Чэч: Бугор

Глава 20

Интерлюдия 3

Самое благословенное время. Над пустошью ещё царила ночная прохлада, но в воздухе уже чувствовался ветерок. Пока ещё лёгкий, тёплый, через несколько часов он наберёт силу и превратится в жёсткий, обжигающий кожу суховей. И этим моментом пытались воспользоваться все: разумные, живущие в полуразвалившемся древнем замке, зловещий силуэт которого нависал над всей округой; домашние животные — длинношёрстные коровы и непоседливые козы под пристальным вниманием вооружённых пастухов вроде бы меланхолично, но на самом деле очень быстро щипали сочную зелёную траву. Сочную зелёную траву! И это во второй половине лета, посреди, пусть и далеко не в самом сердце, Проклятой пустоши.

Сочная зелёная быстрорастущая трава, густые полосы деревьев, стеной встающие перед суховеем, защищая посевы от иссушения, а главное — ежевечерний дождик! Пусть мелкий, моросящий, но дождик! Настоящее чудо! Чудо, неподвластное даже самым сильным орочьим шаманам. А тут оно происходит каждый вечер. По словам немногочисленных девушек-служанок, следящих за чистотой в замке, дождик призывает самый настоящий древний лич, — страшилка из детских сказок. Как, постоянно оглядываясь, шептала ей Мара, маленькая шустренькая гоблинша, приставленная к ней Хозяином замка: перед наступлением темноты лич, проводящий весь день в жутких подвалах, куда был запрещён вход всем, кроме приближённых к Хозяину разумных, поднимался сюда, на смотровую площадку полуразрушенной, но ещё крепкой башни и творил своё колдовство, превращающее часть Проклятой пустоши в настоящий рай.

И этот кусочек рая постоянно притягивал к себе тварей, перекрученных и исковерканных пустошью животных, стремящихся уничтожить всё на своём пути: и зерновые посевы, и зелёную траву на пастбищах, и коров с козами, а то и вовсе просто ломающих, выкорчёвывающих деревья в защитных посадках. Будто тварей направляла чья-то злая воля, раздражённая самим существованием этих деревьев. Только вчера утром бродяги, вернувшиеся с ночного обхода, приволокли тушу огромного брера, полночи занимавшегося только тем, что вырывал один за другим колючие кусты в заграждении.

И вот частью этого рая ей предложили стать. Зябко передёрнув плечами, больше от волнения, чем от прохлады, Бриша взглянула на юго-запад пустоши, всё ещё погружённый в предрассветный полумрак. Как ей сказал Хозяин Убежища, где-то там кочует её племя. И, если она пожелает, по осени, перед самым сезоном дождей, он сможет переправить её туда. В родное племя. Уже один раз предавшее её. А тут? Что ждёт её тут? В замке того, кого даже в полдень, когда свет Ауруса наиболее ярок, любой житель, что Империи, что Проклятой пустоши боится поминать вслух. В замке некроманта. Некроманта, которого даже местные дети готовы защищать.

Когда Бриша проморгалась, выйдя из портала, который ей открыл господин Трюггви, то замерла, увидев перед собой костяное чудовище с пылающими болотной зеленью глазницами. Восставший костяк, был похож на скелет очень крупной одичалой собаки, размерами превосходившей даже волков.

— Кто вы, тётенька? — раздался сзади детский голосок.

Орчанка, не успевшая испугаться, медленно, чтобы не провоцировать чудовище, обернулась и увидела ватагу ребятишек лет пяти-семи. Вот только несмотря на свой возраст, настроены они были решительно. Двое, те, что покрупнее, человеческие, выставили перед собой шесты. А трое, поменьше и с кожей оливкового цвета, вероятно, гоблинята, для орчат своего возраста они были слишком мелкие, расходились полукругом, раскручивая над головой пращи. И две совсем мелкие девчули — одна хуманка, вторая гоблинка, с одинаково заплетёнными косичками, торчащими рожками, и красными бантиками из атласной тесьмы, зажав в кулачках ножи, отходили к стене.

— Кто вы, тётенька? — повторил свой вопрос маленький хуман. — Вам лучше сказать, иначе Бондадошо* атакует.

— Бондадошо — это вот этот костяк? — Бриша медленно кивнула в сторону, всё так же стоявшего неподвижно скелета собаки.

— Бондадошо не какой-то там костяк! — возмущённо воскликнул один из гоблинят. — Он самый настоящий некротический конструкт и всё понимает!

