Бастард Александра 2

Глава 23

Сатрапия Сузиана, город Сузы, конец марта 315 года до н. э.

С вершины полого холма смотрю на разворачивающиеся порядки двух армий. Одна строится у южного края равнины, другая — у северного. С первого же взгляда видно, что в центре каждой из них — по четыре таксиса пехоты, выстроенных в стандартную фалангу, и по тысяче гоплитов в резерве. На каждом из флангов обеих армий примерно по две тысячи конницы, а на разных концах противоборствующих соединений сосредоточено еще до полусотни боевых слонов.

Обе армии готовы к бою, но, к счастью, это не настоящая война, а всего лишь показательные учения, а здесь, на вершине холма, оборудован импровизированный командный пункт. Рядом со мной стоят все четверо моих ближайших сподвижников: Эвмен, Эней, Патрокл и Экзарм. На лице каждого из них написано внутреннее напряжение, поскольку сегодня перед ними стоит непростая задача. Надо не только показать, чему за эти полгода научились войска, но и самим не ударить в грязь лицом, ведь одной армией командуют Эвмен и Эней, а другой — Патрокл и Экзарм. Сегодня я хочу проверить не только подготовку воинов и подразделений, но и способность командиров всех рангов руководить войсками.

Мои полководцы прекрасно знают, что угодить мне нелегко, тем более что я предупредил: сегодня никакого ручного управления. То есть все стоят рядом со мной, а приказы войскам отправляются либо посыльными, либо… Ну, об этом чуть позже!

Грекам и македонянину такое стояние не в новинку, а вот Экзарму это томительное безделье — прямо как нож в сердце! Ему кровь из носу надо быть в центре событий: раздавать команды, орать на нерадивых, хвалить отличившихся и крыть противника никому не понятными массагетскими ругательствами. Здесь же, рядом со мной, ему приходится молча стоять и терпеливо ждать вводной, чтобы потом просто передать ее гонцу. Для Экзарма такая задача будет посложнее, чем самому броситься в кровавую сечу, но и терпению тоже надо учиться. Он ведь теперь не лихой боец, а командующий всей царской конницей.

Вижу, что войска уже выстроились, и первым с докладом подошел Эвмен:

— Мой царь, южная армия готова!

Не отставая от грека, следом докладывает и Патрокл:

— Северная армия готова к учениям!

Кивнув обоим, даю вводную Эвмену, потому как он командует конницей южной армии:

— Начинай атаку элефантерией!

— Да, мой царь! — рапортует тот и тут же взмахом руки отправляет гонца.

Здесь следует пояснить, что защита и вооружение такой единицы, как боевой слон, за последние полгода прошли серьезную модернизацию. Пришлось изрядно потратиться, но каждый слон теперь покрыт плотной многослойной льняной попоной, усиленной на груди пластинчатым доспехом. Такой же доспех закрывает лоб слона и наружную часть хобота. Уши животного тоже упакованы в льняные чехлы, глаза прикрыты шорами, а на ноги одеты чулки с подошвой из медной пластины. На спине у животного закреплено специальное седло под легкую плетеную корзину. Это гнездо рассчитано на троих стрелков — двух лучников и одного арбалетчика, а его плетеные стенки обтянуты многослойной проклеенной льняной тканью, обеспечивающей почти стопроцентную защиту от стрел. Погонщик слона также одет в мягкий доспех, шлем и защитные чулки.

Теперь каждый мой слон может практически безболезненно выдержать обстрел лучников, а также шагать, не опасаясь разбросанных перед ним досок с гвоздями.

Одеть животных в такую броню оказалось делом нелегким, особенно тяжело давались чулки с металлической подошвой. Слоны нервничали, сердились и отказывались одевать чужеродную тяжелую обувь, но упорство человека вновь победило. Полгода ушло на эти тренировки, как и на привыкание слонов к лошадям и их боевое слаживание. Это самое слаживание я и хочу сейчас оценить в рамках учебного столкновения двух армий.

Веду взглядом вслед гонцу, что во весь опор промчался по склону прямо к правому флангу южной армии, где стоит особый отряд элефантерии и его командующий — согдиец Пириам.

В этот особый отряд входят не только боевые слоны, но и пять сотен отборной конницы. Причем отбирали не по мастерству всадников, а по степени адаптации лошадей к слонам и наоборот.

Тут надо сказать, что лошади в большинстве своем боятся слонов, а те почему-то не жалуют лошадей. Поэтому проверили почти семь тысяч лошадок и выбрали из них лишь пять сотен тех, что сносно реагируют на гигантов и не вызывают у тех приступов ярости. После этого полгода добивались слаженности действий этой кавалерии и слонов, а весь отряд получил название элефантерии.

