Диктиона. Пламя свободы

В ставке короля

В СТАВКЕ КОРОЛЯ

I

Целый день в седле не слишком утомил меня. В сумерках мы уже ехали по заросшим лесом горам Последнего Хребта, приближаясь к Зелёному Озеру. Только сейчас Кибелл, наконец, дал усталым лошадям перейти на шаг. Рано утром явившись в лагерь в Медвежьем логе, он потребовал у обезумевших от нежданной радости крестьян четырёх коней. Они, бедняги, смотрели на него полными слез глазами, их губы дрожали в недоверчивых улыбках и они были готовы подставить ему собственные спины, не то, что каких-то лошадей. Пока они выбирали самые новые попоны и седлали своих лучших коней самой красивой в селении упряжью, Кибелл быстро обходил шалаши, расспрашивая людей о новостях и благословляя детей и юношей милостью данной ему Аматесу. К нам он вернулся довольно мрачный и, не тратя лишних слов, легко вскочил на спину крупному вороному коню, чем-то похожему на его иссиня-чёрного гигантского скакуна. Не успели мы сесть в сёдла, как он, крикнув на прощание крестьянам какое-то пожелание, умчался в лес.

Весь день мы были в пути, и половину этого дня меня занимал вопрос, как держаться на спине лошади, которая прыгает как олень. Это были особые лесные кони, с очень длинными ногами и короткой спиной. Они с лёгкостью бежали по лесу, перескакивая через ручьи и бурелом, а мне, никогда не пробовавшей свои силы в родео, приходилось призывать на помощь всю свою ловкость и выносливость, чтоб не оказаться в какой-нибудь луже или на муравейнике. В полдень мы сделали небольшую остановку на укромной поляне, где из высокой травы торчали несколько рыжих камней. Пока кони отдыхали и жевали травку, а Тахо наскоро запихивал в себя белковый концентрат, король и его сын прошли по почти неразличимой тропке к камням и, остановившись перед ними, замерли, шепча едва различимые и совершенно не понятные мне слова. Вмешиваться я не стала, понимая, что они заняты очень важным делом. Потом они вернулись, и Кибелл, уже заскакивая на спину своего богатырского коня, произнёс:

— Дальше будет легче. Мы поедем прямо вдоль звёздного меридиана.

Что это значит, я спросить не успела, потому что он снова помчался вперёд, а Кирс поспешил за ним, отставая лишь на корпус. Рот Тахо по-прежнему был набит концентратам, потому я снова залезла на своего Буцефала и поскакала следом за королём.

С этого момента я поняла, что уже хорошо научилась держаться на спине этой помеси лошади с пятнистым оленем и даже к чему-то вспомнила, что косматые коньки древних арбэров — одного из двенадцати великих народов цивилизации бергар были чем-то похожи на моего скакуна. А потом я ощутила, что моя недавняя усталость и ломота в суставах прошли. Более того, я чувствовала, что меня переполняет энергия, а потом, наконец, разобрала, что исходит эта энергия от земли и смысл слов «звёздный меридиан» стал мне понятен. Мы ехали по силовой линии, одной из тех, на которых концентрировалась первозданная энергия планеты. Только странно было, что её так легко усваивает мой инопланетный организм. Впрочем, от таких подарков не отказываются, и потому я продолжала путь, наслаждаясь приятным ощущением накапливающейся во мне силы.

Уже к вечеру кони с галопа перешли на рысь. Было видно, что они устали, хоть и бежали полдня по столь благодатной дороге. А когда наш путь начал подниматься в горы, и вокруг потихоньку сгустились сумерки, Кибелл попридержал своего коня и тот с готовностью перешёл на шаг.

— Теперь можно не торопиться, — произнёс король, обернувшись к нам. — К темноте мы будем дома.

— И ляжем спать в тёплые и чистые постели… — мечтательно пробормотал Тахо.

— А перед этим хорошенько поужинаем… — улыбнулся Кирс. — Как ты относишься к жареной оленине, друг мой?

— Если ты не прекратишь, то я на слюну изойду! — фыркнул Тахо.

— А благородная дама опять молчит, — заметил Кибелл, снова придерживая коня и пристраиваясь рядом со мной. — Ты всегда так молчалива, бергара?

— Я не бергара, — покачала головой я. — Мои родители — чистокровные земляне и я родилась на Земле.

— Мне просто нравится это слово, — небрежно пожал плечами он. — Это звучит загадочно и благородно, и очень соответствует твоей ауре, — Кибелл осторожно провёл ладонью возле моего затылка. — Она радужная с золотым оттенком.

— Ты, по-прежнему, видишь ауру? — удивилась я, припомнив, что он говорил об этом ещё при первой нашей встрече.

— Если я видел её, когда был болен, то что помешает мне видеть её, когда я здоров? Кирс ведь тоже видит, верно, мальчик?

Кирс немного смущённо посмотрел на меня, а потом перевёл взгляд на отца.

— Я думал, что не стоит рассказывать об этом всем…

— Почему? Что страшного, если все узнают, что у наследного принца есть особый дар, позволяющий ему видеть сияние души, или лечить наложением рук некоторые болезни?

— У детей? — заинтересовалась я, припомнив, что именно малыши стремились проскочить под его ладонью.

— Не только. Правда, для лечения ему ещё не хватает опыта и это требует много сил и сосредоточенности. Но общее профилактическое действие имеет даже лёгкое прикосновение его руки. Если конечно он прикасается с намерением передать человеку часть своей любви и заботы, а не даёт затрещину.

Заметив, что Кирс окончательно смутился, Кибелл рассмеялся.

— Конечно, мой мальчик, ты не волшебник. Но если люди верят, что твоя рука несёт им здоровье и счастье, то их вера с лихвой компенсирует отсутствие у тебя нужных параметров биополя. Людская вера — великая вещь.

— Параметры биополя… — усмехнулась я. — Неожиданные слова для волшебного короля.

— Волшебный король? — я даже в потемках увидела, как он приподнял бровь, взглянув на меня, и негромко пропела:

В стране, где лошади рождаются с орлиными крыльями,

И пчёлы медовые потеряли жала,

Всегда поют,

Лань там живёт в логове льва,

И реки винные чисты

Текут из века в век.

Драконы воробьями в воздухе летают.

Ягнята, как Самсон смелы,

Чтобы идти, идти вперёд.

Мой волшебный король способен видеть суть вещей,

Он правит воздухом и волнами,

Которые на наши не похожи.

О, да, он гонит ветры.

Мой волшебный король не творит зла…

Вспомнив строчки, которые идут дальше, я мотнула головой и замолчала. Кибелл внимательно смотрел на меня.

— У тебя хороший голос и мне понравилась эта баллада. Но ведь это не всё, верно? Мелодию не обрывают посередине. Что там дальше?

— Дальше говорится о человеке из ночи, который явился, чтоб лишить силы его властную длань, набегать как вор и убивать как нож и превратить землю обетованную в руины.

— И чем всё кончается?

— Ничем, — я пожала плечами.

Кибелл нахмурился, и на его лице появилось выражение детского упрямства.

— Баллады не пишутся таким образом. В них добро всегда побеждает.

— Может быть, эту балладу сочинил кто-то, кто слишком хорошо знал жизнь, — предположила я. — Но ты не ответил на моё замечание о параметрах биополя.

— За прошедшие три года мы узнали много нового… Ты верно предсказала, что скоро наша жизнь изменится…

— Я не предсказывала, — возразила я. — Мне было известно, что ваша планета уже открыта и в Совете по интеграции Объединения Галактики обсуждается вопрос о том, кому будет доверено вступить с вами в контакт. Уже тогда мнения склонялись к Алкору, как к родственной вам цивилизации, так что я сказала то, что знала.

Он задумчиво кивнул.

— Многие вещи объясняются очень просто, если обладаешь достаточной информацией. Я всегда был уверен в этом. Появление алкорцев было для нас окном в новый мир, и я постарался, чтоб Диктиона смотрела на этот мир открытыми глазами. Мы внимательно изучали всё, что становилось нам известно, частью мы лишь получили новые формулировки старых истин, частью наткнулись на новые решения уже решённых нашими предками проблем, а частью получили совершенно новые знания.

— Например?

— Например, использование гелиотила в качестве топлива для путешествий в космосе.

Я чуть не упала с лошади.

— А как насчёт старых, уже известных вам истин? — спросила я, нервно улыбнувшись.

— Генетика, — спокойно ответил он. — Прекрасное и чисто сформулированное учение. У нас оно несколько… — он щёлкнул пальцами, — перегружено религиозными понятиями и смешано с мистикой. В сущности, конечно, почти ничего нового, по крайней мере, тот объём информации, который стал нам доступен, но изложено всё более чётко и понятно.

— Генная инженерия входит в этот объём? — поинтересовалась я

— Да, в этом разделе есть то немногое новое, что мы нашли. Дело в том, что всё, что мы имеем — это наследие наших предков, которое мы используем лишь отчасти. Остальное остаётся для нас сухой теорией, а новые исследования в этой области практически не ведутся.

— А в какой ведутся?

— Я сказал уже очень много, — заметил Кибелл. — Если ты чуть повернёшь свою умную очаровательную головку, то увидишь, как смотрит на меня Кирс. Ты вторая из инопланетян, узнающая такие вещи о нас. Даже наш народ, большая часть наших подданных, не подозревает об этом. Может быть, со временем ты узнаешь ещё больше, а пока…

— Два вопроса! Впрочем, один, так как ответ на другой мне, кажется, известен. Первый среди инопланетян, удостоенный чести знать ваши тайны — Тахо? — Король кивнул, и я перешла к вопросу: — Он друг принца, лицо облечённое ответственностью и имеющее положение в вашем обществе. А я чем заслужила такую честь?

— Я стараюсь быть честным с тобой, бергара, — пояснил Кибелл. — Потому что я хочу просить тебя о помощи. Мы смотрим в окно, но это лишь окно. А ты из того мира, из которого явились эти захватчики. Я подозреваю, что тебе этот мир хорошо известен, и ты знаешь его во всей его многомерности. Я надеюсь, что ты поможешь мне, поделившись со мной своим знанием, потому я делюсь с тобой своим. Но это лишь одна сторона. Я жду от тебя так же вполне конкретных советов в части военной стратегии и тактики, и я стараюсь дать тебе понять, чем именно мы располагаем.

— Ты предлагаешь мне роль военного советника? — ошарашено уточнила я.

— Я не хотел говорить так резко, — недовольно покачал головой он. — И не хотел напугать тебя своим предложением, Я полагаю, ты не относишься к военной элите Объединения…

— Нет, не отношусь, — подтвердила я.

— Потому я тебя не нанимаю и не жду, что ты дашь мне ответы на все возникшие вопросы и примешь на себя ответственность за наши военные планы. Я просто прошу тебя помочь там, где ты сможешь.

— Ну, об этом ты мог бы и не просить, король, — задумчиво пробормотала я. — Зачем мне ещё было тащиться сюда через полгалактики, как не с этой целью. Но учти, в войне я ничего не смыслю. Большую часть своей жизни я провела в мире и процветании, думая, как продвинуть границы этого комфортного состояния как можно дальше.

— Я знаю, как это нелегко и всё-таки приятно, — мягко кивнул он. — Но у нас сейчас пока другая задача…

— Я поняла, — кивнула я. — И уже обещала, что сделаю всё, что в моих силах.

— Я уверен, что их у тебя немало, — улыбнулся он.

Я покосилась на него.

— А какие новые решения уже решённых проблем вы обнаружили у нас?

— Электроника, — рассмеялся он, будто до такой простой отгадки я могла бы додуматься самостоятельно. — Ваши коммуникаторы устроены совсем не так, как имеющиеся у нас древние образцы.

— Чем дальше, тем интереснее, — проворчала я. — А электрогрили у вас есть?

— Есть, но они, как и ваши, пересушивают мясо.

Похоже, это была уже шутка, и я вежливо рассмеялась, хотя мне было совершенно не до смеха. Я узнала слишком много удивительных вещей, о которых не могла даже подозревать. Где-то вдали прокричала ночная птица. И в то же мгновение Кибелл поднёс руки к губам и трижды прокричал в ответ. Какое-то время он прислушивался, и где-то в другой стороне раздалось уверенное уханье совы.

