Два часа до конца света. Том II

Глава XXXVI Тошнота и анекдоты

Участок 77, кабинет директора, 19:00

Эгрегор снёс административный корпус за сорок две минуты. Когда Порождение «перешагнуло» через груду дымящихся обломков, нижние сто с чем-то этажей рухнули. Наблюдая, как бетонные перекрытия, некогда держащие на себе мощные корпуса завода, просто рассыпаются под ударами молний Артур Оганян подумал, что в общем-то неважно, Таумиэль это или нет. Огромная масса мёртвых тел, сотрясая землю, обрушивалась в раскрывшуюся утробу. Определить точные размеры финансового ущерба теперь не представлялось возможным: вся территория «Роста», включая земли близлежащих деревни и кладбища, вздымалась, чтобы тут же рухнуть на сотни метров вниз.

Примерно через полчаса в кабинет вошёл Владимир с двумя бутылками Жигулёвского пива. Протянув одну из них Артуру, он достал из правого переднего кармана джинсов ключи от дома, чтобы использовать их качестве открывашки.

Чокнувшись, друзья молча выпили.

— Со дна, — гордо заметил доктор, переходя на ворчливый старческий тон, — жаль уже не такое холодное.

— Отменное пиво, брат, — возразил директор, — где нашёл?

— Где нашёл, там уже нет, — рассмеялся Марш, глотая ещё пива, — в холодильнике у курсантов.

— Как с эвакуацией обстоят дела? — спросил Артур, повернув к соседу голову.

— С территории завода все эвакуированы. Участок и Отдел безопасности наготове. Риггер уже вызвал вертолёт.

— Жертвы есть?

— Только Девятый. Остановка сердца.

— Печально.

И они постояли молча ещё немного времени, пока на телефон Марша вдруг не поступил звонок.

— Могилевич звонит, — удивлённо ответил Марш, касаясь кнопки ответа на экране, — да, Антон, ты на громкой связи. Здесь Оганян со мной.

— Приветствую, джентльмены. — знакомый сухой бас заставил мужчин улыбнуться. — Как проходит ваша командировка?

— Ну, не Олимпиада в Сочи, конечно, — ухмыльнулся Артур, — но тоже неплохо.

— Рад слышать, что вы сохранили чувство юмора, потому что оно вам очень скоро понадобится. На ваше местоположение движется ракета, начинённая трудами Сахарова и Оппенгеймера.

— Ты хочешь сказать, что Администрация кинула в нас бомбой? — Уточнил Владимир.

— Именно, — проговорил детектив, — у администраторов есть данные статиста Вечного, что сердцевина Эгрегора находится на территории города.

— А причём тут бомбёжка?

— Согласно отчёту Маргариты, вы прямо сейчас медленно падаете вниз по спектру реальности. Это может привести к коллапсу, который вырвет сердцевину Эгрегора, чтобы отправить его в реальное местоположение пространства-времени. Москва опасается, что сердцевина может утянуть за собой весь город, и тогда Самара окажется раскидано по лесам Поволжья, окружающих Комплекс.

— Это невозможно, — возразил директор, — Поток связи идёт от сердцевины к внешнему проявлению через фильтр в виде кладбища на краю области. Люди из «Гротеска» это подтвердили.

— Это кладбище существует в роли акселератора, а не предохранительного клапана, — объяснил детектив, — совет О5 выразил сомнения относительно стабильности Эгрегора, и дал добро на залп.

— Я четыре месяца работал над тем, чтобы сделать этот завод наименее опасным, — проговорил Оганян, повышая голос, — а теперь они накрывают нас ударом, даже не предупредив⁈ Персонал не успеет эвакуироваться достаточно далеко за… сколько вообще у нас есть времени?

— Около десяти минут.

— Да они охуели! — Прорычал Владимир. — Должен быть другой способ.

— Другой способ есть, — ответил Могилевич спокойным тоном, — это сдвинуть курс ракеты на сердцевину Эгрегора.

— Подорвать город⁈ — Изумился доктор.

— Ну, не весь, конечно. Где-то треть. Может, тысяч четыреста смертей среди гражданских…

— Ты так говоришь, будто можешь это устроить. — Прокомментировал Марш.