Сегодня я хочу посмотреть в первую очередь на маневры именно этого подразделения, поскольку у меня до сих пор нет четкого понимания — стоит ли мне вкладываться в элефантерию или нет. Слоны ведь как лотерея с шансом пятьдесят на пятьдесят! В пяти битвах из десяти они помогли выиграть своим, а в пяти остальных своим бегством принесли победу противнику.

Слоны, несмотря на кажущуюся толстокожесть, — очень капризные и излишне эмоциональные животные. С ними никогда не знаешь, как они поведут себя в незнакомых условиях: то разъярятся и прут как танки, а то испугаются какой-нибудь херни и, развернувшись вспять, потопчут своих. Именно поэтому со слонами провели в полтора раза больше тренировок, чем со всеми другими подразделениями. Добились практически идеальной работы, но то было на изолированных учениях, где не было никаких посторонних раздражителей и прочего. А вот как пойдет дело сегодня, под шум битвы и при большом скоплении людей и животных, — за это даже самые опытные погонщики не решились поручиться.

Вижу, как гонец доставил приказ Пириаму, и правый фланг южной армии сразу же ожил. Без малейшей задержки пять сотен конницы первыми двинулись в атаку, а вслед за ними на расстоянии ста-ста пятидесяти шагов поплыли вперед и грозные башни слонов.

Набирая ход, конница южан рассыпалась лавой, и идущие следом слоны тоже перешли на бег. В ответ от позиций противника протяжно завыла труба, и оттуда навстречу элефантерии пошла в атаку бактрийская гипархия Клита.

Две грозные лавины потекли навстречу друг другу, но на расстоянии трехсот шагов конница Пириама резко разделилась на двадцать отдельных рядов и сбавила ход, пропуская слонов вперед.

Слегка покачивая башнями на спинах, гиганты пошли на обгон, бешено косясь на скачущих рядом всадников, но не трогая их. Всего пара мгновений — и перед идущими в атаку бактрийцами вместо ожидаемой конницы выросли махины боевых слонов. К счастью, те ждали именно этого и к предполагаемому маневру подготовились заблаговременно. Примерно в одно время с перестроением элефантерии они начали растягивать свой фронт, все больше и больше уплотняясь на флангах и освобождая центр.

Едва первый надрывный звук трубы разрезал воздух, как полторы тысячи бактрийских всадников прыснули в стороны. Словно разорванный в середине косяк испуганных рыб, они почти мгновенно испарились с пути грозных гигантов.

Последние бактрийские всадники выскользнули с линии лобового удара, когда до опущенных к бою слоновьих бивней оставалось шагов пятнадцать-двадцать. Если бы маневр не был отработан практически до автоматизма и к нему не готовились заранее, то коннице ни за что не удалось бы избежать столкновения с разъяренными слонами.

В этом и заключалась суть маневра! Пять сотен Пириама — это приманка! На его атаку противник обязательно отреагирует встречной контратакой кавалерии. Она будет настраиваться на лобовую стычку с равнозначным противником, а получит убойный удар слонов во фронт. При таком ударе элефантерия разбросает любую конницу как «здрасте»! При ударе лоб в лоб у конницы нет ни единого шанса против слонов! Потому-то кавалерия со слонами так и не сражается. Если уж она и вынуждена вступить в подобный неравный бой, то предпочтет разряженный строй и атаки с флангов по незащищенным бокам. Я же своим маневром хочу подставить ее под таран моих бронированных гигантов.

Слоны после расхождения пробежали по инерции еще шагов сто пятьдесят, прежде чем их удалось успокоить и остановить. Бактрийцы же за это время, заложив крутой вираж, вновь собрались в единую гиппархию, но уже в тылу у элефантерии.

Маневр выполнен обеими армиями на отлично, и, мысленно поставив и тем и другим по плюсу, даю команду вывести эти подразделения с поля боя.

С четверть часа ждем, пока бактрийцы и слоны Пириама освободят «сцену» для других актеров, а потом я оборачиваюсь к Энею:

— Атакуй крайним левым таксисом правый фланг противника.

Тот слегка удивлен приказом, но все равно рапортует:

— Есть, мой царь!

Вводная расходится с логикой. Цель атаки одним таксисом, а не всей фалангой непонятна, но Эней не тратит время на обдумывание и обсуждение, а тут же отправляет посыльного. Это тоже часть проверки, и я ставлю своему другу плюс.

Нахлестывая коня, гонец сорвался с места и погнал к левому флангу построения южной армии. Вижу там небольшую суету, и она мне понятна: никто такой команды не ждал и не понял. Все готовились к общему движению фаланги, а тут такой непонятный приказ — трем таксисам оставаться на месте, а атаковать только одним.