— Ну, вот мы и дома, — улыбнулся он. — Это первые посты. Нас встретят и проводят дальше. Извини, малышка, — он ласково взглянул на меня, — но это простые люди, землепашцы и лесники. Они не интересуются вещами, которые мы затронули в нашей беседе, а потому давай прервёмся ненадолго

— Да ладно… — пробормотала я, пожимая плечами. То, что он назвал меня малышкой, поразило меня ещё больше, чем разглагольствования о генетике. И я поняла, что впереди меня ждет ещё много удивительных открытий.

II

Ещё некоторое время мы ехали молча, а потом впереди слева раздался хруст веток и из зарослей кустарника выскочил какой-то огромный белый зверь. С громким повизгиванием он начал прыгать вокруг, норовя заскочить на седло Кибелла. Высокий вороной конь, непривычный к такому обращению, всхрапнул и нервно попятился назад.

— Тихо, Фарко! — скомандовал Кибелл, и зверь застыл, припав на передние лапы. На его морде, должно быть, было написано счастье, но в подступивших сумерках я этого не видела. Он даже помахивал хвостом, но как-то странно для собаки.

— Это седой волк Фарко, — пояснил Кибелл, в то время как Кирс спрыгнул со своего коня и начал радостно тормошить зверя. — Он принадлежит моему старшему егерю… — король нетерпеливо приподнялся в стременах. — И сам старик Хорав должен быть неподалеку.

— Что я слышу? — раздалось совсем рядом, и из-за деревьев бесшумно выскользнула тень, оказавшаяся крепким седым мужчиной в расшитой куртке с капюшоном, тёмных штанах и удобных мягких сапогах. — Я слышу голос моего короля? Или старый Хорав совсем свихнулся от горя?

— Не свихнись от счастья, — фыркнул Кибелл. — Это я. Вы слишком рано похоронили меня!

— Воистину так, — старик поклонился и привычно подхватил узду, которую бросил ему Кибелл. — Рад приветствовать и тебя, мой принц, и твоего друга, и благородную леди, сопровождающую вас.

Он двинулся вперёд, ведя под уздцы коня Кибела. Кирс, ответив на приветствие егеря, пошёл рядом, играя с извивающимся от радости Фарко, а Тахо с унылым видом дотянулся до уздечки его скакуна и повёл его в поводу.

— Наверно, Аматесу услышал мои молитвы, — пробормотал Хорав. — Моё старое сердце никак не хотело смириться с такой страшной потерей, и я день и ночь бормотал слова из «Откровения чистого чуда», душой моля отца нашего о возвращении моего господина.

— Кого ему было слушать, как не твою душу, — мягко произнёс Кибелл, поглядывая на старика. — Тем более что в моём спасении, и правда, было что-то чудесное. Я расскажу тебе как-нибудь, когда мы устроимся на ночлег в лесу после удачной охоты. А пока я хотел бы узнать о том, что творится в ставке. Ты видел королеву? И что с Энгасом?

— Я вижу королеву каждый день. Она в печали и гневе. Кажется, она, так же как и я, не верит слухам о твоей гибели, но они тревожат её. Энгас жив…

Старик смолк, и я заметила, как повернулся в седле Кибелл.

— Что-то не так? — обеспокоенно спросил он. — Мой друг ранен?

— Он сильно обгорел, — вздохнул старик. — Только вчера он приехал в ставку, а до того находился на попечении братьев небольшой горной обители, которые подобрали его в устье Долины огней. Жизнь его уже вне опасности, но пока по настоянию Реймея и Хэрлана он не встает с постели.

— Долина огней, — скрипнув зубами, повторил Кибелл. — Узнаю пристрастия Микеллы. Рано или поздно я доберусь до него…

— Уже нет, — покачал седой головой егерь. — Я слышал, его убили. Достаточно жестоко, чтоб удовлетворить жажду мести даже королевы Шилы.

— Кто его убил?

— Неизвестно. Как бы то ни было, но его постигла справедливая кара.

— Аминь, — кивнул Кибелл. — Реймей и Хэрлан тоже в ставке. А Донгор?

— Реймей и Донгор лишь вчера приехали из столицы с отрядом офицеров вашего величества. А Хэрлан приезжает время от времени. Он ездит по лесным гарнизонам и обителям. И старается не появляться на Зелёном Озере, чтоб не злить гусей.

— Каких ещё гусей? — грозно громыхнул Кибелл. — С чего это мой друг и брат, лучший среди лучших воинов не появляется в моей ставке?

— Ни он, ни другие монахи, — вздохнул старик. — Они стоят лагерями поблизости в лесу и в горах. С тех пор, как сюда дошли слухи о том, что вскрылось в столице. Я говорю об их… странности…

Он замялся и Кибелл раздражённо передёрнул плечами.

— Почему это никого не смутило в столице? Почему везде лесники принимают и прячут братьев, а здесь кто-то…

— Этот кто-то — король Эдриол и болотные люди. Они сразу возненавидели монахов, и ни королева, ни кто-то другой не могли сдержать их. Чтоб избежать стычек, Хэрлан увёл братьев из долины.

— Я с ним разберусь… — хрустнув пальцами, пригрозил Кибелл. — Что ещё?

— У нас гостит король Юнис, — начал перечислять Хорав. — Ваш конь, которого привели из столицы, вчера его чуть не затоптал. А ангорский кот Феликс снова изодрал его плащ.

— Он повесил его, куда не надо? — рассмеялся Кибелл.

— Он просто повесил его, — уточнил старик. — И самое приятное, мой повелитель, позавчера принцесса Лорна произнесла первое слово.

— Лорна? — встрепенулся король. — Моя малышка заговорила? И что же она сказала?

— Она сказала «мама».

— Отлично! — с оптимизмом кивнул Кибелл, светясь счастьем и гордостью за своё чадо. — И как это случилось?

— Говорят, она уронила на пол куклу и требовала таким образом, чтоб её величество подала ей игрушку.

— Представляю, каким требовательным тоном это было произнесено! — расхохотался король. — Ладно, старик! Это неплохие новости. Ты уже провёл нас через посты. А теперь я прошу тебя, ступай к монахам и скажи, что я вернулся и желаю видеть Совет, а особенно Хэрлана. К утру они должны быть в трапезной. Иди, мы доедем дальше сами.

— Нет! — рассмеялся старый егерь. — Мне не нужно новых неожиданностей. Мои сыновья проводят вас до самой долины, а я отправлюсь к братьям и выполню ваше поручение.

Он приложил руки к губам и прокричал ночной птицей. Спустя минуту из-за деревьев выскользнули три приземистые фигуры и склонились в поклоне. Лишь распрямившись, они, наконец, узнали Кибелла, и самый младший из них возбуждённо воскликнул:

— Милорд король!

— Тихо, Ланон! — прикрикнул Хорав. — Наш господин весь день в седле, а потому вы должны, не тратя лишних слов и не утомляя своей болтовнёй, отвести его в ставку.

Сказав это, старик ступил в сторону и исчез, словно его и не было. А с ним пропал и его таинственный седой волк по имени Фарко. Кирс с сожалением посмотрел им вслед и, поприветствовав безмолвных провожатых, снова взобрался на спину своего коня. Дальше мы ехали молча. Лесники, следуя приказанию отца, тоже хранили молчание, а Кибелл погрузился в мрачную задумчивость. У него было немало поводов для тревог, но мне казалось, что сейчас с его больше всего обеспокоил демарш Эдриола против красных монахов.

III

Мы как-то незаметно перевалили через несколько невысоких гор и спустились в долину. Я сразу почувствовала благодатную атмосферу, царившую здесь. Это был настоящий энергетический курорт, и короли Дикта не зря избрали это место для своей резиденции. Я прекрасно помнила здесь всё, поскольку много дней провела в этих местах несколько лет назад, набираясь сил и обдумывая предстоявший мне тогда нелёгкий поединок со Слугой Тьмы, тем самым злосчастным Юделом, который едва не свёл в могилу нашего короля. К счастью, сам он почил, пронзённый лучевым клинком, а Кибелл сейчас ехал рядом со мной на большом вороном коне, хоть и озабоченный, но живой и здоровый. В отличие от него, я в этот миг ощущала радостное чувство возбуждения. Мне приятно было вновь вернуться в этот чудный край, где снова побывать я и не чаяла.

Тёплый ароматный воздух колыхался вокруг нас, дорогу окружали тени, в которых я узнавала огромные толстые деревья с очень густыми свежими кронами. Я припоминала столбы света, которые днём прорывались сквозь их шатер и делали лес похожим на храм. Я вспомнила уютный янтарный терем дворца, что стоял в сердце долины, а потом и старую башню, перенесённую неведомо как из другого измерения, напомнившую мне о давней печальной любви и долго служившую нам с Тахо кровом.

Затем я заметила вокруг движение и поняла, что в этом лесу сейчас не так пустынно, как в те времена. Долина служила местом, где стояли лагерем отборные королевские войска, просто они не жгли костров, которые могли засечь вражеские спутники на орбите Диктионы. Чем дальше мы ехали, тем чаще до нас доносилось ржание и фырканье лошадей, приглушённые голоса и даже негромкое пение. Наконец, дорогу нам преградили несколько человек, но, узнав короля, они застыли в изумлении, а потом начали кланяться. Кибелл поднял голову и задумчиво взглянул на них.

— Рад видеть вас, друзья мои, — негромко произнёс он. — И прошу одного из вас… тебя, Рикер, отправиться вперёд нас во дворец и предупредить о нашем прибытии, А остальных — сопровождать нас. И без лишнего шума, я не хочу, чтоб через час возле дворца собралось всё войско.

Рикер радостно закивал и с поразительной быстротой помчался впереди нас по дороге. Остальные пристроились в хвост нашей небольшой кавалькаде. Они возбуждённо перешептывались. Потом что-то случилось, и Тахо вдруг тявкнул:

— Стой!

А Кирс рассмеялся:

— Один всё-таки смылся, отец! Сейчас будет рыскать по лесу, сообщая всем подряд о том, что ты жив и здесь…

— Всё имеет свои отрицательные стороны… — философски пробормотал Кибелл. — Даже любовь народа.

Он снова вернулся к своим размышлениям, а я продолжала прислушиваться к ночным звукам, раздумывая, сколько же народу прячет под своими кронами лесная долина. И куда убралось многочисленное зверьё, уступая место людям?

Дробный топот копыт послышался впереди. Казалось, к нам приближается небольшой отряд, и Кибелл недовольно поморщился, однако, спустя мгновение он приподнялся в стременах, напряжённо вглядываясь в темноту. Мне тоже показался неожиданно знакомым громкий звонкий топот одной из лошадей. Ещё до того, как они показались, я уже догадалась, что увижу среди других коней огромного иссиня-чёрного богатырского скакуна, на котором так эффектно появился когда-то Кибелл на пустынной лесной дороге. Я как наяву увидела этого сказочного коня, тёмный развивающийся плащ короля, переливавшийся как грозовое небо, и золотой венец на чёрных кудрях.

Я не ошиблась. Этот конь был среди прочих. Семь коней, лишь три из которых несли на себе всадников, показались из темноты на освещённой яркими звёздами дороге. Замедлив движение в нескольких метрах перед нами, небольшой отряд остановился, и люди спрыгнули на землю. Кибелл, который до того расслабленно и неподвижно сидел на своём скакуне, вдруг легко соскочил с него и двинулся навстречу. Одним из прискакавших из дворца был уже знакомый мне Рикер. Он топтался чуть позади, держа за узду нетерпеливо пританцовывающего и трясущего гривой чёрного коня, и при этом глуповато и радостно улыбался. Другой человек, невысокий и хрупкий, который тоже показался мне смутно знакомым, с разбегу бросился на шею Кибеллу и повис на нём. Король обнял его и прижал к себе, что-то шепча.

— Мама! — совсем по-детски воскликнул Кирс, спрыгнув на землю, и кинулся к ним.