— Хорошо, хорошо, я не хотела обидеть Бондадошо. Меня зовут Бриша, и я пришла сюда по приглашению Яши Прохвоста.

— Зачем вы врёте, тётенька? — подала голос хуманская девчуля. — В Убежище нет никакого Прохвоста. И дядя Яша только один — хозяин Убежища!

— Цыц, малая! — подал голос первый пацанёнок. — Бегите вместе с Гирой и позовите сюда Рагнака. А ты, тётенька Бриша, стой, не двигайся. Рагнак придёт — разберётся.

— Я уже здесь, Малик.

Голос, прозвучавший позади девушки, вызвал у неё ледяные мурашки, тут же покрывшие всё тело, такой он был неживой. Снова, осторожно обернувшись, Бриша увидела кого-то очень высокого в дорожном сером плаще до самой земли, а накинутый на голову капюшон полностью скрывал лицо подошедшего.

— Всё правильно сделал, Малик. Твоя звезда сегодня заслуживает поощрение: дополнительные полчаса занятий с мастером Буквом.

Удивительно, но малышня, услышав про дополнительные занятия, довольной заулыбалась, а тот гоблинёнок, что заступился за Бондадошо, мигом убрав пращу в карман коротеньких штанов, прошёлся колесом по утоптанной до состояния камня земле.

— Госпожа Бриша, хозяин предупредил о вашем возможном визите…

И снова неживой голос вызвал у девушки ледяные мурашки. Куда она попала? Ужасная восставшая тварь, вернее, некротический конструкт, мужик этот с замогильным голосом, одним своим тоном, пробиравшим до дрожи и… дети, хуманские и гоблинские… вместе и не боящиеся ни собаки, а чего её бояться, правда, если кличка у неё «Добряк», ни этого мужика.

— Прошу следовать за мной… — Рагнак пошёл из этого небольшого, как выяснилось, закуточка, образованного обветшалым зданием и внешними стенами замка.

— Х-хорошо, господин Рагнак, — годы, проведённые в борделе, приучили моментально запоминать имена кли… э-э, мужчин.

— Просто Рагнак, госпожа.

— Тогда и ко мне можно просто по имени обращаться. Мне так привычнее.

— Как скажете, Бриша.

Они шли по двору, с виду очень древнего, сильно обветшалого замка. Но за которым ухаживают и стараются поддерживать в надлежащем виде. На одной из стен орчанка увидела группу мужиков, заделывающих пролом в стене, а камни и раствор им подавали… скелеты. И работяги, как видела Бриша, воспринимали это, как само собой разумеющееся.

— Рагнак, — чуть дрожащим от испуга голосом обратилась к сопровождающему Бриша. — Эта собака, ну которая некротический конструкт, скелеты, работающие на стройке… Хозяин Убежища, он…

— Некромант, — как само собой разумеющееся подтвердил её сопровождающий.

— А ребятня? А эти мужики?

— Мужики — это крестьяне, добровольно перешедшие под руку нашего хозяина, спасшего их деревни от очередного нашествия тварей. И да, они знали, под чью руку идут. А малышня — дети крестьян. За стенами замка небезопасно вот они и играют во дворе, а Бондадошо за ними присматривает.

— А я? — невольно вырвалось у орчанки.

— Вы гостья Убежища, вольная поступать, как вам захочется. Сейчас я вам представлю Мару, горничную, и она проводит вас в вашу комнату и ответит на все вопросы…

Интерлюдия 3−1

Где-то в тоже время и относительно недалеко.

— А вот и я, Звёздочка.

В раскрытую дверь хлева вошла старушка с двумя вёдрами в руках и чистой тряпицей, переброшенной на плечо.

— Му-у-у, — радостно ответила ей корова, повернув к ней свою лохматую и рогатую голову.

— Заждалась уже, кормилица ты наша. Сейчас, сейчас только хвост твой привяжу, а то опять зарядишь мне по затылку. Старовата я уже для таких оплеух.

Привязав хвост коровы к задней ноге, старушка смочила тряпицу тёплой водой и принялась мыть вымя. А рогатая, давно привыкнув к этой процедуре, стояла неподвижно, лишь продолжая пережёвывать травяную жвачку. Когда с мытьём было закончено, старушка уселась на низкую лавочку и подставила под вымя подойник, второе ведро. Несмотря на то что пальцы старушки давно распухли в суставах, она привычно и довольно ловко взялась ими за соски, и в ведро ударили первые струйки. По хлеву тут же поплыл аромат парного молока.

