Диктиона. Пламя свободы

Пир бастарда

I

В это время в столице Дикта, в огромном королевском дворце заканчивались приготовления к пиру, который новый правитель планеты устраивал для наиболее именитых своих новых подданных. Он вовсю старался, чтоб произвести на них впечатление и поразить воображение этих дремучих людей роскошью своего приёма. Многочисленные террасы дворца украшались яркими гирляндами переливающихся огней, в тёмном небе над ним причудливо извивались тонкие вереницы разноцветных звёзд, то и дело складывающихся в различные рисунки и символы, воздух звенел от переливов лучших мелодий, исполнявшихся в таких случаях при дворах наиболее славных правителей великих миров. В самом дворце спешно заканчивали монтаж осветительной системы, чтоб заменить примитивные свечи и факелы хозяев. Два придворных декоратора сбились с ног, пытаясь придать интерьерам вид величественный и изысканный, а так как на военном крейсере, пусть даже служившем ставкой почти коронованной особы, было не так много подходящих средств для украшения залов и галерей, им пришлось изрядно попотеть. Столы уже ломились от яств, и с этим особых проблем не было, поскольку дворцовые кладовые были полны, и к услугам поваров принца Рахута оказался набор продуктов, позволивший им проявить всё своё мастерство.

Постепенно час пира приближался, и вскоре должны были прибыть первые гости. К их встрече готовились не только разнаряженные слуги и распорядители. В тёмных закоулках, сумраке затенённых галерей, у колонн и под укрытием драпировок занимали свои посты самые проверенные и тренированные гвардейцы. Дворец был оцеплен, и по его периметру расположилось несколько бронированных машин с орудиями на крышах, недвусмысленно направленными в сторону городских кварталов. В небе кружили лёгкие атмосферно-космические штурмовики «Дадли». А за стенами города в полной боевой готовности стояли несколько десантных подразделений.

Авсур, присев на подлокотник кресла перед большим пультом в зале генерального штаба, в очередной раз проверял связь между постами и наблюдателями. Он придерживал лёгкие наушники с микрофоном, а свободной рукой щёлкал клавишами на пульте. Его взгляд не отрывался от экрана, на котором загорались ярким оранжевым светом подконтрольные секторы дворца и столицы.

Вряд ли он не заметил приближение Джинада, облачённого в адмиральский мундир Императорского Космофлота, но даже не отвёл глаз от тёмного квадрата неподалёку от западной стены столицы, омываемой узкой болотистой речушкой.

— Вы собираетесь появиться на балу в таком виде, господин Авсур? — поинтересовался Джинад, остановившись рядом.

— Хорн, — не взглянув на него, Авсур снова переключил что-то на пульте. — Отправь в пятый сектор два отделения, лучше рептилий. И тем, кто плохо видит в темноте, выдай приборы ночного видения.

Получив ответ, он удовлетворённо кивнул и, наконец, осчастливил своим вниманием старого советника.

— Для вас это развлечение, для меня — работа. А на работе я предпочитаю рабочую одежду, которой для меня является моя форма.

— Для нас это тоже не развлечение, — возразил тот. — Мы начинаем великое дело: приступаем к созданию новой Империи.

— Моя задача проще: уберечь задницу будущего Императора, — фыркнул Авсур.

Джинад удручённо вздохнул.

— Поверьте мне, я не разделяю мнения большинства подданных его высочества и отношусь к вам с уважением, господин Авсур. Вы отважный солдат и умный командир, и я всегда жалел, что мы с вами оказались по разные стороны баррикад.

— Да? — Авсур усмехнулся. — Вы не нашли в себе сил перейти на сторону повстанцев и натравили на меня алкорских Горных Лисов.

— Я сожалел, что вы не перешли на нашу сторону.

Авсур молча покачал головой и снова взглянул на экран.

— Конечно, сейчас говорить об этом поздно, — продолжил Джинад. — Но сейчас мы с вами оказались на одной стороне, чему я очень рад. То, как вы стараетесь обеспечить безопасность его высочества, вызывает во мне искреннее уважение. Но мне кажется, что все эти меры с танками и штурмовиками излишни. У местного населения нет ни оружия, ни вождей, ни времени для подготовки выступления.

— То же самое вы думали о нас в своё время, верно? — покосился на него Авсур. — Дремучие пастухи, горные козлы, безграмотные дикари. Я полагал, что горький опыт научил вас, что нельзя недооценивать противника.

— Может, вы и правы, — Джинад задумчиво взглянул на экран. — Я рад, что на сей раз вы на нашей стороне.

— А я — нет, — отрезал Авсур.

Джинад снова вздохнул и направился к выходу из зала.

— И всё-таки переоденьтесь, прежде чем появиться в зале, — бросил он на ходу.

— Может мне ещё завиться? — пробормотал Авсур, вернувшись к пульту.

На пороге Джинад столкнулся с Сёрмоном, и тот с картинным поклоном уступил ему дорогу. Ещё раз вздохнув, старик вышел.

— Что нужно было этому реликту в рубке боевого корабля? — поинтересовался алкорец, усаживаясь на край пульта и выкладывая на клавиатуру яблоко. — Подкрепись, а то рухнешь от перенапряжения.

— Мне б мяса кусок, — грустно вздохнув, Авсур взял его. — Побольше и пожирнее!

— Мне б тоже, братец, — усмехнулся Сёрмон. — Но это мне и то пришлось стащить со стола. В кухне всё вверх дном, и меня оттуда выгнали, не дав и куска хлеба. — Так зачем являлся этот призрак былого?

— Просил меня облачиться в подобающий случаю костюм.

— Идеалист, — пробормотал алкорец и покосился на экран. — Я проверил все посты, заглянул во все закоулки. Всё чисто, и всё же мой лисий нос чует западню. Дурацкая идея — устраивать пир через несколько дней после публичной казни заложников.

— Да ещё ночью.

— Ну, это-то как раз понятно. Во-первых, иллюминацию лучше видно ночью, чем днём, а, во-вторых, все балы при дворе их батюшки устраивались именно ночью.

— И переходили в оргии, — рассеянно добавил Авсур. — Или это пропаганда?

