Чэч: Бугор

Глава 22

— Быстрее, быстрее, колоды храстовые, тлинкалли косорукие! — рёв Полусотника, стоящего на облучке, прозвучал так неожиданно и грозно, что Гнак и Джок, неподалёку сидящие на корточках у обочины дороги и пытающиеся распутать спутанные комки проволочных сетей, вздрогнули и виновато втянули голову в плечи. — Мало того, что косорукие и косоглазые, так перед волками нас позорите! В косулю, размером чуть меньше нашего Бурого, схомутать не смогли! Как вы с инферальными тварями биться собираетесь? Если через десять минут сети не будут уложены, поставлю перед бугром вопрос, чтобы вас мокрожопых в Мокром носе оставить и на болото не брать! На кой-хрен вы там нужны такие⁈

Бёдмод, стоявший возле фургона рядом со мной и Агеечем, вдруг развернулся и отвесил подзатыльник полуобернувшемуся обратно в человека парнишке, с ухмылкой на полуволчьей пасти слушающего рёв нашего тренера. Жутковатое зрелище на самом деле.

— Чего скалишься⁈ — рявкнул волколак, ничуть не тише бывшего вояки. — Ты, что ли, лучше? Тебя кого просили загнать? Ушастого! Так какого буя ты косулю выгнал? Крутизну хотел показать⁈ И что теперь бродяги скажут, в глаза мне усмехаясь? «Хороши у вас в страже воины! Волколак простого зайца загнать не смог!» Я у тебя спрашивал, — справишься? Что ты мне ответил? И чего не до конца обернулся? Какого ты тут впечатлить своим видом собрался?

Вытянутая морда парнишки, тут же виновато склонившего голову, прямо на глазах стала уменьшаться, приобретая обычные человеческие черты. Вслед за ней стали укорачиваться и пальцы рук, заодно втягивая в себя длинные заострённые когти. Мне показалось, что я слышу негромкий хруст костей. Но судя по лицу парнишки, трансформация тела особых неприятностей ему не доставляла. И он даже ловил определённый кайф, видя ошарашенные лица нашей молодёжи. Они, в отличие от нас, такое видели впервые.

Мда… Во время тренировочных стрельб по животным ни одна животина не пострадала! А так хотелось парного мяса. Наверное, соседство с оборотнями так влияет. И что теперь делать? Я, всё это время пытавшийся сохранить невозмутимое лицо, ожесточённо поскрёб, вдруг оказавшийся заросшим щетиной, подбородок. А когда мне бриться было? Тут мой взгляд уткнулся в идеально чистый подбородок Агееча. А вот старик успел.

Вдруг раздался негромкий, но услышанный всеми, хлопок арбалетной тетивы. Мы разом посмотрели на Миклуша, как обычно, сидевшего в своём гнёздышке на передней дуге фургона.

— Ушастый! Я в него попал! — спрыгивая на облучок, пояснил пацанёнок. — Сейчас принесу.

— Куда⁈ — вновь рявкнул Полусотник. — Кто тебе разрешил покидать пост? А ну марш на место! Наряд вне очереди! Распоясались!

— Есть, — понурив голову, но не забыв подтвердить получение приказа, пацанёнок ловкой обезьянкой полез обратно.

Несмотря на такой зихир, из тройки молодёжи на болото я взял бы именно Миклуша, хотя он и первый кандидат на то, чтобы его оставить в деревне вместе с Айком, молодым стражником, сопровождающим Бёдмода. С другой стороны, пацан единственный, кто умеет молнию метать, а это в нынешней ситуации, это может быть неплохим подспорьем. И с арбалетом, и с сетемётом он работает лучше, чем Гнак или Джок…

Собраться и попытаться обсудить предстоящую тактику борьбы с неоставляющими следов тварями, мы смогли, только когда наш фургон выбрался за городскую черту и в сопровождении ещё одного, в котором ехали стражники Вестара, по лесной дороге отправились в Мокрый нос. Бёдмод поначалу настаивал, чтобы мы пешком отправились, мол, так быстрее будет. Наши возражения, что у нас график сбит и день с ночью поменялся и двух суток, за которые мы доберёмся, — нам хватит, чтобы в норму прийти, он не воспринимал, и только прямое вмешательство Фолькора заставило стража охолуться.