Когда дело уже было почти закончено, корова вдруг испуганно всхрапнула и попятилась назад, опрокидывая ведро и разливая молоко.

— Да что с тобой, Звёздочка? — всплеснула руками старушка, даже не подумав, как-то стукнуть или обозвать свою кормилицу. Но корова продолжала пятиться, склонив голову и выставив перед собой рога. Быстро обернувшись, старушка оцепенела.

Прямо у стены хлева стояла непонятно откуда взявшая тварь, чем-то напоминавшая баронских охотничьих собак. Вот только клыки у оскалившейся твари были гораздо больше, да и в глазах горел багровый адский огонь. И тут рядом с первой тварью, уже сделавшей первый шаг по направлению к корове, прямо из воздуха появилась ещё одна, а следом и третья, четвёртая… Перепуганная старушка не успела даже вскрикнуть.

Глава 20

Блик, отражённый от наконечника копья, ударил по глазам, на миг ослепляя. Вот же зараза Гнак! Мелкий гоблин за прошедшую неделю полноценно освоил-таки один из практических приёмов своей хело-ну и теперь вовсю пользуется, слепя кого ни попадя. Умение, конечно, классное, но как же он им всех достал!

Я вскинул щит, вслепую отбивая его кромкой гоблинское копьё, летящее мне в горло. Да-да, я тоже уже выучил твои фишки, попробуй удивить чем-нибудь новым. Ё! Удар полуэксом от Джока, направленный в опорную ногу, я не ожидал. По идее долговязый сын шахтёра должен был потерять ритм атаки из-за выскочившего вперёд низкорослого напарника. Но куда там, сработались черти! Молодцы! Только в той школе, где вы учитесь, я экзамены уже сдал!

Перемещение! Заклинание перенесло меня на три метра правее. Вот так-то! Дистанция в три метра при использовании противником древкового оружия небольшая. Но попробуй с ходу достань!

— Бл@ть!

Меня выгнуло дугой от удара молнией, на миг сведя все мышцы, и швырнуло на пол.

— Угадал! — послышался радостный вопль Миклуша.

Да уж, вот он неучтённый фактор! Иван — тот ещё маньяк-извращенец! Позавчера Полусотник придумал, как нам усложнить тренировки. Теперь Миклуш швырял молнии, в кого ему вздумается и когда захочется во время тренировок. Благо, мана у него восстанавливалась почти мгновенно. А всё потому, что буквально на вторую ночь занятий на арене, у него это заклинание перешло на второй уровень и в отличие от наших, позволяло самостоятельно усиливать или ослаблять мощность заряда, регулируя при этом расход маны. Вот и швыряется молниями беспрерывно, словно зевс-недоросток. Малые, доведённые Миклушем чуть ли не до нервного срыва, старших-то пацан терроризировать поначалу стеснялся, уже грозились устроить ему тёмную. Но системное сообщение, вдруг выскочившее первым у Гнака:

'Ваш организм, регулярно подвергающийся воздействию магических заклинаний, адаптировался.

Вы приобрели пассивный навык «Сопротивление магическому урону».

«Сопротивление магическому урону», уровень: 1.

Умение позволяет уменьшить входящий магический урон на 1%';

заставило их пересмотреть своё желание, скрипеть зубами, но терпеть.

Вторым подобное умение получил Джок:

'Ваш организм, регулярно подвергающийся воздействию заклинаний на основе электричества, адаптировался.

Вы приобрели пассивный навык «Сопротивление магическому урону на основе электричества».

«Сопротивление магическому урону на основе электричества», уровень: 1.

Умение позволяет уменьшить входящий урон на 2%'.

После бурного общего обсуждения пришли к выводу, что у Гнака умение всё же лучше, так как более универсальное. А разница в один процент особой роли не играет, хотя и может послужить дополнительным шансом на выживание. Мелкий гоблин тут же свой длинный нос к верху задрал, а как же, опять долговязого друга-соперника переплюнул. А вот почему при одном и том же воздействии, умения они получили разные, версий много было, но вот какое из них верное?

Разнокалиберные застыли и, посмотрев с невольным сочувствием на то, как меня корёжит на полу, ещё не подозревая, что обрекают на себя гнев Полусотника за эту заминку, бросили настороженный взгляд на Миклуша и, перехватив свои ковырялки, бросились меня добивать. Вот только опоздали.