— Никакая пропаганда не выдумает того, что рассказывал мне об этом отец, — покачал головой Сёрмон. — Тем более пропаганда диких горцев, мечтающих о двух вещах: вырастить больше овец и убить больше врагов. Но здесь всё будет чинно и солидно. Рахут желает произвести хорошее впечатление.

— Тогда мы переборщили с пушками и штурмовиками.

— Время покажет, — Сёрмон посмотрел на друга. — Ты будешь здесь или пойдёшь в зал?

— Пойду. Системы наблюдения во дворце нет, значит, мой глаз нужен везде. А ты?

— Я буду ближе к Рахуту. Он меня не так ненавидит, а охрана ему понадобится.

— Птицу возьми с собой. Пригодится.

— Даст Леди Милосердие, что нет. Но я возьму. И пригляжу за этим онским змеем. Я прямо чувствую в нём родную кровь, значит, нужно держать зубы наготове.

— Только не забывайся. Проводник этого не одобрит.

Сёрмон усмехнулся.

— Свиток. Секрет нашей верности и нашего рвения.

— Я выполняю свою работу, — пожал плечами Авсур и, поправив наушник, вышел из зала.

— Не ты один, — пробормотал Сёрмон. — Только у всех она разная.

II

В тот же час два других человека стояли возле узкой бойницы, выходившей на освещенную праздничными огнями площадь. Из-под чёрных капюшонов они смотрели на сияющий иллюминацией дворец, на тёмные силуэты боевых машин, застывших в местах, словно случайно оказавшихся затенёнными, на бесшумные тени, проносящиеся над городом.

— Всё куда сложнее, чем мы думали, — задумчиво произнёс один из них. — Куда сложнее. Они приняли все меры безопасности.

— Да, как в дешёвом фильме, — отозвался второй.

— Это не эффекты, брат. Если нам и удастся выполнить задуманное, то чудом будет, если спасутся единицы. Скорее всего — никто.

— Это нас остановит?

— Я продолжаю думать, что мы погорячились с нашим планом. Кибелл бы не одобрил этот ход.

— Откуда ты знаешь? Да и какая разница? Он мёртв, как ни печально это звучит. Мы должны продолжить его дело.

— Продолжить, Реймей! — с нажимом перебил брата Донгор. — А не завершить, положив на алтарь мести лучших воинов Дикта.

— Если нам удастся уничтожить верхушку этого айсберга, то с мелким крошевом справятся остальные. Народ не останется без вождей. Это закон истории! Нашей истории! Нет Кибелла, возможно, мы не успеем спасти Энгаса, может, сегодня погибнем сами и не сможем освободить Юниса. Но наши места займут Хэрлан, другие братья. Сопротивление обезглавленной гидре возглавят Шила и её брат, а там, глядишь, вернётся принц. Мы подготовим почву для их урожая.

— Удобрив её собственной кровью?

Реймей шагнул к брату и взял его за плечо.

— Я знаю, ты боишься не за себя. Тебе жаль тех, кто пойдёт с нами. Ты чувствуешь ответственность за них, но не забывай, что они сами всё решили, и Совет Храма поддержал их, а не тебя.

— Они ослеплены болью. А что мог сделать я, кроме того, чтоб пойти с ними?

— Отправиться в ставку и заняться своим делом, — сухо произнёс Реймей, снова отступая.

— От тебя было бы куда больше проку, если б ты дожил до общего выступления. Но ты тоже остался.

— Моё место здесь! — уверенно заявил Реймей, но Донгор только печально усмехнулся.

— Боюсь, брат мой, что ты, как и я, считаешь, что твоё место рядом с Кибеллом. И ищешь славный путь к его нынешней обители.

— Я намерен выжить и победить, — резко ответил Реймей.

— Я тоже не намелен кидаться грудью на мечи этих бандитов из космоса, — пожал плечами Донгор. Он снова взглянул в сторону дворца. — У нас есть шансы. Они ничего о нас не знают. И ничего не знают о нашем городе. Может, мы и уцелеем.

За их спинами послышались быстрые шаги. Обернувшись, братья увидели невысокую, хрупкую женщину в чёрной мужской одежде с двумя кинжалами у пояса.

— Нам не удалось связаться с Юнисом, — произнесла она. — Они не спускают с него глаз. Остальное готово.

— Юнис итак всё знает, к тому же весьма сообразителен, когда дело касается его шкуры, — пожал плечами Реймей.

— Хорошо, что мы решили входить без оружия, — добавила она. — Они собираются обыскивать всех при входе.

— Тем лучше. Это притупит их бдительность внутри, — кивнул Донгор.

— Все дороги из города перекрыты, — сообщила разведчица, словно не придавая этому большого значения. Но, может, она и не придавала. Она готова была погибнуть во имя мести за короля и своей смертью приблизить час очередного освобождения родины, но братья переглянулись с тревогой.

— Нужно продумать другие пути к отступлению, — заметил Донгор.

— У нас нет времени, брат, — с горечью возразил Реймей. — Мы должны идти. Придётся действовать по прежнему плану и попытаться пробиться из города.

— Это невозможно.

Женщина храбро и безмятежно смотрела на них, слушая их разговор. Она готова была пожертвовать своей жизнью и на ней не лежала ответственность за чужие.

Донгор скинул плащ и оправил серо-голубой камзол, украшенный овальными медальонами с эмалевыми изображениям древних алкорских гербов. Как старший в семье, он имел право носить знаки отличия их давно забытого на прародине клана. Никто и никогда не видел скромного придворного механика в таком роскошном наряде, и это было для него своеобразной маскировкой.

— Нужно изменить план, — произнёс он, не сводя взгляда с лица брата.

— Поздно. Ни изменить, ни отменить мы уже ничего не можем. — Реймей тоже снял плащ. На нём был изысканный чёрный костюм со златоткаными вставками, придававший его мрачноватому облику оттенок демонической красоты. Наверно, впервые в жизни оба брата, никогда не придававшие своей внешности особого значения и предпочитавшие быть незаметными и верными тенями своего друга и повелителя, предстали в том облике, который был дан им по праву рождения. Первые среди равных, на сей раз, они готовы были, наконец, занять своё место в первых рядах аристократии Дикта.

— Нужно что-то придумать! — бросил Донгор, выходя из комнаты. — Мы должны сохранить как можно больше людей.

— Что мы сможем сделать за пять минут! — воскликнул Реймей, устремляясь за братом.

