Буря и ярость

ГЛАВА 28

— Уверена, что ты в безопасности здесь наверху? — спросил Зейн, протягивая мне руку, когда я добралась до вершины пожарной лестницы здания, выходящего на площадь Франклина.

Глядя на него, я подняла бровь. Он был в облике Стража, красивое, первобытное зрелище с его светлыми волосами, разделёнными свирепыми рогами. Я вложила свою руку в его тёплую, твёрдую ладонь.

— Ты говоришь, как Миша.

— Другими словами, я похож на того, кто задает разумные вопросы?

Он подтянул меня наверх одной рукой, и я даже не поняла, что произошло.

Зейн либо недооценил, насколько он силён, либо переоценил, сколько усилий потребуется, чтобы поднять меня, но в итоге я перескочила выступ, а потом и ещё немного. Не найдя ногами опору, я повалилась вперёд, на Зейна. Он отпустил мою руку и поймал меня за талию.

— Ух, ты, — смеясь, произнёс он и поставил меня на ноги. — И я не должен волноваться за тебя здесь, наверху?

— Это была не моя вина, — я откинула голову назад. Серебристый лунный свет скользнул по его лицу. — Ты как Невероятный Халк.

— Я ничего не знаю об этом.

Я ожидала, что Зейн отпустит меня и отойдёт на приличное расстояние, как он всегда делал, но когда он этого не сделал, мне захотелось увидеть его глаза и узнать, о чём он думает. Мы не были так близки, как в метро, но я чувствовала тепло его тела.

Я сделала быстрый, неглубокий вдох и положила руки на его плечи.

— Тебе не нужно беспокоиться обо мне здесь. Правда.

— Я не могу не волноваться за тебя, когда мы находимся на высоте более двухсот футов, — его руки расслабились, и он скользнул ладонями к моей пояснице. — Ты задира, Тринити, но я не думаю, что ты справишься, если поскользнёшься и упадёшь.

— Не собираюсь я падать, — сказала я ему. — И я могу сделать несколько довольно удивительных прыжков, — я отстранилась, разрывая его теперь уже ослабленную хватку. — Я могу показать тебе…

— Ну, уж нет, — он схватил меня за руку и притянул к себе. — Мне не нужна демонстрация. Мы здесь патрулируем, а не выпендриваемся.

— Но я хочу повыпендриваться, — сказала я, потянув свою руку, но его хватка лишь усилилась. — Я могу миновать переулок и перебраться с крыши на крышу. Возможно, даже через улицу, если хорошенько разбегусь.

— Я крайне не советую тебе пытаться это сделать.

— А что же мне делать, если мы увидим внизу демона или Баэля? Ты просто прыгнешь, а я должна медленно пробраться к пожарной лестнице и спуститься вниз?

Зейн потянул меня к центру крыши, его крылья были сложены за спиной.

— Ты можешь быстро спуститься по пожарной лестнице.

— И это сделает меня очень полезной, если тебе понадобится помощь, — я закатила глаза.

— Я предпочёл бы, чтобы ты была жива, чем полезна, — и потом Зейн отпустил мою руку. — Кроме того, последние пару ночей здесь было тихо.

Зейн был прав насчёт этого.

Но сегодня всё было по-другому, потому что теперь мы знали, что Баэль был здесь.

Когда я отошла от центра здания, Зейн следовал прямо позади меня, как тень… как Миша. Моё сердце сжалось и, подняв руку, я потерла грудь.

Я скучала по Мише так сильно, что это была физическая боль, и я удивлялась, как Зейн мог быть так далеко от своего клана. Я резко повернулась к нему.

— Можно тебя кое о чём спросить?

— Знаешь, я бы подумал, что с тобой что-то не так, если бы у тебя не было ко мне вопроса, — ответил он.

Я фыркнула.

— Ну, ты всегда можешь сказать, если я перегнула палку.

— Верно, — он расправил крылья за спиной, почти закрыв луну. — И в чём заключается твой вопрос?

— Как часто ты видишь свой клан?

На мгновение воцарилась тишина.

— Зачем тебе это?

— Просто любопытно.

— Странная тема для любопытства.

— Ну, так? Просто ответь на вопрос.

— Я часто навещаю их.