— Так и есть, — воскликнул Артур, садясь на своё кресло. — Ты думаешь, с чего сюда Москвичи нагрянули?

Достав из нагрудного кармана телефон, директор набрал номер Риггера.

— Стефан, срочно садитесь в свой вертолёт и немедленно улетайте как можно дальше. Действуем согласно плану Б, но вместо меня возьмите Шихобалову. Если Марго будет сопротивляться, примените любые необходимые меры. Объяснения будут позже.

Оборвав связь, Артур вернулся к разговору с детективом:

— Это всё на сегодня?

— Да.

На этом слове, директор проговорил, глядя Владимиру в глаза:

— Беги на крышу, и садись в вертолёт!

На секунду ему показалось, что доктор сейчас закричит.

— Бежать? — Спросил мужчина, и глаза его вдруг заблестели.

— Да. Просто беги.

Так директор остался в своём кабинете, точно капитан тонущего судна. Спустя несколько минут после ухода Марша, вновь зазвучала сирена. Эгрегор, внезапно выросший до совсем уж нелепых размеров, будто почуяв надвигающуюся смерть, заполонил собой всё пространство, принадлежащее Комплексу, и теперь смыкался вокруг Участка.

Могилевич всё ещё был на связи, но за прошедшие две минуты не проронил ни слова.

— О чём думаешь? — Спросил наконец Оганян.

— Я пытаюсь разобраться в устройстве Комплекса, чтобы найти… хоть какую-то надежду. А ты?

— Я вот думаю, надо было слушать отца, и идти на автомеханика. Сейчас бы машины в Ленинакане ремонтировал, и горя не знал.

Что на это мог ответить детектив, Артур так и не узнал, потому что связь оборвалась.

Где-то над поволжскими лесами уже рокотал вертолёт капитана Риггера, стремительно уносящего персонал Участка как можно дальше.

— Что пхоисходит? — Верещала Маргарита, которую девять минут назад силой затащили бойцы, разговаривающие на немецком. — Я тхебую, чтобы вы немедленно отпустили меня! Г’хязные фашистские ва’гва’гхы!

— Всё будет хорошо, Марго, — лепетал Стефан, с ужасом глядя, как над горизонтом вздымается гора мёртвых тел, — всё будет хорошо.

Он сидел напротив, зажатый между двумя солдатами. Слева сидел Марш. Он тоже был не в силах оторвать глаз от аномалии — чёрный браслет теперь был и на нём. Однако, взгляд его был отрешённым, как и в тот день, когда она впервые встретила его в Комплексе. Кажется, что это было в прошлом веке.

— В пизду всё, — тихо проговорил доктор, — напьюсь до смерти, если выживу.

В дрожащих руках его была небольшая стеклянная сфера зелёного цвета.

Диана, сидевшая по правую руку от Шихобаловой, была на удивление спокойна. Она молча разглядывала бегущих внизу людей, и лишь шумно вздохнула, увидев на горизонте летящий снаряд. Проследив за её взглядом, Маргарита побледнела:

— Нет! — Прошептала она. — Я не верю.

— Я тоже, — тихо проговорила Диана, затягиваясь сигаретой.

Гостиница «Морфей»

Мужчина в длинном сером плаще молча стоял у окна, ожидая, когда его протеже закончит разговор. Задумчиво глядя в непроницаемую черноту, раскинувшуюся за стёклами, правой рукой он нащупал в кармане холодный железный ключ.

За дверью его ожидала толпа. Среди них были не только руководитель отеля Гибнер и контрабандист Черкасов, но и ещё с десяток высокопоставленных лиц, требующих объяснения относительно сложившейся ситуации. Все были на взводе. Все, кроме Антона Могилевича, лежащего на постели под капельницей.

— Вот уж не думал, что они пришлют именно вас, — вкрадчиво произнёс детектив.

Отвернувшись от окна, адвокат сделал несколько шагов по номеру.

— А я не думал, что у вас могут быть друзья, — признался мужчина.

Доступ в номер осуществлялся только при наличии ключа, который существовал только в одном экземпляре — это свойство позволяло «Морфею» оставаться убежищем номер один среди разного рода преступников, связанных с аномальным. Отель принадлежал к той самой противоречивой группе вещей, которые были слишком полезны, чтобы от них можно было отказаться. Однажды вписанный в рамки фондовского Меморандума, теперь он стал прибежищем опасного террориста, некогда занимавшего высокую должность в спецотделе.

