Чародей

Глава пятьдесят девятая НАРУШЕННЫЕ КЛЯТВЫ

Всю ночь разыскивал он Фарадей. Плотно сжав губы, Тимозел ходил по дворцовым коридорам. Борнхелд был замечательным человеком. Замечательным. Смелым. Настоящим рыцарем. Смерть только возвысила его в глазах Тимозела.

О том, что Борнхелд не хотел слушать о видениях и не дал ему командовать армией, он уже и позабыл.

Время от времени Тимозел прижимался к каменной стене, лишь бы не соприкоснуться со шлявшимися по дворцу отверженными. «Пакость! — шептал он. — Пакость! Дворец уже наводнили, того и гляди приберут к рукам весь Ахар. К зиме будет безвозвратно утеряно все то, что по крупицам собирал Сенешаль. Не пройдет и года, как отверженные снова поработят добропорядочных граждан Ахара».

Все разрушено. Погибло вместе с Борнхелдом. В мире Тимозела померк свет.

Необходимо поговорить с Фарадей, напомнить ей о долге перед памятью мужа. Сказать, что жизнь свою она отныне должна провести в уединении, предаваясь благочестивым размышлениям вдали от соблазнов Карлона. Сама она вряд ли справится с собственными слабостями. Особенно что касается Аксиса.

По дороге ему встретилась Ир (шлюха возвращалась на рассвете из бараков), и он спросил у нее, где Фарадей.

Ир вскинула брови.

— У Аксиса, разумеется, — сказала она. — Вчера ночью все возлюбленные воссоединились: Юла и Отважный Сокол, Джек и Зира, Аксис и…

— Нет! — заорал Тимозел. Ему захотелось ударить ее, но голубые глаза Ир обожгли его такой злобной силой, что Тимозел невольно попятился.

— Попробуй только меня ударить! — прошипела она, и Тимозел отступил еще на шаг. — Сейчас нас пятеро, мы одно целое, и сила наша неизмеримо выросла. Мы поможем Аксису одолеть Горгрила! Только попробуй, тронь меня!

Горгрил! Лицо Тимозела исказил страх, он повернулся и побежал прочь.

Ир смотрела ему вслед. Миловидное личико выражало полное недоумение.

И вновь Тимозел рыскал по коридорам. Проверил большую часть главных апартаментов, перепугав неожиданным своим появлением и таким же внезапным уходом сонных их обитателей. Тимозела мутило: в трех апартаментах он обнаружил придворных дам в обнимку с крылатой нечистью.

Где же Фарадей? С момента гибели ее мужа не прошло и суток. Быть не может, чтобы она предавалась любовным утехам с его убийцей.

Он нашел их в комнатах, предназначенных для заезжих дипломатов. Обнявшись, они спали перед догорающим камином.

— Фарадей, — в ужасе прошептал Тимозел.

Фарадей открыла глаза.

— Тим! — ахнула она и села. Лицо залилось краской, глаза забегали в поисках одежды.

Аксис не отошел еще от сна, отдых после дуэли с Борнхелдом ему был просто необходим. В голове царил туман, и он не сразу понял, что происходит.

— Шлюха! — Тимозел занес кулак. — И двадцати четырех часов не прошло с тех пор, как умер твой муж, а ты принимаешь его убийцу. Ты опорочила его память отвратительной своей похотью!

Аксис вскочил на ноги. Он окончательно проснулся.

— Тимозел! — проскрежетал он и потянулся за мечом, висевшим в ножнах возле камина.

— Не надо! — закричала Фарадей и бросилась к Аксису.

Аксис сделал шаг назад и схватил Тимозела за поднятый кулак.

— То, что делает Фарадей, не твое дело, — с расстановкой произнес он. — Убирайся!

— Ах ты блудливый кот, — прошипел Тимозел. — Ну как, понравилась королева? Может, успел наградить ее болезнью, которую подцепил у шлюх?

— Тимозел! — снова воскликнула Фарадей, но Тимозел с Аксисом смотрели друг другу в глаза, не обращая на нее никакого внимания.

— Я и раньше слышал о распущенных нравах икарийцев, — прорычал Тимозел, вплотную подойдя к Аксису. — Сегодня убедился в этом собственными глазами: они изнасиловали в апартаментах красивых придворных дам. Ну так что, какой болезнью наградил ты Фарадей — той, что подцепил у ахарской шлюхи или у икарийской?

Лицо Аксиса исказилось от гнева, и другой рукой он схватил Тимозела за горло.

— Остановитесь! — закричала Фарадей, уверенная в том, что сейчас произойдет убийство. — Остановитесь!

Мужчины помедлили, никто из них, однако, не хотел первым отвести глаза.