Я придвинулась ближе к нему.

— Судя по тому, как вели себя Даника и Жасмин, прошло уже несколько недель, если не больше.

— Ну, я давно их не видел, и иногда связываюсь с Николаем или Дезом по телефону или здесь, в городе.

— Так сколько времени прошло с тех пор, как ты был дома? — спросила я, и крылья Зейна откинулись назад, прижимаясь к нему. Я скрестила руки на груди. — Что? Это твой дом, Зейн.

— Что-то не похоже. Только не после того, как мой отец ушёл и… — он оборвал себя на полуслове и, развернувшись, направился к выступу. — Я уже давно туда не ездил.

— Разве ты… Разве ты не скучаешь по ним? — спросила я. — Я имею в виду, что я не так давно уехала из общины, а я уже скучаю по всем так сильно, что это больно.

— Это не одно и то же, — он запрыгнул на карниз и уселся там, глядя на город внизу. — Мой клан всё ещё здесь, в этом городе, и я могу навещать их, когда захочу.

— Да, можешь, — сказала я, сжимая руки в кулаки. — Должно быть, приятно иметь такую привилегию.

Он повернул голову в сторону, и несколько долгих минут прошли в молчании.

— Ты не понимаешь. Возвращаясь туда… все мои мысли об отце, и как я не смог спасти его, и как не смог уберечь… уберечь Лейлу от боли. Это место хранило хорошие воспоминания. Великолепные, но сейчас… всё не так.

Я уставилась на его фигуру.

— Я знаю, каково это, Зейн, или ты забыл?

Зейн выругался.

— Нет, не забыл, извини…

— Не извиняйся. Просто… просто послушай меня, — сказала я. — Ты сказал мне, что я не виновата в смерти моей матери, и не хочу показаться высокомерной лохушкой, но я сильнее тебя. Я могла бы покончить с жизнью Райкера в мгновение ока, но я этого не сделала. Ты не мог спасти своего отца…

— Это не одно и то же.

— Неужели?

Зейн плавно поднялся и повернулся.

— Я отвлёкся на личное дерьмо, Тринити. Моя голова была вне игры. Если бы я не отвлекся, я мог бы остановить атаку.

Я не знала, правда это или нет, но у меня было ощущение, что всё не так просто.

— Значит, ты просто хандрил и ничего не делал, когда он умер?

— Нет. Я сражался с призраком.

Я вскинул руки вверх.

— Слушай, может, ты и отвлёкся, но это не значит, что ты ничего не делал. Его смерть не была твоей виной, и я понятия не имею, что случилось с Лейлой, но уверена, что и это не было на твоей совести.

— О, это была полностью моя вина, — он присел на крыше. — Я чуть не убил её, но дело не только в этом. Это ещё не всё, — он вздохнул, оглядываясь через плечо на улицу. — Я скучаю по ним. Да, это так. Мне просто нужно личное пространство. Вот почему я съехал. Вот почему я не стал управлять кланом.

— Потому что ты чувствуешь, что подвёл своего отца?

— Потому что я не уверен, смогу ли я… смогу ли я это сделать, — Он возник передо мной, расправив крылья. — Я не знаю, смогу ли я возглавить клан, когда больше не верю в правильность того, что они делают.

Мои глаза распахнулись от этого признания.

— Все эти убийства демонов без разбора?

Он кивнул.

— Если нам говорят, что что-то правильно, это ещё не значит, что так оно и есть.

Я не знала, что на это ответить. Тот факт, что Зейн ставил под сомнение то, что все демоны зло, уже будет считаться достаточно плохим, но это было тем, что, на мой взгляд, Альфы будут очень, очень недовольны услышать.

Как и мой отец.

Но после встречи с Ротом, Лейлой и, да, даже Кайманом, я подумала, что в словах Зейна был смысл. Они помогали мне, в то время как мой собственный клан изначально хотел, чтобы я просто… двигалась дальше.

— Это замечательно, — сказала я, наконец.

— Что?

— Ты, — сказала я, кивнув. — Замечательно, что ты позволяешь себе видеть то, что, вероятно, видят менее одного процента Стражей.

Он склонил голову набок.

— А что думают Истиннорождённые?

Я пожала плечами.

