Брутфорс 2

Глава 22

Инцидент на собрании прошел, на удивление, без последствий для участников. Только Гелий в понедельник о чем-то долго говорил с Вороном, но мы так и не узнали о чем. Ворон потом так и не раскололся, а через неделю с какого-то перепугу купил себе новый планшет. Побольше. Я подозревал, что эта покупка была как-то связана с побегом элементов, но Ворон молчал как рыба, даже как особо упрямая рыба.

Ничего особенного на кампусе не происходило, только ходили слухи, что в инкубаторе формируют какую-то особую группу, куда берут за хорошее поведение. Оба, которого после сдачи экзамена по элементам, тоже взяли в инкубатор, исправно нарезал круги вокруг руководства, но и он, при всей своей пронырливости, выяснить ничего не смог.

По вечерам стало совсем холодно, я какое-то время походил в двух кофтах, но задолбался и купил куртку. Баклан посмотрел на меня и купил такую же, и теперь мы разгуливали как два промоутера — в одинаковом красном. Дима заявил, что мы в них похожи на горных спасателей, а куртки, которые нам достались, вовсе не осенние, а зимние. Ну не знаю. Они были даже не толстые. Но после того, как я обнаружил на подкладке крупно пробитое слово «зима», пришлось согласиться, и я ему ответил, что это было глубоко экономическое решение. И не придется покупать ничего в декабре. Дима усомнился, что такие мерзлявые, как мы, обойдутся легкими зимними куртками и показал нам какой-то суровый хардкор, который можно носить от 0 до −60ºC. Но такая куртка стоила три мои зарплаты, и я решил, что обойдусь. Хотя приятно, наверное, иметь вещь с диапазоном в шестьдесят градусов. И обувь опять пришлось покупать новую. Такими темпами мы наш шкаф забьем доверху. Я неосторожно поделился этими опасениями с Максом, на что тот развеселился и пообещал показать мне, сколько у него имеется вещей, чтобы кататься на горных лыжах.

— Лыжи и палки? — осторожно спросил я.

Тут уже заржал Дима, который тоже был не чужд зимних радостей. Приличный лыжник, оказывается, имеет не только лыжи, но и палки, шлем, костюм, перчатки, очки… На очках я сломался и попросил избавить меня от дальнейшего списка, но не тут-то было — потому что потом подоспело уже лавинное оборудование. На этом месте к нам заглянул Шанкс и подключился к обсуждению последних моделей биперов, которые помогают находить лыжников под снегом. Я подумал, что неплохо бы разработать специальный элемент, который не просто орал бы изнутри, а сам вылезал бы из бипера и бежал своими ногами к спасателям, а потом вел бы их к человеку. Это было бы гораздо надежней, даже лучше, чем собака. Надо будет обдумать.

Я еще два раза ездил к Кире и в последний раз застал там ее подругу с ее бойфрендом, с которыми мы поиграли в настолку «Треп», где надо было по очереди вытаскивать карточки с вопросами и на них отвечать. Предполагалось, что от этого возникает какая-то новая теплота в отношениях, но такого эффекта я не заметил, может, потому, что Кира и так была достаточно теплой. Зато получил кучу бессмысленной информации о ее друзьях, например, как Кирина подруга однажды видела из окна машины слона, который ехал в зоопарк. То же мне диво, мимо меня однажды их целое стадо прошло. Слоны на удивление тихо ходят, даром, что большие. Хорошо, что им моя дорога не понадобилась, они сначала шли параллельно, а потом свернули к реке. А друг подруги рассказал, как в детстве он украл у соседа губную гармошку, а потом не знал, как вернуть. Ну такое. Мне же пришлось отвечать на вопрос о маскарадном костюме. На этот случай у меня в запасе была отличная история, как в детском саду меня нарядили радиоприемником, который при повороте ручки на груди должен был выдавать характерные помехи. Но хитрый папа вечером подменил запись внутри, и когда я случайно задел эту ручку, приемник заорал песню «Моя бабушка курит трубку». Я удивился — бабушка? трубку? Захотел дослушать и мой друг тоже, но воспитательница не дала, велела выключить. И никакого приза за костюм мне тогда не дали. Отец ужасно хохотал, когда мама ему потом об этом рассказывала.

