Два часа до конца света. Том II

Глава XXVI Отрицательное ускорение

Отрывок из книги «Пособие для молодых носителей», автор: Анна Белая, 1995 г.

Глава 10: Отречённая тауматургия.

В главе под номером шесть мы обсуждали наиболее распространённые причины смерти носителей. Объясняя раздел диагнозов, мы поверхностно коснулись того, что сегодня принято называть отрицательным ускорением.

Этот на первый взгляд абсурдный термин был принят 14 июля 2009 года, когда перевод архивов Отдела «П» под стандарты Фонда был завершён. До той поры тауматургия делилась на четыре класса (порядка), и ошибочно включала в себя отречённые дисциплины в качестве последней, высочайшей ступени.

В данном состоянии происходит весьма замысловатая перестройка ядерных мембран тлеедов, что сказывается на формировании сверхъестественных дисциплин, порождаемых восприятием паразитов. Ранее однонаправленный поток мысли становится всеобъемлющим, субъект зацикливается на одной идее, и всеми доступными средствами старается воплотить эту идею в жизнь, даже если её исполнение противоречит законам природы. Влияние на окружающее пространство в этом случае становится максимально проявленным, и почти во всех случаях заканчивается смертью сознания носителя, чьё тело немедленно переходит под контроль коллективного сознания песочных тлеедов. И хотя данное форму существования сложно назвать жизнью, все основные характеристики одушевленного существа сохраняются.

Промежуток времени с момента, как носитель начинает применять высокоуровневую тауматургию, и до момента запуска цикла ЭК, когда тауматургия приходит в стадию «отречения» (когда субъект уже не может контролировать силу и направление дисциплин) называют отрицательным ускорением.

Важно заметить и предупредить зарождение болезни прежде, чем она возникнет. В момент, когда сознание носителя вывернет наизнанку, всякая надежда на поправку исчезнет, поэтому ежемесячные обследования у штатного психиатра так важны!

21 сентября 2019 года, «Гротеск-4», 17:06

Голос Анны Белой прорвался сквозь тьму стальными лезвиями:

— А теперь верните её к жизни.

Тёмная комната, размером с игольное ушко, вдруг расширилась до размеров вселенной, и Вера обнаружила себя в огромном, залитом ярким светом электроламп, ангаре. Дисциплина прекогниции оповестила её о нахождении где-то под землёй. Вестибулярный аппарат подсказывал, что она лежит, вероятно, на катафалке. Приподняв голову, Вера увидела, что из её тела торчит множество шлангов и трубок различной толщины. Все они перекачивали внутрь ведьмы какую-то молочно-белую субстанцию, содержащую в себе несколько сомнительных химических соединений.

«Что происходит?» — хотела было произнести девушка, но общая слабость и наличие кислородной маски на лице не дали это сделать.

— Так, она сейчас отключится, снизьте подачу фтора на двенадцать процентов! — Голос Белой снова откуда-то донёсся.

Вглядевшись в белые пятна, снующие вокруг, Вера узнала в них сотрудников, одетых в медицинские халаты. Они производили какие-то манипуляции с прибором, покрывающим тощее тело носительницы. Трубки, вылезающие из-под кожи, расходились в стороны, и тянулись куда-то на десятки метров, где интуиция девушки теряла силу.

— Очнитесь, барышня! — Чёрное пятно, оказавшееся Анной Белой, привлекло к себе внимание, сорвав с лица ведьмы кислородную маску.

— Никакая она вам не барышня! — Воскликнуло пятно в джинсовой куртке, очевидно, являющееся Константином. — Вера, очнись!

— Я здесь. — Тихо произнесла девушка. — Я снова умерла?

Зрение постепенно прояснялось. Теперь ведьма могла разглядеть птицу, сидевшую на правом плече Анны.

— Пока ещё нет, — вкрадчиво объяснила женщина. — Устройство, к которому ты подключена, зовётся Вавиловской Фторсетью. У неё много применений, но основная — сдерживания безнадёжных носителей и носительниц.

— Это я-то безнадёжна⁈ — Скривилась в ответ Вера, сощурив изумрудные глаза. — Да я тебя захуярила там!

Звук каблуков эхом распространился по ангару: Анна ненадолго отошла от катафалка, чтобы вернуться спустя несколько секунд, держа в руках какую-то красную папку.

Раскрыв её, Белая проговорила, всматриваясь в строки:

— Нам тут из Самары передали кое-какие данные.

Послышался разочарованный стон. Тот старый козёл всё-таки не соврал. У них и правда есть досье!