— Я думаю… Я думаю, что мне многое предстоит узнать, ну, точнее всё.

— Да.

— Но…

— Я закончил этот разговор, — сказал он, и я открыла рот. — Серьёзно.

Я захлопнула рот и кивнула. Я была удивлена, что он поделился тем, что у него было на уме. Я чувствовала себя так, словно взобралась на крепостную стену. Когда тёплый ветерок поднял тонкие пряди волос у меня на затылке, я подумала о том дне, когда к нам прибыли Зейн и его клан.

— Я лазила по домам, когда Миша поднимался на крышу одного из них, чтобы отдохнуть. Вот где я была, когда увидела ваш приезд… я была на крыше Большого зала. Не знаю, говорила я тебе это или нет? Во всяком случае, Миша ненавидел это, он всегда боялся, что кто-нибудь увидит меня или я поскользнусь и упаду, — сказала я, подходя к карнизу. — Но мне это нравилось… быть так высоко и так близко к звёздам. Я не умею летать, так что это… Это самое близкое, что я могу получить.

Зейн выругался себе под нос, когда я запрыгнула на выступ, и он быстро приземлился рядом со мной. Он склонил своё большое тело, чтобы поймать меня на случай, если я потеряю равновесие.

Я ухмыльнулась, развернулась на выступе и пошла прочь от него. Периферия была ничем иным как тенями для меня, и моё зрение ночью, по сути, было полным дерьмом, но моё равновесие было зачётным. Я видела, где впереди заканчивается здание. Когда я была в переулке раньше, расстояние между зданиями казалось около двадцати футов.

Зейн держался прямо позади меня.

— Что за увлечение звёздами?

Прикусив нижнюю губу, я оглянулась на него и подняла глаза к небу.

— Ты видишь звёзды? Прямо сейчас?

Он не сразу ответил, и я подумала, что этому причина сам вопрос. Он явно его не ожидал.

— Да. А что?

— Потому что у Бога испорченное чувство юмора?

Я тяжело выдохнула, собираясь заговорить о том, о чём говорила ещё меньше, чем о смерти матери. Я не хотела, но я заставила Зейна немного открыться, так что, возможно… Настала моя очередь.

— Мой отец — ангел. Он — Архангел, Зейн. Настолько могущественный и такой… пугающий для большинства людей, что я даже не люблю произносить его имя. Его кровь течет во мне… его ДНК… как и кровь моей матери и её семьи. Оказывается, у них не самая лучшая генетика, и некоторые из этих нарушений в генетике вышли из-за смешения.

— Что ты имеешь в виду?

— У меня есть то, что называется пигментный ретинит, и нет, не проси меня произносить это по буквам. Я, наверное, даже не произношу это название правильно. Это… дегенеративное заболевание глаз, которое обычно заканчивается частичной или полной слепотой, — объяснила я мало-мальски фактично. — Это обычно наследственное, но иногда он может просто развиваться у людей. У моей прабабушки он был, а потом пару поколений он спал, и я оказалась счастливым победителем дерьмового зрения. У меня слабое боковое зрение. Например, если я буду смотреть вперёд, то даже не увижу тебя. Ты всего лишь сгусток теней. Это всё равно, что надеть лошадиные шоры, — сказала я, поднимая руки к вискам. — И моё восприятие глубины довольно ужасно.

— Подожди. Вот почему я видел, как ты вздрагиваешь, когда что-то приближается к твоему лицу?

Я кивнула.

— Да, если что-то приближается ко мне сбоку, я часто не вижу этого, пока оно не оказывается прямо здесь, в центре моего зрения. Мои глаза плохо адаптируются при переходе от света к темноте, и очень яркий свет так же плох, как и очень тёмные области. Есть… крошечные чёрные точки в моём зрении, вроде как плавающие, и их легко игнорировать в этот момент, но у меня уже развивается катаракта. Это побочный эффект стероидных глазных капель, которые я должна была принимать, когда была помладше, — я пожала плечами и снова зашагала вдоль края. — Вот почему луна на самом деле выглядит как две луны, перекрывающие друг друга, пока я не закрою правый глаз.

Остановившись, я упёрла руки в бока и посмотрела вниз на парк напротив улицы. Деревья казались просто тёмными силуэтами на фоне более светлых теней, хотя парк был освещён.

