Белый маг

Глава 27 Бессилие всесильного мага

— Сумароков, — сказала Настя, — а лысый-то снаружи остался. Не захотел он нас дальше сопровождать… А может ты меня уже поставишь на ноги?

Я не стал спорить и поставил. Настя быстро оправилась, осматриваясь.

Помещение, в котором мы находились, было довольно большим. И сумрачным. Нет, темно здесь не было, но весь свет исходил от большого круглого фонтана, расположенного прямо посреди зала. Фонтан работал, вода в нем била многочисленными струями, уходящими куда-то под высокий потолок, и уже оттуда обрушивалась обратно с журчанием и плеском. Все эти струи сверкали, блестели и переливались, и именно они были источником света в этом зале. Но источника этого не хватало, чтобы осветить все помещение, и потому стены его были скрыты в сумраке.

Настя медленно пошла вокруг фонтана, рассматривая его с приоткрытым ртом. Потом остановилась у его невысокого мраморного бортика и протянула руку под падающие струи. Вода с тихим звоном отскакивала от ее ладони мерцающими брызгами.

— Это не вода… — сказал вдруг Настя.

— Что? — не понял я.

— Это не вода… Сам посмотри!

Я подошел к борту фонтана и тоже подставил ладонь под одну из падающих сверху струй. Мелкие блестящие капли чуть покалывали кожу и отскакивали прочь, но ладонь моя оставалась сухой. Тогда я подставил под струи обе руки и долгое время наблюдал, как скачут во все стороны сухие брызги. Жидкость в фонтане так и бурлила, пузырилась, вскипала. Над ней то и дело надувались радужные пузыри и устремлялись вверх, но тут же лопались под натиском струй сверху.

Это зрелище было завораживающим, и смотреть на него, казалось, можно вечно. Должно быть, где-то в соседнем помещении перед точно таким же фонтаном стоял сейчас Кушак и все никак не решался сделать шаг вперед. А вот Тихомир уже наверняка решился, ведь он знал все с самого начала.

— Я знаю, что нужно делать, — вдруг произнесла Настя шепотом.

Но теперь и я это знал. Просто не торопился, завороженный потрясающей иллюминацией, развернувшейся прямо передо мной. Это зрелище поглощало всего меня, притягивало мой разум, не позволяло думать ни о чем другом, кроме как о том предназначении, которое меня сюда привело.

— Я знаю… — повторила Настя.

Она перешагнула через невысокий бортик фонтана и вошла в него. Я хотел было удержать ее, но передумал. А в следующий миг и сам шагнул под летящие сверху струи…

Светлейший князь Черкасский был абсолютно прав — истина открылась мне сразу же, в один миг и без остатка. Не было никакого постепенного познания законов этого мира, как и тысяч других миров в бесконечной Вселенной. Все случилось как по щелчку пальцев всесильного чародея. Раз — и у меня перехватило дыхание от всей бесконечной глупости человечества, решившего отчего-то, что познало большинство законов природы, и назначившего себя ее царем.

Все было совсем не так, все было иначе, но это находилось за пределами человеческого понимания, и потому не имело смысла винить человечество, что оно хоть как-то пыталось объяснить само себе законы бытия.

Люди ошибались буквально во всем. Но это не имело никакого значения, потому что никак не могло влиять на Вселенную. Даже маги, способные видеть и использовать в своих целях саму основу мироздания — силовые линии ее магического поля — и те своими действиями никак не были способны воздействовать на нее. Живое способно влиять только на живое, все остальное ему не подвластно в сколько-нибудь значимых объемах.

И только высшая форма магии — Белая — открывала перед магом врата к понимаю сущности Вселенной. А значит, давала ему в руки инструмент для управления ею. Белому магу были доступны знания обо всем, что находилось в области его интересов. А сила, данная ему ритуалом посвящения, позволяла использовать эти знания для своей пользы.

Сверкающий фонтан в Зеркальном храме словно бы смыл с меня мою прежнюю личину. Нет, внешне я остался прежним, разве что взгляд мой изменился с этого момента и навсегда. Отныне невозможно стало заметить в нем толики прежней наивности, потому что никакой наивности во мне больше не было. И если взросление человека происходит ступенчато, короткими рывками, случающимися вследствие каких-то жизненных событий, эксцессов, трагедий и тому подобных событий, то я сейчас повзрослел одномоментно.

Я стал ровесником самой Вселенной. Я видел ее рождение, самый первый ее миг, когда в результате божественного акта народилось и принялось бешено раздуваться пустое пространство, до краев наполненное магической энергией. Видел появление звезд и планет, видел зарождение жизни в виде крошечных подвижных капель, способных к размножению, и вместе с тем видел невообразимых тварей, в которых миллион лет спустя эти капли переродились.

