Бесконечный беспредел х2

Глава 21

На наше счастье, а может и на счастье местных, в формацию мы ввалились уже в глубоких сумерках, когда вдали ничего не разглядеть, но вечерний воздух удивительно хорошо разносит звуки на большие расстояния.

— Ты как? — спросил я у черепаха, пока тот плавно спускался в тарелкообразную долину, подсвеченную тут и там скоплениями огней.

Кто знает, вдруг для зверья это смертельно? Но, с другой стороны, есть же тут и коровы и прочая живность. Значит, всё не так плохо!

«Неуютно» — признался черепах, и даже с бессмертным телом играть перестал, поплотнее сжав челюсти.

Тучка тоже заметно напряглась и даже чуть ужалась в размере. Ну а я запоздало сообразил, что лучше было дождаться утра для нормальной торговли, ведь сейчас все приличные люди спят, и только мы шастаем.

Ну да ладно, пусть городская формация сосала активно, но не смертельно, и поэтому я принял единоличное решение разбить лагерь прямо тут, недалеко от входа, где ещё не начинались поля кашура. Да и любого, кто решит приблизится, будет видно издалека, что облегчит черепаху пригляд за нашими вещами, ведь в город мы пойдем всей толпой.

План действий был прост и лёгок в исполнении, как варка пельменей: зайти, распродаться, закупиться и валить, желательно сразу в другой город, если они как-то связаны.

За время пути Мяу рассортировала добро на несколько категорий по принципу «это занедорого продать всей кучей», «это лучше обменять напрямую» и «я понятия не имею у кого тут хватит денег на это». Была и ещё одна категория «Да нас за это просто прибьют!», к которой отнеслись древние доспехи и всё, на чём была символика ордена Познания, которую я сперва принял за обычную красивую закорючку.

А вот Бун был непреклонен и наотрез отказался отдавать хоть что-то из алхимических реактивов и готовых препаратов, объяснив это тем, что «С тобой, Ёпт, нет никакой возможности что-нибудь собрать, а если собрал, то не сохранить!». Ну да и хрен с ним, не обеднеем.

Но было кое-что, что сильно меня беспокоило своей способностью порвать в клочья любую конспирацию.

— А ты можешь в этот раз не летать за мной повсюду? — обратился я к тучке, уже зная ответ.

«Обнаглел, смертный⁈ Тебе оказана великая честь, быть под неусыпным контролем!» — надменно проворчала она.

Но у меня был план на этот счёт! Довольно крупная эйдосфера уже была в моей руке и я, грустно вздохнув, сделал шаг к тучке, с максимально жалостливым выражением лица:

— А может… — договорить не успел — споткнулся, и, комично взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, уцепился за неё: — Ой, извини, я случайно!

«Какое вопиющее неуважение! Что ты себе позволяешь, смертный⁈» — возмущённо прогрохотала тучка, быстро втягивая внутрь себя пилюлю Жэ. — «Просто убей себя и избавь мир от своего неуклюжего присутствия!»

— Но уважаемая, неужели совсем нет способа не привлекать внимания к вашему великолепию? Разве достойны смертные лицезреть ваш истинный облик постоянно?

«Тут ты прав» — задумчиво пророкотала она и в следующий миг начала менять форму, превращаясь в нечто дымно-человекоподобное.

Под нашими офанаревшими взглядами у тучки медленно выросли худые клубящиеся ножки, на которые она тут же приземлилась, худые ручки и непропорционально огромная голова. Выглядело это несколько жутковато, особенно если учесть полную тишину, сопровождающую это действо.

А потом ручки-ножки уплотнились, стали ровнее и приобрели цвет человеческой кожи. Через минуту они выглядели настолько натурально, что захотелось ущипнуть их, чтобы убедиться, что глаза меня не обманывают.

Последним сформировалось довольно бледное детское лицо с огромными красными глазами, а остальной объём «верхних клубов» превратился в большую копну крупных, чёрных кудрей. Последним штрихом тучка преобразовала свою «тучкость» в невероятно пышное платье и покрасила ноготки на ногах и руках в красный цвет, окончательно довершая образ готической лоляхи.

Она опёрлась на перила и надменно окинула нас презрительным взглядом огромных красных глаз.

— Жуть какая, — пробормотал я, уже воображая себе кучу проблем с таким спутником.