Присев на краешек кровати, адвокат поставил на прикроватную тумбочку диктофон и нажал кнопку записи.

— Как вам удалось вынести корневые данные в обход системы безопасности? — Спросил адвокат.

— Я талантливый, — усмехнулся Могилевич.

— Мы знаем о фальшивых кодах и подставной биометрии. У вас должны были быть сообщники. Вероятно, это ребята из связанных организаций. Если будете сотрудничать…

— То сможете заменить пожизненное на стирание памяти? — Насмешливо предположил детектив. — Идите к чёрту.

— Рано или поздно, специалисты Фонда вскроют ваше убежище, — уверенно произнёс адвокат, — в этом случае, международный суд не сможет гарантировать безопасность вашей семьи.

— Никто и никогда не мог гарантировать безопасность моей семьи, кроме меня самого. — Спокойно ответил Могилевич. — Передайте своим «специалистам», чтобы держались от входа в убежище подальше, иначе их участь будет незавидной. На входе имеется несколько слоёв защиты, и некоторые из них чрезвычайно агрессивны.

— Я был о вас лучшего мнения, детектив. — Честно ответил мужчина. — Вы были последним человеком в Фонде, которого я бы заподозрил в краже. Как же так? Такой послужной список. Неужели, он для вас ничего не стоит?

На это Антон лишь горько ухмыльнулся. Повернувшись лицом к стене, он произнёс не глядя на адвоката:

— Передайте суду, что я отказываюсь от защиты.

Вздохнув, адвокат прервал запись и поднялся с постели Могилевича.

— Вы меня разочаровали, Антон. — Проговорил он, возвращая диктофон в карман. — Я надеялся, что вы дадите убедительное объяснение своим действиям, и мне не придется терять веру в добрых людей.

— Поэтому они вас и взяли, Николай. — Вкрадчиво проговорил детектив. — Из лучших этистов получаются лучшие адвокаты дьявола.

— Видимо, я паршивый адвокат, — решил Мирных, надевая на голову шляпу.

Достав из кармана ключ, он вставил его в скважину. Взявшись за ручку двери, Николай уже было открыл дверь, как вдруг Могилевич спросил:

— Вас назвали в честь деда?

Нахмурившись, адвокат посмотрел на детектива:

— В честь деда, верно. Не помню, чтобы указывал это в своём досье.

У чекиста на руках могла быть часть корневых данных, работающая в реальном времени, но каким образом он узнал, что…

— Николай Новиков ваш дед, — констатировал Антон, снова поворачиваясь к адвокату. — Только сейчас дошло.

На некогда бледном уставшем лице детектива теперь отображалось прозрение.

Отпустив ручку, Николай Мирных вернулся к кровати.

— Вы не могли об этом узнать из корневых данных Фонда. — Произнёс он почти шёпотом. — Это невозможно!

Но детектив лишь улыбнулся:

— Присядьте, Николай. И включите диктофон. Нас ждёт весьма долгий разговор.

Самара, дом сестры Полдень

Потоки кассетных лент взмывали ввысь из недр колодца, оплетая вращающиеся под небом мёртвые тела.

«Это не жернова», — подумала про себя Анна, — «это что-то другое».

Что происходило с Эгрегором теперь было сложно понять. Очевидно, он утратил равновесие, и теперь раздувался до сумасшедших масштабов, но узнать об этом, находясь в центре, не представлялось возможным.

Ей нужен был совет, и она могла бы связаться с Майей. Нужно было лишь взять в руки телефон, но для этого пришлось бы отпустить Веру, тело которой тонуло в земле: воплощение стремилось поглотить её, чтобы обезопасить систему связи.

— Думай, Анна. Думай!

Тем временем, Марченко и Плесецкий обсуждали новости.

— Бомба? — Переспросил тучный чекист, потирая лысину. — А ударная волна не зацепит город?

— Не думаю, — ответила женщина, глядя в планшет, — может, выбьет стёкла в промзоне рядом, но… боже, лес будет полыхать!

Тут из домика выбежал перепуганный Иероним Вечный.

— Уходим! — Кричал статист, направляясь к машине. — Уходим сейчас же.