Удовлетворённая реакцией девушки, Анна принялась листать бумаги:

— Итак, на тебе такие нарушения, как систематические кражи из алкогольных магазинов…

— Что? — Вера повернула голову, и посмотрела на Белую с недоумением. — Серьёзно?

Константин в этот момент увлечённо разговаривал с одним из ассистентов, задавая вопросы о тонкостях работы машины.

— Ну, простите. Я хотела напиться, — виновато пояснила ведьма, — а денег у меня как-то не водилось.

— … также присвоение чужого жилья, — сухо прочитала Анна.

— А что мне оставалось? Я ушла из дома, мне негде было жить! А та женщина всё равно умерла в холоде и одиночестве. Труп забрали службы, родственников, очевидно, не было, так что я просто заперла дверь с помощью дисциплин второго порядка, отводящих особо любопытных гражданских. Что в этом плохого?

— Кроме этого, — продолжила Белая, — нахождение в «зелёных» зонах без надлежащей регистрации…

— Блять, да я вообще не знала, что есть ещё кто-то, кроме нас, — Воскликнула Вера. — Я даже не в курсе, что это за «зелёные» зоны!

— Ну, и, наконец, несколько срывов Маскарада как результат небрежного отношения к тауматургии. О, тут и фото есть. Ты что, ливитируешь здесь? — Открепив от файла фотографию, Анна продемонстрировала её ведьме.

Всмотревшись в снимок, Вера вспомнила тот день, когда она вошла к себе домой, залитая собственной кровью и водой, пролившейся на неё во время грозы. Она тогда умерла в девятый раз, и кажется, что это было так давно: Полдень всё ещё представлялось ей доброй, а мать — живой.

— Я… — неуверенно произнесла девушка, — я здесь дерусь с Ржавчиной. Блуждающей Ржавчиной.

— Ты имеешь в виду, блуждающее войско из старых легенд?— Анна с задумчивым видом убрала фотокарточку обратно в папку. — Не думала, что они ещё водятся где-то.

— В Самаре не искали? — Съязвила Вера, подняв бровь.

Подойдя почти вплотную к катафалку, женщина прожгла её взглядом:

— Тебе повезло, что я проклята, и могу выжить после всех твоих кульбитов. А если бы той ночью тебе повстречался гражданский?

— Он бы убежал к чёрту, — твёрдо ответила Вера.

— Дай-ка я тебе кое-что покажу, — произнесла Анна, схватилась обеими руками за чёрные ручки, и развернула катафалк на сто восемьдесят градусов. Второй ассистент, который до этого молча снимал показания с устройств, недоуменно уставился на Белую. Дёрнув рычаг у изголовья Веры, Анна приподняла подголовник, демонстриря узнице противоположную стену Полигона. Сама стена была не видна. Её заслоняли огромные стеллажи, на полках которых стояли сотни кроватей. В каждой из них находилось обезвоженное тело носителя, подключённое к Фторсети. Сотни и сотни трубок тянулись к ним, беря начало откуда-то за пределами ангара.

Ткнув указательным пальцем в бумаги, Анна проговорила:

— Если бы к этому списку добавилась хотя бы одна, даже случайная смерть гражданского, ты бы оказалась на одной из этих полок не приходя в сознание.

— Что это? — Прошептала Вера, сконцентрировав взгляд на одном из носителей, больше походившим на мумию.

— Лоботомия. У системы Вавиловской Фторсети есть режим, который ежесекундно проводит дезорганизацию нейронов, мешая тлеедам запустить работу мозга и, как следствие, сознания. Каждый из них отбывает свой собственный срок в тёмной комнате.

— Это же варварство, — так же тихо возразила девушка.

— Ты преувеличиваешь, — отмахнулась Анна. — Меня как-то закрыли на год в ящике с солью. Вот это было варварство. Старейшие из этих моделей содержат в своей конструкции соляной раствор, так сказать, щадящий вариант.

— Но этот вариант ничем не лучше.

— Согласна. Поэтому, если хочешь передвигаться свободно, нужно идти на контакт с людьми. А не обрушивать весь свой тауматургический арсенал, ясно?

С трудом оторвавшись от погрузчика, водружающего очередной катафалк на верхнюю полку стеллажа, Вера посмотрела на женщину.

— Можете ещё на пару часов отключить меня? Хочу выспаться.

— М-да, — с каменным лицом заключила Анна, а затем отошла к ассистентам. — Я к Виноградовой с отчётом. Как соберёте с неё все биомаркеры, передайте их в службу безопасности. Можете плюсом поставить ей клеймо на задницу…

— Эй! — Воскликнул Константин. — Полегче.