Но видел я и другое. Видел я и смерть Вселенной, и прямо на моих глазах постаревшие и одрябшие силовые линии магического поля сминались, комкались и распадались, разрушая тем самым саму мировую структуру. Впрочем, хвататься за голову и вопить от ужаса к тому моменту было некому — Вселенная уже была пуста и холодна. Она была невообразимо стара.

Но сейчас, в момент ее молодости и процветания, все это не имело никакого значения. Да и занимали меня по большей мере дела земные, потому что я и сам был сыном земли-матушки. Я знал, что много лет назад светлейший князь Черкасский (а в то время он был еще никакой не князь, и вовсе не светлейший), точно так же, как и я сейчас, стоял в одном из бесконечных залом Зеркального храма точно в таком же фонтане.

Ритуал наделил его необыкновенной силой, превратил в великого чародея, но в тоже время сделать его Белым магом так и не смог. Не хватило на то князю крошечной толики исходного материала, чтобы силовые линии магического поля смогли замкнуться в определенном узоре. И в ту же самую минуту светлейший князь решил, что отыщет на эту роль подходящего кандидата, заставит его пройти через все необходимые ритуалы, предложит ему повелевать всем миром, а уж хозяйственные хлопоты он возьмет на себя.

Он знал, что это большой риск, но князь любил рисковать. Он жизни не мыслил без этого томящего предчувствия скорой победы. И взялся за поиски.

Оказывается, я не являлся первым кандидатом, нанесшим визит в Зеркальный храм по наущению светлейшего. Были и другие, и числом их было пятеро, но ни перед одним из них не открылись тайны Вселенной, никто из них так и не стал Белым магом. Получив силу от Зеркального храма, они вернулись в свой мир, но светлейший князь не мог себе позволить оставить под боком таких сильных конкурентов. И все они вскоре были убиты. Кто-то немедленно по возвращении, кто-то чуть позже, но в живых князь не оставил никого.

Это не было какой-то особой жестокостью или же лютой злобой. Просто трезвый расчет. Князь был политиком, более того — он был великим политиком, а в политике не место эмоциям. Все, что может представлять потенциальную опасность для далеко идущих планов, должно исчезнуть. Вот и всё. Очень просто. И если бы передо мной, как перед моими предшественниками, не открылись все тайны Вселенной, если бы мироздание не посчитало меня достойным такой чести, то и меня по возвращении ждала бы та же незавидна участь.

Но теперь я сам был волен решать, как творить историю.

Я потряс головой, раскидывая по сторонам сверкающие брызги, осмотрелся и перешагнул через борт фонтана обратно в зал. Сухие капли падали с меня на мраморный пол и раскатывались по сторонам с мелодичным звоном.

Ритуал завершился, мне больше нечего было здесь делать.

Настя же продолжала неподвижно стоять под струями, сложив руки перед собой в молитвенном жесте. Глаза ее были широко распахнуты и застыло в них выражение глубочайшего удивления.

— Анастасия Алексеевна! — окликнул я ее. — Выходи оттуда, нам пора!

Я взмахнул рукой, и рядом с фонтаном тут же открылась «тайная тропа». Контуры прохода окаймляла длинная лоза винограда, в листве которой то тут то там проглядывали увесистые кисти с крупными синими ягодами. Не знаю зачем я это сделал. Просто это не составило мне никакого труда, и я мимоходом подумал: «А почему бы и нет?»

Это не было тем зыбким неустойчивым проходом в Запределье, которые могли открывать знакомые мне «тропуны» вроде Фальца, Беттихера или Федьки Галкина. Моя «тропа» была поистине монументальной, и не было никакой причины торопиться ступать на нее, чтоб не дай Бог не опоздать к открывшемуся выходу и не остаться в Запределье на веки вечные. В случае необходимости, она могла бы простоять здесь открытой сколько угодно долго, как «тропа» в кабинете светлейшего.

Но все же я поторопил Настю:

— Нам пора!

Она вздрогнула, оторопело закрутила головой, а потом, увидев меня, вышла из фонтана. Принялась стряхивать с себя блестящие капли. Поймав мой взгляд, она подняла руку, показала мне открытую ладонь, и над ней вдруг вспыхнул белый шарик «лунного маяка».

— Сумароков, смотри! — громким восторженным шепотом сказала она. — Ты видел это? Оказывается, в этом мире я тоже маг… Я еще и не такое могу. Смотри!