Мысленно засекаю время этой суеты — пойдет в минус. К счастью для Энея, неразбериха длится не больше минуты, и левый таксис все же начинает одиночное движение.

Смотрю, как пехотный таксис движется по полю, словно ощетинившийся дикобраз. Наконечники копий первых пяти шеренг замерли на уровне лица, следующие пять держат свои сарисы почти вертикально, и это лишь добавляет сходство с диковинным животным. Мерная барабанная дробь синхронизирует шаг двух тысяч человек, и дрожь земли чувствуется даже на расстоянии.

Тут следует добавить, что барабаны были введены мною еще в конце лета прошлого года. Я набросал эскиз и отдал своим мастерам, а когда инструмент изготовили, продемонстрировал его командирам фаланги. Те приняли новую музыкальную штуковину на ура! Барабан так понравился своим ритмом и простотой конструкции, что мне не пришлось даже заниматься его массовым производством. Синтагматархи и хилиархи решили не дожидаться «милости от природы» и сами заказали барабаны войсковым кожемякам. Так что буквально через пару месяцев бой барабанов на пехотных учениях стал настолько ординарным событием, что никого уже не удивлял.

Проследив взглядом за атакующим таксисом, поворачиваюсь и нахожу глазами Экзарма:

— Пехота противника подставилась. Твои действия?

Оценив одиноко шагающий пехотный прямоугольник, массагет азартно рубанул рукой:

— Отправлю пять сотен, пусть пощупают, где у них мягкое подбрюшье!

Одобряюще киваю:

— Действуй!

— Щас сделаем! — забывшись, Экзарм радостно рванул к коню, но его тут же остановил мой гневный окрик.

— Куда⁈ — рявкнув ему в спину, заставляю вернуться на место.

По-дурацки лыбясь, Экзарм повернул обратно, попутно махнув уже готовому мчаться посыльному.

Едва получив приказ, гонец рванул к рядам северной армии, и вскоре оттуда донесся протяжный вой трубы.

Смотрю на сорвавшуюся с места конную лаву и, не оборачиваясь, задаю вопрос:

— Кого отправил?

Понимая с полуслова, Экзарм отвечает без промедления:

— Мидийцев Борея!

Дальше уже смотрим молча, а на поле заметно прибавилось движения. Завидев атаку кавалерии слева, пехота тут же начала перестроение. Крайняя синтагма развернулась фронтом налево, а ее задние шеренги выдвинулись на фланги, прикрывая уязвимые места. Теперь квадрат синтагмы с трех сторон закрылся щитами тяжелой пехоты, а четвертой уперся в строй фаланги.

Согласно новому положению о боевом построении, шесть задних шеренг фаланги состоят либо из тяжелых гоплитов, либо из гипаспистов, вооруженных щитами, мечами, дротиками и короткими копьями. Их назначение — отражение атак противника при разрыве строя. Этот маневр отрабатывается уже полгода в самых разных вариантах: как самостоятельное действие отдельной синтагмы, так и работа в составе фаланги.

Тем временем мидийская агема Борея с дистанции в сто — сто пятьдесят шагов начала засыпать фалангу стрелами. Пехота ощетинилась копьями и прикрылась щитами, насколько возможно защищаясь от обстрела. Стрелы хоть и без наконечников, но удары крайне болезненные, особенно при попадании в незащищенные участки тела.

Держа дистанцию и не сбавляя хода, кавалерия пошла в обход, норовя прощупать оборону с тыла. Здесь ее также встретили копья и щиты развернувшихся гоплитов, а за это время синтагма правого края успела повторить маневр левого, превращая еще недавно атакующий строй в круговую оборону.

Не переставая накрывать пехоту стрелами, мидийцы пошли на второй круг, а я вновь обращаюсь к Эвмену:

— Противник безнаказанно обстреливает вашу пехоту. Что предпримешь?

В греческой связке Эвмен — номинальный командир конницы, поэтому вопрос адресован ему.

— Конная контратака! — ответ Эвмена краток, и я соглашаюсь.

— Действуй!

Гонец помчался по склону, и вскоре, охватывая мидийцев с флангов, пошли в атаку две агемы из парфянской гипархии Полисфена. Видя двойное превосходство противника в численности, мидийцы не стали дожидаться окружения, а также бодро рванули обратно.

Слышу, как Экзарм уже нервно заерзал от нетерпения, и успокаиваю его вопросом:

— Сейчас хорошо было бы встретить конницу противника ударом катафрактов, но послать гонца ты уже не успеваешь. Что предпримешь?

