Das ist Grey (всё началось с иго-го)

Глава 3 (первая ночь недели очага)

=*=

Воспоминания о ночном кошмаре выдуло на раз потоком набегающего воздуха. Это были просто неописуемые ощущения, когда несешься галопом наперегонки через поля и веси. Впрочем, через (примерно) два километра пришлось сбросить скорость и бежать в более щадящем темпе. Но это не помешало нам преодолеть что-то около сорока километров до обеда. Копыта после такого забега откровенно отваливались, так как сидячий образ жизни не щадит даже копытных, но города мы достигли.

К моему удивлению, крепостных стен и стражников взымающих пошлину за вход не было. Впрочем, нет, вру, одного стражника я видел, и он был даже частично одоспешен, но занимался совершенно не фантазийным делом. Вел потерявшегося жеребёнка домой по довольно-таки чистой улице.

Перекусив карамелизированным… сеном, мы метнулись к амфитеатру и ознакомились с репертуаром на вечер. И мне стыдно об этом говорить, но это, видимо, будет первый раз, когда я посещу театр, так как будучи человеком, не удосужился сделать этого. Да и, если подумать непредвзято, я ещё столько не отдыхал и не бездельничал как это получается делать здесь. Даже этот мой бизнесок с мельницей не занимал у меня больше полудня, просто потому, что «педальный» привод выматывал, да и поток заказов был не такой большой. Ну и сами жернова были не такими уж большими, а значит, через них чисто физически нельзя было прогнать промышленный объем злаковых. Опять-таки по вечерам коняхи поселения не запирались по хатам.

Кстати, заметка на будущее, надо бы «изобрести» какую-нибудь настолку, а то у местных было только что-то вроде реверси и «шашки» я у них уже успел изобрести. Однако рубиться в одни лишь шашки каждый вечер это такое себе удовольствие. Первые две недели даже прикольно, но…

Вторым открытием за день стало то, что прогуляться по незнакомому городу - это оказывается не тяжело и бесмысленно, а приятно и интересно. Тут же, из-за специфики вида, сплошная пешеходная зона. Даже самокатчиков нет. Но и город оказался невеликий, и смотреть было особо не на что. Почти сплошная одноэтажная застройка. Так что, закончив со сдачей отчета в роту фельдъегерского отряда, Фрейя отвела меня в библиотеку. Собственно, если у меня ещё и оставались сомнения по поводу того что помнил Грей и рассказывала Фрейя, то последние сомнения пропали после того, как я обнаружил не такое уж большое разнообразие книг и, что самое жуткое, все они были рукописными копиями.

— Фрейя, ты когда-нибудь задумывалась, что если мы изменим начертание букв, то это пойдет только на пользу всем пони?

— Эм… — лошадка даже нахмурилась, силясь осознать плюсы, но всё же сдалась, ответив честно: — Я тебя не понимаю.

— Ну, смотри, — ткнул копытом в название, которое предваряло сам текст в свитке. — Каждая буква начинается над предыдущей, а над ней, в свою очередь, начинается символ следующей буквы. Если буквы обособить, то и писать будет легче и…

— Ты, наверное, про скоропись, — перебила меня кобылка, не дослушав, и ускакала к стойке библиотекарей. Мгновение и вот она уже идет обратно, но аккуратно и с виноватым выражением на морде.

— Наругали за шум? — предположил я и полюбовался поджатыми ушами подруги.

В принципе, требование к тишине было здесь особенно актуально, так как в отличие от привычных для меня библиотек, тут, в читальном зале, было, не протолкнутся. Здесь, в читальном зале библиотеки, из-за рукописной природы книг, читали вообще всё. И новостные листки, и трактаты древности, и даже любовные романы. Последнее особо забавно.

Я тут, примерно час тому назад, возвращаясь от фонтанчика с питьевой водой, заметил забавную парочку. Точнее, на тот момент они друг друга явно не знали и не замечали, но оба активно потели и ерзали, читая, судя по всему, копию одного и того же свитка. Склонившись над ними, я дождался, когда меня заметят и повернут ко мне морды.

— Вы с таким интересом читаете одну и ту же книгу, должно быть вы парочка?

