Брутфорс 2

Глава 24

— Ну что вы, право⁉ Ничего не случилось, — ласково произнес Красин и встал, чтобы включить пушку. Детали беглого элемента моментально исчезли. Да сколько их там было-то?

— Это не опасно? — осторожно спросила молодая вестница.

— Может обжечь, — ухмыльнулась Хмарь с первого ряда, которая сидела и ждала, пока ей вернут очки. И тут же добавила. — Но не сильно.

— Давайте подведем итоги, пока мы вас совсем не запугали, — снова замурлыкал Красин.

— Давайте, — нервно выдохнула дама постарше, сорвала с себя очки и протянула их Олич. Вестница помоложе немедленно последовала ее примеру и отдала Хмари ее очки. Девчонки быстро забрали свое имущество, а Красин подсел к дамам поближе, подвинул свой планшет к ним, и они шепотом приступили к обсуждению.

— Надо же! Мы с вами совсем не совпали! — изумлялись вестницы.

Наконец они выложили свои планшеты в ряд с предполагаемыми цифрами и позвали Шведа, который должен был служить арбитром как человек, который знает, кто тут что делал.

— Итого, — объявил Швед. — У нас было двенадцать готовых работ из двух групп. Давайте так. Я называю автора, а вы встаете и говорите, сколько вам полных лет, потому что на память я тоже не помню. Итак, поехали. Авторы: Риц, Хмарь, Олич, Ладога, Мавр, Питон, Каравай, Варвара, Вертиго, Гефест, Макар и Тим.

Мы резво как в детском саду озвучили свой возраст. Двадцать четыре, восемнадцать, восемнадцать, двадцать восемь, двадцать и так далее. У дам вытянулись лица. Красин ухмыльнулся как тигр, сожравший козу.

— Почему у вас так много угаданных позиций? — возмутилась дама, сравнивая цифры на трех планшетах. — Как это возможно? Вы настолько хорошо знаете почерк каждого?

— Вовсе нет. Обе группы занимаются еще только два месяца, и личного почерка еще ни у кого не может быть. Я просто предположил, что люди постарше пойдут искать более экономичные и рабочие решения, а те, кто помоложе, будут стремиться выпендриться и сместиться куда-то в область фантастических конструкций. Но, заметьте, я тоже не все позиции угадал.

— Знаете! — возмутилась вестница постарше. — Теперь, когда мы увидели, как это опасно, я предложу действовать наоборот: брать людей с жизненным опытом. Постарше. Ведь эти ваши… элементы… могут обжечь, поранить, да и просто расстроить неопытного органика.

— Согласен, — опять со всей возможной нежностью улыбнулся Красин. — Обещаю, что мы во всем разберемся и соберем лучшую команду всех времен и народов, а также обеспечим идеальную безопасность с учетом всех наработанных практик. Скажите, вас проводить? Может быть, пообедаем? Мне бы не хотелось, чтобы вы уезжали от нас, как будто произошло что-то плохое. Ведь ничего ужасного не произошло. Мы поставили гипотезу, провели эксперимент, гипотеза не подтвердилась. Это и есть вся наша исследовательская жизнь. Я бы тоже хотел, чтобы все наши гипотезы оказывались верными, но, к сожалению или к счастью, этого не происходит. Зато происходит постоянное движение вперед, ради которого мы здесь все и собрались. Правда?

Дамы вздохнули, кивнули, соглашаясь то ли обедать, то ли со всем сказанным, и резво направились к выходу и покинули нас. Швед еле успел открыть сетку. Красин ушел за ними, а Бином остался. Он еще в середине процесса принял позу рука-лицо и, кажется, собирался остаться в этом состоянии до второго пришествия.

— А мы теперь что? — спросила староста пятилетней группы.

Швед вздохнул.

— Вот что сделаем. Те, кто своей работой удовлетворен, и успел ее сдать, ничего не делает. Идет обедать, ужинать, загорать, летать на дельтаплане, ну что вы там делаете, когда занятия закончились? Те, кто недоволен или не сдал, может доработать в минилабе и досдать в течение двух дней. Я хотел завершить всё сегодня, но сами видите — обстоятельства.

Народ с пониманием закивал и потянулся к выходу.

На улице я догнал Хмарь с Олич:

— Хей, тебе все-таки удалось хоть кому-то одолжить очки!

— Да, — засмеялась Хмарь. — Гештальт закрыт. А тебе опять удалось нахамить преподавателям.

— Ну нет, преподавателям я сегодня не хамил. Только пришельцам, и, кстати, не сильно.

— Ха! Надеюсь, им стало достаточно отвратительно, чтобы больше никогда сюда не приходить.