Запрыгнув в ближайший джип, чиновники дали команду водителю, и тот уже спустя несколько секунд мчался по улицам города.

— А как же Одинцов? — Спросила Марченко, шатаясь на заднем сиденье.

— Он нас догонит, — бросил через плечо Вечный.

Денис Одинцов же и не думал никого догонять. Оставшись маленьком домике из красного кирпича, в окружении бойцов, он стоял на пороге двери, ведущей на участок. Было ветрено. Разгоняющиеся потоки материи поднимали с земли пыль, ухудшая видимость. Седые волосы трепетали, когда Смотритель пытался разглядеть чёрное пальто Анны в зарослях огорода.

Раздался звонок. Достав телефон, Денис нажал кнопку ответа:

— Да, Валентин. Только быстро.

— К заводу летит атомный снаряд. Если сердцевина Эгрегора, или как его там, действительно в доме Полдень, вам следует немедленно оттуда убраться. Слышите? Немедленно!

— Понял. — Сжав зубы процедил Смотритель. — Что-нибудь ещё?

— А что ещё нужно? — Переспросил Валентин.

Оборвав связь, Одинцов обернулся, чтобы крикнуть солдатам:

— Убегайте отсюда.

— А вы? — Спросил побледневший старшина.

— Я прослежу, чтобы всё было…

Тут он осёкся. Что он хотел сказать? Чтобы всё было нормально? Чтобы всё было в соответствии с требованиями Фонда?

Но старшине хватило и того, что уже было сказано. Отдав приказ коллегам, он тут же ретировался вон из дома.

Чувствуя, как от страха сжимаются внутренности, Денис зачем-то задержал дыхание и выбежал на территорию участка. Стараясь не смотреть по сторонам, он ринулся вперёд.

Где-то через тридцать метров, неподалёку от колодца, он обнаружил Анну Белую, чьи руки ушли в землю по локоть.

— Господи, Анна, что с вами? — Спросил он, стараясь не смотреть на чёрные канаты глянцевой плёнки, разлетающиеся по округе.

— Не могу удержать, — стонала психиатр, дёргая плечами, — позвоните Майе. Позвоните в Гротеск!

Достав телефон, Денис набрал номер Смотрительницы.

— Слушаю, — едва голос Виноградовой раздался в трубке, Одинцов прислонил телефон к уху Анны.

— Майя! — Крикнула женщина. — Это я. Мне нужно, чтобы ты вернула девку к жизни. Я ошиблась, слышишь? Ошиблась!

Опешивший Смотритель видел, как по щекам психиатра текут слёзы и почему-то не верил своим глазам. Раздался грохот, вслед за которым часть дома Полдень, служившая выходом из этого кошмара, была размолоть в труху. Между плотно подогнанными друг к другу трупами, то тут, то там, начинали поблёскивать грани тауматургических лезвий. Слои реальности смешивались, и вот уже Денис мог расслышать хор шёпота и скрежет материи, что стремительно смыкалась вокруг них.

Бежать было некуда.

Комплекс «Рост»

Балансируя на одной из стальных перекладин, соединяющих центральную колонну с внешним периметром шахты, Гетера играючи переступала с ноги на ногу. Иногда равновесие подводило её, и она опиралась на руку Нежильца, что стоял рядом буквально в воздухе.

— Теперь ты жалеешь, что прогнал меня тогда? — Улыбаясь, спросила девушка.

— Я был сломлен, и не мог позволить, чтобы барышня видела меня в таком состоянии.

— Сколько ты пролежал там?

— Пару лет, наверное. Всё надеялся на скорую гибель.

Пролежав несколько сезонов в состоянии близком к физическому и моральному разложению, в какой-то из дней Нежилец просто встал, стряхнул с себя пласт налипшей земли, и двинулся к старому монастырю.

— Надеялся встретить тебя, — признался он.

— А тогда, на севере? В старом баре. Почему не остался?

— На меня рассчитывали мои новые братья по оружию. Хоть они и в подмётки не годились Отряду Мертвецов, я не мог подвести их. Да и как я мог ограничить твою свободу?

Остановившись, Гетера вдруг внимательно посмотрела на него.

— О какой свободе ты говоришь? Слоняться по земле, гонимая чудовищем, — разве это свобода?

