Чародей

Глава восемнадцатая ЧЕРЕЗ СКАЛИСТЫЕ ГОРЫ

Прошло два дня. Блюстители пророчества вели за собой женщин по узким, заросшим травой тропам. К горам, отделявшим родные земли от Ахара, авары старались не приближаться.

— Пусть лес станет естественной преградой между ними и ахарами, — так ответил Веремунд на недоуменный вопрос Азур.

Поросшие травой тропинки не утратили своей красоты. Высокий лесной шатер укрывал путников от северных ветров, но ничуть не препятствовал свободно проходившему сквозь ветви мягкому золотистому свету. Путники слушали бесконечную музыку леса: таинственный шорох ветра, плутавшего среди кустов и деревьев, чуть слышное падение капель росы, журчание горных ручьев, весело сбегавших к Нордре, и птичий хор. В музыку эту, подчиняя волшебной своей силе звуки природы, гармонично вливалась песня Древа Жизни.

Огден с Веремундом искренне радовались нежданным своим попутчицам. Женщины действовали на них умиротворяюще, поэтому два дня, проведенные в дороге, показались им настоящей отрадой. Последний раз блюстители ходили по лесным тропинкам две тысячи лет назад, и тогда, к востоку от Нордры, леса Аваринхейма казались им бесконечными. Сейчас же неприкосновенным остался лишь лес возле Скалистых гор. Не тронули его ни Сенешаль, ни Горгрил.

— Веремунд! — Ривка поравнялась с Веремундом и Азур. — У Огдена проблема с его ослицей. В переднее копыто попал камешек, и Огден хочет, чтобы ты подержал ее за голову, пока он его не вынет.

Веремунд закивал головой и пошел назад.

Ривка взяла Азур под руку и отвела подальше от блюстителей. Над головами женщин в пробивающемся сквозь ветви солнечном свете кружили бабочки и пели птицы.

— Азур, — сказала Ривка, — я рада, что у нас с тобой появилась минутка для разговора. — Она почувствовала, как в ее ладони напряглась рука молодой женщины. — Я не собираюсь судить, что хорошо, а что плохо. В конце концов, Азур, — улыбнулась она лукаво, — не мне осуждать женщин, которые не устояли перед чародеями.

— Я этого не хотела, — сказала Азур. — И не желаю становиться на чьем-то пути.

Ривка отпустила руку Азур и обняла молодую женщину.

— Азур, любить чародея — нелегкая доля. Вот и все, что я собиралась сказать. Если тебе захочется спросить меня о чем-то, я всегда готова помочь.

— Я знаю, Ривка, — Азур помолчала. — Аксис любит Фарадей. Знаю и принимаю как данность. Но…

— Но?.. — Ривка решила, что понимает, о чем хочет спросить ее Азур.

— Но, какого бы благородного происхождения Фарадей ни была, она такая же женщина, как я. Разве у нее с Аксисом не будет тех же проблем, что и у вас с Повелителем Звезд? Как и у меня с Аксисом? Разве она не состарится и не умрет гораздо раньше его?

— Азур, — Ривка говорила с ней очень ласково. — Из того, что мы слышали о Фарадей, о связи ее с Всемогущей Матерью, можно понять, что она не простая женщина, как ты да я. А стало быть, и жить она будет так же долго, как Аксис. Так что не исключено, что Фарадей сможет удержать его, дать ему то, чего обычная женщина предложить не в состоянии.

— Это — всего одна ночь. Не бойся за меня. Мешать я не стану.

— Надеюсь, тебе это удастся, Азур, — сказала Ривка. — В жилах Аксиса течет та же кровь, что и у Повелителя Звезд. Он — великий икарийский чародей. Скоро он вернется. Сможешь ли ты уйти, прежде чем это произойдет?

Огден с Веремундом тем временем склонились над копытом терпеливой ослицы, потом опустили на землю ничем не поврежденную ногу животного.

— Он провел с нею ночь Белтейна, — спокойно сказал Огден.

— Да мало ли женщин, с которыми он провел ночь, — возразил Веремунд.

— Здесь все иначе. Она другая.

— Да, — ворчливо согласился Веремунд. — Так и есть. А что об этом говорит пророчество?

Огден вздохнул и посмотрел в сторону женщин.

— Кто знает, мой милый? Кто знает? Мы с тобой многого еще не ведаем. Пророчество о многом не упомянуло.

— Она осложняет все дело.

— Да, — согласился Огден.

— Но мне она нравится, Огден. Нравится.