В общем, как только фургоны выехали на лесную дорогу, я, отправил молодых спать к стражникам под предлогом, что им надо поспать, хотя бы часа три, а Бурому тяжело тащить перегружённый фургон. Миклуш было, возразил, глядя на меня жалостливыми глазами: ему надо на своё законное место, на сторожевой пост, мол, кто за обстановкой следить будет? Только тихий рык недовольного Полусотника заставил поспешить малого за приятелями. Сам Иван, усевшись на облучке, принялся осматривать и смазывать наши арбалеты. Мне, как имевшему самый продвинутый навык управления ездовыми животными, достались вожжи. Да я и не против был. Прислушавшись к своим ощущениям, понял, что зря о быке беспокоился, — наш меланхоличный Бурый, вполне способен тащить фургон со всей нашей ватагой и дополнительным грузом, особенно не напрягаясь. Агееч же, по сложившейся традиции, тут же принялся растапливать походную печь, — под сбитень и дорога кажется короче и думается лучше. А подумать есть над чем.

— Я так понимаю, вы понятия не имеете, как биться с этими тварями? — неожиданно, но так, чтобы слышно было только нам, рыкнул Бёдмод, незаметно оказавшийся рядом с нашим фургоном. И, что характерно, с большой глиняной кружкой в руках.

— Залазь давай, что идёшь рядом как бедный родственник, — буркнул я, пододвигаясь на лавке и протягивая внутрь фургона взятую у оборотня кружку. — Агееч, сбитень и на нашего лохматого друга тоже приготовь.

— Хорошо… Етить у него кружка сиротская, — удивился старик. — Может сразу котелок ему дать? А то подливать замучаемся.

— По заслугам и кружка, — показал здоровенные клыки, типа, — улыбнулся волколак. — И всё же?

Я взглянул, на продолжавшего скалится начальника стражи. На опыте мужик, — враз просёк наши недомолвки. Бесит! Несмотря на наши, вроде как потеплевшие отношения, всё равно бесит. Из-за своего упрямства. Жизненный опыт у него, несомненно, большой, вот только он из-за него ему постоянно нужно доказывать, что ты не глупее. Вот это-то и бесит. Но не успел я ответить, как из фургона высунулся Агееч.

— План-то у нас есть: прийти на место, глянуть своими глазами и разобраться с этими тварями. А так чего рассуждать-то, слишком много неясности.

— Какой, например? — не унимался Бёдмод.

— Какая дорога до этого самого болота от деревни? Можно ли туда на фургоне доехать или нет? А это для нас важно. Одно дело — скарб на себе тащить, другое, как барон какой-нибудь в комфорте ехать. Так что, пока в деревню не приедем, чего зря голову мыслями бередить. Вот ты лучше скажи, сможет твой волчонок по дороге нам живность какую некрупную повыгонять? Тебя-то неудобно такой мелочью напрягать. А то у нас молодняк есть, особо ещё не обстрелянный, надо его погонять, пока время есть.

— А чего не сможет-то. Сможет, — в очередной раз осклабился волколак. — А не сможет — так сам в роли дичи побегает, и пусть только попробует попасться. Сейчас и крикну.

— Погоди, торопыга, — остановил его Агееч. — Пусть наши хотя бы часа три поспят, с прошлого вечера на ногах, да ещё всю ночь тренировались не слабо.

— Балуете вы своих щенят, — проворчал Бёдмод, отхлёбывая парящий напиток из кружки. — А сбитень у вас хорош. Нет, правда, хорош! Поделитесь секретом?

— А никакого секрета нет, — по-стариковски кряхтя, ответил Агееч. — Просто мёда с травами жалеть не стоит. Кстати, ты сам, как из арбалета стреляешь?