Движением пальцев она уничтожила «маяк», поднесла ладонь к лицу и дунула на нее. Из пальцев ее устремились в мою сторону кривые ветвящиеся молнии. На пол с треском посыпались охапки золотых искр, словно пригоршни сушеного гороха. Настя двигала пальцами, и молнии тоже двигались вместе с ними, шевелясь и сплетаясь друг с другом.

Заметно было, что Настя еще очень плохо владеет своим даром. Навыка у нее не было никакого, и она пока не понимала для чего все это нужно, и какую опасность может нести окружающим.

Но она очень быстро училась. В мире Серой Руси она действительно имела магические способности, и были они достаточно сильны. Молнии быстро свернулись в тугой клубок на ее ладони, затем этот клубок поднялся на высоту нескольких саженей — почти под самый потолок, который до того не был виден, а теперь осветился теплым желтым светом.

— Ты молодец, — сказал я. — Но не вздумай сейчас щелкнуть пальцами.

— Почему? — не поняла Настя.

— Этот шар может взорваться, и тогда нас разорвет в клочья. Шаровые молнии не любят, когда с ними играются дилетанты… — Я движением бровей изничтожил огненный шар. — Однако, нам пора уходить.

— Ты уверен? — уточнила Настя.

— Как никогда. В этом мире я сделал все, что было нужно. И даже больше. Теперь я должен вернуться домой.

— К Катьке?

— И к ней тоже…

Я кивнул на открытый проход «тайной тропы», и прошептал: «Трипта ла гоя мира волд…» Никто никогда не учил меня этому заклинанию, и прочесть его я тоже нигде не мог — я просто его знал. И там, в чернильной тьме, зажглась длинная череда огней. Они шли по обеим сторонам убегающей вдаль «тропы», сливаясь где-то там, в бесконечности, в одну пылающую точку.

Больше не раздумывая, мы ступили на «тропу». Виноградная лоза обвивала края проема и с внутренней стороны тоже, расползаясь в разные стороны. Здесь не было какой-то поверхности, вроде стен или хотя бы балок, за которые она могла бы цепляться, но тем не менее она как-то держалась в воздухе, прилипнув, казалось бы, прямо к чернильной мгле.

Я коротко усмехнулся, и лоза тут же начала затягиваться обратно в проем, а когда и вовсе исчезла из вида, то он с тихим хлопком закрылся. Настя понимающе покивала.

— А ты крут, Сумароков! Научишь меня этому?

— В нашем мире тебе это не пригодится, — ответил я, направляясь вперед по «тайной тропе».

— Почему? — Настя семенила за мной следом, удерживаясь за мой локоть. — Ведь ты не стал уничтожать магию! А, Сумароков? Не стал ведь?

Я мотнул головой.

— Не беспокойся, Немое Заклинание осталось невостребованным. Пусть все идет своим чередом. Но твоя магия имеет силу только в мире Серой Руси.

— Откуда ты знаешь?

— Ниоткуда. Это общеизвестно.

— Это не ответ! Так может сказать любой, кто хочет, чтобы ему верили на слово, без всяких доказательств.

— Да мне плевать, веришь ты мне или нет! — Я поморщился. — В любом случае, очень скоро ты и сама сможешь это проверить…

Я кивнул вперед, туда, где в самом конце моей «тайной тропы» уже начал открываться выход. Тонкая вертикальная линия распорола тьму Запределья и принялась медленно расширяться. Постепенно она разделилась на две линии, и промеж их проступила полоска нашего мира. Резко чиркнув ребром правой ладони по крепко сжатому левому кулаку, я остановил время по ту сторону прохода.

— Слушай меня внимательно, — ускорив шаг, сказал я Насте. — Когда выход откроется, ты увидишь нечто странное. Мы выйдем в казармах Преображенского полка, но я остановил время, и сейчас там все замерло. Я смогу удерживать его ход не очень долго, но нам и этого хватит. Ты увидишь множество людей в странных позах. Я смогу свободно передвигаться среди них и обезврежу пулю, которая предназначена Катерине. Потому что это будет тот самый миг, когда мы покинули это место.

— Мне идти за тобой? — деловито поинтересовалась Настя.

— В этом нет смыла. Стоит тебе сойти с «тайной тропы», как время для тебя тоже остановится. Рекомендую оставаться на «тропе», если хочешь видеть все, что здесь будет происходить. Я оставлю ее открытой…

— А потом? — спросила Настя.

— А потом я открою «тропу» подальше отсюда, к черту на рога, где никто нас не сможет достать. И пусть все идет своим чередом. А если кто-то еще раз попытается использовать меня в своей игре, то ему сильно не поздоровится!