К бесформенной тучке можно было относиться как угодно, хоть в пылесос засосать, хоть пнуть при случае, а этот образ даже на хер послать не смогу — воспитание не позволит. Не говоря уже о том, чтобы швырять в неё тяжёлые пилюли или «случайно» падать сверху.

— Ой, какая прелесть! — внезапно воскликнула Мяу, заставляя меня вздрогнуть. — А можно я тебя расчешу⁈

Видимо у неё от переизбытка впечатлений напрочь отключился инстинкт самосохранения и она кинулась к, на секундочку, мини Гневу Небес, всего лишь принявшему облик маленькой девочки.

— Держи свои руки при себе, смертная! — внезапно раздражённо отозвалась та, и было в её, вроде бы обычном, детском голосе, пусть и слегка хрипловатом, что-то такое, что заставляло шевелиться волосы на загривке, да в придачу в её лохматых волосах сверкнули красные всполохи.

Бегущая к ней Мяу неловко рухнула на задницу, да так и затормозила, рассеяно тряся головой, будто сбрасывая морок.

— Так, ладно, — я кашлянул, — мы идём в город на разведку, а черепах остаётся тут.

«С удовольствием» — отозвался тот, хитро прищуривая глаза.

— Лапы и голову втянул, прикинулся булыжником и чтоб не отсвечивал! Если сдвинешься хоть на шаг, или тем более сожрёшь кого-нибудь — я тебе лапы узлом завяжу, а зубы через жопу вырву! Понял? — пригрозил я его наглой морде.

«Да понял, я, понял» — недовольно проворчал он и кивнул мне за спину: — «А если воровать полезут?»

— Тогда громко ори «грабят». Такую здоровенную черепаху и на другом краю долины будет слышно!

На это черепах только многозначительно хмыкнул и отвернулся, после чего лёг на брюхо и втянул в панцирь все конечности и голову. Кажется, мы наконец-то приходим к взаимопониманию.

— Так, теперь вы, — я окинул взглядом Ибуна и Мяу.

На удивление, оба выглядели пристойно и вопросов не вызывали, чего нельзя сказать о готической девочке. Хотя… Вот вообще пофиг! Главное, что она выглядит как человек, а фриков тут повсюду хватает.

По большому счёту, мы были готовы к экскурсии и разведке, где, что и кому можно подороже впихнуть. Так что дело оставалось за малым — скидать в трофейные пространственные хранилища всё мелкое и ценное и можно выдвигаться.

Единственное, что меня сильно беспокоило, так это любопытство местных, которые могут полезть к черепаху, где рискуют быть с аппетитом сожранными, чего хотелось бы избежать. Поэтому я попросил Мяу притащить большое светлое полотно, а Ибуна какие-нибудь краски.

Через десять минут возле черепаха появился, растянутый между двух копий, транспарант из огромного гобелена, на котором были изображены безмятежные облака над морем. Правда теперь, поверх облаков красовалась красная, корявая надпись «ОСТОРОЖНО ЛЮДОЕД» большими буквами, а на морских волнах качался кривой череп с перекрещенными под ним костями.

Критически осмотрев своё творение, решил добавить пару штрихов для наглядности и, заодно, предупредить не умеющих читать, что воровать тут вредно для здоровья.

— С этим понятно, — задумчиво произнёс Ибун когда я закончил, указывая на нарисованную черепаховую голову с «палочным человечком» в пасти, после чего ткнул пальцем в другую часть изображения: — А что означает «рука, стрелочка, коробка, стрелочка, яблоко на палке»?

— Мне тоже интересно, — кивнула Мяу.

— Это не яблоко, а жопа… — смутившись своего порыва вдохновения ответил я. — Типа, если что-то украдут, то будут посажены на кол.

— Хм, нет, так не понятно, что он насажен на кол, — он с серьёзным видом покачал головой, взял у меня кисть и принялся профессионально дорисовывать к жопе остального человека с очень выразительно перекошенным лицом и воздетыми к небу и надписи «ОСТОРОЖНО» руками. — Вот.

Мы втроём ещё раз внимательно осмотрели композицию.

— Нет, — Мяу щёлкнула пальцами, — не ясно за что он наказан. Сейчас.

Она забрала у Ибуна кисть, обвела посаженного на кол в прямоугольник и по границе прямоугольника изобразила с десяток небольших человеческих фигур в разных позах. Если разглядывать их по очереди, по ходу часовой стрелки, то получался целый сюжет, где человечек подбегал к черепашке, что-то хватал и убегал, но в конце оказывался внутри прямоугольника.