— Похуже, чем мечом работаю, но сносно. Можешь проверить.

— А ведь и проверю. Вань, дай ему, своего-то у него нет, — с этими словами старик скрылся в фургоне.

А Бёдмод быстро и сноровисто принялся заряжать арбалет.

— Готов? — вновь прокряхтел, высунувшийся обратно Агееч.

— Дай!

— На! — старик без замаха метнул маленькое полешко, которыми мы топили печку в левую от нас сторону.

Мгновение спустя раздался хлопок арбалетной стрелы. И я увидел, как крутящееся в полёте полешко пробил болт.

— Молодец, может, и не будешь у нас не нужным балластом. А вот болт подобрать бы надо, нечя запасом разбрасываться.

Волколак только хмыкнул на эти слова и спрыгнул с облучка…

И вот теперь мы стояли и впечатлялись успехами нашего молодняка.

— Что стоишь? — снова рявкнул на молодого стража Бёдмод. — Сбегай, принеси ушастого, которого малой подстрелил. А то по твоей воле сегодня за ужином солониной придётся.

Виновато втянув голову, парнишка рванул на обочину, со скоростью не уступающей скорости ушастого, благо хоть успел заметить, в какую сторону стрелял этот мелкий хуманёнок.

— Что скажешь? — поинтересовался я у подошедшего к нам Полусотника.

— Из арбалетов палить у них лучше получается, чем из сетемётов, — понял меня с полуслова Иван. — Правда, всё больше по неподвижным мишеням. А по подвижной цели, тут у Гнака опыта заметно больше, но с собой его я всё равно брать бы не советовал. А сетемёты погоняем, пока едем — время ещё есть.

— Вот значит как! — злобно ощерился худосочный мужичок, топорща клочковатую бородёнку и хватаясь за рукоять тесака, торчащую из-за пояса. — Со свету сжить меня решил, Водрод? В круг правды вызвать не решился, — хочешь, чтобы в лесу сгинул?

Я, немного удивлённый такой реакцией, уставился на орущего: скалится он своими жёлтыми зубами словно старый волк, загнанный в угол сворой собак. Вот только не было в нём и намёка на кровь волколаков. Но видимо, с оборотнями в одном селе жить, — не тому обучишься. И за нож он больше показушно схватился. Схватиться — схватился, но из чехла не вынул. Предлагает дело миром решить, но свою позицию показывает. А выдвини он клинок из ножен хоть на миллиметр, а тем более обнажи совсем, — будь готов пустить его в дело.

Староста же, седой кряжистый мужик преклонных лет, вот он как раз и был оборотнем, лишь тяжело вздохнул и в один миг навис над мужичком.

— Что ты городишь, Сар? Была бы у меня капелька сомнения, что это из-за тебя погиб мой сын, я бы тебя уже давно разорвал, без всякого вашего круга правды. Сказано тебе, — пойдёшь проводником на болота! И никуда ты не денешься!

— Нет!..

Похоже, это может затянуться, а нам бы ещё успеть перекусить да выспаться хорошенько. В Мокрый нос мы добрались к вечеру следующего дня, все вымотанные и уставшие от бесконечной тренировки. А ещё я не выспался, совсем. Меня замучили кошмары! Сука! Обычные кошмары, и не только ночные. Стоило задремать, привалившись к тканевой стене фургона, прикорнуть, сидя на облучке, как я начинал слышать вой, жуткий вой, вставшей на след стаи, предвкушающей кровавое пиршество. Это так соседство оборотней действует? Хорошо ещё, что от меня не требовалось участие в муштре молодняка. Хм… Я заговорил так, словно ещё в начале весны не был слабее их. Был. Но почти ежедневные схватки с инфернальными тварями дают о себе знать. Надеюсь, и наш молодняк обкатается. Научились же они сетемётами наконец-то более-менее сносно пользоваться и даже пару десятков кроликов, которых тут ушастыми зовут, всё-таки сумели поймать. Да… А, вот с кроликами вышел полный облом. Нет, их мясо заготовили, и даже запас небольшой образовался. Вот только ни одного душевника, пусть даже самого крошечного, в их тушках не нашли. Головой поникли все.