Да, это была Шила, вернее, я знала её как Кирлину, суровую и властную предводительницу болотных людей, а так же очень гордую, красивую женщину, тяжело переживавшую невольное предательство любимого мужа. Как и тогда, она была в мужском костюме, только густые чёрные волосы были уложены в какую-то замысловатую причёску, а не распущены по плечам.

Третий человек, немного ссутулившись, скромно стоял в стороне. Приглядевшись, я узнала и его. Придворный механик Донгор, неяркий и немногословный, в своей обычной куртке ремесленника, терпеливо ждал, когда король обратит на него внимание.

Я спустилась на землю и почти услышала, как жалобно скрипнули мои старые кости. За мной, кряхтя и стеная, начал слезать Тахо.

Я обошла стороной воссоединившееся королевское семейство и направилась к Донгору. Он бросил на меня мимолётный взгляд и снова посмотрел на короля. Однако тут же вздрогнул и вытянулся в струнку. Я с интересом наблюдала, как он медленно поворачивает голову, словно боясь, что какое-то прекрасное видение растворится в воздухе, если он его вспугнет,

— Это ты, Лорна Бергара? — не веря в реальность моего присутствия, воскликнул он.

— Я, кто ж ещё мог снова явиться на вашу чудесную планету в преддверии хорошей драки! — рассмеялась я. — Рада видеть тебя, Донгор, в добром здравии.

Он радостно улыбнулся и попытался поклониться, но я покачала головой, и он подошёл ко мне. Мы обнялись, как старые добрые друзья, хоть наше общение никогда не было слишком долгим и тесным. Мы всё-таки сражались на одной стороне и победили.

— Лорна? — услышала я за своей спиной.

Шила всегда возникала рядом, как бесплотный дух, не тревожа своим движением мой чуткий слух. Я обернулась и увидела её огромные, чёрные, широко раскрытые от изумления глаза. Она действительно помолодела и похорошела. Её узкое лицо слегка округлилось и посветлело, губы привычно тепло улыбались, а глаза стали ещё ярче и лучистей.

— Это ты? — воскликнула она. — Я слышала… Эдриол говорил.

— Он мне сам всё расскажет, — усмехнулась я, протягивая ей руки, которые она тут же сжала своими нежными, но сильными ладошками. — Я вижу, что вы оба, — я кивнула на Кибелла, который, улыбаясь, стоял за спиной жены, обнимая за плечи сына, — прислушались к моим советам и это пошло вам на пользу, — нагнувшись к ней, я шепнула: — Чудесно выглядишь!

Она радостно рассмеялась. Кибелл, наконец, заметил Донгора и, поманив к себе, крепко обнял его.

— Спасибо, что встречаешь меня, мой милый, — произнёс он, чуть отстранившись и с удовольствием разглядывая своего друга. — Не хотелось вытаскивать тебя из постели, но коль ты здесь, я рад видеть тебя.

— Ты не знаешь, как я счастлив видеть тебя, мой король, — срывающимся голосом пробормотал Донгор. — Едва получив сообщение о твоём прибытии, я, не раздумывая, кинулся к коновязи. И Реймей хотел, но ему пришлось остаться с Энгасом, чтоб и тот не побежал встречать тебя…

— Как он? — тут же посерьёзнев, спросил король.

— Хорошо, — поспешно кивнул Донгор. — Его привезли совсем ослабленным и с жуткими ожогами. Монахи лишь поверхностно успели залечить их, когда он заставил их перевезти его сюда, а дорога оказалась слишком утомительной. Но Реймей сегодня трудился весь день. Алкорцы многому научили его. Да и Шила была так добра, — он благодарно взглянул на королеву. — Даже самые сильные ожоги уже подсохли и зарубцевались. Ещё несколько дней, и он сможет встать. Реймей считает, что у него останутся лишь едва заметные шрамы, но что значат шрамы для нашего дуэлянта!

Кибелл рассмеялся и хлопнул его по плечу.

— Отлично. И хватит, наконец, топтаться посреди дороги! Я вижу, вы привели свежих коней. И тебя, моя радость! — он рванулся к своему вороному гиганту, и тот так решительно устремился навстречу хозяину, что Рикер не удержал узду. Потрепав своего любимца по холке и поцеловав его в морду, король легко вскочил ему на спину и взглянул на нас: — Вам нужно особое приглашение? — поинтересовался он и театральным жестом взмахнул рукой. — Извольте! Прекрасные дамы и благородные рыцари, по коням, быстро! Я умираю с голоду!

И развернув своего скакуна, он поднял его на дыбы и умчался прочь.

— Твой отец просто неотразим, — усмехнулась Шила, погладив сына по щеке, и направилась к своему коню.

Мы с Кирсом и Тахо сели на свежих лошадей, приведённых Рикером, и поскакали следом за королевой. Мощный топот королевского вороного уже стих вдалеке, и через несколько минут мы были на месте. Небольшой дворец, чем-то похожий своей остроконечной крышей на сказочный терем, неярко светился в темноте. Его стены, построенные из особым образом обработанного дерева, напоминавшего янтарь, пропускали свет многочисленных свечей, факелов и фонарей, делая само здание сказочным украшением заповедного леса. Некогда заброшенный, теперь дворец жил полной жизнью. Даже ночью он был наполнен звуками шагов, голосов и звоном посуды. Едва мы подъехали, как молодые пажи подхватили уздечки наших коней. Поднимаясь по гостеприимной лестнице с искусно выточенными перилами, мы ощутили божественные запахи, несущиеся с кухни. Симпатичные служанки подали нам влажные горячие полотенца, а молодые слуги приняли у нас сумки, плащи и мечи.

Пожилой мажордом вышел навстречу и, поклонившись, произнёс:

— Его величество распорядился накрыть стол для ужина в покоях Друга Короля Энгаса. Их величества король Оны Юнис и король Болотной страны Эдриол оповещены о вашем прибытии.

Снова поклонившись, он пошёл впереди, указывая дорогу.

— Торион, — неожиданно жалобным голосом заныл Тахо, — мы, конечно, голодны, но, может, сначала помыться, а? И надеть что-нибудь чистое?

Мажордом обернулся со смущённым и виноватым видом.

— Прости, милорд. Я совсем забыл, что у вас иные обычаи, чем у других гостей, — он нерешительно взглянул на улыбающуюся королеву. — Комнаты будут готовы через несколько минут и, если принц Кирс, господин Тахо и прекрасная леди желают…

— Мы желаем прямо сейчас пойти в наши комнаты! — категорично заявил Кирс. — Не волнуйся, старина, мы найдём свои покои. Не думаю, что здесь всё так уж изменилось за несколько месяцев. Какую комнату мы предложим нашей гостье?

— Быть может ту, что в восточной части дворца, возле трапезной? — предложил Торион.

Кирс брезгливо поморщился.

— При такихгостях, как Юнис и дядя, это не самое спокойное место. На худой конец, я устроюсь там, а Лорну проводи в мои покои.

— Не стоит, — пожала плечами я. — Мне всё равно, где устроится. Было бы, где прилечь.

— Не надо геройствовать, дорогая, — усмехнулся Тахо. — На нашу долю и без того хватит испытаний,

— Идём со мной! — Шила решительно взяла меня под руку. — Я приглашаю тебя в свои покои. Ты почистишь пёрышки, посмотришь на нашу малышку, и мы подберём тебе что-нибудь пороскошнее твоего наряда. Спать будешь в моей опочивальне, поскольку вряд ли мне захочется спать там одной, коль скоро вернулся Кибелл. А в его постели всегда найдётся место для козочки Шилы, — она строго взглянула на хихикнувшего Кирса. — Ступаете, милорды.

Принц и Тахо почтительно поклонились и с достоинством двинулись прочь, но отойдя на несколько шагов, вдруг расхохотались и бросились бегом. Шила с усмешкой взглянула им вслед и кивком отпустила Ториона.

— Извини, — проговорила она, увлекая меня за собой. — Слишком много гостей на этот маленький дом. Все комнаты заняты. Хорошо хоть Юнис без свиты. Да и братца удалось уломать, чтоб он не тащил сюда отборные силы своих дебоширов. Ты можешь полностью располагать моими покоями. Нам с Кибеллом хватит и его комнат. Не думаю, что он станет против этого возражать.

Её глаза сверкнули. Я кивнула и вдруг вспомнила своё недавнее ощущение Присутствия. И мне стало тревожно. И именно эта непонятная и нелогичная тревога, взявшаяся неизвестно откуда, беспокоила меня больше всего.

IV

Голубые глаза Энгаса рассеянно следили за действиями слуг, поспешно накрывавших в его комнате стол для позднего ужина. Он напряжённо прислушивался к звукам, доносящимся из расположенных рядом королевских покоев. Дверь туда была распахнута, и он ясно слышал плеск воды, бормотание брадобрея и негромкое перешептывание лакеев. Время от времени над всеми этими звуками возносился мощный баритон короля, который отдавал приказы и указывал, какую одежду они должны принести.

Энгас полулежал на широкой скамье, застеленной мягкими шкурами, подбитыми голубым бархатом. Он опирался на груду расшитых подушек, и стол был придвинут к самой его скамье. Эта скамья оказалась единственной уступкой, на которую пошёл Кибелл, намеревавшийся сперва устроить ужин прямо в спальне своего друга возле его постели. Энгас яростно этому воспротивился. Принимать гостей, лёжа в кровати, было для него чем-то совершенно непозволительным. Однако и встать ему не разрешили. Найденный компромисс выразился в том, что ему пришлось вытерпеть, пока слуги одели его и затем перенесли сюда, на эту скамью. Энгас был раздражён, и его тревожила худоба Кибелла. Он уже забыл о своих ранах и ожогах. Он забыл о том ужасе, который испытал, когда до него дошли слухи о гибели короля. Теперь это не имело значения. Король был жив, а значит, единственной заботой Энгаса вновь стал Кибелл. И его внешний вид ему совсем не нравился.

Энгас перевёл взгляд на Реймея, который сидел у него в ногах, закрыв глаза и расслабленно откинувшись на стену.

— Ладно, хватит — раздался из соседней комнаты голос Кибелла. — Реймей, мне это надоело!

Он вошёл, на ходу отмахиваясь от рук слуги, пытавшегося поправить складки его короткого чёрного с зелёной искрой плаща, притороченного к плечам зелёного бархатного камзола. Чёрные штаны были заправлены в высокие сапоги, окованные тонкими позолоченными бляшками. На изящном золотом поясе, украшенном самоцветами, висели ножны короткого и широкого церемониального меча. Энгас с мрачным удовлетворением отметил про себя, что этот костюм он носил после болезни, ещё до того, как полностью поправился. Потом он стал ему тесен. А сейчас вот опять впору!

— Со мной всё в порядке, — произнёс Кибелл, взглянув в спокойные глаза своего лекаря. — Моего слова тебе недостаточно? Просто я голодал несколько дней.

— А сотрясение мозга? — негромко поинтересовался тот. — А ушиб плеча?

Кибелл, чуть поморщившись, размял пальцами левое плечо и покачал головой.

— Это же смешно, Реймей.

— Для меня — нет, — отрезал лекарь, выпрямляясь. — Я настаиваю на полном сканировании. То, что я выявил только что, лежит на поверхности.

— Меня выворачивает от ощущения, как ты шаришь в моём теле, — проворчал Кибелл, присаживаясь в изголовье Энгаса.

— Ничего, потерпишь, — безжалостно парировал Реймей. — Единственное, что я могу для тебя сделать, это отложить сканирование на утро. Я сегодня устал… — он скользнул взглядом по лицу Энгаса.

— Да, ты много сил на меня потратил… — пробормотал тот.

— Как рука? — нагнулся к нему Кибелл. Он взял его руку и внимательно осмотрел глубокий свежий шрам. — Нормально действует?

— Меч удержу, — кивнул Энгас.

— Что ты об этом думаешь? — Кибелл взглянул на Реймея.

— Опасности нет, — пожал плечами тот. — Но шрам мне не нравится. Уродует руку, да и вообще… Такая дыра с рваными краями… Я думаю, над этим ещё можно поработать. А пока главное, что мышцы и связки в порядке и кость не задета. На его боеспособности это не отразится. Чего не скажешь о том ожоге на бедре…

— А что такое? — насторожился Кибелл.

