Чудовищная алхимия. Том 5

Глава 18

Над поляной в самом обычном лесу кружили десятки сорок, а на ветках ниже расположилось ещё больше этих птиц. Все они смотрели на землю, где стоял босой и голый подросток на вид лет четырнадцати-пятнадцати. Он был широкоплеч и запущен: длинные грязные ногти, никогда не знавшие стрижки; чёрные, слегка волнистые космы, отросшие чуть ли не до ягодиц.

Одна из птиц, самая старая, внезапно громко застрекотала. Её речь стала приговором их странному сородичу. Плечи парня моментально обвисли, а голова опустилась. Он попытался что-то жалобно сказать, но вышел только неразборчивый скрип. Человеческая глотка не была приспособлена для такого, отчего звук даже отдалённо не напоминал птичьего голоса.

Старая сорока в разочаровании покачала головой из стороны в сторону, прямо как человек, а затем взлетела. За ней последовали остальные. Вскоре вокруг парня не осталось никого.

Всхлипнув и утерев нос, он побрёл вперёд, сам не зная куда.

…

— Уходи! — крикнул седой старик, с ужасом глядя, как из-за деревьев высыпала орда разнообразных тварей.

— Но! — попытался возразить крепкий, широкоплечий юноша с иссиня-чёрными слегка вьющимися волосами.

На вид ему было лет семнадцать-восемнадцать. На нём были залатанные серые штаны и такая же свободная рубаха, а в руках он сжимал ржавый шестопёр на деревянной рукояти.

— Беги, что есть сил, и предупреди деревню! Быстро! — прогрохотал непреклонный окрик.

Седой мужчина с посохом приготовился принять смерть, а растерянный юноша смотрел на дорогого ему человека, не зная, что делать.

— Беги, — умоляюще повторил старик, обернувшись к парню.

В его водянистых глазах читались отцовская любовь и наказ выжить любой ценой. И юноша побежал, проклиная всё на свете.

…

Над поляной в самом обычном лесу кружили десятки сорок, а на ветках ниже расположилось ещё больше этих птиц. Все они смотрели на землю, где стоял босой и голый подросток на вид лет четырнадцати-пятнадцати. Он был широкоплеч и запущен: длинные грязные ногти, никогда не знавшие стрижки; чёрные, слегка волнистые космы, отросшие чуть ли не до ягодиц…

…

— Уходи! — крикнул седой старик, с ужасом глядя, как из-за деревьев высыпала орда разнообразных тварей…

Маленькая мохнатая лапка проникла между створок окна и пошерудила там, подцепляя коготком крючок. Миг — и путь был свободен, а упитанный енот серого цвета пролез в комнату на втором этаже. В помещении явно жила девушка, что было понятно по десятку небольших мелочей: на резном деревянном гребне, лежащем на столике, запутались несколько длинных волос, отливающих на свету то ли серебром, то ли бледным золотом; маленькая, искусно сделанная фигурка лесной кошечки из полированного дерева, стоящая на прикроватной тумбочке; небрежно брошенная на спинку стула лента для волос; а также букетик уже подвявших, но все еще пахнущих полевых цветов, воткнутый в кувшин с водой.

Мохнатый пройдоха потер лапки в предвкушении и пробрался к большому комоду. Мгновение — и он уже был на столешнице. Открыв верхний ящик, зверь буквально уткнулся носом в груду разнообразного нижнего белья. Схватив первый попавшийся свёрток, енот блаженно потерся о него мордой.

Но что-то было не так!

Шерсть на его загривке встала дыбом, а в ноздри ударил едкий, потный, совершенно чужой запах. Запах самца. Лихорадочно развернув в лапах материю, он с ужасом уставился на грубые мужские трусы!

Весь его мохнатый мир рухнул в одно мгновение. Его тонкое эстетическое чувство, его преданность прекрасному полу — всё было осквернено и растоптано.

Беззвучный вопль ужаса застрял в глотке, вырвавшись наружу лишь через секунду пронзительным, истеричным верещанием. Он швырнул осквернённую ткань, в паническом прыжке кубарем слетел с комода, сбив по дороге кувшин. С грохотом разбившейся глины и разлетевшихся во все стороны лепестков, енот метнулся обратно к окну, задом вылетел в проём и, не разбирая дороги, пустился наутек в ночную мглу, оглашая окрестности громкими енотьими звуками.