— Э?! — непонимание на морде кобылки.

— А?! — растерянность на морде жеребчика.

— Что? Разве нет? — деланно удивился я и сломал логическую цепочку: — Знаете, я со своей подругой тоже в библиотеке познакомился. Вон, видите, красавица сидит? Так что смотрю на вас, молодых, и сердце радуется.

Положив между ребятами пару монет, достаточную сумму для посещения местного паба, растрепал обоим гривы.

— Молодёжь, завидую вам белой завистью. Так романтично, — изобразив подходящее выражение на морде, закончил: — Совет вам, да любовь.

Вот чего я не ожидал, так это того, что парочка как загипнотизированная встанет, прижмется друг другу и посеменит на выход, забыв сдать литературу.

— Ну… сам виноват, — философски пробормотал я и, так как воспринимал копыта скорее как ноги, а не руки, поочередно снял свитки с подставок при помощи магнитной силы, копытокинеза, в общем. Свитки взлетали в воздух и быстро, но аккуратно, сматывались, причем сразу оба. Так как удержание сразу двух предметов не доставляло мне особых проблем, то я просто пошел к стойке библиотекарей, а свитки полетели за мной следом. И нет, я не брезгливый и это не потому, что свитки ерзали перевозбужденные подростки «потными копытами».

Так я и не понял, как другие посетители отнеслись к моей шутке. Никто и слова не сказал.

Но, возвращаясь к текущему моменту, я должен был признать, что лошадкам удалось меня удивить. Эта их скоропись обладала всеми атрибутами современного алфавита. Во-первых, на первой же странице вводилось такое понятие как… пробел.

В классической конячей письменности разрывов между словами, фактически и не было вовсе. Сплошная портянка символов которые переплелись между собой словно стебли травы. А вот в скорописи начертание букв было однозначным и никак не менялось от соседних символов. Более того, каждый символ был в своей позиции и «лепесточки» наружу не тянул.

— Упрощенный понь-ынь, — пробормотал я, обнаружив в конце свитка примечания от составителя, а так же небольшую историческую подоплеку создания этого алфавита. Неудивительно, но изначально это создавали для армии.

— Так и что? — напомнила Фрейя.

— Я заметил, что пони не только умеют читать, но ещё и охотно этим занимаются.

— Ну, так, — негромко фыркнула кобылка: — Библиотека, театр, термы… иначе, зачем вообще было становиться разумными?

Вот собственно и причина моего недоумения. Если все умеют читать, то за каким лядом вам могло потребоваться что-то, что де-факто позволяет массово обучать толпу безграмотных, в данном случае, лошадок?

— Я ведь правильно понимаю, что если бы книг стало больше и стоили бы они дешевле, то было бы лучше?

— Естественно, — поняша даже мордой затрясла. — Было бы неплохо иметь справочники всегда под копытом, но переписывать их так муторно, что хоть плачь. А заказывать копию это, всё-таки, дороговато. И это я про справочники говорю.

— Романы, опять-таки… — поддакнул я.

— И романы тоже, — закивала Фрейя. — Однажды нам с девчатами попал не библиотечный томик романа в копыта, так я тебе скажу, что это просто непередаваемый кайф, валяться копытами кверху и наслаждаться чтением.

— Роман хоть любовный был?

— Приключенческий, но так даже лучше. Можно было всласть поржать над шутками главного героя.

— Ну а теперь представь, что мы берём и вырезаем, текст на деревянной дощечке, а затем смазываем её чернилами и прижимаем к листку бумаги. Затем берем новый лист, снова смачиваем дощечку чернилами и процесс повторяется.

— О… Это ведь можно очень много копий наделать, — прикрыв глаза, пробормотала лошадка. — Но зачем тебе скоропись? Ведь на дощечке можно использовать классическое написание.

— На дощечке можно, но вырезать весь свиток в виде дощечек это не быстро и не просто.

— Ха! Ты в курсе, сколько требуется усилий, чтобы обеспечить королевство ежемесячным новостным листком?

— Возможно ты и права, но представь, что мы вырежем на доске этот упрощенный алфавит, а затем разломаем доску на отдельные буквы. Давай назовём эти щеки с буквами литерами…

— Давай, — поддакнула Фрейя.