Потом мы сыграли еще несколько раундов: девчонкам почему-то это занятие очень понравилось. Я бы уже давно утащил Киру в комнату, но пришлось ждать, пока они выяснят всё упущенное: и как звали любимую кошку, и когда кому прокололи уши, и кто ел морских ежей. Друг подруги за это время тоже подкис. Но зато в тот вечер мы смогли заказать пиццу, и нам ее привезли более-менее в приемлемом виде, даже колбаса не разбежалась.

Утром я еле вырвался: Кира опять хотела меня кормить, как будто я могу столько съесть. А когда я категорически отказался, внезапно пошла в атаку под девизом «мы никуда вместе не ходим». О, в этой точке я уже когда-то был, поэтому быстро поручил ей выбрать, куда мы должны пойти, и смылся.

Поскольку после экзамена по элементам меня освободили от дальнейшей практики, у меня нарисовалось приличное количество времени, которое можно было с толком потратить, если вовремя бронировать себе помещение. Я тихо ковырялся и никому не мешал, пока на меня внезапно не взъелся Красин.

Он постучал в мою минилабу, когда я ставил там эксперимент по скрещиванию бульдога с носорогом, ну ладно, на самом деле я просто пытался сделать сцепку менее бессмысленной, чтобы она не просто удерживала элементы вместе, но и позволяла им перекачивать собственный объем из одного в другой. Такой канальчик. Сам не знаю зачем мне захотелось такое попробовать, но, подумалось, что пригодится. Я спрятал свой гибрид в хранилище и впустил Красина.

— Риц, скажи мне, — начал он с места в карьер. — Зачем ты занимаешь экранированную лабу, когда она нужна твоим товарищам?

— Кому нужна? Там что, очередь стоит? — поинтересовался я и выглянул в коридор. Никого там, разумеется, не было.

— Сейчас никому, но возможно кто-то хотел бы получить себе именно это время.

— Вот кто хочет, пусть не щелкает клювом. Я не злоупотребляю. Беру не более полутора часов в день, а вчера вообще сюда не приходил.

— А делаешь-то что? Покажи.

Я продемонстрировал ему свой гибрид.

— Не готово пока. Даже не знаю пока, куда крутить. Думаю.

— Что это?

Я объяснил.

— Мм, неплохо. Почему ты думаешь, что никто этого раньше не делал?

— Может, и делал. Но я же дикий, я поискал, не нашел такого функционала внутри базовых элементов, только в комплексе, решил сам попробовать, пока время есть. Все равно мне больше часов в инкубаторе не дают, и лекций пока немного.

— Не хочешь записаться на что-нибудь культурное?

— Неа. Хочу остаться бескультурным. Лишнее знание меня испортит.

Красин внезапно захохотал. А, отсмеявшись, спросил:

— Это правда, что на том несчастном собрании ты выдергивал блудные элементы из дронов без очков?

— Правда. Сам удивлен, что получилось.

— А очки куда дел?

— В общаге забыл. А у ребят ни у кого не было. Вернее, были у Хмари, но я этого не знал, она далеко сидела. Такая фигня, шеф, я больше не буду.

— Да ладно. Просто это интересно. Вашу историю как-то очень быстро замели под шкаф.

— Я сам удивился. Думал, будут пороть на конюшне.

— А следовало бы.

— Может, потом еще успеют.

— Ну хорошо. Интересные вещи у тебя получаются. Выпускай меня, можешь работать дальше.

И ушел. Вот что это было? Я подумал об этом примерно минут пять, а потом вернулся к своему со всех сторон хромому элементу.

Красин подстерег Гелия после обеда, рассчитывая, что старший профессор будет добродушен и расположен к умиротворению подчиненных. Сам при этом есть не стал, чтобы остаться в форме для борьбы. План этот рухнул буквально сразу, поскольку Гелий моментально его расколол и отправил Красина обедать. Намеки Красина на то, что начальство нарушает его границы, разбились о каркающий смех Гелия.