Зейн коснулся моей руки, и когда я посмотрела на него, то увидела, что он принял человеческий облик.

— А что это значит на самом деле? Ты ослепнешь?

Я снова пожала плечом.

— Не знаю. Возможно? Тот факт, что я не совсем человек, всё портит, а болезнь требует уровня генетического картирования, чтобы увидеть, каким может быть прогноз… полагаю, ты знаешь, почему эта процедура никогда не будет пройдена. Но болезнь не предсказуема даже у людей. Некоторые в моём возрасте совершенно слепы. У других симптомы не развиваются, пока им не переваливает за тридцать. Может быть, моя потеря зрения замедлится из-за ангельской крови во мне, или может полностью прекратиться, но она становится всё хуже, поэтому я сомневаюсь, что моя ангельская сторона так уж хорошо способствует моему здоровью. Я просто не знаю. Никто не может ответить на этот вопрос. Никто не может даже ответить на этот вопрос для многих людей с этой болезнью.

Зейн молча слушал, поэтому я продолжила:

— Когда моя мама заметила, что я начала врезаться в предметы чаще и у меня возникли проблемы с ориентацией в пространстве, когда на улице было очень светло, они с Тьерри отвели меня к окулисту, и доктору хватило одного взгляда на мои глаза для выписки направления к специалисту. Ну, а потом последовало много очень раздражающих тестов, болезнь была подтверждена. Мягко говоря, это был шок, — я рассмеялась. — Я хочу сказать, да ладно. Я же Истиннорождённая. Сражаться, имея такие огромные пробелы в моём зрении, не совсем легко. И как же это произошло? Но это то… что есть.

— Я заметил кое-что, например, как ты вздрагиваешь, и твои шаги кажутся неуверенными ночью, но я никогда бы не догадался, — сказал он. — Никогда.

— Да, как и остальные. А знаешь, ведь многие люди думают только слепых и зрячих, и у них нет понимания или концепции всего, что находится посередине. Я не скрываю, что у меня есть эта болезнь, — я посмотрела на него. — Я только что научилась компенсировать это, да так, что иногда даже забываю… но потом я натыкаюсь на дверь или стену, и тогда я быстро вспоминаю.

— И звёзды?

Слабая улыбка тронула мои губы, когда я вспомнила, о чём однажды спросил меня окулист из Моргантауна.

— На последнем приёме, около года назад, мой глазной врач спросил, могу ли я всё ещё видеть звёзды ночью. Это было странно, когда он спросил, потому что я должна была подумать об этом, и я поняла, что не могу ответить на вопрос, — призналась я. — Я не смотрела на звёзды целую вечность, и это так поразило меня, понимаешь? Что однажды я посмотрю вверх и не увижу звёзды, и всё будет кончено. Я никогда не смогу снова увидеть что-то такое… красивое и простое. До этого момента я считала это само собой разумеющимся. И поэтому каждую ночь я смотрю на небо, чтобы понять, могу ли я видеть звёзды.

Зейн не ответил, но я почувствовала на себе его пристальный взгляд. Я начала крутить волосы, и сова пожала плечом, не зная, что ещё сказать.

— Ну, да…

Прошло мгновение.

— А сейчас ты видишь звёзды?

Я запрокинула голову и подняла глаза на небо. Ночь была безоблачной, и небо напоминало глубокое нефтяное пятно, разбитое на мелкие точки.

— Я их вижу. Они едва заметны, — подняв руку, я указала на две звезды, одну поверх другой. — Прямо там. Их две.

Я закрыла правый глаз, и два крошечных белых пятна превратились в одно белое пятно.

— Ой, подожди, — я рассмеялась. — Там только одна звезда.

— Да, — пробормотал он, и когда я взглянула на него, он смотрел в том направлении, куда я указала. — Там есть звезда, — он посмотрел на меня, и наши взгляды встретились. — Ты видишь ещё звёзды?

Чувствуя себя немного одурманенной и глупой, я с большим усилием отвела взгляд. Я снова посмотрела на небо.

— Я вижу парочку. А что? Там много звёзд?