— Да, — снова согласился Огден. Он знал, что имеет в виду Веремунд. Азур не могла не нравиться. Оба интуитивно почувствовали, что она старый их друг. Хотя как такое может быть?

— Она обладает особой силой, — сказал Веремунд, — но сила эта словно упрятана под толстым одеялом страха.

Огден вскинул на него изумленные глаза.

— Ты очень проницателен, Веремунд. Сам-то я этого не замечал, но после твоих слов… Ты прав. А не опасна ли она?

— Опасна? Я так о ней не думал. Опасна? Возможно, но кому она может быть опасна?

— Что нам теперь делать? — озабоченно сказал Веремунд. — Как поступать далее?

Огден цокнул, и ослица пошла.

— Что нам делать? Ничего, мой милый. Поживем — увидим. Будем ждать, а действовать — в зависимости от обстановки.

— У нее героический характер, — пробормотал Веремунд. — Когда-нибудь она сбросит одеяло страха и заявит о своих правах.

Оба молчали, думая о своем, пока не догнали Ривку и Азур. И вскоре, лукаво улыбнувшись, Огден начал рассказывать женщинам историю о двух пастухах, козе и кастрюле.

Следующим утром они подошли к подножию Скалистых гор.

— Ну? — подступила к монахам Ривка. — Где ваш тайный ход, Огден? Веремунд?

— Чуть дальше от этого места. Однако в туннель нам придется спускаться все утро.

— Туннель? — недоверчиво переспросила Азур, но блюстители уже пошли по еле заметной тропе.

Братья подвели женщин к расщелине в основании ближайшей горы. Два или три часа спускались они вниз в потемках. Когда золотистый свет аваринхеймского леса померк окончательно, Огден достал из тюка маленькую масляную лампу.

— Скоро она нам будет без надобности, — заметил он, и женщины встревоженно переглянулись. Неужто придется спускаться еще ниже? Куда это ведут их блюстители? Если спуск будет круче, то и ослам не пройти.

— Худшее позади, милые дамы, — сказал Огден. — Мы почти на месте.

— Эти слова мне ни о чем не говорят, — проворчала Азур. Мышцы ее страшно устали, к тому же она потянула сухожилие левой ноги.

В следующее мгновение Азур облегченно вздохнула: спуск стал более пологим.

— Где мы? — отдуваясь, спросила Ривка, остановившись на гладкой гравиевой тропе. Лампа Огдена едва освещала узкий проход. Сейчас, они знали, была середина дня, но их окружала непроглядная ночь. — Куда ведет нас этот проход?

— В мистику, миледи, — сказал Огден.

Веремунд положил руки на плечи женщинам.

— Путь этот абсолютно безопасен. Чисто, сухо, а скоро и свет появится. Огден обожает чудеса.

Огден шел впереди, освещая дорогу лампой. Затем женщины с недоумением увидели, что монах погасил свет, оставив их в кромешной темноте.

— Смотрите, мои милые! — закричал он. — Смотрите! — И двинулся вперед.

Послышался легкий щелчок, и внизу, на уровне щиколотки, зажегся мягкий золотистый огонек. Ривка и Азур раскрыли от удивления рты. Огден шел вперед по гладкой черной металлической дороге. Через каждые четыре-пять шагов с тихим щелчком зажигался новый огонек. То на уровне щиколотки, то над головой. Огден радостно шел впереди, а за ним и перед ним разворачивался прямой туннель, уходивший в темную бесконечность. По центру его тянулась желтая линия.

Ослица Огдена послушно шла за хозяином.

— Что это? — спросила Ривка у Веремунда и, словно защищаясь от опасности, обхватила себя руками.

— Кто это построил? — допрашивала его Азур. — Когда? Как устроено освещение? Откуда взялся здесь этот туннель? Что за материал использован для строительства?

— Нам с Огденом известно лишь то, — сказал Веремунд, — что туннель существует, и то, что в Тенсендоре таких туннелей несколько. Время от времени мы ими пользуемся. Они старые, очень старые, а кто их построил, не знаем. Пойдем. — Он двинулся вслед за быстро шагавшим Огденом. Женщины поколебались, но все же пошли.

Огоньки за их спинами, щелкая, гасли один за другим.

Туннель плавно уходил вниз, пока, под конец дня, не выровнялся. Огден объявил, что теперь они могут немного передохнуть.

— Удобных матрасов у нас нет, да и чародея тоже: тот бы нам из воздуха создал постели, — сказал Огден усталым женщинам. Они хотели отдохнуть подольше. — Через несколько часов вам на этой твердой поверхности станет так неудобно, что сами захотите двигаться дальше.