Мы снова задумчиво осмотрели получившийся результат.

— Не мелковато? — я указал на художества Мяу.

— Грр, бездарные смертные… — тучка-девочка закатила глаза, выхватила у Мяу кисть и краску и странными движениями, будто струйный принтер — широкими мазками, на короткие мгновения отрывая кисть от полотна — за несколько секунд «напечатала» огромную тучу с молниями, которые били в бегающих под ней человечков. — Вот, квинтэссенция опасности и страха!

Теперь мы вчетвером, уже с видом знатоков искусства, разглядывали совместный шедевр. Пришлось признать очевидное — из всех присутствующих, я рисовал хуже всех…

«А давай я просто кучу навалю? Эффект будет тот же, что и от вашей мазни!» — предложил высунувшийся из панциря черепах.

Тут мы словно освободились от гипноза и пару секунд недоумённо переглядывались, под ехидное хихиканье панцирного.

— Всё, пошли! — я смущённо махнул рукой и первым потопал по высокой траве в сторону города.

Даже не смотря на то, что земля под ногами была довольно твёрдая, я оставлял на ней глубокие следы. Ещё бы! В хранилищах на мне было тонны четыре всякого оружия и инструментов, которые Мяу определила как особо ценные.

Я всё ещё помнил их давний разговор с Шу, где фигурировала некоторая разница в ценности дэн разных сфер, и прямо спросил её об этом, чтобы не получилось так, что мы тут зря носимся с барахлом, которое в итоге ничего не будет стоить во второй сфере, точнее сумма, вырученная за него. Но девушка отмахнулась и пояснила, что разница в стоимости всего в два раза, а значит, нам будет достаточно наскрести тут всего лишь десять миллиардов или два триллиона соответственно.

Уже на подходе к городу, я довольно грубо одёрнул тучку, чтобы перестала лететь над высокой травой и шла ножками, как нормальный человек. А пока она в своей привычной манере оскорбляла меня и смешивала с грязью всё человечество, меня вдруг посетила очень простая, но оттого не менее значимая мысль.

— А как к тебе обращаться? — перебил я её поток самовосхваления.

Она замерла и уставилась на меня не моргая и с приоткрытым ртом.

— Будет слишком подозрительно, если мы будем обращаться к тебе «достопочтенная воля небес». Как насчёт человеческого имени? Это не будет слишком оскорбительно? — произнёс я, внимательно следя за её реакцией.

— Не выйдет, — покачав головой проговорил Ибун, не давая ей возможности ответить, — ненастоящее имя вызовет ещё больше подозрений.

Едва тучка-девочка открыла рот, чтобы что-то сказать, как с неожиданным предложением вступила Мяу:

— Ну так можно же дать ей имя в церкви!

Мы втроём уставились на неё.

— Что? — она немного смутилась. — Она вполне сойдёт за обычного ребёнка.

— Пфф, смертные, вы не понимаете, о чём говорите, — таки вклинилась тучка, презрительно кривя губки. — Да, я имя должно быть истинным, и оно у меня уже есть, но назвать я его не буду по естественным причинам. Так что, напрягите свои пустые головы и придумайте что-нибудь другое.

— Может, хоть попытаемся? — попытался настоять я, держа в уме, что тучка, возможно, как и я относится к другому миру и новое имя вполне может к ней прилипнуть как надо. — Ну не называть же нам тебя девочкой, в самом-то деле? Да, девочка?

Она вперила в меня полный злобы и презрения взгляд прищуренных глаз и грозно зашипела, одновременно с чем в её кудряшках затрещали маленькие молнии.

— О чём и речь, — констатировал я и указал рукой на приметную статую церкви Восхождения, возвышающуюся над трёх, — четырёхэтажными особняками, из которых состояла ближайшая к нам часть города. — Пошли, попытка не пытка.

На самом деле, я в любом случае хотел зайти в церковь и выяснить два момента.

Во-первых, узнать, не нахожусь ли я в федеральном розыске, как злостный нарушитель клятв. Ну и в целом прощупать почву на предмет того, не хотят ли меня грохнуть.

Ну а во-вторых, хочу попробовать обменять немного энергии из резерва на местную валюту. Возможно, когда она начнёт покидать моё тело, я смогу понять суть процесса и научиться не только воплощению, но и швырянию фаерболами.