Когда он не ответил, я взглянула на него и обнаружила, что он снова смотрит на меня, слегка наклонив голову, отчего прядь светлых волос задевала его щёку.

Я продолжала крутить свои волосы, и нервозность стала расти, как гнездо птиц, просыпающихся и взлетающих в небо. Я отвела взгляд.

— Полагаю, на небе полно звёзд?

— Да, но важны только те, которые ты видишь.

Мой взгляд метнулся к нему.

Он улыбнулся мне.

— Ты… Ты невероятно сильная.

Это замечание застало меня врасплох.

— Что?

— Ты стоишь здесь и говоришь о потере зрения, как ни в чём не бывало. Как будто это пустяк, а дело то серьёзное. И ты это знаешь это, — он положил свою руку на мою, напугав меня. Он осторожно высвободил мои пальцы из волос. — Но ты с этим справляешься. Живёшь с этим. Если это не определение силы, то я не знаю, что это такое.

Птичье гнездо сместилось к моей груди.

— Сомневаюсь, что это сила.

Он убрал мою руку от волос.

— Трин…

Покраснев, впервые услышав от него своё прозвище и поняв, что мне нравится, когда он так меня называет, я снова перевела взгляд на две звезды, которые на самом деле были одной.

— Я имею в виду, что не считаю это силой. Я не могу изменить то, что должно произойти. Может быть, когда-нибудь появится лекарство, и оно поможет мне, но до тех пор я должна принять это, и я не могу останавливаться на этом, потому что это страшно — чертовски страшно всерьез думать, что всё это исчезнет, и мне придётся научиться жить по-другому с ожиданиями того, кто я и что я, но я должна иметь дело с этим. И я делаю это, не позволяя этому лежать в основе меня или поглощать каждый момент моей жизни. Это не сила. Это не делает меня особенной, — я пожала плечами. — Это просто означает, что я… делаю всё, что могу.

Всё ещё держа меня за руку, он сжал её.

— Как я уже сказал, определение силы.

Словно у меня не было никакого контроля, я снова уставилась в его глаза, думая, что в один прекрасный день, когда я не смогу увидеть звёзды, всё станет очень отстойно, но будет чертовски жаль, когда я больше не смогу видеть эти бледно-голубые волчьи глаза.

— Не могу поверить, что ты молчала об этом вплоть до этого момента.

— Не принимай это на свой счёт. Это не то, о чём я часто говорю, потому что я просто… Я не знаю. Я не хочу, чтобы люди относились ко мне по-другому из-за этого, — я повернулась к нему. — Я не хочу, чтобы ты относился ко мне по-другому.

— Я бы не стал, — он шагнул ко мне, не позабыв, что мы всё ещё стояли на карнизе. — Хорошо. Это не совсем так. Я восхищаюсь тобой до чёртиков, но я и так уже восхищался тобой. Так что теперь это чувство стало сильнее.

Я попыталась перестать улыбаться, но не смогла, когда посмотрела вниз, где он всё ещё держал мою руку. В лунном свете я смогла разглядеть наши руки.

— Что ты будешь делать, если станет ещё хуже? — спросил он.

— Может быть, я найду себе горгулью-поводыря.

Зейн усмехнулся.

— Я могу им стать для тебя.

— Э-э, да, я чувствую, что тебе это очень наскучит.

— Я так не думаю, — он пальцами обхватил мой подбородок, возвращая мой взгляд к нему. Воздух застрял у меня в горле. — Я сомневаюсь, что с тобой можно провести хоть одну секунду в скуке.

— Да? — нуждаясь в небольшом пространстве после обсуждения чего-то настолько личного, я вырвалась и отступила. — Хорошо. Держу пари, ты меня не поймаешь.

Развернувшись, я побежала по карнизу. Я услышала, как он выкрикнул моё имя, но оно затерялось в ветре, пока я набирала скорость, ветер поднял мои волосы с плеч и отбросил их за спину. Я достигла края уступа с головокружительной скоростью, и не было ни минуты колебания или страха. Я прыгнула, окружённая только воздухом, и в эти короткие секунды, прямо перед тем, как начать падать, я стала невесомой, и я знала, что это было похоже на полёт.