— К тому же, — добавил Веремунд, — я не могу дождаться, когда увижу ночное небо и вдохну свежего воздуха. В туннеле, конечно же, безопасно, но его монотонность и стерильность действуют мне на нервы.

— А куда ведет этот туннель? — спросила Азур и, сняв с плеча Волчару, бережно положила лук на землю. — Сколько времени нам по нему идти?

— Он проходит под Скалистыми горами, — ответил Огден и, словно фокусник, извлек из плетеной корзины тарелку с печеньем. — Ты спрашиваешь, сколько времени идти? Если не станем подолгу отдыхать, выйдем на свет божий через два дня. Что ж, — решительно сказала Ривка, помогая Веремунду снять с ослов поклажу, — я согласна, лишь бы поскорее оказаться в Сигхолте.

Азур уселась и приняла из рук Огдена печенье. Лучше удушающая атмосфера туннеля, чем Смиртон.

Веремунд сел, скрестил ноги и с надеждой взглянул на брата.

— Огден, может, в твоей корзине и яблоки найдутся?

Блюстители сказали им правду: поворочавшись два-три часа на холодной металлической поверхности, женщины намяли себе бока, локти и плечи, поэтому с благодарностью откликнулись на предложение Огдена продолжить путь. Лучше ходьба в полусне, чем еще одна проведенная на жестком полу минута.

Два дня и две ночи шли они по пять—шесть часов кряду, пока ноги их не начинали подкашиваться, а характер непоправимо портиться. Тогда делали остановку, часа на три-четыре, и вскакивали, как только холодный металл лишал их терпения. В туннеле ничего не менялось. Он производил жуткое впечатление: казалось, тебя заперли в бесконечной темноте, пожертвовав из жалости лишь крошечный пучок света. Все изголодались по открытому пространству и свежему воздуху.

К утру третьего дня дорога, а вместе с ней и настроение стали постепенно подниматься. Даже ослы шевелили ушами и радостно вскрикивали.

Изможденные восьмичасовым восхождением, они вышли наконец на волю. Встретил их хмурый и холодный день. Пришлось и в горы карабкаться, и по предательским склонам спускаться, прежде чем они выбрались на продуваемую колючим северным ветром плоскую землю. На горе Великого Когтя и в Аваринхейме они были защищены от воздействия погоды, уготованной колдовством Горгрила, но здесь, возле Скалистых гор и в долине Диких Собак, на прятавшуюся в каменных джунглях маленькую группу со свистом обрушился северный ветер.

Ривка осмотрелась.

— Может, устроим здесь ночлег, Огден, а завтра с утра двинемся на юг? Эти камни дадут хоть какую-то защиту.

Огден покачал головой.

— Нет, моя прекрасная леди. Надо пройти еще несколько часов, а потом уже устроить ночлег. Надо двигаться вперед, как можно быстрее. — Он помолчал. — Не нравится мне этот ветер, боюсь, он высосет из нас энергию, если задержимся в одном месте надолго. Лучше не останавливаться. Посмотрите, что у меня есть.

Огден вытащил из тюков два плаща и протянул женщинам. Они охотно в них завернулись. В свою очередь и Веремунд из тюка, что был на его осле, вынул такие же плащи, после чего блюстители настояли, чтобы женщины сели на ослов.

Согревшись и удобно устроившись, они уже ни на что не жаловались.

Когда путники устроились на ночлег в сухом русле ручья, ветер немного стих. Из найденного валежника разожгли костерок. Огден опять выступил в роли фокусника: сотворил горячий суп и хлеб с хрустящей корочкой. Веремунд уложил ослов ближе к костру. Вот так рядом с костром и провели ночь. Исстрадавшимся телам сухое русло ручья показалось лучшей в мире пуховой периной.

Медленно продвигаясь к югу, шли они еще три дня. Защитой служили остроконечные вершины Скалистых гор. Женщинам казалось, что весна в эти края еще не заглядывала, а вот блюстители, пережившие осаду Горкен-форта и знавшие, какую зиму может принести с собой Горгрил, с оптимизмом смотрели на отсутствие снега: весна прорвалась-таки в земли, лежащие к югу от Нордры. Но северный безжалостный ветер, дувший им в спину, не давал забыть: Горгрил на севере собирает войско. Война неминуема.

Ривка, сидя верхом на осле, задумалась о сыне: что сможет противопоставить он колдовской мощи Горгрила? Да и кто посмеет бросить вызов тому, кто управляет погодой?