— Бёдмод, а как же вы тогда тут статы качаете?

— Как-как? Тренировки до седьмого пота, постоянные бои, в том же трактире, охота.

— Дела…

В общем, у меня и так настроение не очень, а тут ещё эти двое, чуть за грудки друг друга не хватают. Старосте стрёмно, что его перед большим начальством из самого Вестара позорят. А мужичок, походу, понимая, что жизни теперь ему в деревне совсем не будет, удила закусил и гонит. А ещё Бёдмод стоит с таким видом, будто его это совсем не касается. А у меня башка трещит, будто с лютого будуна. О, надо у старосты потом попросить стакана два чего покрепче, может, хоть так усну.

— Простите, уважаемый Водрод, — обращаясь к старосте посёлка, я даже не подумал склонить голову в традиционном поклоне. Перебьётся. И тот это отметил, недовольно поморщившись и мельком бросив взгляд на начальника стражи. Но Бёдмоду было всё равно, на его лице застыла маска скуки. Ну, ещё бы, волколак решил, что пришло время исполнить наш договор и он теперь всего лишь один из нашей ватаги.

— … Этот Сар действительно лучше всех знает окрестности болота? Я спрашиваю сейчас не о том, кого вы хотите отправить с нами проводником, а о том, кто лучше знает. Пригласите его сюда, пусть он Агеечу всё подробно обскажет: дорогу там, тропинки, ориентиры, гати. А мы за это заплатим: по золотому вам и ему и ещё по три монеты каждому, когда вернёмся и если у нас не возникнет претензий к рассказу. А если захочет идти проводником, мы готовы заплатить по пять золотых монет вам и проводнику сразу и ещё пять золотых ему добавим, когда вернёмся.

Краем глаза я отметил, как кивнул, соглашаясь с моими доводами, Агееч. Полусотник же, проживший часть своей жизни в приграничной деревушке, одним движением бровей показал, что, мол, расщедрился ты, бугор, можно было и меньше предложить. Бёдмод же лишь осклабился, но уже через секунду на его морду снова вернулась маска скуки.

— Так вот… — удивлённый услышанным, протянул староста. — Сар и остался. Мой сын, сгинувший в начале лета на болотах, и этот… Лучших них те места никто не знает. Был бы сын жив, он с вами не задумываясь пошёл и даже без денег. А теперь…

— А ты меня не стыди, Водрод, — снова взъярился мужичонка, — если со мной, что случится, ты, что ли, моих детишек поднимать будешь?

— Общество будет! — тут же рыкнул в ответ седой волколак. — Как и других не бросаем!

Но Сар его уже не слушал, вперил в меня свои глазёнки, в которых я увидел разгорающийся огонёк жадности:

— Одной золотой монеты мало будет… за рассказ-то…

— Ещё три получишь, — безразлично пожал я плечами, — когда вернёмся, если, конечно, посчитаем, что твой рассказ нам помог. А порукой тому вон, начальник стражи, будет. Ему-то ты, надеюсь, доверяешь?

— Вернётесь⁈ Да на тех болотах Асмунд сгинул, вот кто все леса, как свои карманы знал. А тут какие-то бродяги из гиблого места вернуться хотят!

— Вернёмся… — я активировал перемещение и в то же мгновение оказался рядом с мужичком, положив ему ладонь на плечо. — А смотри, как ещё я умею.

И левой рукой швырнул молнию в стену хлева.

— И таким ещё четверо в моей ватаге владеют. Асмунд ваш, говорят, знатным лесником был, — продолжил я, как ни в чём не бывало, демонстративно не обращая внимания на ошарашенные лица Сара и старосты. — Только и мы не калики перехожие, а бродяги-охотники на тварей инфернальных. И пришли мы сюда не для того, чтобы сгинуть, а работу сделать, и обратно в Проклятую пустошь вернуться.