— Шестьдесят лет разницы в возрасте дают мне возможность нарушать любые границы. Да, я беспардонно этим пользуюсь. А сейчас не морочьте мне голову, коллега, вы такой злой, потому что голодный, если не считать того, что у вас в принципе скверный характер.

— У меня?

— Да, у вас. Но любим мы вас не за это. Так что предписываю вам тарелку куриного супа с куском пирога, а если вы худеете, как делают все, кроме меня, — салат с креветками. Наши дамы в восторге. В порции — целых пять членистоногих, идеальное количество белка.

— Я не худею!

— Тогда суп. И возвращайтесь, уверен, ваш вопрос за это время никуда не денется. Как и мой ответ.

Красин вернулся через час, растеряв половину задора.

— Чем порадуете, коллега? — сцепил Гелий руки на столе.

Красин надулся.

— Ничем не порадую. Хочу выяснить. Почему вы еще не начали формировать группу для новой генерации элементов, а Риц уже работает по вашему плану?

— Да вы что? А что именно он делает?

— Он делает ровно то, что вы и планировали — изготавливает базовый элемент повышенной сложности.

— И что это за элемент?

— Перекачивающая сцепка.

— Интересно. Может пригодиться. Но нет, это его собственная инициатива, группа пока не сформирована, мы с Марго всё еще думаем над планом и структурой группы.

— Могу ли я надеяться возглавить эту группу?

— Нежелательно. Ну не хмурьтесь, коллега, у вас полная сетка занятий, дипломники, и, наконец, аллергия на студентов с гонором. Зачем вам это испытание?

— А кто будет главным? Не будете же вы сами этим заниматься? О, нет, только не говорите, что собираетесь назначить Рица!

— Ни в коем случае. Ему слишком рано, да и не факт, что он когда-либо дорастет до такой роли. Слишком любит делать всё сам, ни с кем не координируясь. Но его мы планируем привлечь, как и его теневого близнеца — Обу. Учитывая, что Рмц интуитивно уже нащупал это направление, не стоит оставлять его без присмотра. В карман я его себе все равно не положу, а поглядывать за ним надо.

— Ну а все-таки?

— Назначим кого-нибудь из аспирантов.

— Но почему? Что они понимают⁈ Как можно на такое ответственное направление ставить молодежь? Ведь нам доверили важнейшую на территории вещь!! От того, что сделает наш инкубатор сегодня, полностью зависит наше завтра!

— Красин, не будьте наивным и прекратите истерику. То, что нам сообщили, что никто кроме нас и Центрального инкубатора не будет заниматься элементами нового поколения, просто не может быть правдой. Искать коллег-конкурентов мы не будем, но и делать вид, что мы поверили, тоже глупо. Мы точно не одни даже в пределах территории, да и Восток в стороне не останется. О Юге ничего не скажу, они точно попробуют, но у них может не получиться.

— А Запад? Мы же опираемся на их материалы о «Рагнарек»?

— Мы делаем вид, что опираемся, потому что нам удобно ссылаться на их данные. Всегда хорошо, когда есть хотя бы имитация единства территорий, а тут у нас прямо-таки синергия. Но вот Запад как раз ничего делать не будет, по крайней мере, в гражданском секторе.

— Почему?

— Потому что у них лапки. И уже давно. Очень заняты разрешением внутренних противоречий. С тех пор как Юго-Западный университет заборол Южный передовой, они потеряли минимум две хорошие лаборатории. И угадайте, где все люди из них?

— Где?

— В Иркутске и в Чунцине. Причем переселились они не в самой удачной конфигурации: ни одна из лабораторий не выехала целиком, всех разъели внутренние конфликты. И я вас умоляю, прекратите высматривать происки против вас лично. Мы вас ценим, любим и стараемся беречь. Если нужно больше времени для вашей следующей большой работы, скажите, подумаем, как вас разгрузить.

— Меня не надо разгружать!

— Гхм! — наклонил по-птичьи голову Гелий, намекая, что не просто надо, а надо срочно, да и санаторий не помешает. С бальнеотерапией и грязелечением.