— Было бы славно, — улыбнулся я и остановился в задумчивости, размышляя, не пойти ли мне пообедать или метнуться в библиотеку, поделать реферат, заданный Рудником.

Пока я крутился и размышлял, ко мне подгреб Швед и протянул руку.

— Спасибо. Без дураков спасибо. Ты очень вовремя подкинул эту идею. Боюсь, ты завел себе личных врагов, они тебя точно запомнили.

— Главное, чтоб ты не завел. Ты же у нас босс. Кто будет утверждать концепции и получать бабло?

— Бабло на первую итерацию уже получено и притаилось на университетских счетах.

— Но где-то должна появиться и вторая? Или я ошибаюсь? Маловероятно, что мы что-то осмысленное сумеем слепить за полгода. Раз-два пирожок, три-четыре бублик, оно же так не работает.

— Согласен, думаю, что всё у нас будет. Насколько я знаю, эти дамы прибегают, когда мы начинаем пилить что-то новое-кленовое, а потом их смоет. Потому что проект, который длится полгода, уже не новый проект. После Нового года они потеряют интерес к андроидам, а по весне — к нам.

— Идеально!

Радий, Гелий и Бином собрались в любимом городском баре Бинома, который позвал друзей, чтобы обсудить вчерашнее и ненавязчиво извиниться за то, что не предотвратил. Разумеется, за сутки впечатления немного протухли, но он и не привык делиться тем, что не отстоялось.

Разлили «Мельницу в долине». Посидели молча. Радий осмотрел интерьер.

— Интересно здесь. Декорации, надо понимать, изображают аптеку?

— Да. Сходство с оригиналом маловероятно, но это и к лучшему. Я люблю это место. В принципе это винный бар, но специально для меня держат виски.

— За одно это их стоит ценить, — заметил Гелий.

— В будни народу не очень много, и утку готовят неплохо, — продолжил Бином. — Будете утку?

— Можно. Улиток я не люблю, а что тут еще есть?

— Эклеры с крабом.

— Какое извращение. Хорошо, что не лягушки. А еще что? О, куриный бульон. Превосходно. Берите себе утку, а я пройдусь по бульончику, — решил Гелий.

Заказали. Допили первую порцию «Мельницы», попросили налить еще.

— Ну рассказывай, — потребовал Гелий. — Я в общих чертах в курсе, что мои подопечные, которые никогда не были замечены в симпатиях друг к другу, переоформились в стаю волков и задрали прогрессивного оленя. Но хотелось бы подробностей. Для начала, как вестницы туда попали? Они еще ни разу не вламывались напрямую к студентам.

— После вчерашнего фиаско они еще туда долго не придут. А учитывая, что между Дианой и Красиным внезапно пробежала искра, можно надеяться, что у этих двоих будут другие поводы для встреч.

— Диана — это кто? — нахмурился Радий.

— Да это ваша молодая вестница!

— А! Я в них путаюсь, простите.

— А кто не путается? — усмехнулся Бином. — В общем, я ничего не смог сделать, позор на мои седины. Они ворвались вдвоем и начали орать так, как будто конец света наступил вчера, а мы его пропустили. Я даже не понял, что прямо сейчас идет какой-то отбор, думал, они хотят оценить технику безопасности. Я знал, что у вас пушка сейчас в зале практикума стоит безвылазно, сетка тоже работает, ну и согласился их провести, показать, что всё в порядке. Даже секретаря не стал привлекать, сам пошел. Но не жалею, зрелище было эпическое. Я был без очков и не смог оценить красоту решений ваших подопечных, но зато социальная инженерия доставила массу удовольствия.

— Так, так, не томи, рассказывай.

— Они начали с места в карьер. Что, мол, надо брать только молодых.

— Нельзя сказать, чтобы этот совет сильно отличался от нашего. Мы ведь тоже решили брать только первокурсников.

— Да, но они выступили радикальней. И потребовали ограничить физический возраст. Двадцатью годами.

Гелий щелкнул языком, пригубил виски и уставился на надпись «Энотека» над камином, в котором по случаю недостаточного холода ничего не горело.

— Да, мне тоже понравилась эта идея. Вообще ничто так не возбуждает бюрократа, как возможность ввести формальные критерии.

— Соглашусь. Сам такой. И тут ваше наглое молодое дарование — Риц, даже я его запомнил, — на голубом глазу предложил им определить возраст автора по созданному элементу. Они бы, может быть, и не поддались, но Диана рядом с Красиным уже потеряла бдительность. А дальше всё пошло как по маслу. Какой-то элемент разлетелся в процессе оценки, напугал их до смерти, а потом выяснилось, что они вдрызг проиграли Красину в определении возраста авторов. На этом все и закончилось. Плюс они утратили бодрость духа в момент разлета элемента, я-то, к счастью, был без очков и не видел, переобулись и стали продвигать идею, что надо брать людей постарше. Тут Красин пообещал прислушаться ко всем ценным советам и уволок их обедать.