— Ну, хватит! — в свою очередь возмутился Энгас. — Нашли тему для обсуждения! Подумаешь, кожу стянуло! Похромаю немного и пройдёт!

— Нужна операция, — пропустив его слова мимо ушей, ответил Реймей. — Если б здесь был Локар…

— Только не перед боем! — взмолился Энгас. — Я не могу валяться в постели до бесконечности. Я же могу ездить верхом!

— Боюсь, так и придётся поступить, — вздохнул Кибелл, похлопав его по плечу. — Ты мне слишком нужен, чтоб я мог позволить тебе валяться в постели. Но после того как всё закончится, будешь делать то, что скажут врачи. Если Локар решит, что нужно отправиться для лечения на Алкор или Пеллару — полетишь.

— О, Аматесу… — простонал Энгас.

Вошли ещё двое слуг. Один нёс плоскую подушку, на которой лежал венец из тёмного золота с зелёными нефритовыми вставками, а другой — зеркало. Кибелл взял венец и, глядя в зеркало, возложил его на голову. Затем жестом отпустил слуг.

Он задумчиво взглянул на Реймея.

— Тебе не кажется, что здесь кого-то не хватает, не считая, конечно, твоего брата?

Губы лекаря сжались в тонкую линию, и взгляд стал пронзительным и холодным.

— Лично мне не хватает Хэрлана, — произнёс он. — Но мне приходится отказывать себе в удовольствии удавить твоего родственника и собрата.

— Его не хватает всем, — произнёс Энгас, взглянув на короля. — То, что ему приходится избегать Зелёного Озера, унизительно. Я сам чувствую себя оскорблённым. Если б запрет не действовал, и я был бы на ногах, я снёс бы Эдриолу его глупую наглую башку.

— Запрет на поединки по-прежнему действует, — задумчиво произнёс Кибелл. — А кто сейчас отправляет ритуалы в долине?

— Никто, — вздохнул Энгас, в то время как глаза Реймея злобно сузились. — Люди ходят в горы к братьям. Во время молитв те поднимаются на вершины ближайших гор, чтоб наставить и благословить желающих.

— И много людей к ним ходит?

— Наши — все, — Реймей пожал плечами, словно другого ответа и быть не могло. — Некоторые и по нескольку раз в день. Знаю, что многие ходят к святыням в лагеря монахов, остаются там день-два для Очищения и Просветления.

— Не было таких, кто сомневался?

— Сомневался? — Реймей задумчиво посмотрел на короля. — Нет, пожалуй. Сейчас, во время вторжения, кто усомниться в них? Те, что помоложе, правда, проявляли чрезмерноелюбопытство, смущали монахов глупыми вопросами, но их быстро ставили на место. А поведение болотных людейокончательно решило проблему. Наши так же не любят болотных, как болотные не любят монахов.

— Старая вражда, — кивнул Энгас. — Болотные люди во главе с Эдриолом до сих пор ненавидят Сыновей Аматесу, которые гоняли их по всему Дикту, и сейчас просто пользуются тем, что открылось, чтоб обосновать свою неприязнь. А наши до сих пор относятся к болотным людям, как к колдунам и еретикам, и готовы чёрта поддержать против них. Не говоря уж о братьях, которые с нами жили, с нами молились, с нами воевали, с нами умирали. В первые дни, когда болотные люди начали задирать монахов, наши грудью и мечами за них встали. Если б Хэрлан не увёл братьев, быть бы здесь резне.

— Ситуация сложная, — подтвердил Реймей. — Сейчас, когда мы в преддверии выступления, выбирать очень сложно. У Эдриола мощная конница, а монахи — отличные мечники и лучники.

— Не может быть никакого выбора! — воскликнул Энгас. — Сыновья Аматесу — ядро армии Дикта. Они нам нужны, как воздух. Другое дело, что было бы неплохо и Эдриола удержать в узде.

— Попробуем, — произнёс Кибелл без особого оптимизма. Ради жены он старался лояльно относиться к её брату, и на его откровенные, хотя и не опасные выпады отвечал снисходительными усмешками, но на самом деле вовсе не испытывал к Эдриолу тёплых чувств. Если он простил и забыл ложь Шилы, скрывшей когда-то от него своё происхождение, то лжи Эдриола, остававшегося тогда рядом с сестрой и бежавшего вместе с ней за Последний Хребет, он не забыл и не простил. Однако конница неудержимых, не знающих страха болотных варваров была бы хорошим подспорьем в предстоящей войне. — Завтра здесь будут Хэрлан и члены Совета. И мы всё решим. Но братья вернутся в долину, хотя бы те, что обязаны отправлять ритуальные обряды, — он хлопнул себя по колену. — С этим пока всё. Теперь насчет Совета. Сколько их уцелело? Я помню, что в Храме погибли многие.

— Старики почти все погибли, — проговорил Реймей, глядя на открывшуюся дверь. — Хэрлан предложил несколько новых кандидатур. До полного состава мы так и не добрали, но для принятия решений этого достаточно.

Вошёл Донгор и, кивнув собравшимся, присел возле накрытого стола.

— К счастью, благодаря ночи Бдения Аматесу, все старцы других обителей находились у себя, — продолжил лекарь. — Так что провинция практически не пострадала. Все гарнизоны, все обители, все оборонные округа действуют по сложившемуся порядку.

— То есть, если вести отсчёт от нулевой отметки, то всё не так уж плохо? — спросил Кибелл.

Реймей кивнул.

— Мы к тому же вели постоянный сбор сведений, — добавил Донгор. — Теперь мы неплохо осведомлены,

— Это ещё лучше!

Из-за двери донеслось шипение и возня. Реймей тут же сосредоточил холодный взгляд на входе, Донгор скользнул бесшумной тенью в сторону и вытащил откуда-то узкий длинный стилет, а Кибелл, словно невзначай, положил руку на эфес меча. Вопль, раздавшийся в этот момент, был душераздирающим и перешёл в низкое гудение. Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался взбешённый Юнис. Его белые, похожие на перья, волосы стояли дыбом, рукав лилового с голубыми вставками камзола был разодран, а в окровавленной руке он сжимал воющий меховой комок. Не тратя лишних слов, он с размаху швырнул свою ношу на накрытый стол и зарычал. Комок тут же развернулся и оказался белоснежным ангорским котом. Припав на лапы и прижав уши, он какое-то время сидел в оцепенении, а потом пронёсся по столу, опрокидывая посуду, спрыгнул на пол и забился под лавку.

— Посмотри, что твоё чудовище сделало с моим последним камзолом! — рычал Юнис, потрясая рукой, — Если он ещё раз приблизится ко мне, я суну его в мешок и утоплю.

— А с чего бы ему к тебе приближаться? — озадаченно пробормотал Кибелл, заглядывая под лавку. — Он же тебя терпеть не может.

— Он, наверно, опять пытался его наказать, — предположил Энгас, тоже с сочувствием глядя вниз. — Я ж говорил, их нельзя наказывать. Они пакостят. Бедный котик, он тебя обидел?

— Ты ему ничего не сломал? — обеспокоенно спросил Кибелл и жестом приказал слуге, наводившему порядок на столе, заглянуть под лавку. — У меня один такой кот на всё королевство.

— Лучше б вообще не было! — воскликнул Юнис.

— А про мешок забудь, если не хочешь вооружённого конфликта, — добавил Кибелл, протягивая руки за котом, которого достал слуга. — Иди сюда, Феликс. Иди, мальчик.

Кот перебрался на руки к хозяину и, дрожа, прижался к его груди. Кибелл перевёл взгляд на Юниса.

— Что за глупость, мой милый? Последний камзол! Ты же знаешь, что мои портные в твоём распоряжении. В кладовых полно драгоценных тканей, в том числе и из других миров. Так злиться на бедное животное из-за какой-то тряпки!

— Я был рад, узнав, что ты жив и вернулся, — фыркнул Юнис. — Но теперь вижу, что поторопился. Известие о смерти заставляет нас многое прощать покойному, но это не значит, что оставшись в живых, он избавится от этого многого…

— Я ничего не слышал о твоей смерти, но и без того прощаю тебе немало, — заметил Кибелл. — Будем ссориться дальше?

— Пусть кто-нибудь хоть наскоро залатает мне рукав, и пока наш конфликт с твоим котом будет исчерпан.

— Слава Аматесу! — воскликнул король Дикта. Помолчав, он перевёл взгляд на Донгора, потом посмотрел на Реймея и Энгаса, — Ну, друзья мои, мы снова вместе. Хэрлан присоединится к нам уже завтра, а Эдриола я видеть не желаю. Где же наши дамы? — он сновавзглянул на слугу и тот, поклонившись, вышел. — Я умираю с голоду, но не садиться ж за стол без них!

— Дамы? — заинтересованно встрепенулся Юнис, позабыв, что миловидная служанка зашивает на нём рукав. — Погоди, мне сказали, что едешь ты, Кирс, его ушастый дружок анубис и какая-то прекрасная дама.

— Что за дама? — Энгас развернулся с завидной для раненого ловкостью и посмотрел на Кибелла. — Ты ничего не говорил.

— Между прочим, это нечестно, прятать дам от лучших друзей, — заметил Реймей, усмехнувшись. — Особенно неженатых.

— Она замужем? — деловито осведомился Юнис и тут же небрежно махнул рукой. — Впрочем, какая разница! Так кто же она?

Кибелл насмешливо поглядывал на них, поглаживая белую шерсть постепенно успокоившегося и замурлыкавшего Феликса.

— Успокойтесь, жеребцы, — наконец, произнёс он. — Клянусь, это будет для вас сюрпризом. Но за последствия я не отвечаю.

— И больше ты ничего не скажешь? — уточнил Энгас, заискивающе заглядывая в глаза своему королю. — Совсем-совсем ничего?

— Ни слова, — ласково улыбнулся тот.

Юнис недовольно пожал плечами.

— Боюсь, ты просто набиваешь своей красотке цену. Вряд ли она так ослепительна…

— Кто говорил, что она ослепительна? — поинтересовался Донгор.

— Ты видел её? — обернулся к нему Реймей. — И как?

— В первый момент у меня перехватило дыхание. У тебя тоже перехватит.

— У тебя? — Юнис рассмеялся, глядя на придворного механика. — Пока у меня перехватывало дыхание, когда я смотрел на тебя. Ты знаешь, они чуть не удавили меня? — он взглянул на Кибелла.

Тот нахмурился и посмотрел на Реймея.

— Что за история? Он говорит о том, о чём я подумал? Рука душителя? Ты упражнялся на нашем союзнике и особе королевской крови?

— А если у них были причины? — спросил Энгас.

— Это не тема для шуток! — резко оборвал его король Дикта. — Они хотя бы принесли извинения? — он снова обратился к Юнису.

— О, нет! — усмехнулся тот. — Но они милостиво оставили мне жизнь и пообещали, что если я буду вести себя хорошо, они не изменят своего решения. Они ведь говорили не от именилекаря и механика. Они говорили от имени Совета Храма.

Пальцы Кибелла стиснули шерсть кота и тот встревожено смолк. Чёрные глаза короля с мрачным подозрением перебегали с лица Реймея на Донгора и обратно. Энгас встревожено смотрел на братьев.

— Вы сказали, что входите в Совет? — тихо спросил Кибелл.

— Не только они, — ответил за них Юнис. — И ты, и твой сынок, и Энгас… Все, кроме меня!

— Вы рассказали об этом непосвящённому? — очень тихо, с угрозой в голосе уточнил Кибелл. — Еретику?

Юнис почувствовал себя неуютно. Он вдруг понял, что для его собрата это дело совсем нешуточное. Он заметил, как Энгас с усилием приподнялся и, не сводя глаз с короля, придвинулся ближе к нему. Юнис понял, что допустил ошибку, опрометчиво рассказав о том разговоре во дворце.

