Чародей

Глава пятьдесят шестая НОРИЙКА ПОБЕЖДАЕТ

Фарадей стояла рядом с мужем на крыше дворца Карлона, смотрела на Чашу. В сумраке за ними проступала мрачная фигура Тимозела. Со времени поражения при Бедвир-форте Тимозел почти не раскрывал рта. Уважение его к королю сильно ослабело. Иногда Фарадей слышала, как он бормочет себе под нос что-то о странных видениях. Кожа его приняла нездоровый оттенок: казалось, изнутри его медленно пожирает лихорадка. Под глазами тяжелые мешки. «Бедный Тимозел, — мельком подумала Фарадей. — Уж не ждешь ли ты снова Аксиса?».

Фарадей и не знала, что, опасаясь кошмаров, Тимозел почти не смыкает век. Горгрил являлся к нему каждую ночь, смеялся, манил пальцем. Тимозел уже не вскрикивал, но просыпался от страха, судорожно хватался за простыню.

Фарадей закрыла глаза и подставила лицо осеннему солнцу. Теперь уже скоро. И она, и Борнхелд знали это. От мужа отделяло ее два шага, хотя пропасть меж ними разверзлась неизмеримая. Если Аксис погибнет в единоборстве с братом, Фарадей не жить. С севера придет темнота, так предсказывает пророчество, и Фарадей не хотела жить в темном и ледяном мире, в котором к тому же не было Аксиса.

Вдохнула слабый запах последних осенних цветов и открыла глаза. Противоположный берег Чаши был едва заметен, а белая башня (Ир говорила ей, что настоящее ее название — Спиредор) видна была хорошо. Что такое делали там икарийцы, отчего башня так светится? Победоносная армия Аксиса пришла на озеро почти неделю назад, набиралась сил после страшного сражения при Бедвир-форте, и от внимания Фарадей, как и большинства населения в Карлоне, не укрылось то, что солдаты Борнхелда, которых он обрек на смерть, сбежав с поля боя, радостно вступили в армию, против которой только что сражались. Аксис не брал пленных и приветствовал желающих перейти на его сторону.

Фарадей чуть ближе придвинулась к каменному парапету, жаль, что нет подзорной трубы: она бы больше разглядела. Прошлой ночью она стояла на этом самом месте и видела большой костер на восточном берегу озера. Это был погребальный костер (так ей объяснила Ир), погребальный костер для великого и любимого икарийца, потому что только лучших из них провожают с таким почетом.

Фарадей видела вздымавшееся к небесам пламя и неясные фигуры тысяч людей, собравшихся возле костра. Там были не только икарийцы, но и ахары, и рейвенсбандцы, мужчины и женщины. Наверное, и Аксис там? А может, и его отец Повелитель Звезд, и мать Ривка? Борнхелд сказал Фарадей, что какая-то женщина накануне сражения при Бедвир-форте говорила с ним, утверждала, что она, мол, Ривка. Борнхелд заявил, что она самозванка, но Фарадей не сомневалась в том, что подходила к нему именно Ривка.

Когда костер разгорелся, икарийцы взлетели в небо с горящими факелами. Они поднимались все выше и выше, медленно растворяясь в ночном небе. Факелы их превратились в крошечные светящиеся точки. Икарийцы провожали в путешествие к звездам высвободившуюся душу. Зрелище было таким прекрасным и трогательным, что Фарадей заплакала и задумалась — кого же это провожают в последний путь с такими почестями?

Когда погребальный костер погас, внимание тысяч людей на берегу (как и тысяч следивших за зрелищем жителей Карлона) обратилось к Спиредору. Странная музыка, песня, поплыла над озером к Карлону, и Фарадей увидела на крыше башни серебристо-белую фигуру. «Должно быть, Повелитель Звезд», — подумала она. Икариец то медленно поднимался в воздух, то снова опускался на крышу. Спустя некоторое время Спиредор стал светиться, как маяк, стены его, пульсируя, излучали мягкий белый свет, постепенно интенсивность свечения усиливалась, и вся башня, казалось, вибрировала. Фарадей несколько часов зачарованно смотрела на пульсирующую белую башню. Они с Ир до рассвета не могли уснуть, все говорили о волшебном зрелище.