— Тимозел, — сказала Фарадей чуть спокойнее. — Тимозел, посмотри на меня!

Тимозел нехотя отвел взгляд от Аксиса и посмотрел на Фарадей. То, что он увидел, заставило его отступить от Аксиса.

— Фарадей, не надо! — в ужасе прошептал он.

Фарадей, с большим глиняным горшком в руках, не мигая смотрела в глаза Тимозела. Настало время покончить с опекунством.

— Нет, — прошептал Тимозел и шагнул к ней.

— Стой на месте, — строго сказала Фарадей.

Аксис и сам отошел на шаг, переводя взгляд с Фарадей на Тимозела и обратно. Что происходит? Зеленые глаза Фарадей излучали необычайную по мощи силу, Тимозел же покрылся мертвенной бледностью.

— Два года назад ты поклялся служить мне, и я приняла твою клятву, — спокойно сказала Фарадей. — Я была тогда молода. У меня не было друзей, и я собиралась вступить в ненавистный мне брак. Я думала, что ты будешь мне другом, опорой, на которую я смогу опереться в трудную минуту. Я жестоко ошиблась, Тимозел. Ты вместе с Борнхелдом выступил против меня, издевался, когда мне нужна была любовь, читал лекции о морали, когда мне требовалось сочувствие.

— Нет, — Тимозел протянул к ней руку. — Нет, Фарадей. Я старался для твоей же пользы. Говорил только то, что требовалось. Временами ты сворачивала в сторону, и я считал своим долгом направить тебя на путь истинный.

— Я горюю о тебе, Тимозел, — медленно сказала Фарадей. — Мне жаль ясноглазого мальчика, которого я повстречала в долине Тэар. Куда ты подевался? Что с тобой произошло? Неужели этот угрюмый человек, что стоит передо мной, тот самый Тимозел? От тебя больше нет света, возле тебя темнота. Ты уйдешь, затеряешься в пространстве, и душа твоя навеки погибнет. — Фарадей смотрела перед собой невидящим взглядом. Казалось, она спит, и слова ее звучали как пророчество. — Между нами все кончено, Тимозел. Если когда-нибудь найдешь путь к Свету, ступай ко мне, буду рада увидеть потерянного друга. Когда разобьется этот горшок, — сказала она очень спокойно, — разобьется и то, что пока нас связывает.

И выпустила из рук горшок. Тимозел в отчаянном прыжке бросился за ним и почти достал, но пальцы лишь скользнули по гладкой поверхности. На каменном полу он разбился на тысячи осколков.

— Нет! — простонал он.

Фарадей с Аксисом поежились, почувствовав его отчаяние.

— Отныне нас ничего не связывает. Убирайся.

Далеко на севере, в ледяном замке, Горгрил подставил лицо ветру и радостно завопил. Тимозел! Теперь он его! Его!

В комнату вошла темнота, угрожавшая поглотить его. Горшок рассыпался, и Тимозел почувствовал: то последнее, что оставалось в нем от мальчика, которым он был когда-то, рассыпалось и исчезло. Мальчика этого никто не оплакивал больше, чем сам Тимозел. И человека, которым он стал, никто больше его самого так сильно не ненавидел.

Он, однако же, неспособен был сопротивляться медленному умерщвлению души. В голове теснились мысли, которые ему не принадлежали, и он чуть не кричал от отчаяния. Чужие воспоминания вторгались в его жизнь. Однажды, однажды… проснувшись, он обнаружил себя возле колодца. Из глубины доносились крики девушки, которую он будто бы там утопил.

Этот случай чуть не свел Тимозела с ума.

Кем он стал?

Какие силы управляют теперь его жизнью?

Подняв к Фарадей залитое слезами лицо, Тимозел знал, что вопросы эти уже отпали. Она отказалась от клятвы, которую он дал ей на верность, и он попадет теперь в услужение Горгрилу.

— Убирайся, — сказала Фарадей. — Убирайся из моей жизни.

Тимозел медленно разогнулся, глядя на Фарадей, прикрывшую наготу синим плащом. Разве он плохо ей служил? Тимозел делал только то, что считал правильным.

— Прошу прощения, — слабым голосом сказал он и не знал, у кого просит прощения: у Фарадей, Аксиса или у обоих.

— Прошу прощения, — повторил он, повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Пошел по двору, сел на первую оседланную лошадь, проехал через Карлон. Слезы текли ручьем.

Все, кто видел его, сторонились, давая дорогу.

Выехав из ворот, Тимозел поехал на север, он уже чувствовал хватку Горгрила.

Долго, очень долго Аксис и Фарадей не видели Тимозела.