— Они почти ничего не сказали, — поспешно произнёс он. — Только то, что Совет существует, что они продолжат твоё дело, даже если тебя нет, и что ситуация не так безнадёжна, как мне казалось. И больше ничего. Я никому не собираюсь пересказывать это!

Кибелл продолжал смотреть на братьев, но те, в отличие от Юниса, не выглядели встревожено. Наоборот, они встретили взгляд короля твёрдо и спокойно.

— Это была не наша идея, — объяснил, наконец, Реймей. — Мы имели основания опасаться предательства со стороны короля Оны. Его пособничество врагу могло дорого нам стоить. Мы просто решили его припугнуть.

— Именем Совета? — мрачно уточнил Кибелл. — И вы раскрыли его чужаку?

— Так решил Совет, — тоном, не терпящим возражений, произнёс Донгор. — Мы были в отчаянной ситуации. Нам нужно было срочно разобраться, кому мы можем доверять, кому — нет. И закрепить за собой своих союзников.

— Глупцы… — раздражённо проворчал Кибелл, отворачиваясь. — Таков наш новый Совет? — он заметил взгляд Энгаса. — Что ты на это скажешь? Не будучи уверенными в союзнике, они слегка придушили его, а потом огорошили таким потрясающим доверием.

— Они были в панике, — пояснил Энгас. — К тому же они плохо знают Юниса. Он умеет выглядеть хуже, чем есть на самом деле. В конечном счёте, ничего страшного не произошло. Вряд ли имея ту информацию, что они выдали, можно сделать правильные выводы. Да и время тайн проходит. После того, что люди узнали о Сыновьях Аматесу, это — лишь невинная болтовня. Да и кто сомневался, что стратегические вопросы войны и мира всегда решались нами при участии монахов?

Он взглянул на Юниса, и тот поспешно кивнул. Кибелл задумчиво посмотрел на короля Оны.

— Ну, что ж теперь делать?

— Яд, кинжал, падение с лошади… — пробормотал Энгас.

Кибелл фыркнул и хлопнул его по здоровой руке.

— Кончай свои глупые шутки! Они и так запугали его.

— Я не испугался, — солгал Юнис и тут же услышал негромкий голос Реймея:

— И зря.

— Прекратить! — крикнул Кибелл, и кот на его руках нервно дёрнулся и попробовал сбежать. Кибелл удержал кота и успокаивающе посмотрел на Юниса: — Не слушай их. И забудь обо всём этом. Тебя это никоим образом не касается. Они явно превысили свои полномочия, угрожая тебе. Я ещё устрою им взбучку за эту глупость… Представляю, что они тут накуролесили без нас, — он посмотрел на Энгаса, и тот печально кивнул. Кибелл усмехнулся и не заметил, как нахмурился Донгор, а Реймей предостерегающе покачал головой, глядя на брата.

Юнис почти успокоился и лишь мимолётный взгляд Кибелла, брошенный на братьев, взгляд неодобрительный и даже суровый, подсказал ему, что этим дело ещё не кончилось, и Реймею и Донгору придётся ответить за свою оплошность. «К счастью, не мне, — тут же подумал он. — Кибелл справедливо заметил, что меня это не касается. Он не намерен повторять их угрозы, и я знаю, что ему можно верить». Он облегчённо вздохнул и, придвинув к себе кубок, налил в него вина.

V

Вряд ли я могла рассчитывать на комфорт в те минуты, когда покидала уютную «Хатху». Наоборот, я с сожалением расставалась с душем, широкой тёплой постелью и целым набором модной одежды на любой случай, разместившийся в шкафу. Мне думалось, что в ближайшие недели моим уделом будет купание в холодных ручьях, сон на благоухающем еловом лапнике и самый практичный из моих нарядов — джинсовый костюм. Хотя я понятия не имела, как мне удастся содержать его в чистом и целом виде. Именно об этом я размышляла, лёжа в огромной чаше из тёмно-медового янтаря, наполненной малахитовым отваром пьяняще ароматных трав. Вода была тёплая и нежная, а рядом уже стояла служанка с кувшином, наполненным некой жидкостью, которой Шила посоветовала мне ополоснуть волосы, чтоб они блестели и хорошо лежали. Другая служанка грела над очагом, закрытым сферической крышкой, полотенца и белоснежную накидку с капюшоном, которую мне предстояло надеть.

Где-то рядом я слышала переборы струн. Молоденький менестрель играл за стеной и тихо напевал что-то красивое и грустное. А издалека доносился детский плач. Принцесса Лорна, маленькая смуглая крошка с блестящими чёрными кудряшками и сияющими чёрными глазками, опушёнными длинными ресницами, как звёздочки — лучиками, утопающая в кружевах, проснулась, когда её нежный папуля выволок любимое чадо из колыбели, чтоб поцеловать после долгой разлуки. А теперь мамуля и три няньки пытались снова уложить сие чадо, вознамерившееся среди ночи вести активный дневной образ жизни. Вскоре, однако, звуки лютни возобладали, и я подумала, что мне пора вылезать из своей купели.

Когда я вошла в спальню, закутавшись в мягкую накидку и покрыв мокрые волосы капюшоном, Шила сидела за туалетным столиком, а две девушки расчесывали её длинные локоны. Они были действительно длинные, и спускались мягкими волнами почти до пола. Когда я видела её последний раз, они были ей едва до лопаток.

Заметив меня, она улыбнулась и поднялась.

— Садись сюда. Девушки причешут тебя и помогут наложить грим. А потом мы выберем тебе платье… Сегодня не пир, но на ужине будут три короля и первые лорды Дикта. Ты должна произвести впечатление.

— Я его произведу в любом случае, — озадаченно глядя на улыбающихся служанок, пробормотала я. — Так или иначе, но они будут потрясены. Однако я совсем не уверена, что мне нужно делать с головой что-то сложное, гримироваться и надевать твои платья. Не обижайся, но у нас немного разные размеры.

Шила рассмеялась.

— Не думаешь же ты, что я предлагаю тебе свою одежду, которую уже видели на мне? Ни в коем случае! И это вовсе не мои платья. В прошлом году здесь была этнографическая экспедиция с Алкора. Барон Флондер прилетал к нам с супругой. Он находится в близком родстве с Великим Тираном и очень богат. Кибелл предоставил ему для работы этот дворец. Баронесса забила своими нарядами три шкафа и меняла их по пять раз на дню, заявляя, что появляться на людях дважды в одном платье ниже её достоинства. И два шкафа нарядов всё равно остались не востребованы. Уезжая, она сказала, что на Алкоре уже готовы новые коллекции, а эти я могу раздать служанкам. Как ты думаешь, я могу отдать служанке платье из золотой парчи, расшитоерубинами?

— Я думаю, что в нём не очень удобно натирать полы, — предположила я.

— Я тоже так подумала. Эти платья так хороши, что я решила оставить их в подарок будущей жене Кирса. После того, как она наденет их по одному разу, их можно будет выставить для обозрения в нижних залах дворца в столице. Кажется, это называется музей, И что-нибудь потом сгодится Лорне. А пока ты вполне можешь располагать гардеробом этой выскочки баронессы. Думаю, что по размеру эти наряды тебе подойдут.

Искушение было велико. К тому же я вовсе не ставила своей целью вести спартанский образ жизни. Опять же, три короля, первые лорды королевства… Я вдруг вспомнила о том, что Кибелл назвал меня малышкой, и воинственно вздёрнула нос.

— Где эти тряпки? Я скажу, что сделать с волосами, пусть мне принесут мою сумку, макияж я сделаю сама. Но сперва я хочу выбрать, что надену.

Пока одна из девушек расчесывала мне волосы, три другие начали вносить в спальню роскошные наряды. Я придирчиво рассматривала их, отмечая, что они, действительно, хороши, и явно сшиты не только на Алкоре. То золотое платье с рубинами я отвергла из-за его излишней помпезности. Изумрудный кринолин был таким громоздким, что вряд ли я смогла бы в нём повернуться в не таких уж просторных комнатах дворца. Огненное платье было слишком ярким, бордовое из чешуйчатого материала, называемого «змеиной кожей», слишком облегающим, бархатное мини слишком коротким, золотистая сеточка с розами слишком прозрачной, а лиловый комплект имел совершенно неприличное декольте и разрезы в самых неподходящих местах.

— Я вижу, ты имеешь опыт в таких делах, — заметила Шила, следя за моей реакцией. — Но если ты пытаешься подстроиться подобычаи нашей планеты, то не беспокойся. Мы терпимы и любим всё новое. К тому же ты — гостья из чужих миров, и у тебя есть право надевать что угодно, лишь бы это нравилось тебе.

— Вот это мне нравится! — заявила я, ткнув пальцем в тонкое узкое платье из полупрозрачного серебряного шёлка, расшитого морозными узорами. Оно должно было идеально облегать тело и имело длинный разрез сзади и открытые плечи. Меня это на секунду смутило, но в следующий момент я увидела верхнее платье из синего бархата. Оно надевалось как халат, имело длинную, чуть расклешенную юбку, длинные опять же расклешённые рукава, и вместо воротника — большой мягкий капюшон. Скинув накидку, я с нетерпением втиснулась в серебряное платье, а служанки торжественно надели на меня бархатное, которое я застегнула пряжкой на талии. Мои плечи и разрез сзади оказались под мягкими складками бархата, а между синими бортами на юбке и лифе загадочно серебрился морозный шелк. Осмотрев себя в большом зеркале, я удовлетворенно хмыкнула. Служанка, с восторгом глядя на меня, протягивала изящные алкорские туфельки из того же морозного шёлка. Они были мягкими и легко принимали форму ноги, так что проблемы с размером, на сей раз, не возникло. Я обернулась к Шиле, и она, критически осмотрев меня, кивнула:

— Для скромного ужина подойдёт.

— А что наденешь ты? — тут же поинтересовалась я, усаживаясь за столик и извлекая из сумки косметичку.

— Я не стану переодеваться, — вздохнула она с сожалением.

— Как же три короля и первые лорды? — удивилась я.

— Мне хватило бы Кибелла, — улыбнулась она. — Одного его мне хватило бы, чтоб разодеться как на коронацию. Я представляю, как он рассердится, когда увидит, что я в этом костюме и непричесанна, но я дала обет, — она взглянула на меня. — И пока я не исполню его условий, я не стану наряжаться и украшать себя.

— Понятно, — с искренним сожалением кивнула я. Мне хотелось, чтоб и она явилась на этот ужин во всём блеске, но… Обет, это такое дело… Обернувшись к служанкам, я начала объяснять, что хочу видеть на своей голове, а тем временем прикидывала, какие тона мне лучше выбрать для макияжа.

Потрясать миры я не собиралась, но всё же хотелось показать себя с несколько неожиданной стороны. Мне уже надоели все эти разговоры о великой звёздной воительнице. Так и вспоминались блондинистые культуристки с мечами из второсортных боевиков. Ведь меч не единственное моё оружие, не говоря уж о том, что военного короля баларов я всё-таки соблазнила. Или сама соблазнилась им? Или мы уже четвёртый год без конца соблазняем друг друга? Короче, мне хотелось показать этим королям и первым лордам, что к чему в этой жизни, где всё не то, чем кажется. Пусть на время забудут о лучевом клинке, космическом катере и миссии военного советника. А если совсем забудутся, я смогу им напомнить всё, что нужно.

Подправив кистью сиреневатые румяна на скулах и, смахнув излишек прозрачной прохладно-розовой пудры, я удовлетворённо кивнула своему отражению, накинула мягкий капюшон на серебристые от рокнарского солнца и уложенные короной волосы, поправила завитой локон на плече и бросила взгляд на свою единственную драгоценность — обручальный перстень с ярко-синим кристаллом Истины.

— Брюки в этих шкафах тоже есть? — поинтересовалась я, оборачиваясь к Шиле. Она, задумавшись, смотрела на меня и вздрогнула, услышав вопрос.

— Конечно. Охотничьи костюмы, костюмы для верховой езды и фехтования. И просто на все случаи жизни баронессы Флондер, — она внимательно рассматривала моё лицо. — Ты очень красива, особенно сейчас… Хэрлан сказал, что ты избрана, что-то вроде полубогини. Может, и так. Если не думаешь оставаться здесь, не разбивай сердца наших мужчин. И потом пришли мне такие же краски для лица. Хорошо?

