняется к версии о Таумиэле. Думаю, через пару месяцев, вам его дадут. Нас интересует другое.

С этими словами Вечный повернулся к Плесецкому. Тот, смекнув, сделал шаг вперёд и коротко сообщил:

— Мы здесь чтобы арестовать вашу подчинённую за связь с террористом.

— Это ещё что за новости? — Хмыкнул Одинцов, обращаясь к статисту.

— Детектив Могилевич, работавший немало времени с вашим учреждением, пополнил список международно-преследуемых лиц.

— Спешим сообщить, — вставил Плесецкий, — что его якобы «перевод в самарский филиал» был подделкой.

— Быть не может, я всё проверил, — оперативно отозвался Одинцов, разворачивая к посетителям экран своего новёхонького монитора, — взгляните, все электронные подписи и печати достоверны.

— Это бюрократическая лазейка, — усмехнулась Декабрина Марченко, снисходительно покосившись на чекиста, — Могилевич перешёл в Спецотдел, будучи чистильщиком. Таких нанимают вне штата, поэтому они не могут быть приписаны к определённому региону.

— Кроме того, — многозначительно добавил Плесецкий, — запрос на перевод был оформлен на украденную персональную карту, отредактированную таким образом, чтобы её пропустил искусственный интеллект Реестра.

По лицу Одинцова было понятно, что он не верит ни одному их слову. Спорить, тем не менее, было опасно.

— Допустим, — согласился Смотритель, — но при чём тут Марго?

Никаких симпатий к новоявленной метареалистке Денис не испытывал от слова «совсем». В Зоне 112 Шихобалова появилась в самый разгар инцидента с ползущими глазами. Потом внезапно исчезла, и так же внезапно вернулась, уже под другой должностью. А затем, едва приступив к работе, слегла в госпитале, — оценить её профессиональные навыки просто не представилось возможности, однако Смотритель решительно противостоял любому вмешательству со стороны пришлых чиновников.

— Хотите сказать, что её должность в этическом Комитете тоже вымышленная? — Предположил Одинцов.

Марченко хотела что-то сказать, но Вечный опередил её:

— Должность подлинная, но, заметьте, подозрительно, что она оказалась в Самаре аккурат в день приезда Могилевича. Также есть записи с камер ресторана, принадлежащего полковнику, служащему в вашем МВД. После их короткой беседы, Могилевич сел в машину к довольно известному контрабандисту, чтобы уехал в совершенно неизвестном направлении. Поведение Шихобаловой, судя по тем же записям, было также… подозрительным.

— Кстати, кто её завербовал? — Спросил вдруг Одинцов. — В досье эта информация отсутствует.

Лица присутствующих повернулись к начальнице этического Комитета.

— Я завербовала её, — призналась Декабрина, пытаясь поджечь Смотрителя взглядом, — на неё поступил запрос от доверенного лица, работающего с Шихобаловой много лет. Досье было безупречным. Тоже сотрудница десятилетия, кстати.

— Тоже десятилетия? — Многозначительно переспросил Иероним Вечный, понизив голос. — А это доверенное лицо, часом, не Николаем Мирных звали?

— Точно, — почти шёпотом ответила женщина, — но его лояльность вне всяких сомнений!

— Интересно… — пробормотал старик, и тут же умолк.

«Да уж. — подумал Лебедев. — Пиздец, интересно. Надо срочно накуриться.»

И вышел за дверь, так никем и не замеченный.

Артур Эдуардович Оганян может и не был самым влиятельным сотрудником, но точно был самым влиятельным армянином в рядах самарского филиала. Он был генеральным секретарем Комплекса «Рост»! Он отвечал за сдерживание, и готов был не спать месяцами, чтобы зло, существовавшее в недрах завода, оставалось там до конца времён.

— Люки ненадолго открыть сможете? — Прокричал Артур, ощущая, как дождевая вода заливается ему за воротник.

Погода испортилась внезапно. Ливень грянул с такой силой, что видимость упала до нескольких метров. Маргарита Шихобалова держалась за плечо директора, в попытках противостоять ветру, что пытался её сдуть.

— Мы только что запаяли их, — прокричал раздосадованный сварщик, — вы издеваетесь?