…

Маленькая мохнатая лапка проникла между створок окна и пошерудила там, подцепляя коготком крючок. Миг — и путь был свободен, а упитанный енот серого цвета пролез в комнату на втором этаже…

Он стоял на коленях, уставившись пустым взглядом на когда-то прекрасную беловолосую женщину в синем шелковом халате, распластавшуюся подле него. Безжизненные глаза были обращены к небу, а лицо и открытая кожа оказались испещрены отвратительными изумрудными прожилками.

Затем его взор скользнул на парнишку лет двенадцати, хрупким крылом сбитой птицы раскинувшегося рядом. И это было лишь началом: куда ни кинь взгляд — повсюду виднелись мертвецы в синих доспехах. Их было так много, что они сплошь усеяли небольшую площадь.

У всех проступал один и тот же зловещий узор — те самые отвратительные зелёные прожилки.

— Ну что, как тебе мой подарок? — раздался голос будто бы из ниоткуда, а через мгновение перед ним появился мужчина.

Это был старик с седыми волосами и рыбьими, ничего не выражающими глазами, носивший грязный балахон и державший в руке фонарь, светившийся ядовито-изумрудным светом.

— Но я великодушен и отходчив, — тем временем продолжил мужчина скучающим тоном. — Поэтому их души я просто переработаю, а тебе… Тебе уготована особая участь.

Собеседник повел фонарем, а затем всё затопило нестерпимо яркое гнилостно-зеленое сияние.

…

Он стоял на коленях, уставившись пустым взглядом на когда-то прекрасную беловолосую женщину в синем шелковом халате, распластавшуюся подле него. Безжизненные глаза были обращены к небу, а лицо и открытая кожа оказались испещрены отвратительными изумрудными прожилками.

Затем его взор скользнул на парнишку лет двенадцати, хрупким крылом сбитой птицы раскинувшегося рядом. И это было лишь началом: куда ни кинь взгляд — повсюду виднелись мертвецы в синих доспехах. Их было так много, что они сплошь усеяли небольшую площадь.

Внезапно он разлепил сухие, потрескавшиеся губы и недоуменно спросил:

— Это кто вообще?

В одно мгновение весь окружающий мир разлетелся тысячей осколков, будто кто-то ударил со всей силы кувалдой по огромному зеркалу.

Зефир очнулся лицом в холодной и влажной почве. Голова ныла и кружилась, а в ноздри забилась земля. Фыркнув, точно застоявшийся конь, командир прочистил нос и застонал. Шею тоже нещадно ломило, а еще складывалось впечатление, будто на ней что-то было.

Приподнявшись на локтях, парень уселся. Несколько секунд спустя он пришёл в себя окончательно и метнул взгляд в сторону синей шляпки, подозревая её во всех тяжких.

Сколько раз он зарекался доверять всем подряд — и вот опять сглупил!

К удивлению командира, Тимея лежала неподалёку прямо на земле, напоминая тряпку: верх шляпы опал, а когда-то подвижные ленты застыли безжизненно. Создавалось впечатление, что она в глубоком обмороке или даже мертва. Иначе юноша не мог описать её состояние.

Шею опять свело, а ощущение, что там кто-то сидит, усилилось, и Зефир хлопнул себя по затылку, будто пытаясь прибить надоедливого комара. Послышался влажный хруст, и что-то очень гадкое полилось ему за шиворот.

Самочувствие сразу же стало лучше, и юноша соскрёб с шеи эту гадость, а затем поднёс к глазам. И хотя было темно, особенно за ширмой, которой он отгородился от костра, командир смог разглядеть ошмётки серого тельца и какие-то жуткие ножки размером с карандаш, больше похожие на крабовые.

Стряхнув дрянь с руки, Зефир поднялся в полный рост и взглянул на остальных за самодельным экраном. Казалось, люди и енот просто спали, но вот кружевной халат, как и шляпка, был больше похож на тряпку. Может быть, конечно, они так всегда отдыхали, но что-то подсказывало юноше, что это не так.