— А затем будем из запаса этих литер составлять печатные дощечки… эм… назовём их штампами. Так вот, напечатав нужное количество страниц, разбираем дощечку и набираем следующую.

— Хорошо, но зачем… А-а-а… Ошибки, да? Если ошибёшься на дощечке, то придётся переделывать, а тут просто эту, как её, литеру заменил и всё, — вполне логично предположила Фрейя. — Тогда и сами литеры лучше не из дерева нарезать, а из металла. Тогда одного комплекта букв хватит для любого текста и сносу им не будет. Опять-таки не придётся копыта в чернилах мазать. Подхватил горсть литер копытокинезом и расставил в нужном порядке… Грей, ты гений!

— Не такой уж и гений, — фыркнул я, осознавая, что лишь пересказал идею времён Гутенберга.

Фрейя залипла, уставившись на улицу, сквозь огромные для местных условий окна. Которые ещё и застеклены были хоть и не промышленным, но достаточно неплохим стеклом. Так она и просидела, пока на улице не начали отбивать семь с половиной часов. И это была ещё одна проблема. И я сейчас не про зависание кобылки, а про местное время.

Местные делили сутки на 10 часов. Каждый час на 100 минут, а каждую минуту на 100 секунд. Дальше — веселее. Год делился на 300 дней, плюс 5-6 дней. Делили его на 10 же месяцев по 30 дней, и в конце года из оставшихся дней делали «неделю очага».

Там, в поселении, я с этим фактически и не сталкивался, а тут, в городе, была целая часовая башня, на которой смотритель переставлял стрелки на четырёх циферблатах, которые смотрели на все четыре стороны света. Ну и дату тоже выставляли в виде сменных панелей.

— Ты иди, займи места, а мне надо кое-куда забежать, — отмерла Фрейя и, не говоря больше и слова унеслась.

Вернув книги библиотекарю и закинув на себя наши с Фреей седельные сумы, я неспешно пошел к амфитеатру, где, к моему удивлению, на деревянные лежанки накинули жиденькие матрасики из сена. К счастью нашлось место и для вещей, да и, прямо говоря, «иногородних» здесь хватало, так как примерно у каждого пятого были дорожные сумки. Что ещё бросилось в глаза, это неестественное соотношение полов. Жеребцом был если и не каждый второй, то каждый третий точно.

Улегшись на брюхо, поджал копыта по-кошачьи и ещё раз осмотрелся.

Особенно доставила кобылка, которая закидывалась чем-то алкогольным из небольшой амфоры и закусывала подстилкой. Но, так как она была не одна такая, я тоже, исключительно из интереса откусил немного от своей и пожевал.

— Надо же, съедобная, — пробормотал я, с трудом поборов желание зажевать ещё кусочек. Так-то из-за обилия нового я как-то и не заметил, что проголодался.

Но вот зал… в смысле амфитеатр заполнился и, буквально за пару мгновений до начала, прибежала Фрейя, что удерживала в зубах корзинку с чем-то съедобным.

В общем, как по мне, так смотреть пьесы, в самом деле, можно. Словно перед телевизором на диване лежишь, да и актеры, на удивление, прям играют, а не просто по сцене ходят. Нашим делателям сериалов стоило бы поучиться у этих непарнокопытных, да, однозначно стоило.

И вот, когда я ожидал концовку и выход актёров на сцену, главный герой пьесы прекратил игру, он развернулся к зрителям и прокричал:

— С первой ночью недели очага!

Зрители засвистели и затопали, а у меня надкушенный бутерброд из копыт выпал, когда этот «Ромео», после своего заявления завалил «Дездемону» и началось откровенное «18+».

— Так вот почему мы не искали себе сегодня ночлег, — пробормотал я, наблюдая за тем, как зрители поддержали почин актеров.

— Г-грей, т-ты примешь м-меня в-в с-свой т-табун? — отчаянно заикаясь и краснея, выдавила из себя Фрейя.

— Чертовы эксгибиционисты… впрочем, я ведь наверняка мертв, а здесь это норма, — пробормотал себе под нос и, без затей завалив кобылу на лежак, ответил: — Добро пожаловать в семью.