В этот самый миг выход рывком распахнулся на всю ширину, и мы остановились перед ним как вкопанные. Как и в тот момент, когда мы с Настей покинули наш мир, там все еще было утро. День пока не успел вступить в свою полную силу. Но никаких людей сквозь проем я не видел. Как не видел и казарм Преображенского полка. Единственное, что было видно — это большая криволапая ветка с дубовыми листьями, закрывающая нам выход.

Раздвинув листву, я выглянул наружу. Оторопело посмотрел по сторонам.

— Чего там? — спросила из-за спины Настя.

— Лес, — ответил я некоторое время спустя.

— Какой лес? — не поняла Настя. — Почему — лес? А где же казармы?

— Не знаю, — отозвался я немного потеряно.

— А кто знает⁈ — взвилась Настя. — Кто из нас Белый маг, Сумароков, твою мать⁈ Мсье ты долбанный!

— Да погоди не ори! — цыкнул я на нее. — Я Белый маг всего как несколько минут, я даже не знаю пока что мне со всей этой Белой магией делать… А ты мне сосредоточится мешаешь!

— Ну правильно — теперь я виновата!

Чтобы не спорить с ней больше, я отодвинул дубовую ветку в сторону и шагнул с «тайной тропы» наружу.

— Не вздумай закрыть проход! — изнутри крикнула мне вслед Настя. — Я тебя и с того света достану и с этого света сживу!

По-моему, она нисколько не шутила. Зар-р-раза…

Оказавшись снаружи, я осмотрелся. Странно, но выход «тайной тропы» открылся на краю леса, перед самым спуском к тихой реке. Она невозмутимо протекала мимо, в нескольких сотнях шагов слева плавно изгибалась и пропадала из вида за небольшим, поросшим приземистым кустарником мыском.

Впрочем, сейчас вода ее была неподвижна, рябь на ней замерла, и даже высунувшая над поверхность голову рыба так и осталась торчать с раскрытым ртом. Прямо перед моим лицом застыл в воздухе крупный шмель.

Время не двигалось. Оно замерло.

— Эй! — крикнула мне в спину Настя. — Ну что там? Где Катька? Где мы вообще?

Обернувшись, я растерянно пожал плечами.

— Не знаю. Но вовсе не там, где должны были бы оказаться…

Я заметил, как дрогнули крылья у шмеля. Они еще не совершили ни одного движения, лишь только начали его и вновь замерли, но было совершенно ясно, что мое заклятье уже себя исчерпало. Время в любом случае возьмет свое, остановить его окончательно не под силу никому. Сейчас оно только пробует мое заклятье на прочность, набирает свободный ход для разгона, накапливает инерцию. Но заклятье истончается, и скоро все вновь двинется вперед.

Вот крылышко изменило свое положение, переместилось на малую толику, и шмель вместе с тем тоже едва заметно продвинулся вперед. Рыба в реке дрогнула, и застывшая рябь на воде словила солнечный луч, ярко вспыхнув при этом желтым отблеском.

Время постепенно набирало ход. Я больше не мог его удерживать, да и смысла в том уже не видел. Летящей пуле хватило бы и этого малейшего послабления, чтобы достичь своей цели…

Я бессильно опустил руки. Внутри я чувствовал полное опустошение. Это было похоже на глубокое похмелье после безудержного веселья. Не осталось ничего, кроме осознания собственного бессилия перед уже случившимся.

Звуки вернулись в одночасье и все одновременно. Прогудел пролетающий мимо шмель, плеснулась рыбина в реке, зашелестела листва. Скрипнули ветви дуба, под которым открылся выход «тайной тропы». И даже Настя сказал в тот же самый момент:

— Ну всё, я выхожу.

Я услышал, как она ступила на траву. Сучья тихонечко хрустнули под ногами, и она остановилась рядом со мной.

— Где мы? — снова спросила Настя, осматриваясь.

А на меня вдруг навалилась сильнейшая усталость. Такая, что даже веки опустились сами собой, и я лишь с большим усилием смог их поднять. Такая усталость бывает, когда весь день, каждую минуту, куда-то торопишься, что-то делаешь, что-то решаешь, бьешь кого-то, кто-то бьет тебя, бежишь, скачешь, плывешь… А потом вдруг все это заканчивается, и ты понимаешь, что за всей это суетой ты не успел сделать самого главного. И как раз на него-то сил уже не осталось.

— Я узнал это место, — глухо ответил я. — Мы неподалеку от Светозар, рядом с Огнёвой заимкой.

— А как же Катька? — со странной интонацией спросила Настя.

— Мы опоздали, — ответил я. — Нет больше Като. Убили ее…