Закусив нижнюю губу, скорее по привычке, чем из необходимости, я обозначил точку входа и точку выхода.

— Рр-гах! — а вот для того, чтобы сдвинуть себя хотя бы на миллиметр, чтобы тело попало в тёмно-серый овал портала, пришлось постараться. Но у меня получилось, — Адью, малыши!

Лёгкое помутнение в глазах, как последствие перехода, раньше почти незаметное, а сейчас заставившее бессильно уронить голову на ссохшуюся до состояния камня землю. А теперь можно спокойно прийти в себя, не обращая внимания на боль от комочков, впившихся в кожу щеки.

— А всё-таки молодец Полусотник! Работает его методика.

Хромой вояка как-то очень быстро сошёлся со смотрителем арены, к удивлению, а, может быть, это было и закономерно, тоже оказавшемуся инвалидом, одноногим и одноруким. Это по предложению смотрителя на третью ночь в зал притащили большую бадью, которую мы общими усилиями заполнили водой. И нас по очереди принялись туда макать, удерживая до того момента, пока не начнёшь задыхаться. А потом нужно было сразу же метнуть молнию в мишень или скастовать перемещение. Не успеваешь, — тебя снова макают. Больше всех досталось Миклушу, — его целиком в бочку засовывали. Зато результат налицо: эти заклинания я мог кастовать уже почти в полусознательном состоянии.

Глубоко вздохнув, я прислушался к ощущениям, — вроде бы отпустило. Пора вставать. Осторожно, стараясь не задеть клубившийся на границах тропинки туман, поднялся. Эх, я так и не поинтересовался у некроманта, что будет-то, если случайно в этот туман влететь? Но проверять самостоятельно желания не было никакого. Ещё раз вздохнув, я поковылял к порталу, выводящему меня в нормальный мир Валера.

— Уа-у-у-ва-у!

Неожиданно раздавшийся вой заставил меня вздрогнуть всем телом. Негромкий и довольно далёкий, но не ставший от этого менее жутким. Что за фигня? Вот о подобном Яков точно не упоминал! Остановившись, я принялся настороженно оглядываться и прислушиваться.

— Уа-у-у-ва-у!

Снова раздалось где-то в тумане. В какой стороне, как далеко? Попробуй определи. Да ну, на хер! Я поковылял к порталу.

— Уа-у-у!

— Ва-у! — откликнулся кто-то на первый вой.

Казалось, что он слышится со всех сторон. Как я не старался проскочить тропинку побыстрее, бежать не получалось. Стоило только ускориться, как стало заметно ощутимее сопротивление воздуха.

Буквально вывалившись из портала, я увидел Бёдмода, привалившегося к стене около входной двери. И тут меня тряхнуло, снова выгнуло и швырнуло на пол!

— Угадал! — радостно завопил Миклуш. — Опять!

«Убью паршивца!» — промелькнуло у меня в голове. — «Я такой предсказуемый или у мальчишки дар?» Почти тут же в меня уткнулись наконечники копья и алебарды.

— Победа! — подтвердил очевидное Полусотник.

Довольно ухмыляющиеся парни, как же бугра побили, подхватили меня под руки и поставили на всё ещё мелко дрожавшие ноги, аккуратно зажав между собой, чтобы я вдруг снова не грохнулся.

Волколак отлип от стены. После нашего боя на арене он смотрел на нас без особой вражды, но и до панибратства не дошло.

— К сожалению… — а с какой требовательностью Бёдмод относился к занятиям своего молодняка, я уже смог оценить, ни по одному разу наблюдая за ними во время, теперь уже вечерних, пробежек вокруг замка, — я вынужден вас попросить прервать тренировку. Трюггви срочно зовёт к себе. Из деревни пришла весть об Асмунде.

Асмунд — это тот егерь, ушедший разбираться с таинственной проблемой и чьего возвращения мы тут дожидаемся. Похоже, наш отпуск прерывается, иначе зачем нас дёргать среди ночи.

— Агееч, Иван, идёте со мной. Пацаны, вы продолжаете тренировку, старший — Миклуш.

*– Бондадошо (Добряк — искажённый галисийский)

***** Друзья, так как мне пока приходится писать одной рукой, скорость набора значительно упала. Чтобы не томить вас ожиданием, буду выкладывать по половине главы. Прошу меня понять.