— Как получилось, что они сами решили явиться к студентам? Такого никогда не было, — задумчиво прокомментировал Гелий.

— Насколько я сейчас понимаю, они пошли ва-банк, поскольку Вальтон очень рекомендовал Астахову ограничить их отдел в полномочиях. Но прямого запрета на посещение занятий не было именно потому, что никто этого раньше не делал. Если бы у них всё получилось, они смогли бы оформить это событие, как подбор кадров по рекомендациям вестников. Со всеми вытекающими. Так что очень мило, что ваш коллектив это дело сорвал. Не думаю, что детям надо говорить об этом, а то еще решат, что надо нападать с ножами на любое начальство, — позволил себе пошутить Радий.

Бином и Гелий покачали голосами. Тут принесли утку и бульон, а к бульону гренки.

— Чем мы занимаемся? — спросил Бином в пространство.

— Утку едим, а что? — деловито ответил Радий, поднося вилку ко рту.

— Нет, я вообще…

— Вообще обсуждаем несовершенство мира.

— Вам не кажется, что уровень компетенции деятелей образования несколько упал? — грустно спросил Бином.

— Кажется, — отрезал Гелий. — Но только до тех пор, пока я не вспоминаю, как нас пробовали учить путем копирования архитектурных конструкций. Причем упорствовали в этом не один год. Я изобразил не одну капитель, прежде чем смог доказать своему научруку, что нам с ними потом нечего делать. К строительству наше дело имеет очень слабое отношение. Кое-какие идеи можно подобрать, как и у биологов, но никоим образом не целиком. Просто нет аналогов нашему делу, и чем дальше мы движемся, тем больше становимся вещью в себе. В каком-то смысле пересборка базовых элементов — это шаг назад, хотя нет, полшага, не больше. А дальше снова побежим городить доселе невиданный огород.

— Пожалуй, согласен, — кивнул Радий. — Мир несовершенен и никогда не был другим.

— В разрезе утки он вполне совершенен, — возразил Бином.

— Верю на слово, — погрузил ложку в бульон Гелий.

Кира наконец смогла придумать, куда мы должны пойти — на модный показ. Я абсолютно не понял, какой в этом смысл, ведь там даже не продают то, что показывают, и вообще неизвестно, куда оно потом девается, но Кира заявила, что я ничего не понимаю. И это правда, я не понимал. С другой стороны, я сам переложил на нее ответственность по совместному досугу, и теперь мне предстояло вдохнуть полной грудью аромат моды и непревзойденного стиля, как было написано в приглашении.

Приглашение ведь еще надо было достать, и Кире удалось добыть целых два.

— Ты уверена, что я тебе там нужен? — осторожно спросил я, когда мы ехали на поезде к месту проведения.ё

— Да, разумеется, — проговорила Кира, нетерпеливо притоптывая туфелькой по полу. — Тебе понравится. Там красивые девушки, замечательные наряды. Я всегда хожу, чтобы набраться идей.

Я с сомнением посмотрел на Кирин наряд. Не поймите меня неправильно, мне он очень нравился, но я был уверен, что нам не покажут сегодня ни синих джинс, ни белой футболки, ни кашемирового кардигана до пят, в который было так приятно утыкаться лицом. Кира это называла «базовый гардероб».

— Что такое? — поймала она мой взгляд. — Тебе не нравится как я одета?

— Очень нравится. Но я думаю, что ты смогла бы так одеться и без посторонней помощи.

— Тебе так кажется! Во всем нужно руководствоваться лучшими образцами!

— Ага, — согласился я.

Мероприятие проводили в музее какой-то флоры. Под потолком висели огромные светящиеся шары с растительными орнаментами. Шары переливались и плавали вверх-вниз. Наверное, разновидность дронов, подумал я. Везет музею, им еще такое не запретили. На кампус, после инцидента с садовниками, автоматическая летающая техника не допускалась — только платформы на ручном управлении. Я хотел пойти посмотреть фиолетовую загогулину, которая занимала огромную колбу слева от входа, но Кира утащила меня занимать места. Мы и так чуть не опоздали.

Места были довольно почетные, или я ничего не понимаю в рассадке — в первом ряду в углу подиума. Вокруг сидели сплошь старенькие модные тетки в розовых и зеленых очках, и вообще всё было готово, чтобы поразить нас.