Последнее, конечно не совсем в приоритете, поскольку я не собираюсь вставать на путь героя из какой-нибудь фэнтези истории, чтобы без разбора жечь всех налево и направо, но пусть лучше будет, чем не будет. Ну а силы мне пока и так хватает, чтобы без проблем отбрыкаться от местных гопников.

Высокая трава резко сменилась опрятной брусчаткой и мы официально вступили в город, название которого оставалось для меня загадкой. Идущие по своим делам люди лишь изредка бросали на нас короткие взгляды и вели себя совершенно равнодушно.

Я немного расслабился и начал глазеть по сторонам, но, как в случае с Сигой, довольно быстро пришёл к выводу, что мне совершенно не интересна архитектура утопающих в зелени особняков, где на первых этажах располагались магазины, рестораны и офисы. Ну, или не офисы, но там происходило какое-то движение с передачей листов бумаги из рук в руки, что могло быть и кружком любителей поэзии.

Улицы этого города были освещены так же, как и в Сиге — большие шары на столбах, излучающие приятный желтоватый свет. Чем дальше от края города мы продвигались, тем многолюднее становилось. Разношёрстная толпа ничуть не отличалась от уже виденной ранее и очень скоро я вообще перестал обращать внимание на прохожих. Человек быстро ко всему привыкает, это точно!

Здания церквей были уже рядом, и тут моё внимание привлекла вывеска «Пространственные хранилища для всех!». Хм, а ведь неплохо было бы прикупить несколько с известным ключом, чтобы не прятаться постоянно, когда нужно по пояс залезть в какой-нибудь медальон.

Я потянул на себя резную дверь с мозаичным стеклом и мы оказались в просторном помещении, где как в привычных мне магазинах электроники, на открытых прилавках, между которых можно свободно бродить, лежали разные аксессуары от колец до больших поясных сумок. Ну, по крайней мере я так предполагал, поскольку для меня весь ассортимент выглядел как чёрные объёмные силуэты.

— Добро пожаловать, уважаемые! — произнёсла миловидная девушка, стоящая слева от входа, в окружении пяти серьёзных мужчин. — Чем могу помочь?

— Мы только прицениться, — тут же отшил я этого продавца консультанта, но она не изменилась в лице.

— Разумеется, прошу вас, — её рука сделала приглашающий жест и девушка вернулась в пятерым охранникам, один из которых тут же отделился от общей массы и кивнул нам.

Я вопросительно приподнял бровь.

— Он будет следить, чтобы мы ничего не украли, — шепнула мне Мяу, видя моё замешательство.

Кивнув мужику в ответ, я направился к стендам, где неспешно прохаживались несколько человек, за которыми неотрывно следовали охранники. У дальней стены зала, за высокой стойкой, скучал пузатый мужчина неопределённого возраста, увешанный перстнями, цепями и кулонами, который скользнул по нам равнодушным взглядом и вернулся к разглядыванию чего-то мелкого в руках.

Остановившись у группы товаров, я вгляделся в ценник предположительно колечка и задумчиво посчитал нули. Кроме длинного числа, тут была и другая информация о товаре, но совершенно для меня непонятная. Пришлось обратиться за консультацией к Мяу, поскольку Ибун тоже был не в зуб ногой.

— Внутренний объем в мешках кашура, прочность, сложность ключа, — пояснила она, указывая на разные строчки.

— И как оно?

— Хорошее, но цена сильно завышена, — Мяу фыркнула.

— Уважаемая, — подал недовольный голос пузан из-за стойки, — у меня только высококачественные товары и цена оправдана. Поделия, что в десять раз дешевле и разваливаются на ходу, вы можете приобрести на соседней улице.

— Уважаемый, мы ни в коем случае не хотели обить вас этим замечанием, — я примирительно поднял руки и приблизился к мужчине. — Моя спутница лишь высказала своё мнение. Это вы их изготовили?

— Да, это моя работа, — не стал скрывать он, окинув нас раздраженным взглядом.

— А во сколько бы вы оценили своё время, если я, к примеру, попрошу вас преподать мне основы изготовления пространственных хранилищ? Я вижу, вы мастер своего дела и мне бы хотелось перенять вашу мудрость.

— В ученики пришли проситься? — выражение его лица моментально стало брезгливо-надменным. — Я не обучаю кого попало, пошли прочь, оборванцы!