Задерживаться парень не стал и быстро направился к Леопольду, лежавшему ближе всего. Добравшись до заснувшего на боку друга, командир присел на корточки и оглядел его. На первый взгляд ничего ужасного с чернявым не произошло. Тем не менее, как и ожидалось, тот не очнулся ни от пары тычков, ни когда Зефир его окликал.

К тому же лицо Леопольда оказалось искажено гримасой ужаса, на коже выступил пот, а изо рта периодически раздавались совсем тихие и жуткие стенания. Его явно одолевал какой-то кошмар.

Первым делом Зефир перевернул парня на живот и проверил шею, но никаких крабоподобных тварей на ней не обнаружил. Затем он начал тщательно осматривать все открытые участки кожи, но и это не принесло никакого результата, что довольно сильно его обескуражило.

Командир подскочил на ноги и направился к Бруту. Тот спал на животе, и на нём тоже не было видно монстров, однако маленькое мохнатое тельце мелко подрагивало, а из пасти раздавался тихий и очень жалобный скулеж.

Дело было дрянь. Тогда Зефир решил осмотреть остальных в надежде найти зацепку, как вдруг зацепился взглядом за шею енота, на которой отчётливо виднелась примятая шерсть очень необычной формы. О невидимых монстрах он никогда не слышал, но в Выдохе и не такое было возможно, поэтому рука командира потянулась к загривку зверя. Через миг ладонь упёрлась в шершавый комок размером с помидор, и парень, обхватив его, сжал кисть.

Послышался влажный хруст — точно такой же, как когда он давил тварь у себя на шее, — и в тот же миг на затылке Брута проступило мертвое чудовище. Шесть тонких сегментированных ножек торчали из круглого серого тельца, мёртвой хваткой впившись в затылок зверя. Они всё ещё судорожно подрагивали в предсмертной агонии.

Откинув эту хреновину подальше, Зефир поднялся и быстро направился к Леопольду. Очевидно, что такая же невидимая гадина сидела и на нём.

Вскоре парень снял и убил всех чудовищ со спящих людей. Не обошёл он стороной и ожившие вещи. Но чтобы найти на них монстров, пришлось их тщательно ощупывать — шей-то у них не было.

…

Первым очнулся Брут. Он вскочил, заскулил и начал ошарашенно оглядываться. Но, заметив командира рядом, несколько успокоился: сел, втянул голову в плечи и, обхватив себя передними лапками, начал нервозно раскачиваться.

— Все хорошо, я прибил всех тварей, — попытался успокоить его Зефир, показав на раздавленных монстров, которых он скидывал в одну кучу.

Енот надрывно и горько затявкал, а юноша посмотрел на него с сочувствием. Какие ужасы вновь и вновь переживал Брут, тот не рассказал, но, судя по всему, это было нечто настолько чудовищное, что мохнатого становилось искренне жаль.

Меж тем в голове у Зефира из этих обрывочных сведений наконец оформилось представление о том, как действовали монстры: под прикрытием невидимости они присасывались к спящим и начинали показывать им кошмары. Цель, скорее всего, была одна — что-то сожрать у своей жертвы.

Мозги, кровь, страхи — да в общем-то что угодно. Это казалось второстепенным. Куда важнее было то, что никто не почувствовал этих тварей. И если со спящими всё было понятно, то разгадка того, как командир проморгал чудовище у себя на шее, нашлась сама собой: взгляд парня упал на желтую крону раскидистого дерева. Одна из веток нависала как раз над тем местом, где он сидел. И вероятнее всего, монстр упал именно оттуда.

Постепенно очнулись и остальные. Леопольд хмурился, переживая произошедшее, а Марко и вовсе первым делом схватился за меч, заподозрив Зефира в подставе. Из-за этого тому пришлось всем объяснять случившееся и тыкать пальцем в растерзанных монстров.

Впрочем, отходили они куда легче, чем командир — по крайней мере, физически. Вероятно, сказывалось то, что кошмары Зефира были какие-то странные: все люди и ситуации, мелькавшие в них, не вызывали у него почти никакого отклика. Кроме, конечно, того стремного деда с зеленым фонарём.