Фарадей поднялась только сейчас, но чувствовала себя посвежевшей. Даже присутствие Борнхелда не могло омрачить радостного настроения. Она почти ощущала присутствие Аксиса. «Скоро, — думала она. — Скоро».

Позади послышались шаги, Фарадей обернулась.

В легкой кольчуге, с погромыхивающим мечом, Готье подошел к Борнхелду. Оба молча уставились на противоположный берег. За последние дни к ним частично вернулся прежний боевой задор, бравада.

— Когда? — тихо спросил Готье.

Борнхелд помолчал, потом так же тихо ответил:

— Скоро.

— Что будешь делать, сир?

— Ничего, — ответил Борнхелд. Глаза его прикованы были к крошечной алой и золотой фигурке на берегу. — Аксис придет ко мне сам. Мы оба хотим покончить с этим. Он и я. Так суждено.

Отвернулся от парапета. Лицо заросло рыжей бородой: он не брился и не мылся несколько дней.

— Соперничество наше началось с того момента, как его зачали, — сказал Борнхелд Фарадей. — Друг с другом мы боролись с тех пор, как ребенком он появился в Карлоне. Не обманывай себя, Фарадей. Не думай, что Аксис приплывет сюда по водам Чаши из-за любви к тебе. Будет ли он любить тебя, когда меня не станет? — Помолчал, устремив на нее холодный взгляд. — Нет, сомневаюсь. Причины не будет, понимаешь? Ведь меня уже не станет.

Сказав это, повернулся и пошел прочь, Готье вслед за ним. Стук сапог по каменным плитам звучал в ее ушах, как погребальный колокол.

Сердце Фарадей сжалось. Борнхелд был убежден в том, что проиграет единоборство, он словно знал, что ему суждено погибнуть от руки Аксиса. И то, что он сказал о любви к ней Аксиса, вернее, об ее отсутствии, прозвучало как пророчество.

Подключив чародейское зрение, Аксис видел, как с крыши сначала ушел Борнхелд, а потом, долгое время спустя, и Фарадей покинула наблюдательный пост.

— Когда? — спросил Велиар.

— Сегодня вечером. Я ждал довольно. Это произойдет сегодня вечером.

Велиар кивнул.

— Как?

— Ривка знает, как пройти. Потайной ход. Переплывем через Чашу.

— Кто? — спросил Велиар.

— Я. Ты. Хо'Деми и Магариз. Йорг. Ривка.

— Ривка? — поразился Велиар.

Глаза Аксиса были холодны, как вода в озере.

— Она должна поехать. Быть свидетелем. Один ее сын умрет сегодня. Она должна быть там.

Велиар содрогнулся.

— Кто еще?

— Блюстители. Им необходимо быть там.

— Быть свидетелями?

Аксис покачал головой, глядя куда-то вдаль.

— Они помогут засвидетельствовать, да, но главная их задача — ждать.

Велиар нахмурился. Аксис сегодня какой-то странный.

— Ждать? Чего ждать?

— Потерянную любовь, Аксис. Потерянную любовь.

— И больше ты никого не возьмешь?

И снова Аксис покачал головой.

— Повелителя Звезд, хотя он может и помешать. Но он хочет ехать. Юлу. Она должна там быть. Ждать, как и блюстители. Еще возьму Арна и, возможно, пять или шесть солдат. Рейвенсбандцев.

— Тебе понадобится большое судно, чтобы всех перевезти, — пробормотал Велиар.

Аксис похлопал Велиара по спине.

— Семнадцать-восемнадцать человек, дружище. Мы переправимся туда на хорошей шлюпке.

— А что же Азур? Ты ее разве не возьмешь?

Аксис сурово сжал губы.

— Кто-то же должен остаться за главного в лагере. К тому же вряд ли сама она захочет при этом присутствовать.

— Аксис, — замялся Велиар. — Не обижай Азур. Она слишком сильно тебя любит. Каково ей будет, когда ты уплывешь от нее сегодня?

Аксис сделал глубокий вздох, чтобы взять себя в руки.

— Будь осторожен, Аксис, — сказал Велиар, зная, что заходит слишком далеко, — Азур пользуется огромным уважением в лагере. Обидишь ее — обидишь многих.