— Обязательно, — улыбнулась я. — Я пришлю тебе большой набор подходящих для тебя тонов. Они оттенят твои волосы и глаза.

— Я знаю, что алкорцы подбирают грим под цвет глаз и волос, — кивнула она. — Но баронесса, как и ты, была светловолосой. Пришли мне то, чем у вас красятся брюнетки со смуглой кожей.

Она поднялась и пошла к двери. Я бросила последний взгляд в зеркало, размышляя, собиралась ли я разбивать сердца местных мужчин? Пожалуй, нет. Только не разбитые сердца!

VI

Юнис с задумчивым видом тянул уже второй кубок, А Кибелл, позабыв о голоде, мрачно поглядывал на Донгора и Реймея. Энгас хмуроуткнулся взглядом в одну точку и нервно теребил край мехового покрывала. Похоже, он уже обдумывал те проблемы, с которыми столкнётся завтра, помогая королю готовить войска и составляя план кампании.

Смех за дверью слегка развеял эту застывшую атмосферу и все выжидающе взглянули на дверь.

— Брысь отсюда! — раздался повелительный голос принца и дверь распахнулась. — Эй, паж! Позови моего менестреля! А то здесь слишком уныло!

Он с улыбкойшагнул через порог и окинул комнату взглядом. Его чёрные глаза блестели от удовольствия. Простой наряд он сменил на атласный камзол, расшитый золотом, такие же штаны и длинные алкорские сапоги. Этот костюм тёмно-красного цвета оттеняла накидка серебристо-чёрного цвета, складками спадавшая с плеч. На чёрных кудрях поблескивал тонкий венец с ярко-алым рубином.

— Я снова дома, среди друзей! — заявил он, радостно перебегая взглядом с одного лица на другое.

— Я тебе уже не друг, — проворчал Тахо, входя следом. Он был в простой куртке из золотисто-коричневой замши и тёмных суконных брюках, заправленных в сапожки из мягкой кожи. На его талии помимо пояса с мечом висела боевая плеть — древнее оружие анубисов. Этот экземпляр был сплетён из шкуры дракона с планеты баларов, а бронзовую рукоятку украшали вставки из красной яшмы. Поклонившись присутствующим, он сел рядом с Юнисом и сонно уставился в стол.

— Что киснем? — весело поинтересовался Кирс, пожимая руку Донгору, — Его величество начал с взбучки? — он подошёл к Реймею и дружески коснулся его плеча. — Это лишь доказывает, что тяжкие испытания не повлекли для него таких уж серьёзных последствий! Как ты? — он взглянул на Энгаса. Тот улыбнулся. — А дядюшка Юнис снова с кубком! Похоже и он в порядке…

— Хохмач… — буркнул король Оны, покосившись на Кибелла, — Весь в тебя.

— Хорошо, если весь, — усмехнулся Кибелл.

— Где дамы? — поинтересовался Кирс. — Где…

— Тсс! — Кибелл приложил палец к губам. — Наша гостья — сюрприз.

— А! — Кирс заговорщески подмигнул отцу. — Понял!

Он сел за стол рядом с Тахо и толкнул его в бок.

— Не спи, а то замёрзнешь…

Тахо вздрогнул и открыл глаза. За дверью снова послышались шаги. На сей раз, сомнений не было, что по коридору идут лёгкие женские ножки. Все с нетерпением воззрились на дверь и, наконец, она распахнулась. Первой вошла Шила и улыбнулась присутствующим тёплой улыбкой радушной хозяйки. От неё не укрылся недовольный взгляд Кибелла. Он сурово сдвинул брови и уже открыл рот, чтоб высказать просьбу немедленно отправиться в покои и принять соответствующий королевскому достоинству вид. Однако Шила усмехнулась, легко отступила в сторону, и слова застыли на самом кончике королевского языка. Присутствующие в комнате мужчины, затаив дыхание, смотрели на высокую женщину, стоявшую на пороге. Первое, что бросалось в глаза, это была тонкая талия, которую подчеркивала широкая синяя юбка, расходившаяся спереди, открывая тончайшую паутину серебряного нижнего платья. Тяжёлый синий бархат обрамлял белоснежное декольте, прикрытое полупрозрачным шёлком. Из широких рукавов виднелись тонкие руки, обтянутые серебристой паутинкой. Синий бархат обрамлял серебристые волосы и чуть бледное лицо с высоким лбом, тонкими скулами и большими глазами, которые насмешливо блестели. Женщина вошла, и король Оны медленно поднялся с места, пряча за спиной кубок. Энгас постарался сесть прямо на своих подушках. Глаза Реймея достигли невиданных ранее размеров, а Донгор шагнул навстречу и в нерешительности замер. Кирс восторженно смотрел на неё, у Тахо отвисла челюсть, и только король Дикта смотрел на свою гостью с одобрительной улыбкой. Вернувшись глазами к своей королеве, он кивнул и протянул ей руку.

Шила прошла к нему и села рядом на скамью. Рука Кибелла тут же тепло обняла её хрупкие плечи. Кирс сорвался с места и, опережая всех, устремился к гостье.

— Я потрясён, миледи! Ваша красота всегда поражала моё воображение, но сейчас я вижу, что совершенство не имеет предела! Позвольте предложить вам мои услуги! Осчастливьте скромного почитателя вашей красоты, заняв место рядом с ним.

Женщина усмехнулась и подала ему руку.

— Лорна Бергара… — тихо произнёс Юнис. — Или… я сплю, — он бросил уничтожающий взгляд на Кирса. — Неужели прекрасная дама будет вынуждена провести вечер в компании юнца, когда король готов служить ей?

— Кто тут назвал меня юнцом! — рявкнул Кирс, хватаясь за меч.

— Убей его, мой мальчик! — неожиданно рассмеялся Энгас. — Я всё равно ближайший наследник трона Оны по крови, так что на политике это скажется самым благоприятным образом!

— Ты наследник? — вспыхнул Юнис, но, взглянув на даму, смущенно улыбнулся. — Он врёт.

— Может быть, король Оны, — рассмеялась она. — Но что мне с того! Я рада видеть тебя, — она протянула ему руку. — И вас, друзья мои, Энгас, Реймей, Донгор… Я счастлива снова быть здесь, в Дикте, и я благодарна его высочеству, пригласившему меня сюда.

Юнис взял её за руку. Ручка эта была слишком твёрдой и сильной для хрупкой незнакомки, стоявшей перед ним. Губы её складывались в мягкую улыбку, а глаза слишком знакомо смеялись, глядя на него.

Юнис глубоко вздохнул и снова поклонился.

— Я рад, что ты жива, Бергара! — усмехнулся он в свою очередь. — Боги последнее время преподносят нам один сюрприз за другим, возвращая нам тех, кого мы считали утраченными навсегда, — он бросил взгляд на Энгаса и посмотрел на Кибелла. — Твоя взяла! Если ты хотел нас удивить, тебе это удалось! Откуда ты взялась здесь? — снова обернувшись к гостье, воскликнул он. — В самый подходящий момент.

Он снова осмотрел её с головы до ног, пытаясь отыскать признаки воинственного образа, сохранившегося в его памяти, но у него ничего не вышло. Он только заметил изящный локон, выбившийся из таинственного мрака под капюшоном на белоснежную кожу.

— У нас война, леди… — со вздохом сожаления сообщил он.

— Я знаю, король… — улыбнулась она и выдернула пальцы из его руки. — И потому я здесь…

— Только не это… — покачал головой Энгас. — Неужели я когда-то имел наглость скрестить с тобой мечи? — он передёрнул плечами. — Достаточно будет того, что ты вдохновишь нас на победу.

— Старина Энгас уже готов присягнуть тебе на верность, — рассмеялся Кирс. — Но будь осторожна… Впрочем! Что я говорю! — он рассмеялся и погрозил тому пальцем. — Это ты будь осторожен! Она всё ещё не прочь поразмяться с мечом. Пойдём, Лора… Стол накрыт, кубки наполним и у нас впереди вся ночь!

— А спать? — жалобно проскулил Тахо, бросив недовольный взгляд на Юниса.

VII

Я поцеловала Тахо в макушку, и он уныло кивнул, оценив моё сочувствие. Юнис ревниво взглянул на него и сел на скамью. Кирс усадил меня рядом с собой и наполнил кубки. Похоже, мне удалось произвести как раз то впечатление, какого я и добивалась. Они были в замешательстве и с трудом пытались совместить мой вид с тем, что они помнили по прошлым встречам. И, кажется, у них это не очень хорошо выходило.

Мы были голодны после дальней дороги. Оленина, мягкий хлеб, изысканные разносолы и фрукты были как раз к месту, и на время полностью захватили моё внимание. Я рассеянно слушала произносимые тосты и подносила к губам кубок, однако, пила не больше глотка. И при этом продолжала играть роль пай-девочки на приёме у английскойкоролевы, поскольку роль оголодавшей людоедки, которая была мне в тот момент духовно ближе, требовала совсем иного костюма и грима. В комнате появился хорошенький мальчик с лютней и запел какую-то балладу. Я заметила его, а потом и белого кота, который, сидя на коленях у Кибелла, беззастенчиво таскал с его тарелки куски и тут же съедал их, не уронив ни крошки на королевские штаны. «Интеллигентное животное», — автоматически отметила я и в следующий момент наконец-то поняла, что сыта.

— Так где же наш царственный брат Эдриол? — услышала я голос Кибелла.

Он сидел, рассматривая свечу сквозь розовое вино в хрустальном, отделанном серебром кубке. Шила, которая, едва не мурлыкая, приникла к его плечу, вдруг нахмурилась, а Юнис расплылся в злорадной улыбке.

— Наш царственный брат, мой милый, видимо, набирается духу, чтоб завтра сморозить на Совете очередную глупость. Он прямо-таки закусил удила, едва появилась возможность выступить против монахов.

— Это неправда, — возразила королева, бросив на Юниса злой взгляд. — Эдриол — простой человек, он, действительно, потрясён тем, что среди нас оказались другие существа. Его можно понять…

— Бедный дремучий дикарь… — Кибелл усмехнулся. — Где ж ему совладать со своим отвращением, коли он не видел вокруг себя никого, кроме людей, не считая баларов, на планете которых он удосужился побывать, да мальчика с собачьей головой, который проводит в его владениях несколько недель к ряду… Атут… Подумать только! Хвосты да немного шерсти…

— Хвосты короче, чем у баларов, а шерсти меньше, чем у меня, — вставил Тахо.

— Это разные вещи, — обиженно произнесла Шила.

— Почему твой братец не здесь? — улыбнулся ей Кибелл. — Я что, должен буду вразумлять его на глазах у Совета и, в том числе, ненавистных ему монахов?

— Его трудно будет вразумить, — вздохнула она. — Он настроен решительно и вряд ли отступится. Может, потому он и не пришёл?

— Опять конфронтация? Самый подходящий момент, — Кибелл взглянул на Юниса. — А с твоими егерями проблем не будет?

— Максимум, на что они решатся, так это пририсовывать хвосты образам Аматесу, — усмехнулся тот. — Им монахи не делали ничего плохого. Да и вообще, какое дело моим горным козлам до того, как выглядят чьи-то уши. — Юнис с улыбкой взглянул в глаза Кибелла.

Тот фыркнул и передёрнул плечами.

— Уши, хвосты… Какая разница? Особенно теперь, когда мы на пороге войны… На сей раз нам придётся очень нелегко.

— Ну, если у нас есть такая поддержка… — Юнис со змеиной улыбкой поднял кубок, глядя на меня. — Если вас, конечно, не смущает, что среди нас завелись особи с острыми ушами… — он снова метнул взгляд на Кибелла, и я заметила, как тот прищурился.

— Глупое предположение, — заметил Тахо.

— Прости, я не имел в виду тебя, — усмехнулся Юнис.

— А меня, как раз, смущает этот визит, — неожиданно произнёс Кибелл, взглянув на меня.

— Меня тоже, — неожиданно подал голос Реймей. — Это указывает на возможные осложнения.