Вслед за ним он спустился по узкой винтовой лестнице в зал, где несколько десятков нарядно одетых мужчин и женщин тихонько переговаривались, в ожидании последних наставлений.

— За пять — ничего. Но за час — можно, — Донгор остановился на ступенях и отыскал взглядом Хэрлана. Тот, заметив его, кивнул. — Хэрлан останется здесь и сделает всё, что можно.

Высокий и смуглый старший из уцелевших Сыновей Аматесу, приблизился к ним. Было видно, что он ещё не привык к обычной одежде, ведь всю жизнь он носил красную мантию, опоясанную мечом

— Всё что можно, а не всё что сможешь, — проговорил Донгор, впившись взглядом в чёрные глаза воина-монаха. — У уцелевших должен быть путь к отступлению.

— Если он есть, мы с братьями его найдём, — кивнул тот.

Донгор спустился вниз, сквозь толпу добрался до небольшого стола, на котором стояла армейская рация, а возле неё сидел молодой человек с длинными чёрными волосами и узкими глазами. Ему тоже непривычно было в скромном наряде ремесленника, но куртка с капюшоном помогала скрыть его прическу и смуглое скуластое лицо.

— Что-нибудь есть, брат? — спросил механик.

— Они ведут переговоры на многих волнах, — ответил тот, не снимая наушников. — Во дворце они выставили такую же охрану, как и снаружи. Я прослушиваю их переговоры, но дешифратор не справляется. Слишком много языков.

— Есть диапазон, чистый от их переговоров?

— Есть.

— Братья и сёстры! — Донгор обернулся и поднял руку, чтоб привлечь внимание присутствующих. — Вы все знаете, что вам нужно делать. Вам всем выданы дешифраторы и портативные приёмники, которые Хунтал сейчас настроит на нужную волну. Вы будете понимать всё, о чём будет там говориться, и вам будет сообщено, каким путём вы будете выходить из города, если живыми выберетесь из дворца. Будьте осторожны. Выполним нашу задачу с наименьшими потерями и обеспечим себе путь к победе в скором будущем. Я надеюсь увидеть вас живыми в нашей ставке через несколько дней. Наша война только начинается. В добрый час, братья и сёстры! И да поможет нам Аматесу!

— Наш король с нами, как все эти годы, — негромко добавил Реймей, и его слова в полной тишине разнеслись по всему залу. — С нами души наших славных предков. Не бойтесь смерти, но берегите жизнь. И да поможет нам Аматесу!

— Я всегда был с вами, когда вы с оружием в руках вставали на защиту Диктионы, — произнёс Хэрлан. — Сейчас наше присутствие, моё и моих братьев, только погубит всё. Захватчики поставили нас вне закона и лишили почётного права, как прежде, встать с мечами среди вас. Но мы будем с вами и сделаем всё, чтоб помочь вам оказаться в безопасности, после того, как дело будет сделано. Наступит день, когда граждане Дикта и Сыновья Аматесу снова встанут плечом к плечу, и уже ничто не сможет спасти наших врагов. И да поможет нам Аматесу!

Шёпот пронесся по залу. Перед выступлением воины как молитву прошептали: «И да поможет нам Аматесу!» До начала пира оставалось лишь несколько минут.

III

Бонн-Махе тем временем последний раз взглянула в стереоскопическое зеркало и раздражённо отмахнулась от ручек своих фрейлин, уже полчаса с подобострастным видом расправлявших складки на её чёрном с серебряной искрой платье, отороченном царственным мехом золотой серны и украшенном россыпью бесценных пенелопских агатов, переливавшихся как капли росы на ярком солнце. Дамы постарались на славу, и их повелительница выглядела юной и свежей, но опытный и придирчивый глаз одалиски выискал в облике красавицы в зеркале неискоренимые признаки увядания, и она была не в духе. Бедняжке и в голову не могло прийти, что порой достаточно улыбнуться и живо сверкнуть глазами, чтоб сбросить с плеч несколько десятилетий, но таких ухищрений она давно уже не помнила, и недовольный вид ещё больше напоминал об уже далеко не девичьем возрасте.

— Ты всё так же прекрасна, мама, — услышала она за спиной искренний возглас Рахута и поспешно обернулась, изящным движением откинув назад переливчатый шлейф. На её лице цвела та самая улыбка, которой недоставало её отражению.

— Если б так! — печально улыбнулась она и поспешным жестом пресекла дальнейшие комплименты. Она окинула взглядом стройную фигуру сына, облачённого в строгий и торжественный адмиральский мундир, и одобрительно кивнула. — Да, мой мальчик, именно таким и должны они увидеть своего Императора первый раз. Красивым, сдержанным и полным достоинства.

— Пойдём. Они уже начинают собираться. Мы должны встречать их возле лестницы, как подобает хозяевам бала.

— Пира, мой мальчик, — наморщила крохотный носик Бонн-Махе, — для балов они ещё слишком дремучи. Надеюсь, они догадались хотя бы принять ванну, прежде чем явиться сюда.

Рахут пожал плечами и, взяв её под руку, вывел из покоев, ещё недавно принадлежавших королеве Шиле. Возле дверей их уже ждала свита, состоящая из Джинада, короля Оны Юниса, который с интересом разглядывал Сёрмона и его филина, сидевшего на плече хозяина и строго озирающегося по сторонам, а также нескольких старших офицеров крейсера.

— К началу бала всё готово, ваше высочество, — с поклоном произнёс Джинад.

Бастард прислушался к музыке, доносившейся издалека, и взглянул на Юниса.

— Надеюсь, вы составите мне компанию на этот вечер, господин король?

Обращение это было учтивым, но титул прозвучал как насмешка. Однако Юнис церемонно расправил складки своего короткого изумрудного плаща, накинутого на камзол, расцветкой напоминавший павлиний хвост, и почтительно поклонился.

— Почту за честь, ваше высочество.

Удовлетворённо кивнув, Рахут прошёл мимо него. Юнис невинно улыбнулся, заметив недоверчивую ухмылку Сёрмона, и последовал за ним. Просторные залы и галереи дворца сияли непривычным светом. Яркие огни отражались от матовой поверхности светлых панелей, скрывших варварскую роскошь дворца. Зелёные венки славы, увитые пурпурными и золотыми лентами, украшали изображения императорского герба, висевшие на стенах. Рахут с интересом взглянул на Юниса, желая увидеть его реакцию на новое убранство королевской резиденции, но по тонкой неуловимой улыбке онца ничего было не понять. Кошачьи глаза горного короля с любопытством осматривали всё вокруг, не меняя своего выражения.