Впервые Зефир увидел его в видении, накатившем, когда мужик со свиным пятаком открыл чёрный ящик со средоточием. Перед парнем в тот момент развернулась битва: старик, которого, кажется, звали Бейсин, сражался с какой-то красноволосой женщиной. При этом оба противника были настолько сильны, что походя сносили горы и леса, а также меняли русла рек, так что Зефир невольно задался вопросом: не боги ли они?

Вот только что всё это означало, оставалось загадкой. А разбитый на множество осколков пазл никак не желал складываться во что-то цельное.

Оглядев вялых и хмурых людей и не-людей вокруг, молча переваривающих случившееся, командир похлопал себя по щекам: пора было перестать мучить свою и так не особо здоровую голову вопросами, на которые у него попросту не было ответов. Долгие раздумья вообще были не в его стиле.

— Думаю, оставаться здесь нельзя, — поднявшись, произнёс Марко, оглядев присутствующих.

Брюнет наконец пришел в себя и вспомнил, что он — лидер своей группы.

— Соглашусь, — кивнул Зефир, тоже встав на ноги. — Твари абсолютно незаметные, и живут явно где-то поблизости.

— Предлагаю пока не разделяться, хотя бы до утра, — продолжил мужчина, надевая шлем, снятый на ночь.

— Дай пару минут подумать, — ответил командир, а лидер второго отряда кивнул. Его спутники к этому моменту тоже поднялись и начали молча собираться.

— Зефир, — обратился к юноше Леопольд, упаковывая свою лежанку. — Слышал что-нибудь про этих тварей хотя бы краем уха?

— Нет, вообще ничего. Ты как, кстати?

— Сна у меня теперь точно ни в одном глазу, — честно признался чернявый, передернув плечами.

— Вот и у меня тоже, — согласился Зефир и обратился к еноту, который продолжал сидеть на подстилке и раскачиваться, обняв себя лапками, будто деревянный болванчик, — Брут, может, продолжим путь?

Командир видел, что зверь уже пришёл в себя, и его нынешнее состояние — не более чем спектакль одного мохнатого актера. Енот моментально остановился, перевёл взгляд на юношу и, после короткой паузы, тявкнул.

— Тогда решено, — Зефир обернулся к Марко и сказал, — извини, но мы уходим.

— Ночью? — ошарашено спросил тот, да и остальные его спутники оторвались от сборов и посмотрели на парня.

— Ага, — просто кивнул командир.

— Ну, как знаете.

— Может не стоит так рисковать? — раздалось у юноши в голове. — Мы ведь только что чуть все не погибли.

Как бы странно это не звучало, но голос Тимеи немного подрагивал. Живая шляпка, по-видимому, еще не до конца отошла от ночного происшествия. Да и выглядела все еще не очень — словно ее долго мяли.

— Все хорошо, — благодарно кивнул ей командир. — Бывало и хуже.

— Не буду настаивать… — раздалось в ответ.

…

В итоге первой собралась троица друзей. Попрощавшись со второй группой и выслушав несколько запаздавшие, но искренние благодарности за спасение, они прошли через кусты, прикрываясь щитами, чтобы никакая тварь опять не свалилась на голову, и выбрались на равнину.

— Охренеть… — выдохнул чернявый ошеломлённо, уставившись на северо-восток.

Зефир его прекрасно понимал, подбирая челюсть с земли. Да и Брут на плече замер в подозрительном молчании.

Причина их шока была проста: пустая местность в том направлении перестала быть таковой. И хотя стояла ночь, света Эрны хватило, чтобы разглядеть колоссальные изменения.

Во-первых, буквально в двадцати метрах от их укрытия раскинулась обширная зона, окутанная густым серым туманом, поднимающимся с земли. В его мареве проступали верхушки многочисленных каменных шпилей высотой метра четыре, с острыми концами, напоминавшие сталагмиты.

Слева от этого странного места простиралась обыкновенная равнина километра на два, позади неё маячило что-то белое, а сбоку нависал тёмный дремучий лес.

Во-вторых, на горизонте теперь высились очертания самой что ни на есть горной цепи, которой здесь и в помине не было.

И в-третьих, справа от туманной области зияла чёрная пропасть овальной формы в несколько квадратных километров. По крайней мере, так это выглядело в скудном свете.