Шоу началось. Заиграла музыка, пошли модели. Такой коллекции я не ожидал! Никаких наборов зима-осень, весна-лето, свадьба-крестины и что там еще бывает, а только чистый крышеснос. Каждое платье имело по две пары рукавов: одна пара была настоящая, а другая — фальшивая, но настолько убедительная, что не всегда было понятно, где тут реальные руки. Одна из двух пар отвечала за что-нибудь эдакое: то держала огромный букет с бархатными розами, то несла на палке бумажного коня, то упиралась в бока невозможным образом. Самая зачетная версия вышла последней — где одни руки держали прозрачные горшки с орхидеями, а другие реяли по бокам, рассыпая искры вокруг пальцев.

Плыли юбки, шляпы с огромными полями скрывали лица, свет переливался в такт музыке. Я с трудом стряхнул оцепенение и, чтобы уж совсем не раствориться в параде иллюзий, шепнул Кире в ухо:

— Шикарная идея. А еще можно сделать вариант с бидонами молока.

Кира посмотрела на меня как на полного придурка, и я отстал. Потом началась вторая часть. Теперь нам показывали креативную обувь с природными мотивами: у одной пары каблуки расцветали к низу розой, другой был как бы обкручен зелеными полосами.

— Это чего, водоросли? — поинтересовался я у Киры.

— Это лианы! — с упреком посмотрела на меня Кира. — Символизируют!

«Символизируют, — отметил себе я. — Ну пусть».

Обувь была не такая интересная, как руки, но зато теперь проходы разбавлялись периодическими падениями моделей. В среднем они падали через два раза на третий. Одна девушка грохнулась прямо напротив нас. Я хотел было встать, чтобы помочь ей подняться, но она только метнула на нас гневный взгляд, вскочила и, ковыляя, умчалась за кулисы. После этого я стал развлекаться, пытаясь угадать, кто из моделей упадет в этот раз. Угадывал я не всегда. Некоторое количество туфель, казавшихся почти безопасными, все равно роняли своих хозяек, а некоторые модели умудрялись сходить по подиуму туда и обратно в совершенно ненормальных конструкциях. Самым эпичным оказалось падение девы на последнем проходе в платье, похожем на кокон. Ей с туфлями совсем не повезло. Должен отметить, что, когда она только вышла, я сразу предположил, что вот она упадет. Подняться в своем коконе она тоже не смогла, но, поскольку упала она совсем рядом с выходом, персонал быстренько ее уволок, подхватив под мышки. Загордиться мне этим прогнозом было некому, Кира восхищенно смотрела показ. В конце поаплодировали автору коллекции. Замечу, что он-то вышел в кроссовках как человек.

Когда все закончилось, мы отошли к барной стойке, являвшей пример аскетизма. Подавали там только воду с лимоном, больше ничего.

— Слушай, почему они все время падают? — спросил я. — Такая плохая обувь? А если такая плохая, зачем ее вообще показывают?

— Ничего не плохая. Ну или не вся. Просто не по размеру.

— А почему нельзя прийти в своем? Прошли бы в кроссовках.

За нашей спиной кто-то захихикал.

— Кира, твой бойфренд мечтает перевернуть индустрию!

К нам подошла симпатичная блондинка ростом с Эйфелеву башню.

— Он первый раз на показе, — заступилась за меня Кира.

— Нет, ну правда, — настаивал я. — Я понимаю концепцию и все такое, когда надо выйти в странных туфлях. Но не по размеру-то они почему? Ну, допустим, не успели произвести, так на принтере можно напечатать.

— Обувь никто на принтере не печатает. Ну и к тому же никогда не знаешь, какие ноги у моделей, — дружелюбно объяснила блондинка. — Это мы по размеру одежды калиброванные, а по ногам совсем нет. Ну и к тому же, если обувь даже впору, но колодка незнакомая, все равно неудобно. И неустойчиво.

На этом она оставила нас и смешалась с толпой. Мы еще немного потолкались у бара и поехали домой. Очень странное, на мой вкус, оказалось мероприятие. Зачем мы так далеко ехали? Настолка с пиццей была веселее.

Когда мы вышли на Кириной станции, она вздохнула и призналась:

— Я тоже когда-то участвовала в таких показах, когда была студенткой. Не такого уровня, конечно, но все-таки.

— А, — понял я. — Фантомные боли.

— Сам ты фантомные боли, — разозлилась Кира. — Всё, езжай домой в свое общежитие и сиди там, ничего ты не понимаешь ни в моде, ни в красоте.

«Ну и ладно, — подумал я. — Не очень-то и хотелось».

— Ну пока тогда, — попрощался я. — Дойдешь сама?

— Да уж найду дорогу, — развернулась она и исчезла.

Вот и поговорили. Не пойду больше ни на какой модный показ. Да и вообще никуда не пойду, окопаюсь в лабе навсегда.