— Какие осложнения? — нахмурилась Шила. — Их всё ещё мало?

Реймей задумчиво смотрел на меня и его тёмные глаза проникали в самую душу. Я вдруг подумала, что он не просто лекарь, в его крови есть что-то древнее и таинственное, что даёт ему то, что называют Способностями. И эти Способности он, похоже, сумел развить.

— Я не говорю, что это ты принесла нам какие-то несчастья, — ответил он на мой безмолвный вопрос. — Наоборот, я думаю, что Светлые боги послали тебя, чтоб помочь нам справиться с нашими бедами. Это значит, что наших сил недостаточно.

— Послушай, Реймей, — мягко произнёс Кирс. — Светлые боги тут ни при чём. Это я пригласил Лору полететь со мной.

— Ясно, что они не послали ей прямой вызов, — спокойно кивнул тот. — Ты ещё очень молод, мой принц, ты только слегка прикоснулся к основам Могущества и многого не знаешь. В частности ты не знаешь, что в этом мире не бывает случайностей. Мы все — фигуры на шахматной доске, и люди той расы, к которой принадлежит Лорна Бергара, имеют очень большой вес в этой игре. Перемещением таких фигур занимаются не смертные.

Его сравнение с шахматами вдруг напомнило мне слова Кристофа, когда он однажды заявил, что из пешек давно перешёл в ферзи. Прежняя тревога снова всколыхнулась во мне, и я поняла, что Реймей прав. Подняв глаза, я увидела, что Кибелл смотрит на меня.

— Ты подумала о том же? — негромко спросил он.

— Это может быть правдой, — неохотно признала я, откинувшись на спинку скамьи. — Но мне об этом ничего не известно. Я лишь знаю, что здесь сейчас нахожусь не только я. Это смущает меня.

— Хочешь сказать, что у тебя здесь есть враг? — подался вперёд Донгор. — Такой, каким был Юдел?

— Не враг, — возразила я. — Совсем не враг, и это меня тревожит больше всего. Я не понимаю смысла этой комбинации и жду подвоха.

— Ещё один Воин вашей расы? — уточнил Кибелл.

«Если бы один», — подумала я, взглянув на помрачневшего Тахо. Я промолчала, потому что ответь я на этот вопрос, мне пришлось бы слишком многое объяснять.

— Колдовство? — спросил Тахо, отчасти, чтоб помочь мне и увести разговор в сторону.

— Не знаю, — покачала головой я. — Да и что я могу сделать против колдовства? Я хорошо защищена от магии, но не более того.

— Пророчество, — очень тихо и осторожно произнёс Энгас, глядя на Реймея. Скорее всего, он напоминал о чём-то, но давал возможность отклонить эту тему, если лекарь сочтёт её секретной.

— Что за пророчество? — обернулся к нему Кибелл.

Реймей поигрывал серебряным ножом. Тонкая рукоятка блестела в его длинных пальцах, а лезвие отражало рыжие язычки огня.

— Монахи были предупреждены о вторжении, — произнёс он, наконец. — Старик пришёл из дальней обители и сказал, что скоро Хорузан вторгнется в наш мир.

— Хорузан? — переспросил Кирс, взглянув на отца.

— Хаос… — неопределённо пожал плечами тот. — Символ разрушения. Демон Тьмы. Смыслов много, и все они туманны, Это слово давно ушло из нашего языка. Если старик сказал так, то вряд ли даже старейшины Храма смогли ясно истолковать его слова.

— Они ничего не поняли, — кивнул Реймей. — Пока они спорили, время было упущено. Вторжение началось.

— Хорузан… — задумчиво произнёс Кибелл. — То, что я чувствую за этим словом, всё-таки не похоже на то, что произошло. Нет хаоса. Нет разрушения. Нет Тьмы. Просто наёмники под предводительством глупого, самоуверенного и честолюбивого мальчишки. Инет магии. Хорузан подразумевает магию? — король взглянул на Реймея, и тот кивнул.

— Угроза Хорузана являлась одной из причин запрета магии в древности.

— Ты уверен, что они не практикуют магию? — Энгас повернулся к Юнису. Тот пожал плечами.

— Я не заметил ничего, что говорило бы об этом, хоть и смотрел очень внимательно. Типичные технократы, полагающиеся только на силу оружия. Однако это не значит, что они не занимаются этими делами втайне.

— Ормийцы, — Кибелл снова взглянул сквозь бокал на пламя свечи. — Скажи мне, Лора, ты ведь неплохо знаешь этот народ?

— Даже, пожалуй, хорошо, — подтвердила я. — И уверяю, что это ещё более технократическая цивилизация, чем земляне и алкорцы. Они переняли некоторые ритуалы чёрной магии у алкорской знати, но не слишком преуспели в достижении результатов. Им больше нравились сами ритуалы. В горах Ормы, насколько я помню, встречались необычные культы, но они были связаны с природным пантеоном и энергетически базировались на системе электромагнитных полей самой планеты, а потому никак не могли быть перемещены в другие миры.

— Что это за культы? — заинтересовался Реймей.

— Горные духи, Девы озёр, которым поклоняются весталки, Авсур, ещё…

— Авсур! — воскликнул Юнис, вскинув руку. Он возбуждённо смотрел на Кибелла. — Тот наёмник, что пытался задушить тебя, его звали Авсур.

— С чем связан этот культ? — спросил у меня Кибелл.

— Один из самых зловещих символов обратного перерождения, — ответила я. — Прямое перерождение — от плохого к хорошему, от Тьмы к Свету. Это естественный путь, поскольку считается, что познавший могущество Света, уже никогда не вернётся к Тьме. Авсур — это как раз редкий случай обратного обращения добра во зло. По ормийским поверьям, Авсур — это демон Чёрного ветра, предводитель голодных духов, обитающих в ущельях и похищающих души людей. Вначале он был простым пастухом, на селение которого напали враги. Он ушёл в горы и с помощью трёх весталок свершил Пир Гнева, обменяв свою душу на победу над врагом. Тёмные силы превратили его в ураган, который вернулся и смёл конницу врага. Но после этого он смёл селение и превратился в злобного демона, уничтожающего всё живое.

— Хорузан… — пробормотал Кибелл, задумчиво глядя на свечу.

— Странная идея, взять себе такое имя, — заметил Тахо.

— А Сёрмон? — неожиданно встрепенулся Юнис. — Это имя тебе о чём-нибудь говорит?

— Сёрмон… — я не сразу вспомнила, где слышала это. — Сёрмон не с Ормы. Это имя другого демона, на сей раз, с Алкора. Мне что-то говорили об оборотне, волке или…

— Дух Огненного лиса! — звонко произнёс Кирс. От его голоса все невольно вздрогнули. Глаза принца возбуждённо блестели и голос дрожал. — Я слышал балладу о нём, и она потрясла меня. Сёрмон был рыцарем из клана Канторов, древних королей западного Алкора. Южный король Рисэр начал против его клана войну, в которой погибли все близкие родственники Сёрмона. Ослеплённый жаждой мести, он совершил обряд Жертвоприношения Тьме и продал душу за возможность отомстить Рисэру и его приближённым. Он превратился в прекрасного золотоволосого юношу, замутил разум Рисэра, который избрал его своим фаворитом. Оставшись как-то с ним наедине, он обернулся огромным лисом, перегрыз королю горло, а когда его попытались схватить, выпрыгнул в окно и скрылся в лесу. С тех пор он часто превращался в прекрасных юношей и девушек, проникал в спальни сперва своих врагов, а потом, когда их не осталось, и к другим вельможам и убивал их. Когда у него долго не было жертв, он нападал и на простолюдинов прямо в лесу.

— Аналогичная история обратного перерождения практически по тому же сценарию, — кивнула я. — А причём здесь Сёрмон?

— Так зовут того, кто отвёз Энгаса в Долину огней, — ответил Юнис. — Эта пара Авсур и Сёрмон практически неразлучна. Они имеют странное положение при Рахуте. Он ненавидит их, но, как мне кажется, боится. Они ведут себя нагло, и в них есть что-то очень опасное. Они называют себя изгоями.

Воцарилась напряжённая тишина. Все пытались сделать выводы из этой странной беседы. Но что можно было понять? Что эти двое являются носителями этого самого Хорузана?

— Он указал мне правильное направление к выходу из Долины огней и не проверил, действительно ли я прикован к скале, — неожиданно произнёс Энгас. — Он чуть не убил меня, и всё-таки не убил.

Кибелл коснулся своей шеи и промолчал. Я снова подумала о том, что ормийские наёмники, пользующиеся гарротой, никогда не отпускают жертву, не сломав ей подъязычные кости и не раздробив щитовидную железу.

— Я хочу знать больше о Хорузане, — проговорил, наконец, Кибелл, глядя на Реймея. — Я хочу, чтоб монахи усилили контроль над проявлениями магии. Особенно в столице. Пусть проникнут во дворец и следят.

Реймей и Донгор кивнули.

— Дай лютню, мальчик! — король протянул руку к менестрелю. — Ты хорошо пел и играл. Теперь послушай своего короля и отдохни. Сядь за стол рядом с лордом Тахо и налей себе вина. — Кибелл улыбнулся. — Хватит о делах, друзья мои! И достаточно мрачных историй. Завтра мы успеем в полной мере ощутить, как сложно и неустойчиво наше положение, а пока мы вместе, и у нас есть несколько часов для веселья.

Он ударил по струнам и посмотрел на Кирса.

— Следующая очередь твоя, сын.

VIII

Рано утром меня разбудил стук копыт. Несколько всадников подъехали к дворцу. Я слышала их негромкие голоса. Выбравшись из-под тёплого одеяла, я подошла к окну и выглянула. Четыре всадника в красных, опоясанных мечами мантиях, спешивались с тонконогих чёрных коней. Возле крыльца стояли лохматые субъекты в звериных шкурах и недобро посматривали на пришельцев, однако, не похоже было, что б они собирались что-то предпринять. Немного позже я заметила вокруг двора множество людей. Они стояли в тумане, клубившемсямежду стволами деревьев. Скорее всего, это были солдаты, лесники и крестьяне Дикта, пришедшие сюда до темноты, чтоб убедиться в том, что их король жив и снова с ними. Именно присутствие этих безмолвных терпеливых людей и мешало воинам Болотной страны открыто проявить своё недовольство присутствием монахов.

Сыны Аматесу тем временем передали поводья лошадей конюхам и направились к крыльцу. Тот, что шёл впереди, был мне знаком. Это был красивый высокий воин с безупречно прямой, гордой осанкой, широкоплечий, длинноногий. Его талия, схваченная чёрным поясом, казалась осиной. Легко взбежав по ступенькам, он невозмутимо скользнул взглядом узких монгольских глаз по лицам болотных людей. Длинные, прямые, чёрные волосы, широкие скулы и тонкие усы над верхней губой напоминали японскую средневековую гравюру. Это был Хэрлан, лучший из лучших, спокойный, мудрый и преданный, как герой народного эпоса. Он и его спутники поднялись вверх по ступенькам, и я потеряла их из виду.

Я отошла от окна и, взглянув в зеркало, увидела свою улыбающуюся физиономию. У меня было хорошее настроение. Ночной пир закончился лишь несколько часов назад, но я не чувствовала себя невыспавшейся и готова была хоть сейчас в бой. Умываясь и приводя себя в порядок, я вспомнила балладу, которую пел ночью Кибелл. Его мощный, богатый интонациями голос до сих пор звучал у меня в голове. Его тёмные глаза влажно блестели, когда он смотрел на меня, а рыжеватые отсветы огня лежали на блестящих завитках его волос. Он смотрел на меня и пел о любви. Вино ударило мне в голову, и я вознеслась на Олимп блаженства, но вовремя заметила подозрительный взгляд Шилы. Разрушать счастливые семьи — это радость не для меня. Я искала способ переключить внимание с короля на кого-нибудь, не обидев его, и Кирс пришёл мне на помощь. Он забрал у отца лютню и запел алкорскую балладу. Я с удовольствием наблюдала за ним. Потом заметила задумчивый взгляд Энгаса. Увидев, что я смотрю на него, он нежно улыбнулся и поднял кубок. И в довершение всего Юнис потащился провожать меня до дверей спальни. Несмотря на количество выпитого, он твёрдо стоял на ногах и, должно быть, имел твёрдые намерения. Так что мне пришлось твёрдо пожелать ему приятных сновидений и захлопнуть дверь перед царственным носом.