Ибун тут же схватил меня за плечо, видимо считая, что я сейчас наброшусь на мужика, но я пребывал в благодушном настроении и только равнодушно пожал плечами:

— Ну, нет и нет. Пошли обналичимся.

Под внимательными взглядами охранников мы покинули магазин и дошли по церкви.

Внутри нас встретила уже знакомая мне скульптурная композиция «возносящегося» и было довольно многолюдно. Несколько служителей церкви, отличимые по характерной одежде с несуразными шапочками, работали с населением, даруя имена детям, а также впускали-выпускали людей из боковых комнаток.

Дождавшись своей очереди, сообщил милой девушке с чёрной табличкой в руках, что желаю обменять энергию резерва на монеты церкви и дать имя ребёнку. Но сначала деньги.

Она буднично указала на одну из дверей по краям зала, где и происходило таинство валютного обмена. Отстояв небольшую очередь, вошёл в пустую каморку покрытую рунами, а-ля касса банка, где за маленьким окошечком в монолитной стене виднелось скучающее лицо молодого служки.

Пару минут ничего не происходило, а затем он таки удосужил меня странным взглядом. Я посмотрел на него в ответ. Игра в гляделки затягивалась.

— Уважаемый, — с раздражением произнёс юноша, — быть может вы начнёте?

— Хм, а что именно? — с самым невинным видом спросил я.

Он вздохнул, проворчал что-то про надоевшие проверки качества обслуживания и монотонно пробубнил инструкцию, из которой следовало, что мне нужно высвободить энергию, а формация её оценит и поглотит. После этого он выдаст мне положенную сумму.

— Гхм, а принудительно нельзя? — спросил я, пряча неловкость.

— Что? — он вытаращился на меня так, будто ему порвали шаблон.

— Я не умею высвобождать энергию в воздух, — пояснил я, — может можно её как-то отсосать? Или, например, потрогать стену и направить её прямо в формацию?

— Нет, трогать формацию строго запрещено! — потрясённо ответил он.

— Ладно, я попробую, — со вздохом произнёс я.

«Ладно, сейчас главное не взорваться!» — подумал я и начал тужиться, старательно выдавливая из себя духовную энергию, как в тот раз.

Древняя, видя и, судя по всему, ощущая это действо, закрыла лицо ладонью и покачала головой настолько драматично, что я не выдержал и снял с неё немоту:

— Не выпендривайся! Что не так?

— Ты даже этого не умеешь… — сокрушенно произнесла она.

— А я разве не говорил, что вообще нихрена не умею? — удивился я.

— Нет.

— Да блин…

Вот так, неожиданно, мы пришли к взаимопониманию и она согласилась меня обучить заново и по честному.

Благо, что во внутреннем мире время не имеет власти и обучение основам основ не заняло и секунды, по меркам мира реального. Не сказать, что это было элементарно, но я справился и в физический мир вынырнул с новым уровнем понимания процессов управления энергией, где-то на уровне местного шести-семилетнего ребёнка.

Успокоился, расслабился, да и остановил вибрацию ядра. Синее море моего внутреннего мира тотчас перешло из жидкого состояния в газообразное и устремилось за пределы сферы. Большого труда стоило не сжаться и не напрячься, когда в глубинах тела возник нарастающий холод, который стал быстро распространяться, вызывая лёгкую панику. Инстинктивно хотелось запихнуть его обратно, но я держался и вскоре меня окутало равномерное голубое свечение.

Руны на стенах и потолке вспыхнули и наполняющий комнату голубоватый туман начал втягиваться в стены. Процесс шёл не быстро, но это и хорошо — не хотелось бы случайно лишиться всех запасов. Парень за окошечком, кажется, вздохнул с облегчением и с серьёзным видом уставился куда-то вниз, скорее всего на измерительные приборы.

Минут через десять парнишка стал странно на меня коситься. А я уже настолько освоился с процессом, что даже умудрялся чуть ускорять поток энергии, поскольку ощущаемый резерв вообще не уменьшался. Если вдруг окажется, что максимальная скорость этой конвертации, например, сто тысяч в час, то я умру от старости прежде, чем выдавлю из себя хоть сколько-нибудь значимую сумму.

— Сколько там накапало? — беззаботно поинтересовался я у служки.

— Двести семьдесят миллионов, — ответил он, с выпученными от шока глазами.