— Как вам новый декор? — поинтересовалась Бонн-Махе, непринужденно беря Юниса под руку. — Не слишком блёкло?

— Совсем нет, — возразил тот. — Это напоминает мне былые годы. Покойный король Эрд не любил ярких красок и излишнюю пышность. Это братец Кибелл устроил здесь ярмарочный балаган. А мне всегда нравилась сдержанность в украшениях. И в своём дворце я избегаю вызывающих сочетаний. Ведь дворец — это не курятник, и петушиные перья там не к месту.

— Я с вами согласна, — мило улыбнулась она. — Но понравится ли здесь нашим новым подданным? — и её милая улыбка стала немного растерянной.

— На их памяти мода кардинально менялась несколько раз, — усмехнулся Юнис. — Благородная сдержанность Эрда, затем воинственные замашки молодого Кибелла, потом чувственная какофония его королевы Шилы, после — сумасшедший балаган его фаворита Юдела и, наконец, простота во всём с алкорским уклоном. Эти люди всё принимают с восторгом. Только дай.

Тем временем они вышли на открытую галерею над парадным залом и увидели первых гостей. Бонн-Махе с живым любопытством смотрела на появлявшихся внизу мужчин и женщин, смуглых и черноволосых, одетых в простые одежды, сшитые, однако, из красивых и дорогих тканей. Появляясь в зале, они отвешивали церемонные поклоны хозяевам пира и, едва кивнув остальным гостям, расходились, чтоб занять места в ожидании дальнейших событий и приглашения в пиршественный зал,

— Хм! — Бонн-Махе перебегала взглядом с одного лица на другое, а потом резко повернулась к сыну. — Эта планета — неплохое приобретение! — воскликнула она. — Посмотри на них! Они похожи на нас, а не на алкорцев. И заметь! Ведь это аристократия, но они все совершенно здоровы! Гладкая кожа, прекрасные волосы и зубы, хорошие фигуры, отличные мускулы.

— Это воины, — улыбнулся Юнис, услышав её слова. — Их деды и отцы были воинами, воинами будут их дети и внуки. Их жёны с детства готовятся стать матерями героев.

— Прекрасный генофонд для нашей будущей непобедимой армии! — воскликнула Бонн-Махе.

— Согласен с тобой, — кивнул Рахут, не торопясь загораться энтузиазмом. — Сначала их нужно приручить, а лишь потом использовать.

— Они даже не выглядят как волки, — вставил Юнис. — Хотя и как овцы — тоже. Это что-то вроде овчарок, с мозгами и душами овец и зубами волков. Накормите их с рук, покажите, что вы доверяете им, и они, виляя хвостом, побегут за вами,

— Всё так просто? — усмехнулся Сёрмон, взглянув на него.

— Это простые люди. Они обожали своего прежнего короля за то, что он ночевал у их костров и делил с ними хлеб. И не замечали того, что он устраивал в этом дворце в завершение своих празднеств.

— Мы наслышаны об этом, — усмехнулась Бонн-Махе.

Внизу уже собралось не менее полусотни гостей. Почти не переговариваясь между собой, они расположились по всему залу и настороженно поглядывали по сторонам, иногда бросая взгляды наверх.

— Нужно сказать им несколько слов, — шепнул Джинад, склонившись к уху Рахута. Тот болезненно поморщился и шагнул к перилам галереи. Придав своему облику как можно более солидный вид, а голосу — властное выражение, он произнёс:

— Я рад приветствовать у себя во дворце цвет моего первого королевства! Я пришёл, чтоб дать вам новую жизнь и повести вас по новому пути, пути к славе и величию! Верность и отвага помогут вам занять своё место среди моих лучших воинов, и вы сможете разделить с ними триумф наших будущих побед. Великие и далёкие миры лягут к вашим ногам, если вы будете так же преданно и усердно служить нашей Империи, как служили вашему прежнему королю, и ваши внуки станут властвовать над миром, повелевать пространствами и диктовать свою волю иным народам во славу нашей новой великой Империи!

Он закончил, и достойным завершением его речи наверно были бы аплодисменты и крики «браво», но ответом ему была тишина. Десятки невозмутимых лиц и спокойных глаз видел он внизу, и лишь новая волна сдержанных поклонов помогла ему понять, что он был хотя бы услышан.

— Прекрасно сказано, ваше высочество! — воскликнул Джинад.

— Полный бред, — чуть слышно пробормотал Сёрмон, покачав головой.

— Что, по-твоему, я должен был им сказать? — взорвался Рахут.

— Т-ш-ш… — успокаивающе взяла его за руку Бонн-Махе. — Они смотрят на нас.

— Нужно было сказать: ваши волки будут сыты, ваши овцы будут целы, — фыркнул Сёрмон. — Им плевать на чужие миры, но у них есть дома, земли, дети, слуги, коровы, овцы, лошади, собаки, кошки и мыши. Скажите им, что даже их мыши не подвергаются опасности сдохнуть с голоду, и они хотя бы успокоятся. А вы с ходу заявляете, что им лучше сразу встать в строй под ружьё.

— Говори сам, — приказал Рахут.

Сёрмон чуть усмехнулся и, хлопнув по спине Юниса, толкнул его к перилам.

— Пой, соловей! Одно лишнее слово, и я сверну твою изящную шейку.

— Друзья мои! — выйдя на край галереи, Юнис расплылся в радостной улыбке. — Наконец-то нам на счастье с небес явилась не угроза, а обещание прочного мира. Великий и могущественный повелитель простер над нашей маленькой, слабой и измученной войнами планетой мирную длань. Он обещает мир и защиту нашим домам, благоденствие нашим семьям и славное будущее нашим детям. Так поприветствуем же нашего повелителя также искренне, как приветствую его я! — и он яростно ударил в ладоши, вопя во всю глотку: — Рахут, повелитель Вселенной!

Снизу раздались ответные крики, смех и рукоплескания. Рахут вздохнул с некоторым облегчением.