— Ах, да, — вздохнула Белая. — Ты же ещё. Раз уж ты отбываешь наказание, будешь присматривать за этой помешанной. Вернусь, допрошу её.

— Вы обещали ограничиться психотерапией, — напомнил Константин.

— Именно о ней я и говорю. — Бросила Анна, направляясь к выходу.

Комплекс «Рост», 18:00

Солнце заходило за горизонт. Боец МОГ «Штиль», одетый в броню с головы до ног, совершал обход по внешнему периметру завода. На плече у него висел автомат, а лицо скрывала балаклава. Каждые тридцать минут он останавливался, сверялся с часами, затем снимал с поясничного крепления рацию, и проговаривал фразу, уже набившую оскомину:

— Заря-заря, это Девятый. Периметр чист.

— Девятый, это Заря. Вас понял, продолжайте патруль.

Вернув рацию на место, солдат продолжал движение по маршруту вокруг Комплекса. Чтобы его обойти, требовалось ровно двенадцать часов. За одну смену Девятый обходил Комплекс целых два раза.

Смена начиналась с четырёх утра. Солдат выходил с поста, и двигался вдоль гофрированного забора, высотой в три человеческих роста. Это были не те тонкие листы металла, которыми очерчивают границы жилых участков в частном секторе, — то был крепчайший сплав, сделанный в Магнитогорске, по заказу какого-то спеца из Германии. Когда свет восходящего солнца поднимался над ночными лесами, окружающих Комплекс, этот огромный забор, начинал сиять всеми оттенками алого и жёлтого цветов. И потому первые два часа смены Девятому казалось, будто он движется вдоль горящей стены, на которую из-за горизонта надвигается цунами лесов средней полосы.

К десяти часам утра Девятый оказывался ровно посередине северной стороны «Роста». Солнце возвышалось над головой, и летом это было самое приветливое время смены. На той же стороне, в ста метрах от завода, располагались несколько покосившихся домиков и заросшее кладбище. В обеих локациях можно было встретить практически безобидных призраков, которые в солнечное время суток даже немного забавляли Девятого. Особенно один дед в костюме, выкрикивающий гадости вслед каждому проходящему мимо сотруднику Фонда.

Двенадцать часов спустя солдат возвращался на главный пост, заполнял ежедневную норму различных бумажек, и вновь выходил в дозор. Покинув Участок 77 примерно в 16:15, Девятый двигался по уже пройденному маршруту второй раз, но теперь это происходило под покровом медленно темнеющего небо. Природа вокруг постепенно затихала, что касалось также и «обеднённых проекций», которые с наступлением темноты теряли подвижность и просто стояли посреди кладбища, или молча взирали на проходящего мимо Девятого из чёрных выбитых окон.

Чувство тревоги раз за разом сковывало движения бойца, пару раз за последние два месяца его почти настигла паническая атака, но перекличка, проходившая раз в тридцать минут, сдувала липкую сеть страха с его мыслей.

— Заря-заря, это Девятый. Периметр чист.

— Девятый, это Заря. Вас понял, продолжайте патруль.

Разумеется, Девятый был не единственным часовым на этом маршруте. Всего было задействовано около двадцати человек, кружащих сутками вокруг завода, но рассредоточены они были таким образом, что пересечься с ними было почти что невозможно.

Группа «Штиль» была отписана в патруль приказом Артура Оганяна. Он хотел держать на внешнем периметре несколько своих бойцов в дополнение к имеющимся наёмникам. Хотя изначально планировалось, что «Штиль» займётся вылазками в недра Комплекса, судя по недавним событиям, это случится ещё не скоро.

Допуск к внутреннему периметру «Роста» был закрыт даже для тех, кто служил в опер-группах с пелёнок. Внутрь попали лишь половина группы «Дождь» (вторая половина патрулировала маршруты на въезд) и весь состав группы «Шторм». До кучи туда пригнали ещё две сотни наёмников, два десятка из которых прибыли из Германии вместе с тем самым специалистом, имя которого никто из работавших на внешнем периметре не знал в лицо.

Зато все присутствующие на объекте видели, как через главные врата Участка ввозят турбины и тысячи галлонов ракетного топлива. А спустя всего несколько дней территорию завода огласил грохот пулемётных турелей и крики бойцов. От старых знакомых из «Шторма» Девятый узнал, что на поверхность поднялось что-то не очень большое, но очень смертоносное. Ходили слухи также и об одном единственном погибшем при исполнении солдате, с костей которого, якобы, буквально содрали всю плоть. К этому приплетали одушевлённое дерево, сделанное из колючей проволоки, и, — кто бы сомневался, — доктора Марша. Воображение рисовало кошмарные пейзажи, и тот факт, что внешний периметр искажает окружающее пространство, делая его прохождение ещё более трудным, совершенно не добавлял вдохновения к этой картине.