— Так что думай, Сар, — я хлопнул мужичка по плечу, — а нам ужинать пора и спать ложиться. Завтра с рассветом выходим. И да, если с нами пойдёшь и слушаться будешь, — назад вернёшься и деньги свои получишь, гарантирую. Всё, староста, веди нас ужинать.

— Слушай, Бёдмод, а что происходит-то, — я наклонился к плечу волколака, сидящего рядом со мной за накрытым столом и уплетающим угощение так, что за ушами трещало.

Ужинать староста посадил нас во дворе своего дома, пояснив, что внутри тесно, да душно для такого количества гостей будет. Понятно, что оборотень этот просто в дом нас приглашать не хотел. Ну и да ладно, мне до этого дела нет — главное, стол накрыл богатый и даже медовухи не пожалел.

Но вот тут-то и начались странности. По одной, по двое во двор старосты стали заходить нарядно одетые селянки и чинно рассаживаться у стены дома на вдруг появившиеся там скамейки. Кумушки болтали между собой, смеялись, время от времени бросая в нашу сторону заинтересованные и игривые взгляды.

— А ты не понимаешь? — хмыкнул волколак.

— Нет. Бёдмод, ты давай не умничай, а рассказывай.

— Барон наш войско в деревнях же набирает, а Империя постоянно с кем-то воюет. А это что значит? Что воины, бывает, гибнут. А у них вдовы остаются. А баронству детишки нужны, иначе вымрет со временем. Вдове за каждого ребёнка баронство доплачивает, по здешним меркам совсем неплохо. Но с кем в деревне детей заводить, если, почитай, кругом одна родня. А тут столько мужиков сразу взрослых приехало. Вот и собрались кумушки. Вон даже волчицы пришли, так что и мне с подчинёнными не отвертеться. С вами-то они не будут, — смески никому не нужны, так что нам придётся.

— Етить! — вырвалось у меня, — а я выспаться надеялся. Да и после двух бессонных ночей какой из меня бык-производитель.

— Не переживай, Чэч, — осклабился Агееч, — местная травница в медовуху травок добавила, по вкусу узнал, так что сил тебе до утра хватит. Правда, выход в лес на после обеда отложить придётся.

Да… вот и пришлось нам ещё и улучшать демографическую ситуацию, даже Агееч не отвертелся. Только Гнак с Миклушем одни спать в фургон отправились.

Меня же выбрала дама темпераментная, я и не заметил, как мы с ней оказались на сеновале у старосты, срывая с друг друга одежду. А потом меня толкнули на пахучее сено и селянка, покрывая моё тело горячими поцелуями, медленно спускалась всё ниже и ниже.

«Бл@ть, Ушастая! Тебе-то что понадобилось⁈» Передо мной появилась эльфийская мордашка, с округлившимися от страха глазами, и принялась жестикулировать, вовсе не заботясь тем, что при этом полностью видна её небольшая грудь.

— Уау-у-у-у! — раздался вдруг торжествующий многоголосый вой! Тот самый, что не давал мне спать всю дорогу.

— Ты слышала? — я резко уселся.

— Что⁈ — спросила селянка, освободив рот, при этом её глаза округлились ничуть не меньше, чем до этого у эльфийки.

— Уау-у-у-у!

Да, что происходит-то⁈ Я вскочил на ноги. Крыша едет⁈ И тут у меня мелькнула догадка. Чтобы её проверить, я, как был голый, метнулся к спуску на первый этаж, там у раскрытой двери хлева точно должна быть тень!

Через несколько секунд буквально влетел на теневую тропинку, как обычно, окружённую беспрерывно клубящимся серым туманом.

— Уау-у-у-у!

Тут вой был гораздо громче и, казалось, приближался со всех сторон. Не теряя больше времени, преодолевая сопротивление воздуха, засеменил к концу тропинки.

— Атас, бродяги! — заорал я во всё горло, вываливаясь из тени. — Все к фургону!