— А теперь я приглашаю вас разделить со мной скромную трапезу, — проворчал он, глядя вниз, и пошёл прочь с галереи.

— Его величество приглашает вас разделить с ним хлеб! — проорал Юнис и замер, получив резкий тычок под рёбра. Повернув голову, он увидел оскаленные в улыбке клыки Сёрмона.

— У меня тоже есть чувство юмора, — прошипел тот сквозь зубы, — но у меня есть глаза и уши. И длинный острый кинжал, который без труда проткнет твоё сердце насквозь.

— Я обо всём этом догадываюсь, — усмехнулся Юнис.

— Надеюсь.

Сёрмон подтолкнул горного короля вслед удалявшейся Бонн-Махе и посмотрел вниз. Его взгляд наткнулся на изображение дуба, обвивавшего корнями меч. Он замер и мотнул головой. Старинный герб красовался на камзоле человека, холодно и внимательно смотрящего на него. Поймав его взгляд, незнакомец тут же отвернулся, но стоявший рядом с ним мужчина в чёрно-золотом костюме не отрывал от его лица пронзительного взгляда тёмных глаз.

Это длилось лишь мгновение, а потом эти двое, обменявшись несколькими фразами, ушли вслед за остальными. Сёрмон так стремительно рванулся вниз по лестнице, что филину пришлось воспользоваться крыльями, чтоб не свалиться с его плеча. Недовольно ухнув, он сжал мощными когтями кожаный наплечник, но Сёрмон даже не заметил этого. Воспользовавшись нижней галереей, он прошёл следом за гостями в пиршественный зал и замер у входа, не отводя взгляда от этой пары.

— Что ты здесь делаешь? — услышал он над ухом негромкий голос Авсура. — Почему ты не с бастардом?

— Взгляни вон на тех двоих, — Сёрмон указал ему на незнакомцев.

— И что?

— У одного из них алкорский герб на груди.

— Они все потомки алкорцев.

— Предатель не говорил о местных рыцарях, носящих гербы. Если они надевают их, то готовятся к чему-то важному.

— К приёму повелителя, который поведёт их по новому пути, например, — предположил Авсур.

— Они братья, не так ли?

— Это видно невооруженным глазом.

— А не те ли это братья, которых мы не могли найти?

— Механик и лекарь? Приближённые короля?

— Здесь и в полном облачении. Это заговор, мой милый!

— Механик и лекарь, — задумчиво повторил Авсур. — Друзья короля. Зачем им идти сюда самим? Можно приказать…

— Ответ на груди у старшего, — усмехнулся Сёрмон. — Они рыцари, а рыцари не посылают в бой, они в бой ведут.

— Может, ты и прав… — Авсур щелкнул пальцами, подзывая сержанта гвардейцев, обходящего караулы. — Видите тех двоих? Следите за ними! Из дворца не выпускать, после окончания сборища обоих — ко мне!

Сержант кивнул и беззвучно удалился. Авсур положил руку на плечо Сёрмона.

— Иди к бастарду, мальчик. И гляди в оба.

IV

Он успел почти вовремя. Вовремя, чтоб спасти бастарда и его мать и чтоб исправить последствия своей собственной оплошности. Стол для Рахута и его приближённых был установлен на вновь сооруженном возвышении, а внизу полукругом были поставлены столы для гостей. Они все были на виду и полукольцом окружали будущего императора. Они просто усаживались за свои столы, поглядывая наверх, где должны были появиться новые хозяева их планеты, а когда те появились и были заняты тем, что искали свои места, кто-то подал знак.

Сёрмон чуть не опоздал. Он как раз поднимался на возвышение, когда его чуткий слух уловил знакомый свист, и странный сюрикен с алым шариком в центре вонзился в панель с гербом у плеча Рахута. Сёрмон как кошка прыгнул вперёд, сбивая с ног бастарда и Бонн-Махе, а потом прикрывая их своим телом. Грохот взрыва ещё не стих, когда Рахут скинул его с себя, но самое страшное было позади. Вернее, так показалось сначала. Самое страшное только началось. Вскочив на ноги и выхватив бластер, Сёрмон взглянул вниз и увидел, как гости опрокидывают столы. Внизу под столешницами тускло поблескивали тревожно знакомые предметы. Он понял, что это, когда бластеры исчезнувших недавно гвардейцев были уже в руках диктионцев. Они ловко обращались с этим, казалось бы, непривычным для них оружием, и ему самому пришлось поторопиться, чтоб не быть сражённым лучом.

Крик Рахута заставил его обернуться. В первый момент ему показалось, что мальчишка сам себя душит, но потом он понял, в чём дело, и обернулся. Он сразу увидел лекаря, который стоял, протянув вперёд руку и пристально глядя на бастарда. Его длинные сухие пальцы судорожно сжимались. Сёрмон вскинул бластер, и тут откуда-то вылетел Авсур. Ринувшись в самую гущу заговорщиков, он сбил лекаря с ног. Тут же Рахут хрипло закашлялся. Медлить было нельзя, и Сёрмон едва не взашей вытолкал его и Бонн-Махе с открытого места.

Авсур упал на лекаря, и в то же мгновение ощутил острую боль в спине. Обернувшись, он перехватил руку с обагрённым его кровью кинжалом, чтоб не дать ударить второй раз. Над его головой раздался гневный клёкот и хлопанье чёрных крыльев. Нападавший взвыл, пытаясь оторвать птицу от своего лица. Длинная сильная рука железной хваткой обхватила шею Авсура и начала душить, но он ловко вывернулся и, ударив напавшего сзади локтем, вскочил на ноги, выхватывая из ножен длинный тонкий меч. В зале уже кипел бой. Гвардейцы Рахута насмерть схватились с заговорщиками, у которых под рукой оказались не только бластеры, но и мечи, и они были совсем не лёгкими противниками. Гвардейцы падали один за другим и, хотя подмога прибывала постоянно, легче не становилось.