Теперь все эти эпизоды ленивой и приятной чередой протекали в моей памяти, а я сосредоточилась на выборе костюма. Эта чертовка баронесса оказалась чересчур привержена к роскоши. Я перебрала с десяток брючных костюмов и никак не могла найти что-то подходящее. Появиться в кофтёнке с жабо и панталонах, расшитых бисером на военном совете я никак не могла. Наконец, я нашла узкие чёрные брюки для верховой езды, вместо красного фрака подобрала чёрный сюртук, украшенный серебряным галуном, а вместо блузки с рюшкой — белую сорочку с отложным воротником. В другом шкафу нашёлся широкий ремень из блестящей кожи и высокие сапоги. Прилагавшийся к ним комбинезон из латекса с металлическими шипами и симпатичный намордник для озверевших от страсти баронесс я засунула подальше. Облачившись, я повертелась перед зеркалом и, в общем-то, осталась довольна. Чуть-чуть туши, помады и румян, и я почувствовала себя вполне готовой к новым подвигам. Я прицепила к поясу Налорант, проверила заряд своего любимого бластера «Оленебой», сунула его в кобуру и вышла из спальни, едва не столкнувшись со служанкой, которая прервала свой сладкий зевок, чтоб изумиться моему появлению в такую рань и при параде.

Не заплутав, что странно, по многочисленным переходам и коридорам дворца, я точно вышла к крыльцу. Спустившись, я заметила юношу, которого видела вчера, принимавшим наших коней, и, подозвав его, попросила вывести мне какого-нибудь конька для ранней прогулки. Он не удивился и тут же выполнил мою просьбу.

Чалая кобылка, кажется, тоже была не прочь пробежаться по холодку и, едва я вскочила в седло, понеслась вскачь. Я промчалась по дороге до самого подъёма на перевал, ведущий в Болотную страну, и на минуту остановилась, чтоб посмотреть на усечённый тёмный конус старой башни, стоявшей где-то на уровне проплывающих низких облаков. Потом я повернула обратно и, проскочив мимо замка, направилась на запад к выходу из долины, но, не проехав и полпути, заметила впереди представительную процессию. Несколько десятков всадников в красных мантиях не торопясь ехали в сторону дворца. Их медлительность стала мне понятна, когда они приблизились. Среди них были старые и даже совсем дряхлые монахи. Я поклонилась им и поехала мимо. Они ответили мне молчаливыми вежливыми поклонами и проследовали дальше. Я поехала шагом, время от времени оглядываясь назад. Судя по всему, я удостоилась чести лицезреть тот самый таинственный Совет Храма. А если они направлялись во дворец, то это значило, что очень скоро там начнётся что-то интересное. Решив так, я развернула свою лошадку и галопом понеслась назад. Почтительно обогнув процессию монахов, я вскоре добралась до дворца, и тот же конюх, подхватив поводья моей кобылки, сообщил, что принц Кирс просил меня не отказать ему в чести и разделить с ним трапезу. А давешний юный менестрель уже ждал на крыльце, чтоб проводить меня в покои его высочества.

Наследник престола ожидал в просторном зале, где был накрыт стол на две персоны. Он был в джинсах и сером вязаном свитере, и совсем не напоминал того блестящего инфанта, который вчера беседовал с королями о государственных делах и провозглашал тосты за прекрасных дам. Взглянув в окно и зябко поежившись, Кирс посмотрел на меня.

— Я рад, что ты уже встала и согласилась составить мне компанию, — произнёс он. — Тахо спит. Мне жаль его будить. Последнее время он итак испытывал по моей милости лишения, которые совсем не заслужил. Отец сейчас с Энгасом и Хэрланом. Перед Советом они хотят обсудить некоторые проблемы. Дядю мне видеть не хочется, да он и спит наверняка. Мне было грустно завтракать в одиночестве, а тут я увидел, как ты проскакала под окнами.

Он нерешительно взглянул на меня.

— Я вчера ничем тебя не обидел?

— Меня? — изумилась я. — Нет, конечно.

— Я немного перебрал, — пробормотал он. — Я понял это по взгляду матери. И по тому, что я влюбился… Я всегда влюбляюсь, когда пьян.

— А когдапротрезвеешь? — осторожно поинтересовалась я.

— Всё проходит, — сообщил он. — Но ты вчера была совершенно неотразима. Я видел тебя на Рокнаре и подумал, что не будь ты легендарной Лорной Бергарой, я бы рискнул в тебя втрескаться… Но вчера… — он вздохнул и закатил глаза. — Бедный король баларов…

— Не такой уж он бедный, — усмехнулась я. — И спасибо за комплимент.

— Можно было бы сказать и поизысканней, но вся эта трубадурская мишура ни гроша не стоит. Смысл теряется за словами. Я просто говорю, что ты была божественна, и это правда. Я не подбиваю клинья, не думай. Я просто пользуюсь возможностью высказаться, пока она есть. Скоро единственной нашей темой будет война.

Он грустно улыбнулся и указал в сторону стола. Мы сели и принялись за еду. Кирс молчал и, поглядывая на него, я заметила, что он расстроен.

— Что-то случилось? — негромко спросила я, оставляя ему право не отвечать.

Он пожал плечами и покачал головой.

— Не сейчас и не со мной, — пробормотал он. — Совет без отца принял решение, которое привело к последствиям… — Кирс тоскливо взглянул на меня. — Я понятия не имею, какие это может иметь последствия. Я зашёл сегодня к Энгасу, отец был уже там. Энгас как раз рассказывал ему об этом. Король был в ярости и в отчаянии.

Принц замолчал, уткнувшись взглядом в тарелку. Я не торопила его, и через какое-то время он заговорил снова.

— Этот предводитель наёмников, действительно, Рахут, которого ты вычислила по крейсеру. Он прилетел сюда, потому что ему нужна база для дальнейших завоеваний. Он сам сказал об этом отцу, прежде чем приказал убить его. Он попался на нашу обычную уловку. За века на Диктионе выработались чёткие правила поведения в случае агрессии из космоса. Мы — технически слабая и дремучая цивилизация. Поэтому мы всегда действовали тихо, мягко и хитро. Мы отступали, изображали покорность и втихаря готовили отпор врагу. Это тактика короля Элаеса, она стала обычаем нашего мира. Активная подготовка и стремительные действия — это новшество введённое отцом, но в его отсутствие люди поступили по старинке. Они ушли в леса. Есть множество способов, чтоб скрыть местонахождение отрядов и лагерей. У нас есть ведьмины чащи, очень густые участки леса, которые не просматриваются со спутников даже с помощью биолокаторов. Есть аномальные места, вроде Зелёного Озера, где энергетические потоки создают экраны, мешающие любым видам поиска биологических объектов. Наши люди ходят по лесам так, что их легко спутать сверху со стадом оленей. Они никогда не собираются при переходах больше чем посорок-пятьдесят человек, не ходят определённым порядком и поддерживают переменную скорость, как настоящие олени. Короче, в лесу они становятся невидимками. Они наблюдают, и нападают только на небольшие группы противника, беря пленных и забирая оружие. Но никакого открытого сопротивления врагу не допускается. Мы стараемся усыпить его бдительность, понимаешь? И подготовиться к точному и хорошо скоординированному удару, возможно, одновременно в нескольких местах. Каждый раз разрабатывается новый план кампании. Неожиданность и владение ситуацией обеспечивают нам половину победы.

— Очень умная тактика, — кивнула я.

Кирс вздохнул.

— Очень умная. И этот Рахут на неё клюнул. Юнис ему в этом помог. Он убедил его, что мы спокойные, мирные люди и нам всё равно, кто нами правит, лишь бы соблюдались наши интересы. Рахут успокоился и решил закрепить успех своего завоевания, наладив отношения с нашей аристократией. Он пригласил наиболее знатных и прославленных людей на пир.

— И?.. — спросила я, потому что принц опять подавленно смолк,

— И совет принял решение воспользоваться этим для покушения на Рахута, — упавшим голосом произнёс он. — Покушение провалилось. Наши лучшие воины и ближайшие сподвижники отца погибли. Единственное достижение — это то, что они освободили Юниса, но… — Кирс жалобно посмотрел на меня. — Энгас назвал имена. Я узнал их всех совсем недавно, но именно их отец представлял мне, как цвет Дикта, какверных друзей, на которых я могу положиться в любом деле. Часть их была убита во дворце, а ещё несколько захвачены при попытке покинуть столицу. Их пытали и жестоко казнили на площади. Некоторых четвертовали, некоторых облили топливом и подожгли.

— Ужасно… — пробормотала я, чувствуя, что не хочу больше есть.

— Мы потеряли наших лучших подданных, тех офицеров, с которыми отец дважды срывал планы баларов поработить нашу планету, — сверкнул глазами Кирс. — Но, кроме того, они свели на нет всю нашу умную тактику. Рахут больше не питает иллюзий относительно нашего смирения. Он ввёл настоящий террор в столице, там даже собакам опасно выходить на улицы. И теперь он настороже. Нам не удастся незаметно подвести наши отряды к утратившим осторожность гарнизонам противника и, напав внезапно и одновременно, уничтожить их врозь. Теперь они начеку, захваченного нами оружия не хватает, а с луками и стрелами вряд ли можно эффективно выступатьпротив наёмников с лазерным и импульсным оружием.

— К тому же у них крейсер и авиация… — пробормотала я.

— Вот видишь. А я об этом даже не вспомнил, — сокрушенно кивнул Кирс. — Значит, шансов у нас ещё меньше.

— Сколько их? — спросила я, начиная обдумывать сложившуюся ситуацию.

— Прилетело с крейсером порядка десяти тысяч, но около трёх высадилось в Болотной стране, в аккурат на те зелёные лужайки, куда и ты хотела посадить «Хатху». Они погибли так быстро и концы так чисто ушли в трясину, что Рахут до сих пор не знает об этом. Однако против нас семь тысяч хорошо вооруженных головорезов. У нас наберётся тысяч пятьдесят взрослых воинов, но их вооружение оставляет желать лучшего. К тому же отец ни за что не будет пытаться играть на численном преимуществе, если это приведёт к гибели большей части армии. В общем, скоропалительное решение Совета о покушении здорово подпортило нам… — он снова вздохнул. — Атут ещё дядя с приступом своей неприязни к монахам. Он же просто вонзает отцу нож в спину! Он так толком и не помирился с ним, да и отец его терпит только ради нас с матерью и поддержания мира. Ну, ладно… Если он не решится внять словам отца, я сам займусь им. Уж с Эдриолом-то я как-нибудь справлюсь.

Его лицо стало решительным, а в голосе послышались угрожающие нотки. Я хотела уточнить, как он собирается справляться со своим драгоценным дядькой-дикарём, и тут кто-то постучал в дверь.

— Кто там? — крикнул Кирс и в комнату вошёл юноша в неброском наряде. Поклонившись, он сообщил, что его высочество приглашается в тронный зал для участия в Совете.

— Иди туда, Лора, — проговорил Кирс, поднимаясь. — Если тебя не пригласили, то только потому, что не нашли. Я должен переодеться и разбудить Тахо, Он тоже обязан присутствовать там. Марно, я оденусь сам, — произнёс он, обращаясь к юноше. — А ты проводи леди Лорну в тронный зал.

— Я пойду, — кивнула я. — А ты не предавайся отчаянию. То, что случилось, исправить не в наших силах, но то, что будет, по-прежнему в наших руках,

— Не волнуйся, — улыбнулся принц. — Я не испорчу торжество своим похоронным видом. Оплакивать убитых будем после того, как сделаем всё, чтоб больше никого не убивали. И не сочти меня суеверным, но я уверен, что твоё возвращение предвещает победу, а отец, победив врага дважды, победит и в третий раз.