— Включая тебя? — Аксис уже сорвался. — Что, очень любишь ее, Велиар?

Велиар не мигнув выдержал яростный взгляд Аксиса.

— Не отрицаю, я любил ее когда-то, но что толку подогревать любовь и желание, когда Азур, кроме тебя, никого не видит. Такая любовь меня бы разрушила, а умирать я пока не собираюсь. Но я люблю ее теперь другой любовью, как Магариз и Ривка, и Арн, и тысячи других людей, всех не перечислишь, Аксис. — Велиар говорил негромко, но убежденно. — Все мы слишком ее любим, чтобы безучастно смотреть, как она медленно умирает от тоски из-за того, что ты женишься на Фарадей. Либо ее отпусти, либо Фарадей. Ты убьешь их обеих, если захочешь сохранить и ту, и другую.

— Никого не отпущу! — вспылил Аксис. — Нет такой необходимости. Они примут друг друга. Так и раньше бывало.

— Но не с такими женщинами! — Велиар возвысил голос. — Каждая по-своему замечательна, но они зачахнут и умрут от тоски, если им придется делить тебя между собой.

— Вряд ли… — начал Аксис, но в этот момент от шатров к ним донесся крик.

С искаженным от ярости лицом к ним шел Исгрифф. Он тащил за собой норийскую девушку в платье из ярко-красной шерсти.

— О боги, нет, — прошептал Велиар. — Кана!

Гнев настолько изуродовал красивое лицо Исгриффа, что его трудно было узнать, в то время как девушка всем своим видом выражала мрачный протест.

Остановившись в четырех-пяти шагах, Исгрифф начал кричать на Велиара:

— Ты понимаешь, что наделал, безродный осел? Ты не подумал, что обесчестил мою дочь?

— Дочь? — удивился Велиар.

Кана дочь Исгриффа?

— Дочь! — закричал Исгрифф. — Дочь! Уж не принял ли ты ее за лагерную шлюху? Она что же, вела себя как шлюха? О чем ты думал, когда тащил ее к себе в постель?

— Я, — начал было Велиар, но Исгрифф не дал ему говорить.

— Ну, что она теперь собой представляет? Какая ей цена? Никакая! За кого я смогу теперь выдать ее замуж? Ни за кого! За пахаря какого-нибудь потихоньку, да еще и приплатить ему, чтобы он не обращал внимания на ее пузо?

Снова Велиар хотел что-то сказать, но Кана остановила отца.

— Отец, — сказала она тихо, но твердо. Аксис заметил, что она унаследовала великолепную внешность отца. — Велиар меня не соблазнял. Это я его соблазнила. В тот день, когда у Могильных курганов был подписан договор, я пошла к нему в палатку, улеглась в его постель и стала его поджидать.

Велиар чуть улыбнулся. Забудет ли он, что почувствовал, когда вошел в ту ночь в палатку?

Исгрифф в ужасе посмотрел на дочь.

— Кого я вырастил, — сказал он, — она опозорила своего отца.

Велиар шагнул вперед и взял Кану за руку.

— Исгрифф, ну что, в сущности, случилось? — И поспешил договорить, увидев, что Исгрифф снова открыл рот: — Я уже попросил твою дочь выйти за меня замуж.

Аксис поднял брови. Велиар вздумал читать ему нравоучения, в то время как сам он соблазнял дочь барона?

— Замуж? Думаешь, это избавит меня от стыда, от душевных мук? — закричал Исгрифф, хотя ему сильно пришлось потрудиться, изображая разгневанного отца. Если это ему удастся, сможет получить за Кану золотой выкуп.

— А я согласилась, — сказала Кана, внимательно глядя на отца. Она подозревала, что за «праведным» возмущением отца кроются меркантильные интересы, и еще крепче взяла Велиара за руку.

— Ну ладно, — Исгрифф притворился, что гнев его пошел на убыль. — Откуда мне знать о его намерениях? Может, это был способ, с помощью которого он заманил тебя в постель?

— Я твоего поведения не одобряю, Велиар, — сказал Аксис. Это были первые его слова с тех пор, как Исгрифф притащил к ним свою дочь. — На мой взгляд, с Каной ты обошелся дурно.