— Теперь чудовище взаперти, и мы находимся на самом дне тюрьмы, построенной специально для нас, пока наверху, — тут Нежилец указал взглядом ввысь, где один за другим рушились первые сто сорок этажей Комплекса, — пока наверху разворачивается бойня. Что ты намерена делать теперь?

Отвернувшись от него, Гетера взлетела вверх, и встала на вертикальную поверхность шахты.

— Ты собираешься покинуть меня снова, — произнесла она тоном столь же холодным, как и бетон, по которому она ступала.

Оказавшись у неё за спиной, Нежилец осторожно коснулся кожи на её левом плече.

— Выходи за меня. — Сказал он, заставив сердце Гетеры пропустить удар.

Обернувшись, девушка взглянула так, будто видела его впервые.

— Что? — Прошептала она, не веря своим ушам.

Опустившись на одно колено, он взял её за руку, и сказал:

— Я люблю тебя. И хочу прожить остаток жизни, сколь долгим бы он ни был, вместе с тобой.

— Но… — Запнулась Гетера, — где же мы найдём тут священника, который мог бы нас обвенчать?

— Ну, вообще-то, я могу. — Раздался голос откуда-то сверху.

Подняв головы, возлюбленные увидели человекоподобную обезьяну, сидящую в камере тысячей этажей выше. Хоть тело его и ослабло с годами, но влияние тлеедов оставалось безукоризненным — мысли эхом доносились до Гетеры и Нежильца сквозь бетонные перекрытия Комплекса.

— Если в обмен ты просишь смерти, — предостерёг Нежилец, — то знай, что это не в моей власти. И не в моей силе.

— Я знаю. Поднимайтесь.

Схватив Нежильца за запястье, Гетера провела сеанс смещения, и пара материализовалась в камере Первого.

— Значит так, — скомандовал доисторический человек, оставаясь неподвижным, — я вас сейчас обвенчаю, а взамен вы выбросите моё тело на поверхность, где меня испепелит снаряд, что летит к этой тюрьме. Договорились?

— Но по какому праву вы венчаете нас? — Сомневался Нежилец.

Гетера кивнула, а Первый устало вздохнул:

— Ох, ну что за цивилизация идиотов? Столько времени шататься по земле, и под конец задавать такие вопросы. Хотите ещё пять тысяч лет страдать в одиночестве?

Влюблённые переглянулись.

— Не хотелось бы… в одиночестве, — тихо призналась Гетера.

— К делу! — Более уверенно произнёс Нежилец.

— Что ж, тогда начнём. Согласна ли ты, Гетера, до конца дней своих пребывать в компании этого человека, даже в моменты, когда его, эмм… форма будет не столь крепкой и сфокусированной в спектре реальности?

— Согласна, — ответила девушка, взяв за руку Нежильца.

— Согласен ли ты, солдат армии мёртвых, сопровождать эту барышню по всей земле и даже на дне океана, где её белая кожа разбухает и покрывается волдырями от недостатка света и переизбытка соли?

— Согласен, — ответил Нежилец, глядя на Гетеру как на произведение искусства.

— Прекрасно, — резюмировал Первый. — Властью данной мне никем и ни за что, я объявляю вас мужем и женой. Живите вместе и в горе, и в радости, пока смерть или её аналоги, вас не разлучат.

— «Он сошел вниз, избегая подолгу смотреть на нее, как на солнце, — нараспев процитировал Нежилец, — но он видел ее, как солнце, и не глядя».

— «А разве страсть во власти наших глаз?» — тем же тоном ответила Гетера.

Мягко коснувшись пальцами щеки возлюбленной, Нежилец поцеловал Гетеру, губы которой, даже спустя тысячи лет со дня рождения, оставались мягкими и тёплыми, как летнее солнце.

— Ну и мерзость, — прокомментировал Первый, — ты ещё лицо ей съешь давай.

Что-либо добавить к этому он уже не успел, так как в мгновение ока оказался на поверхности. Не в силах пошевелиться, он лежал на обломках бетонных перекрытий лицом вверх, и смотрел, как с неба на него движется снаряд.

— Наконец-то, — успел он подумать, прежде чем волна, расщепляющая атомы, смогла его настигнуть.