— Может, мы всё ещё в кошмаре? — произнёс Леопольд, в шоке оглядываясь по сторонам.

Ход его мыслей был понятен. Они провели в ночном укрытии всего лишь несколько часов: поужинали и легли спать. И за это короткое время с окружающей местностью на многие километры вокруг произошло нечто настолько невероятное. Причём без единого намёка на эти метаморфозы — ни звука, ни вспышки. Даже для Выдоха это было чересчур.

— Вряд ли… — с сомнением отозвался командир.

— Куда пойдем?

Следующий вопрос друга был не в бровь, а в глаз. Судя по всему, твари, которые на них недавно напали, пришли из туманной зоны впереди — она оказалась ближе всего. Поэтому соваться туда абсолютно точно не стоило.

— Посмотрим пропасть, — командир махнул рукой и двинулся правее, туда, где чернела огромная дыра в земле.

Минут через пять они оказались на краю, заглядывая вниз. Под ногами зияла гигантская каверна площадью в несколько квадратных километров, у которой не было дна. Ее стены были идеально гладкими, словно пласт вырезали гигантским ножом.

Приближаться к обрыву оказалось опасно — внезапно несколько метров земли обрушилось вниз. К счастью, это произошло поодаль, и друзья поспешно отступили.

— Куда дальше? — спросил чернявый, всматриваясь в противоположную сторону.

Честно говоря, Зефир и сам с радостью бы разглядел, что там. Но из-за ночной тьмы видел лишь смутные очертания. Похоже, это был ещё один внезапно возникший лес.

— Идём туда, — бросил командир, показывая направо, на восток.

Там, сразу за пропастью, расстилалась плоская равнина, и юноша рассудил, что лучше идти по более-менее знакомой местности, чем соваться непонятно куда. Возвращаться он даже не думал — то, что они успели собрать, и близко не считалось достойной добычей по их нынешним меркам.

Возражений от спутников не последовало, и группа осторожно двинулась в путь, огибая гигантский провал.

Чем дальше они шли, тем отчётливее складывалось впечатление, будто фрагменты из разных Выдохов мгновенно перенесли в красную зону. Это напоминало шахматную доску: можно было идти по обычной равнине, имея с одной стороны болото, а с другой — засушливый лес. Новые земли различались и по размеру: от лоскутов в пару метров до гор, которые постепенно проявлялись на горизонте с приближением утра.

Ночь отступила, уступив рассвету.

Зефир до последнего обходил подозрительные участки, пока была темнота. Но едва видимость улучшилась, он решился исследовать одно из таких мест.

— Ух ты! Это снег что ли? — воскликнул Леопольд.

Впереди действительно возвышался заснеженный лес, и командир тоже видел его впервые. Причём погода была жаркой, но белый покров не спешил таять, плотно укутав растительность.

Подойдя к самой кромке, за которой начинался снег, друзья остановились. Лишь теперь стало заметно, что полуметровые сугробы были рассечены чем-то по шву, сшившему две реальности. С одной стороны лежала обыкновенная для Выдоха трава, но стоило посмотреть за невидимую черту — и начиналась груда снега, обрезанная чем-то с невероятной точностью.

Зефир присел на корточки, не заходя внутрь. В двадцати сантиметрах от земли в сугроб был воткнут небольшой окровавленный лоскут мяса, запёкшаяся кровь от которого испачкала белую поверхность под ним. Дёрнув за непонятный обрывок поднятой с земли палкой, командир уставился на выпавшую серую мышь, точнее, на её половину. Передние лапы у неё были, почему-то, птичьи, а вместо рта торчал клюв.

Но смущало не это.

— Кто ее так? — спросил Леопольд, хотя по тону было ясно, что ответ он, в принципе, уже знал.

Зефир лишь мрачно кивнул и поднялся на ноги, встав напротив неосязаемого барьера. Немного поэкспериментировав с подручными предметами — проверяя, как они проходят через невидимую границу, — и убедившись, что ничего опасного не происходит, командир с некоторым сомнением просунул внутрь руку. Кожу мгновенно обдало холодом. Но, кроме этого, проблем с переходом, казалось, не предвиделось.

— Ну что, идём? — обратился он к друзьям и, получив молчаливое согласие, первым шагнул в снежную чащу.