Красин наклонил голову, признавая временное поражение. Но ничего, он еще вернется.

Осень была временем разброда и шатания не только в Старом университете. Министерство образования, науки и жизненно важных технологий тоже проводило у себя вялотекущую реорганизацию, пытаясь выделить по группе на два перспективных направления. Однако пока что ничего не выходило. Сформированные в тестовом режиме команды все время привлекались к старым обязанностям и расползались, прибиваясь к привычным группам, как морские котики на пляже. Астахов был недоволен. Никакой дисциплины, то ли дело Министерство связности. Вот у них порядок. И что хуже всего, с их организацией они вполне могли подмять перспективное направление новых базовых элементов под себя, заявив, что подобная работа ближе к их компетенции.

В прошлом Министерство связности уже курировало часть работ по созданию крупных органических систем, но со временем этот кусок полностью отошел к Минобразу. Предшественник Астахова немало потрудился, чтобы это произошло. Контроль над созданием базовых элементов всегда был у Минобраза и потерять его сейчас было бы как минимум обидно, а как максимум можно было лишиться приставки «жизненно-важных технологий», что вызвало бы потери в финансировании и статусе. Это было бы обидно.

Несмотря на то, что Вальтону были выделены существенные ресурсы для самостоятельной работы и контроля подведомственных лабораторий, у Астахова вовсе не было уверенности, что тому удастся выполнить поставленные задачи. Ведь поставлены они были весьма обтекаемо. Фактически вся территория стояла на границе перехода к новым технологиям. Разумеется, не только она, но чтобы думать о координации с беспокойными соседями по миру, у Астахова не было сейчас дополнительных мозговых клеток. Он, пожалуй, сам бы сейчас согласился на постановку органического апгрейда, о возможности которого ему рассказывал Вальтон. Но поскольку они находились еще только в начале этапа: на стадии разработки элементов, пригодных для функционирования внутри биокристаллов, о прямом внедрении в мозги людей и животных, речь даже не шла.

Это все была лирика и дело далекого будущего. Суровая реальность текущего дня требовала готовиться к встрече с коллегами из Минсвязности, которые возжелали обсудить степень секретности как будущих, так и текущих элементов. Определенно, белый медведь где-то сдох, если Минсвязности, которому было по функции положено добиваться бесперебойности и прозрачности, ратует за секретность.

«Как это отвратительно, — думал министр, изучая предварительно присланный документ. — Как было удобно, когда всё лежало в открытом доступе».

Но тут же мысленно надавал себе по рукам: времена меняются, что делать, придется застегнуться на все пуговицы. И погрузился в документ.

Документ был скорее философским, поскольку не содержал никаких конкретных инструкций, а только взвешивал плюсы и минусы общего и закрытого доступа к будущим конструкциям. Нет, мысль о том, что будущие базовые элементы окажутся закрытым знанием, по-прежнему была непривычной. Астахов вздохнул, прошелся по комнате и налил себе воды.

Кроме того, необходимо было определить, насколько закрытым знанием будет эта история даже в пределах территории. И можно ли будет доверять разработчикам. Очаровательно, Минсвязности в своем репертуаре. Спрятать информацию в яйце, яйцо в утке, утку заманить в сундук, сундук запереть, повесить на дерево, а ключ положить у себя. Эта великолепная логика совершенно не предусматривала, что природа элементов не является статичной, и соответственно, открыв в какой-то момент сундук, можно запросто обнаружить там не выводок утят и не дохлую утку, а полноценного двухголового дракона, который с удовольствием сожрет обладателя ключа. И как это должно коррелировать с предложением Вальтона проводить разработки максимально открыто и несерьезно, чтобы собранная группа была аналогом отделения тонких источников — разновидностью случайных экспериментов?

Тем не менее, это была всего лишь информация к размышлению, и министр запретил себе раньше времени разливаться желчью. Сначала надо поговорить. Потом еще поговорить, а там будет видно.

Перечитав предложения смежников еще раз, он закрыл документ, переместил его в папку «Подумать» и допил воду.