Ударившись о карниз здания на другой стороне аллеи, я сгруппировалась и скатилась, снизив оставшуюся скорость, и вскочила на ноги с дикой улыбкой, вспыхнувшей на моих губах.

Через секунду Зейн приземлился позади меня. Он снова полностью обратился, его крылья поднялись и широко расправились. Крыша здесь была более освещена, так что я могла видеть ошеломлённый взгляд, запечатлённый на его лице.

Откинув голову назад, я рассмеялась, когда Зейн ринулся ко мне.

— Видел бы ты сейчас своё лицо. О Боже, ты и правда лишился дара речи, — я резко отвернулась от него. — Не знала, что это было на самом деле…

Зейн бросился на меня в мгновение ока.

Я пискнула, когда он поймал меня, подняв в воздух и прижав к груди. Он повернулся, притеснив меня спиной к прохладному металлу ремонтной шахты. Как и в ту ночь в метро, между нами не было никакого пространства, и не знаю точно, когда обхватила ногами его стройную талию, но мне это понравилось.

Очень.

— Ты… — он опустил на меня взгляд, обнажив кончики клыков. — Ты…

— Что?

Вцепившись в его плечи, я задыхалась, и это не имело никакого отношения к прыжку, а всё было связано с тем, как близко мы были.

— Ты сводишь меня с ума, — сказал он, прижавшись сильнее, и от сильнейшей пульсации у меня по спине побежали мурашки.

Мои глаза расширились, когда я посмотрела на него. Я даже не была уверена, отдаёт ли он себе отчёт в том, что делает. Он был в ярости. Это было ясно, но в этом гневе было что-то более тяжёлое и плотное.

— Ты сошёл с ума.

Его рука соскользнула с моей талии, вниз по ягодице и остановилась на бедре. Он сжал руку, острые когти вцепились в тонкую ткань леггинсов.

Ладно. Он знал, что делает.

— Ты в корне безрассудна и совершенно импульсивна, — продолжил он, и я откинула голову назад, прислонившись к стене ремонтной шахты, с трудом набирая воздух в лёгкие. — Если ты снова сделаешь что-то подобное…

— То что?

Я сжала его плечи, когда его крылья поднялись и опустились, окутывая нас. Раньше полная темнота вызывала у меня панику, но теперь она придавала мне смелости, как будто я могла делать всё что угодно в созданном им убежище.

— Что ты сделаешь?

— Кое-что.

Его слова обжигали мою шею, и от этого жара все мои мышцы натянулись.

Я пальцами коснулась его волос.

— Ты должен рассказать мне об этом чуть подробнее, — сказала я ему. — Потому что я на сто процентов собираюсь сделать это снова.

— Мне нужно достать для тебя поводок.

Он переместил своё тело, и всё моё тело, кажется, дёрнулось от неожиданной твёрдости между его бёдрами.

О, Боже.

Моё сердце заколотилось, а жар стал усиливаться.

— Если ты наденешь на меня поводок, я им же тебя задушу.

Его хриплый смешок обжёг мне губы.

— Ты бы это сделала.

— Да, — сказала я ему, соглашаясь и давая разрешение на то, о чём он не просил, но что мне хотелось дать ему.

Думаю, он хотел мне что-то дать.

Он стоял очень неподвижно и молчаливо, а потом сказал:

— В ту же секунду, как ты поцеловала меня в тренировочном зале, я понял, что от тебя будут одни неприятности.

— Так вот почему ты убежал от меня?

— Теперь я от тебя не убегаю, — сказал он. — Кажется, теперь я бегу за тобой.

И затем от лёгкого прикосновения его губ к моим я выгнулась навстречу к нему всем телом. Я приоткрыла губы, давая ему доступ, и почувствовала острый кончик одного клыка на своей губе. Я вздрогнула, прижавшись к Зейну, и он издал глубокий гортанный стон, который чуть не погубил меня.

— Мы не должны… — он замолчал, проведя острым клыком по моей нижней губе. — Мы не должны этого делать.

Я не могла придумать ничего, чем мы должны заняться прямо сейчас, кроме этого.

— Почему?

— Почему? — он засмеялся низким и мягким смехом у моих губ. — Кроме того, что это всё усложнит?

— Мне нравится всё усложнять.