Оганян, Шихобалова и команда монтажников стояли на механическом шлюзе, диаметром в четыре метра. Этот шлюз, как и ещё три люка под ним закрывали от мира гроб, набитый солью и останками мёртвой дочери.

— Да блин, — прокричала Шихобалова, — нам нужно кое-что установить внутри, понимаете? Очень важная штука!

Какая именно это штука, и как она выглядит, никто из присутствующих точно не знал. В своём последнем звонке доктор Марш сообщил об освобождении из заточении, и о том, что он уже выехал в Участок, взяв с собой оригинальные чертежи устройства.

— Ты же оповестил Одинцова, что вынес со склада засекреченные материалы? — Без надежды поинтересовался Оганян.

— К нему там комиссия какая-то приехала, так что я просто скинул ему СМС.

Особой нужды в оригинале чертежей не было, потому что Владимир успел отправить их содержание в Участок ещё будучи взаперти. Сложность была в том, чтобы провести операцию по установке устройства спецсвязи, где нужны были не только руки инженера-электрика, но и руки хирурга.

Стефан Риггер, будучи самым влиятельным немцем филиала, тоже не сидел без дела. Силами его словесных команд, солдаты перенесли все имеющиеся турбины из ангара к саркофагу, чтобы обеспечить должную безопасность. Разумеется, на этот раз они были выставлены совершенно иначе, а также претерпели некоторые модификации.

— Она сказала, чтобы её сжечь нужна температура солнечного ядра, — припомнил капитан Риггер, в телефонном разговоре с Маршем. — Так что я заказал из Германии немного урана, трития и дейтерия.

— Эм… — Растерялся Владимир, — это круче двадцати двух миллиардов этажей?

— Это в сто тысяч раз горячее солнечного ядра. — Не без гордости пояснил Стефан.

— Годится, — с энтузиазмом отозвался Владимир. — Скоро буду. Попроси Оганяна открыть доступ к Эрион.

Спустя час все четверо собрались в кабинете Оганяна.

— Начнём консилиум, — объявил Артур, усаживаясь в кресле директора.

— Начнём, пожалуй, — отозвался Марш, приземлившись на софу.

— Стартуем! — Продекламировала Марго, откинувшись в одном из кресле.

Капитан Риггер, оставшись на ногах, занял место посреди кабинета, и скрестив руки на груди, уверенно кивнул:

— Ja, kommen wir zur Sache.

Первым делом директор обратился к Марго. Начал он с того, что назвал её самым влиятельным сотрудником филиала.

— Сотг’удницей, — картаво поправила Шихобалова, — а если серьезно, вы шутите? Меня из Челябинска вышвырнул старый дед просто за то, что я на него наорала десять лет назад. Какое тут влияние?

— Вот именно, — назидательно поднял палец Артур, — вас, как вы изволите выражаться, «вышвырнули» не откуда-нибудь, а из крупнейшего научно-инженерного центра России, в звании сотрудника десятилетия. Мне тут удалось с пятой попытки достучаться в ваш архив. И запросить положенные моему уровню допуска 12,5% данных объекта, над которым вы трудились последние десять лет. Хочу сказать, не каждый SCP ссылается в своём досье на Камеру 81.

— О, — вдруг просиял Марш, обращаясь к Марго, — теперь ваша история обретает совершенно иную глубину.

— Я отдала на съедение этому объекту очень важную часть себя, — коротко проговорила сотрудница.

— Я не буду заострять на этом внимание, — продолжил директор, — вы нужны мне, потому что у вас за плечами есть опыт работы с объектами скрытого уровня опасности.

— Вы предполагаете, что Комплекс имеет некий потенциал, который вы, возможно, не сумеете опознать ещё лет десять? Такое возможно, но это не делает «Рост» Таумиэлем. И вообще, вам не кажется, что формулировка «двадцать два миллиарда этажей и железное дерево на входе» — это что-то из фильмов девяностых?

— Я тоже это заметил, — усмехнувшись, признался Владимир, — честно говоря, бесконечное число этажей звучит как-то приличнее.

— Кстати, о приличиях, — перевёл тему Артур, осматривая присутствующих, — теперь, когда высший персонал собран в присутствии члена из Комитета по этике…

— Вы час назад сказали, что наняли меня как метареалиста.