Остановившись на месте, солдат достал из нагрудного кармана пачку сигарет и закурил. Сделав несколько долгих затяжек, боец всмотрелся вдаль. Полуразрушенные домики отсюда выглядели игрушечными, и всё же были чётко видны. По ощущениям, до этого села всего час ходьбы, но Девятый точно знал, что через час они будут на том же расстоянии, что и двумя часами ранее. Забор будет тянуться ровно до той поры, пока солнце не зайдёт за горизонт, после чего, будто по милости Комплекса, свернёт на запад. А кладбище встретит его непроглядной тьмой и парой призраков, молча уставившихся в его сторону.

Сделав последнюю затяжку, Девятый выбросил окурок, и достал рацию.

— Заря-заря, это Девятый. Периметр чист.

— Девятый, это Заря. Вас понял, продолжайте патруль.

Тяжко вздохнув, боец поправил висевший на плече автомат и двинулся дальше.

Гостиница «Морфей», 19:55

Мрак развеяло хлопком одной ладони по извилинам детектива. Очнувшись с ощущением, будто в его голову забивают гвозди, Антон Могилевич открыл глаза. Он находился ровно в том же положении, в котором потерял сознание: лёжа лицом вверх на старой кровати посреди номера. Грязно-жёлтый свет лампы, висевшей на потолке, говорил о том, что встроенным в здание генераторам не хватает энергии.

Пошарив правой рукой по кровати, Антон нащупал открытый чемодан. Найдя в нём мобильный телефон, Могилевич набрал номер контрабандиста.

— Черкасов на связи, — гаркнул Григорий спустя минуту.

Водительская сноровка, аномальная набивка автомобиля, знание Трассы 404 и толика везения помогли контрабандисту оторваться от преследования силовиков Фонда. Зелёный «Москвич» стоял на обочине, демонстрируя множество новых отверстий появившихся на его корпусе в последние часы бегства.

— Это я, — хрипло пробасил Могилевич. — Рад, что вы живы, потому что мне нужна помощь.

В эфире послышались скрипы и тяжёлое дыхание: Григорий пытался поменять пробитое колесо машины, и уже добрые пятнадцать минут прыгал на рукоятке ключа, в безуспешной попытке открутить гайки.

— Да, мне бы тоже помощь не помешала, — честно признался он, совершая очередное усилие. — Да чтоб тебя!

В то же мгновение детектив принялся массировать свободной рукой левый висок.

— От этой дряни всегда такое похмелье? — Стонал он.

— Ядрёная смесь, да? Пришлось несколько рынков обойти, прежде чем я нашёл её.

Совладав с болью, Антон рывком поднялся и сел в кровати.

— Блять, всё болит.

— О, глядите, петербуржцы матерятся, — захохотал было Черкасов, но вдруг сменил тон на серьёзный. — А если серьёзно, вам срочно нужен альфа-морфин. Организмы, которых вы приняли, нужно деактивировать.

Повисла пауза.

— А почему я узнаю об этом только сейчас? — задыхаясь, просипел детектив.

— Да блин, я этот препарат хотел вам под конец нашего разговора впарить. И бинокль в подарок дать. — Кряхтел контрабандист, прыгая на гаечном ключе. — Кто ж знал, что ты за собой такой высокоскоростной хвост приведёшь? Да откручивайся, падла!

— Ну ты и скотина, Черкасов! — Прорычал Могилевич.

— Слава богу! — Радостно воскликнул Григорий. — Это я не вам, тут просто дело с мёртвой точки сдвинулось.

— Слышишь, если ты сейчас же мне не поможешь, мёртвой точкой стану я!

Отойдя от автомобиля, Черкасов порылся в кармане в поисках сигарет.

— Не переживайте так, — успокаивающим тоном ответил контрабандист, — метрдотель мой старый приятель, и к тому же, должник. Спускайтесь к нему, и скажите, что вы от меня.

— Почему вы думаете, что у него есть альфа-морфин? Это весьма редкое соединение.

— Да потому что я у него, как раз-таки, и закупался препаратами для вас.

— Издеваешься?

— Бизнес есть бизнес, — ответил Григорий, чиркая зажигалкой. — За эту оплошность готов забрать вас из точки проявления «Морфея» и довести до ближайшего города бесплатно. Ну, и скидку дам на товары.

— Пошёл ты к чёрту, старый козёл! — Свирепо процедил детектив, обрывая связь.

Контрабандист лишь усмехнулся, прежде чем вернуться к ремонту.