Авсур бился быстро и хладнокровно. Рана в спине уже почти не беспокоила его. Его тревожила странная тактика заговорщиков. Зачем толпиться в тесном зале, если можно пробиться дальше вглубь дворца или попытаться вырваться наружу? Он чувствовал подвох и пытался понять, в чём дело. И тут он увидел на возвышении Джинада. Старик в изорванном, окровавленном мундире появился из-за колонны, в отчаянии взглянул на кипящий в зале бой и поднял над головой саблю. Он хотел что-то крикнуть и вдруг захрипел и схватился за горло. Краем глаза Авсур увидел неподалеку от себя лекаря в чёрно-золотом одеянии с протянутой к старому советнику рукой. Джинад рухнул на помост, и изо рта у него хлынула кровь, но Авсур понял то, что не успел сказать старик. Он с удвоенной энергией принялся расчищать себе дорогу из зала и, наконец, вырвавшись в галерею, перехватил отряд гвардейцев, бегущих на подмогу товарищам.

— За мной! — прорычал он, указывая им в другую сторону.

Сержант, ведший солдат, возмущённо вскинулся, но, поймав взгляд Авсура, с готовностью кивнул. Они устремились по галерее, не заметив смуглого незнакомца в чёрно-золотом наряде. С досадой встряхнув онемевшей рукой, которой не удалось добраться до горла Авсура, Реймей нырнул в незаметный коридорчик, скрытый за панелью с гербом, и из него — в узкий потайной проход. Он успел раньше Авсура и его людей.

Ворвавшись в сводчатую галерею, ведущую к дверям комнаты, где забаррикадировались Рахут и его приближённые, он увидел брата, колдующего над замком, Юниса, нетерпеливо сжимающего меч, и ещё нескольких воинов.

— Ормиец ведёт сюда отряд гвардейцев, — сообщил он.

Донгор взглянул на него и снова — на замок.

— Уходим, — произнёс Юнис, со звоном загоняя свой меч в потайные ножны под изумрудным плащом.

Донгор выпрямился и отдёрнул рукав камзола. На его руке поблескивал радиобраслет.

— Братья и сёстры, наша миссия завершена, — произнёс он, поднеся микрофон к губам. — Мы покидаем дворец через старый храмовый подвал. И да прибудет с нами милость Аматесу!

— Старый храмовый подвал? — в ужасе воскликнул Юнис. — Но там же!..

— Я туда не пойду! — заявил Реймей.

— Взять их! — приказал Донгор остальным. — И вперёд.

Когда Авсур с гвардейцами появился в галерее, она уже была пуста.

V

Услышав знакомый условный стук в дверь, Сёрмон спрыгнул со стола, на котором сидел, и направился открывать.

— Не смей! — взвизгнула Бонн-Махе. — Это они…

Сёрмон смерил её холодным взглядом и распахнул дверь. На пороге появился Авсур, а за его спиной маячили встревоженные лица гвардейцев. Увидев, что бастард и его мать живы, ормиец вздохнул с некоторым облегчением.

— Где они? — прорычал Рахут. — Где эти изменники? Вы схватили их?

— Мы пытались спасти вашу сиятельную шкуру, — не скрывая презрения, процедил Авсур. — Часть местных осталась в зале, чтоб отвлечь внимание от той группы, что преследовала вас. Они и сейчас крушат там вашу непобедимую гвардию. Думаю, что каждый из них заберёт с собой не менее десятка наших. А те, что были здесь, испарились.

— Догнать! — приказал Рахут. — Схватить! Живыми!

— Лучше было их сюда не пускать, — заметил Сёрмон, снова присаживаясь на стол.

— Тебя не спрашивают! — прорычал Рахут. — Где Джинад? Он мне нужен!

— Да? — Авсур зло усмехнулся. — Тогда мы понесли потерю. Старик мёртв и с сотню других верных нам людей тоже.

— Ты… — захрипел бастард, шагнув к нему, и вцепился в его плечи дрожащими пальцами. — Ты и твой дружок! Вы нарушили контракт! Почему вы не выпустили Проклятого? Почему?

Он тряс Авсура за плечи, но тут раздался клёкот, и чёрная тень метнулась к нему. Оттолкнув бастарда, ормиец успел перехватить филина за крыло до того, как птица вцепилась когтями в физиономию будущего императора. Встряхнув филина как куклу, он бросил его Сёрмону и мрачно взглянул на Рахута.

— Если б мы выпустили Проклятого, то не только от заговорщиков, но и от твоей хвалёной гвардии, и от этого дворца ничего бы не осталось. Проклятый всё сметает на своём пути, не разбирая, где свои, где чужие. И впредь не смей трогать меня руками. Не всем нравятся твои объятия,

Рахут хрипло дышал, злобно глядя на него.

— Я приказываю догнать тех, кто сбежал, — выдавил он, наконец.

— Это уже не моя работа. Пригласи Бешеных Псов, — и, развернувшись, Авсур вышел из комнаты.

— Пойдём, маленький, — прижимая птицу к груди, Сёрмон спрыгнул со стола. — Здесь было слишком шумно, и тебе нужно отдохнуть. Драться с заговорщиками совсем не птичье дело.

Ни на кого не взглянув, он вышел вслед за другом. Рахут проводил их полным ненависти взглядом и обернулся к стоявшему в ожидании приказов сержанту.

— Вызвать Бешеных Псов! — распорядился он. — Немедленно!

VI

Их уцелело никак не более трех десятков и ещё меньше добралось до заветной двери, ведущей в тёмные катакомбы под дворцом и столицей. Донгор ещё долго стоял, не решаясь запереть последний проход для отступления тех, кто задержался наверху.

— Пора уходить, — нервно произнёс Юнис, вглядываясь в темноту подземелья, и Реймей положил ладонь на руку брата, сжимавшую тяжёлый рычаг, запирающий дверь. Двойным усилием они опустили его до упора и, не обменявшись ни словом, двинулись в долгий путь по древним катакомбам.

Путь шёл вниз, и вскоре под ногами захлюпала вода, а воздух стал душным и затхлым. Несколько факелов тускло горели в темноте, с трудом освещая неровные стены и свод низкого потолка над головами.

— Говорят, что эти подземелья были здесь ещё до того, как король Элаес построил столицу, — проговорил Юнис, чтоб разогнать гнетущую тишину вокруг. — Говорят, что их вырубили пришельцы из космоса, которых считали демонами. Потом их всех перебили, но вдруг кто-то из них уцелел?

Ему никто не ответил, и он продолжил:

— А ещё я слышал, что эти подземелья на самом деле ходы огромного червя, который питался людьми, пока монах Рилан не разрубил его пополам. Но если червя разрубить пополам, то будет два червя.