— Это не имеет значения, так как обе ваши лицензии были отозваны вчерашним числом.

— Что? — Вскрикнула Шихобалова.

— В смысле? — Вставил Марш.

— Пока Владимир добирался к нам, позвонил Лебедев, — пояснил директор, поворачиваясь на стуле лицом к Маршу. — Ты не в курсе, где он отыскал траву, будучи запертым в архиве?

Против собственной воли, Владимир засмеялся:

— Чего⁈

— Блин, — опомнилась Марго, — я же у него вес оставила, перед тем как пошла на свидание с Бритской.

— Пусть сюда несёт, — усмехнувшись, предложил Стефан.

— В общем, он сообщил, что в Зоне комиссия. Хотят вас арестовать.

Запрокинув голову, Марго крутанулась в кресле:

— Да бляяяяяяять. Чего все доебались до меня? Какой теперь толк от моих должностей⁈

— Никакой, — подтвердил Оганян.

Выпрямившись, Шихобалова уставилась на директора с оскорблённым выражением лица.

— Важны ваши знания и опыт, — продолжил Артур. — У нас слишком высокий дефицит кадров на этом участке, Маргарита, поэтому вы остаётесь с нами. Добровольно, разумеется. Если хотите, вас отвезут обратно в город.

— Где непременно арестуют? — Уточнила Марго.

— Где непременно арестуют, — кивнул директор.

— А где мне спать?

— Кровати привезут во второй половине дня. Сейчас другое. Мы можем провести голосование о вербовке агентов класса D, при участии сотрудницы этического Комитета.

— Воу-воу, полегче, — воскликнула Шихобалова, подняв руки, — я не собираюсь давать решения по таким вопросам! Тем более, с отозванной лицензией.

— Ваше разрешение нам и не нужно, — пожал плечами Артур, — только участие в голосовании.

— А кто ещё участвует в голосовании?

— Все присутствующие в этом кабинете.

— Четыре человека⁈ Не маловато-ли людей заняты в принятии такого рода голосованиях?

— Вот, — ответил директор, поднимаясь на ноги, — вы уже осознаёте весь трагизм дефицита кадров.

Выпрямившись во весь рост, Артур посмотрел сначала на Риггера, сделавшего шаг вперёд, и Марша, также вставшего с софы. Повернувшись лицом к клавиатуре, директор отдал голосовую команду о начале записи.

— Следующие две минуты будут добавлены в архив Отдела Безопасности, и могут в будущем стать доказательством чьей-либо вины, — твёрдым голосом объявил он, — поэтому я хочу, чтобы вы голосовали честно. Развёрнутый ответ возможен, но не приветствуется.

— Можно я начну? — Попросил Стефан. — Это уже не первое подобное голосование на моей памяти, и не первый раз я отдаю голос за наём сотрудников D-класса. Я много говорил с нашими солдатами о перспективах проникновения внутрь административного корпуса. Они готовы пойти внутрь, только если будут уверены, что смогут пройти живыми хотя бы сто метров от точки входа.

— Запустите роботов! — Предложила Марго.

— Здания комплекса обладают системой защиты, которая, в том числе, глушит связь, — пояснил Владимир, с сожалением посмотрев на сотрудницу, — единственный, кто знает о происходящем на нижних этажах, это дерево у входа. Я также голосую за привлечение, потому что важно точно определить воздействие Комплекса на обычного человека. К тому же, нужен кто-то, кому придётся спустится в саркофаг Эрион, чтобы установить устройство общения.

— Прекрасно, — перебил Оганян поднимая правую руку, — я тоже голосую за. Маргарита?

— Вот, чёрт…

— Что ж, я сочту это как голос «против». Итак, у нас есть три голоса, против одного. Вечером я свяжусь с Отделом безопасности, и попрошу выделить двух сотрудников D-класса. Благодарю вас, господа.

С этими словами директор поочерёдно пожал руки всем коллегам, кроме Шихобаловой. Та пыталась прожечь его взглядом.

— Не обессудьте, Маргарита. Того требует дело.

— Всё прекрасно, — сквозь зубы процедила сотрудница, — мне не привыкать к тому, что мной пользуются в интересах «дела».