Велиар сердито посмотрел на Аксиса. Он прекрасно понял, что Аксис имеет в виду их только что происшедший между ними разговор.

— Тогда найди мне двух свидетелей, Аксис, — ответил он. — И я тут же оформлю свои отношения с Каной. Я не боюсь дать клятву в верности любимой женщине.

Велиар, спокойный и уверенный, стоял рядом с норийской девушкой. Аксис взглянул на него и пошел прочь.

— Взять тебя с собой я не могу, поэтому на время моего отсутствия будешь исполнять мои обязанности, — сказал Аксис. — Зоркий Глаз будет твоим заместителем.

— Понимаю, — сказала Азур, в третий раз сложила свой плащ, потом встряхнула его и начала все снова.

Сейчас они помещались в шатре Ривки и Магариза, и впервые за много дней Аксис выбрал момент, чтобы поговорить с Азур наедине. Ривка пошла с Калумом на вечернюю прогулку.

— Проклятье, — тихо выругался Аксис, подошел к Азур, вырвал у нее плащ и швырнул его на землю. — В чем дело, Азур? Что встало между нами в последние месяцы? — Как долго он не прикасался к ней, не целовал? Да, наверное, с того дня, как подписал с Исгриффом и Гревиллом договор у Древних курганов, а сколько с тех пор прошло недель?

— Что, говоришь, между нами встало? Да та, что сидит сейчас в розовом дворце на противоположном берегу озера. Фарадей.

— Азур, — Аксис ласково взял ее за подбородок, стараясь встретиться с ней взглядом. — Азур, я люблю тебя, ты ведь знаешь это. Ты всегда будешь частью моей жизни.

Она отстранилась.

— Ты требуешь от меня слишком многого, Аксис.

— Чего? Чтобы ты осталась со мной? Чтобы была моей любовницей? Ты же любишь меня.

— Как жаль, что я не набралась мужества и не ушла от тебя вовремя, — сказала она.

— Не ушла? Но к кому? К Велиару?

Азур широко открыла глаза и вскинула голову.

Аксис снова поймал ее за подбородок.

— Если попытаешься уйти от меня, я тебя отыщу. Будь уверена! Никто тебя от меня не уведет!

Азур с недоумением смотрела на него. Как может человек, проявляющий огромное сочувствие к посторонним людям, так жестоко обращаться с ней?

— Азур, — Аксис сбавил тон, заметив, какое впечатление произвели на нее его слова. — Ты любишь меня?

— Да, — прошептала она. Отрицать это она была не в силах.

— Но ведь без меня тебе будет очень плохо, Азур, послушай меня. Женитьба на вдове Борнхелда укрепит мои притязания на трон Ахара. К тому же и пророчество связывает меня с Фарадей. Мне нужна Фарадей, она приведет ко мне аваров с их деревьями. Я не могу ее покинуть, Азур, и не сделаю этого. Для меня она уже сделала очень многое, а сделает еще больше. Но сердце мое принадлежит тебе. Не надо недооценивать себя, Азур, и свое на меня влияние.

Он тихонько поцеловал ее в губы.

— Если бы я не был связан клятвой с Фарадей, то немедленно женился бы на тебе, Азур. Верь мне.

— Да, — этому Азур верила.

— Азур, я ни от кого не стану скрывать свою любовь к тебе и к той роли, что ты сыграла в моем успехе. Я люблю тебя, и сын твой станет моим наследником. Не сгибайся, ходи с гордо поднятой головой.

— Иди, — прошептала Азур, — иди к Фарадей. С пророчеством я бороться не стану.

Сразу после этого разговора Аксис пошел на берег озера. Там поджидала шлюпка, она должна была привезти его к Фарадей. Азур вышла из шатра, взяла у Ривки Калума и пошла по лагерю, останавливаясь, чтобы поговорить с тем или другим человеком. Лицо ее было спокойным, а в улыбке даже при желании невозможно было разглядеть горя. За нею следовал Сикариус, в золотых глазах его светилось понимание.

Осмотрев лагерь и убедившись, что все в порядке, Азур пообедала вместе с Каной. Она завидовала молодой женщине, потому что той не надо было делиться с кем-то своим мужем.