— Да⁈ — я приятно удивился, но тут же вспомнил один неприятный факт, который не преминул сразу уточнить: — А монеты какого номинала существую? Не хотелось бы таскать на себе десять тонн денег…

— Один дэн, десять, сто, тысяча, а потом по тому же принципу кратно тысяче до миллиона. В вашем случае, уважаемый, можно взять две монеты по сто миллионов и семь по десять.

Хм, удобно. Пожалуй, добью до пары миллиардов и посмотрю, насколько опустеет резерв.

На это ушёл целый час, но зато стало понятно, что во мне плещется плюс-минус пятьдесят миллиардов. Точнее, пятьсот, ведь церковь нагло оплачивает только одну десятую часть от полученной энергии. И вот ведь засада — с таким объёмом я должен уже иметь несколько десятков божественных благословлений, а не жалкие три штуки, путь и красивого золотого цвета.

Получив на руки девятнадцать вычурных, увесистых монет по сто лямов и рассыпь, скажем так, разменных, я наконец покинул кладовку и вернулся к ребятам, которые уже заметно нервничали и осмотрелся.

Никто не обращал на нас внимания, не следил, и не целился. Небо не рушилось, Ктулху не проснулся, и даже люди, вынужденные так долго стоять в очереди из-за меня, не нарывались на драку. Всё прошло на удивление спокойно и рутинно. Даже непривычно. Чудеса!

Неужели полоса безумных неожиданностей наконец-то закончилась?

— Хочу дать ей имя, — обратился я к девушке с табличкой и указал на нашу тучку-девочку.

— Вы отец? — формально уточнила она.

— Ну, — я немного замялся, — скажем так, я имею некоторое отношение к её появлению среди людей…

Взгляд девушки мгновенно стал ледяным и презрительным. Она молча и грубо всучила мне табличку, таким образом открыто демонстрируя неприязнь к подобному типу мужиков, и вытянула руку в ожидании оплаты. Я робко отдал ей монету номиналом десять тысяч и даже побоялся уточнить особенности ритуала, когда даёшь имя другому.

— Нарекаю тебя… — на всякий случай произнёс я, глядя на девочку, которая издевательски ухмылялась, — Нюша!

Да, хотелось чего-то милого, она же девочка, пусть и неведомая божественная хрень. Но буквы на табличке бесследно растаяли, что говорило о неудачной попытке. Ну а готическая лоля громко и обидно рассмеялась, привлекая всеобщее внимание:

— Жалкий смертный, ты не веришь моим словам? У тебя ничего не выйдет, пытайся хоть всю свою никчёмную жизнь! У меня уже есть истинное имя и не в твоих ничтожных силах его изменить! Или ты возомнил себя выше Воли Небес⁈

Глаза служительницы церкви округлись от шока, а посетители, на уровне коллективного бессознательного почуявшие неладное, поспешили к выходу.

Мои глаза недобро сузились и накатило странное ощущение свершающегося правосудия

— Ну ты г… Гнюша! Нарекаю тебя так, ибо ты хоть и Гнев Небес, но девочка.

И только она хотела выдать очередную колкость, как буквы сорвались с таблички и закружились вокруг крайне изумлённой бывшей тучки. При этом имя Гнюша сверкало молниями и переливалось всеми цветами радуги, словно я получил какого-нибудь супер редкого питомца в корейской онлайн игре.

А одновременно с этим снаружи апокалиптичненько загрохотало и послышались человеческие вопли полные ужаса и паники. Здание церкви задрожало, по стенам пошли трещины, а статуя возносящегося с грохотом рухнула на пол и пробила там огромную дыру.

Потолок над нами начал осыпаться целыми кусками изящных фресок, но, в следующий миг, лопнул тысячей обломков и улетел куда-то вверх, где вместо ночного звездного неба бесновался монохромно белый и яркий, ревущий ураган, сверкающий невероятно контрастными чёрными молниями.

Внезапно в этой неестественной белизне проступило почти человеческое лицо с третьим глазом во лбу и уставилось на меня немигающим взглядом чёрных глаз без зрачков. Какое-то невероятное давление обрушилось не только на нас, но и на весь город, отчего скорбные крики и отчаянные визги с лёгкостью перекрыли грохот этого жуткого явления. Даже я не устоял и упал на колени.

— Смертный, бросивший вызов Небу, докажи, что достоин моей дочери! — пророкотал голос идущий от лика, но его губы даже не шелохнулись.

— Не надо, отец! — закричала Гнюша.

— Ой, да идите вы все в жопу, — выдохнул я, устало прикрывая глаза.