Донгор обернулся и ещё раз пересчитал тех, кто добрался до подвала. Двадцать три человека, меньше половины из тех, кого он привёл во дворец. Остальные потеряны безвозвратно, но и эти пока не в безопасности.

— Вы верите в червя? — Юнис взял его за рукав. Его кошачьи глаза возбуждённо блестели, и не сразу можно было понять, что причиной этого блеска является страх.

— Спроси Реймея. — хрипло произнёс Донгор. — Он видел его.

— Червя? Ты видел червя? — горный король обернулся к лекарю, который, как и другие, брёл по колено в воде, но даже при свете факелов была заметна его мертвенная бледность.

— Это не червь, — мотнул головой тот. — Дракон. Огромный и мерзкий. Я видел его в детстве, когда случайно забрёл сюда. Отец едва успел вытащить меня, иначе мы бы с тобой сейчас не разговаривали. После этого я поклялся, что никогда больше не спущусь в подвалы.

— Вот почему только один из вас унаследовал дело отца, — понимающе кивнул Юнис. Ему даже не пришло в голову подколоть спутника из-за его боязливости. — Ты не стал механиком, потому что боялся подвалов.

— Потому, что я видел дракона, — Реймей хмуро взглянул на него. — Донгор не видел. Он не ходил туда, куда не велел ходить отец… Но теперь у него есть все шансы увидеть это.

— Я уже не маленький испуганный мальчик, — перебил его Донгор. — Мы все не дети. К тому же мы верим монахам, которые указали нам этот путь.

— Может, дракон уже давно сдох. — пробормотал Реймей.

Ответом ему был далекий гул где-то позади, люди замерли, глядя кто назад, кто на мокрый выщербленный потолок над головами,

— Похоже, не сдох, — произнесла женщина в малиновом платье с наскоро перевязанной шарфом раненной рукой.

— Нет, это не дракон, — покачал головой Донгор. — Они взорвали двери. Они нашли вход в катакомбы. Нам нужно поторопиться.

Он двинулся дальше, ускорив шаг. Идти в воде было трудно, к тому же на дне скопилась липкая жижа, в которой вязли ноги, а иногда попадались какие-то длинные склизкие петли, обвивавшиеся вокруг лодыжек, и словно намеренно стремившиеся свалить людей в отвратительную болотную воду.

— Нас преследуют, — сообщил Юнис, тяжело дыша. Тонкий слух и природное чутьё потомственного предводителя горных егерей не могли подвести его. — Они всё ближе.

— Свежие силы, — пробормотал Реймей, на ходу вынимая из складок своего пышного наряда бластер. — Вряд ли это нас спасёт, но, может, даст шанс.

Ещё двое на ходу передёрнули затворы оружия. Донгор попытался ещё ускорить шаг, но вскоре понял, что раненные в таком случае отстанут и окажутся на пути преследователей. Ему приходилось следить за тем, чтоб не сбиться с пути и точно следовать маршрутом, который передал ему Хэрлан. Это было нелегко, поскольку он ни разу не бывал в этой части катакомб, а на пути то и дело попадались развилки и ответвления. Только выработанная годами работы в подземельях привычка ориентироваться в этом хитросплетении ходов помогала ему идти, верно выбирая направление и вести своих товарищей.

— Там! — хрипло воскликнул Юнис, указав длинным тонким пальцем куда-то вперёд. — Там что-то! Это не люди! Это…

Низкий нарастающий гул, сопровождающийся мелкой вибрацией стен, от которой на головы людей сыпались камни и влажный песок, приближался с каждой минутой.

— Дракон, — выдохнул Реймей, останавливаясь.

Вслед за ним остановились и остальные.

— Вперёд! — чётко скомандовал Донгор. — Может, впереди и дракон, но позади враги. Хэрлан указал этот путь! Вы верите Хэрлану?

Никто не произнёс ни слова, но Реймей первым сдвинулся с места и снова пошёл за братом. Следом поспешили и остальные.

Гул нарастал, но люди продолжали идти вперёд, может, предпочитая погибнуть в пасти чудовища, но не попасть в руки врагов. Гул перешёл в грохот и вскоре узкий проход оборвался огромной пещерой, где с потолка стекала вода.

Это был не дракон. Огромная склизкая бесформенная масса с множеством щупалец медленно двигалась к тем, кто явился в её жилище. Люди замерли в ужасе. Дороги назад не было, но все понимали, что при всей медлительности ужасного существа, им не успеть добраться до другого хода, видневшегося в противоположном конце пещеры.

Реймей вышел вперёд и медленно поднял бластер, нацелив его в самый центр извивающейся массы. Нажать на спусковой крючок он не успел. Синий свет ударил с другой стороны в «спину» чудовища, и оно как-то сразу съёжилось и замерло.

— Скорее сюда! — раздался голос Хэрлана. Он появился из другого хода, держа над головой что-то похожее на яркую голубую звезду. — Это задержит его ненадолго!

Они поспешно устремились к нему, и до тех пор, пока последний из беглецов не скрылся в узком тёмном проходе, красный монах стоял, подняв над головой свою звезду. Потом, сунув её за пазуху простого платья городского ремесленника, он поспешил за ними. Его ждали в нескольких метрах.

— Ты подоспел вовремя, брат! — произнёс Донгор.

— Я был рядом, но мне нужно было разжечь драконий огонь, — Хэрлан похлопал себя ладонью по груди. — Камень старый, он долго не разгорался, а если б я разжег его заранее, то он мог погаснуть слишком рано.

Позади раздались крики и грохот выстрелов.

— Оно задержит ваших преследователей, — на монгольском лице монаха появилась скупая усмешка. — Оно и так зло.

— А если они смогут убить его? — забеспокоился Юнис.

Хэрлан усмехнулся ещё шире.

— Значит, они избавят нас от хлопот на будущее.

Он уверенно двинулся дальше. Донгор и остальные поспешили за ним. Похоже, придворный механик был рад переложить право командовать на широкие плечи воина-монаха. Сам он по натуре был совсем не лидером, и лишь обстоятельства заставили его на время взять на себя руководство товарищами.

— Как мы выйдем из города? — спросил он, пристраиваясь сбоку от шагающего вперёд Хэрлана.

— Мы проверили все возможные пути к отступлению, но пришельцы перекрыли почти все.