— Почему меня это не удивляет? — он прижался лбом к моему лбу. — Ты через многое прошла, Трин. У тебя столько всего на уме, а у меня нет…

Внезапный визг разорвал воздух, заставив нас разойтись. Зейн опустил меня на крышу и развернулся, поджав крылья, чтобы я не получила по голове одним из них.

Сначала я их не заметила, пока эти два существа не приземлились на крышу. Они были похожи на летучих мышей — огромных ходячих летучих мышей. Лунный свет струился сквозь их тонкие, почти прозрачные крылья.

— Импы, — вздохнул Зейн.

Я отцепила клинки и приготовилась. Импы не славились своим интеллектом, но они восполняли недостаток мозгов своими склонностями к насилию.

— Разве они обычно не болтаются в пещерах?

— Обычно, да. Наверное, они осматривают достопримечательности.

— Ты думаешь, они ищут меня?

— Ну, сейчас мы это выясним.

Один из них завизжал и бросился на Зейна. Другой взлетел и ловко приземлился передо мной. Было слишком темно, чтобы рисковать бросать клинки, так что этот бой должен был стать рукопашным… с крылом летучей мыши?

Я хихикнула.

— Мне нужно знать, почему ты смеёшься? — спросил Зейн, ловя импа за шею.

Ухмыльнувшись, я рванула назад, когда имп замахнулся на меня. Я нырнула под протянутые руки демона и прыгнула ему за спину, затем развернулась и вонзила железный клинок глубоко в спину.

Он издал пронзительный крик, а потом взорвался в огне. Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как другой демон сделал то же самое. Я направилась к нему…

Меня резко дернулись назад, и я чуть не потеряла хватку на кинжалах от того, что когти схватили меня за рубашку. Спустя мимолетный миг, меня подняли с крыши. Я закричала, когда имп начал подниматься в воздух. Материал рубашки начал рваться.

Зейн повернулся в сторону, где я болталась в нескольких футах от крыши.

— Христос.

Подняв кинжалы, я отвела их назад и вонзила их в задние лапы импа. Зловеще острые лезвия вонзились в кожу и кости существа. Влажное тепло брызнуло в воздух. Демон закричал, звук, который напомнил мне о сердитом ребёнке — если сердитый ребёнок был отчасти гиеной. Тварь отпустила меня, и я начала падать.

В никуда.

Рев ветра и ночной воздух поднялись, ловя меня. Я даже не могла закричать, ужас взорвался в моём животе, пока я падала.

О, Боже. О, Боже. О, Боже, это будет больно. Это будет очень больно…

Руки обхватили меня за талию, рванув меня наверх и притянув к твёрдой груди. Удар выбил воздух из моих лёгких, но я знала, что это Зейн.

Зейн поймал меня.

Воздух хлестал вокруг нас, и он расправил крылья, замедляя наше падение, а затем приземлился на корточки, удар от приземления потряс меня до глубины души.

— Святое дерьмо, — прошептала я, быстро моргая.

Волосы выбились из пучка и прилипли к лицу. А рукояти моих кинжалов, казалось, вонзились мне в ладони.

— Святое дерьмо, я не выронила свои кинжалы.

— Ты в порядке? — голос Зейна был более напряжённым, чем обычно, когда он отпустил меня, и я быстро повернулась к нему. — Тринити?

— Да, — убрав кинжалы в ножны, я осмотрела свои плечи. — Он меня не поцарапал. Я думаю, он пытался утащить меня. Спасибо, — я посмотрела на него снизу вверх. — Ты, наверное, только что спас мне жизнь.

— Думаю, я однозначно спас твою жизнь.

— Однозначно, — согласилась я, оглядываясь и понимая, что мы находимся в переулке рядом с пожарной лестницей. — А ты в порядке?

— Он попал мне в грудь.

Зейн посмотрел вниз и чертыхнулся.

Мой желудок упал, когда я потянулась к нему, беспокойство расцвело во мне.

— Насколько плохо?

— Не так уж и плохо, — сказал Зейн, отступая от меня. — Но мы должны вернуться. Мне нужно привести себя в порядок.

Обеспокоенная, я быстро согласилась и отчаянно попыталась игнорировать внезапный арктический взрыв, исходящий от Зейна.