— Почти? — пристроился с другой стороны Реймей.

— К вечеру оставался только путь через водоотводной канал на западе. Братья сейчас снимают решётку. Мы можем проплыть под стеной и выбраться в реку, а там и лес рядом.

— Проплыть? — встрял в разговор Юнис. — Я не умею плавать!

Хэрлан на ходу покосился на него.

— Этого мы не учли. Тогда тебе придётся остаться в катакомбах и подождать, пока снимут дополнительные посты.

— Ждать здесь? — Юнис с отвращением осмотрелся по сторонам.

— Есть более удобные места, но это небезопасно в любом случае, — заметил Донгор.

— Среди нас раненые, — напомнил Реймей. — Посмотри, они еле стоят на ногах. Проплыть под водой большое расстояние они не смогут. Нужно устроить их где-то здесь.

Донгор остановился и взглянул на Хэрлана.

— Сколько они продержат посты?

— Трудно сказать. Мы узнаем об этом, только когда они их снимут.

— Есть ещё один путь, посуху, — Донгор озабоченно смотрел на друзей. — Это старый осадный путь прямо в лес на ведьмину пустошь на севере.

— Разве осадные пути не засыпаны? — нахмурился Реймей. — Ведь Совет приказал королю Эрду засыпать их после того, как хвостатые добрались до секретных планов подземных ходов столицы.

— Я это помню, — кивнул Хэрлан. — Тогда возникла опасность, что балары могут проникнуть в город через те ходы, которые мы рыли для того, чтоб выбираться из осаждённой столицы.

— Засыпать пятьдесят три хода во время войны, которая шла совсем не в нашу пользу? — переспросил Донгор. — Засыпали что-то около половины. Входы в остальные со стороны леса были надёжно запечатаны, а со стороны общей системы подземных ходов заложены намертво. Если б хвостатым и удалось войти в них из леса, то они потом прыгали бы в тупиках под городом. Но один из этих ходов мы открыли полтора года назад, чтоб отвести воду из северного канала на время ремонта городской стены. Со стороны леса вход по-прежнему закрыт. Если б кто-нибудь открыл его, я бы провёл туда остальных.

Хэрлан осмотрелся вокруг и тут же выделил несколько человек, хорошо держащихся на ногах.

— Мы откроем выход и будем ждать вас там,

— Я пойду с ранеными, — произнес Реймей, и Хэрлан кивнул. — И да поможет нам Аматесу, братья!

VII

Утром Сёрмон с филином на плече вышел на террасу дворца. Бледное небо и прохладный воздух заставили его поёжиться, но он знал, что найдёт здесь Авсура. Тот сидел на парапете и задумчиво смотрел на безмолвный город, вздымающийся по другую сторону широкой пустой площади.

— Ты опять не спал, — с лёгким укором произнёс алкорец, и похлопал друга по плечу. — И на спине у тебя дыра. Опять накололся на вражеский меч?

— Было дело, — вздохнул Авсур. — Куртку можно выстирать и зашить, а шкура уже зажила.

— Тогда почему такой убитый тон?

— Я всё-таки старею, Норан, — чуть слышно произнёс ормиец. — Не телом, но душой. Я устал от войн и стремлюсь к покою.

— Это не старость, — покачал головой Сёрмон, присаживаясь рядом. — Надеюсь… Это мудрость. Или болезнь. Но у меня те же симптомы.

— Заговорщики, в основном, перебиты, несколько из них схвачены живыми и будут публично казнены. Ещё несколько человек схвачены при попытке покинуть город на западе. Я никак не могу себе простить, что приказал Хорсту закрыть этот участок.

— Ты сделал то, что должен был сделать, — пожал плечами Сёрмон.

— Проблема в том, братец, что среди захваченных на западе оказались монахи. Они сражались вместе, и нескольким заговорщикам удалось скрыться в лесу. Это открыло глаза Рахуту на истинное положение вещей. Он понял, что монахи действуют заодно с местными, что против него не горстка нелюдей, а всё население планеты, что они смелы, сообразительны и беспощадны. И он склонен начать с ними войну.

— Он увязнет в этом и угробит всех: и планету, и свою армию. Мы точно поставили не на ту лошадку! Так мы не найдём свиток.

— Свиток меня беспокоит сейчас куда меньше, — пробормотал Авсур. — Пока Проклятый не чует крови, с ним можно жить. Если начнётся война, он проснётся.

— Тем скорее всё кончится, — вздохнул Сёрмон.

На террасе появился ещё один человек, если так можно было назвать огромную грязную, перетянутую потёртыми ремнями тушу.

— Эй, вы! — прорычал он. — Император желает вас видеть!

— Это ещё кто? — нахмурился Сёрмон, глядя на вновь прибывшего.

— Бешеный Пёс Болдог, — усмехнулся Авсур. — Один из новых фаворитов его величества.

— Уже величества? — понятливо кивнул Сёрмон. — Как нам не хватает умеренности старины Джинада. Слушай, фаворит, ступай к величеству и передай, что мы придём, но не раньше, чем я покормлю птицу.

— Ах, твоя птица… — хохотнул Болдог и запустил в карман кожаных штанов свою огромную ручищу. Того, что произошло дальше, не ожидал ни один из друзей. С проворством, неожиданным для такого несуразного создания, Болдог выдернул из кармана руку с зажатым в неё бластером и выстрелил. Филин беззвучно рухнул на каменный пол террасы. С гневным криком, похожим на птичий клёкот, Сёрмон слетел с парапета и склонился над чёрным комком перьев.

— Он убил мою птицу, — потрясенно произнёс он.

— Теперь пойдёшь? — пророкотал Болдог. Сёрмон медленно поднял голову и взглянул ему в глаза.

— Теперь пойду.

Он вместе с Авсуром вошёл в покои Рахута спустя несколько минут. У дверей стояли на страже несколько парней, похожих на Болдога как родные братья. Один из них схватил Сёрмона за рукав.

— Наш парень пошёл вас искать. Где он?

— Я его не видел, — улыбнулся Сёрмон, и, высвободив руку, прошёл мимо. За ним, так же улыбаясь, шёл Авсур.

Рахут мрачно взглянул на обоих и болезненно поморщился, эта проклятая чёрная птица снова невозмутимо сидела на плече алкорца.