— Дак это…! — забыв новое слово, массагет наморщил лоб, но, понимая, что не вспомнит, плюнул и просто заорал на гелиодрома (солнечный гонец): — Передать — атака катафрактов!

Гелиодромы — это еще одно нововведенное подразделение, которым мне давно уже следовало заняться. Ведь солнце тут палит немилосердно почти триста пятьдесят дней в году, а вокруг — ни лесов, ни гор, голая равнина на тыщу верст с пологими, как морская зыбь, холмами. Вот мне и пришла в голову отличная мысль — это же готовая связь, нужна всего лишь отражающая поверхность. Проверил: отраженный от начищенного бронзового диска солнечный блик виден аж за полтора парасанга (10 км). Что еще надо⁈ Поручил мастерам сделать ящик со шторками, чтобы хлоп-хлоп — открывались и закрывались движением одной ручки. В ящик установили тот же отполированный диск, и вот вам — солнечный телеграф. Оставалось лишь найти к нему радистов. Для этого отобрали десяток парней потолковей, и я заставил их выучить морзянку. Азбуку Морзе я, слава богу, помню еще с училища, а если бы и не помнил, тоже не беда — принцип понятен.

Задачи работать на ключе в полном объеме этим парням никто не ставил, а вот с передачей и приемом небольшого набора команд они вполне справились. Например: первую букву подразделения и сигнал, означающий атаку или, наоборот, отступление.

Вот и сейчас вижу, как гелиодром задергал ручкой, и отраженный солнечный отсвет полетел в пространство — тире, точка, тире и следом еще два тире, что означает букву «К» — катафракты, и два тире — сигнал атаки.

Ответом с линии горизонта последовала длинная солнечная вспышка, что каждый связист во все времена расшифровывает как букву «Т» — передача прошла, сигнал принят.

В подтверждение этому сразу же вслед за солнечным бликом навстречу атакующим парфянским агемам стал выдвигаться сверкающий клин бронированной конницы.

Такой тяжелой кавалерии в моем распоряжении уже две сотни, и количество это, пусть и медленно, но растет. Спросите, за счет чего? Отвечу! Все просто: я всего лишь объявил о наборе по всем городам и весям подвластных мне земель, мол, царь Геракл набирает лучших из лучших в свою тяжелую гвардию. Принимает царь, конечно, не всех, но принцип отбора прост. Во-первых, преданность царю и желание сражаться за него, а во-вторых, уже все остальное: рост и стать как коня, так и всадника, умение владеть копьем и мечом, плюс наличие двух оруженосцев и способность оплатить стандартное вооружение катафракта для себя. Пусть не сразу, в рассрочку, но оплатить!

Разнести эту весть по подвластным землям я доверил тем десятникам, что поехали моими представителями в сатрапии. Честно говоря, многого я не ждал и был крайне удивлен, когда через три месяца в Сузы потянулся неиссякаемый ручеек желающих. Оказалось, младшие сыновья родовой аристократии, которым ничего дома не светило, восприняли мой призыв как шанс прославиться и подняться при дворе нового царя. Получалось, что отцу семейства или старшему брату было проще откупиться и дать младшему денег на коня и доспехи, чем делить наследство и родовую землю.

Отбор прошли далеко не все желающие, но тем не менее количество катафрактов уже выросло с пятидесяти до двухсот и продолжает расти. Кстати, те, кто не прошел отбор в панцирную конницу, домой все равно не вернулись. Всем нашлось место в других кавалерийских подразделениях.

Оставив воспоминания и более не отвлекаясь, смотрю, как сверкающий клин латной конницы, подкрепленный основанием из оруженосцев, двинулся навстречу парфянской тысяче. Та же уплотнила ряды, и два конных потока на предельных скоростях понеслись к неминуемому столкновению.

На командном пункте сразу же повисла тревожная нервозность, излучаемая моими командирами, и я знаю причину. Именно поэтому еще до начала учений я спросил у Экзарма, все ли подразделения у него готовы. Тот ответил, что все, так что пусть сейчас нервно потеет!

Я специально выбрал для маневра встречного расхождения именно катафрактов, потому как знал, что обучение тяжелой конницы идет труднее всего. Во-первых, она все время пополняется новыми бойцами, а уровень мастерства у всех разный; во-вторых, аристократы, мать их, народ сам по себе непростой, и командовать ими — дело неблагодарное, а уж учить и подавно!

Зенон уже не тот юноша, что был еще год назад, и вроде бы справляется. Его авторитет под сомнение никто не ставит, но отточенность маневров у катафрактов все равно оставляет желать лучшего. Потому-то сейчас все и замерли, уставясь на поле. Эвмен и Экзарм — опытные кавалеристы, они не понаслышке знают, что во время такого сближения азарт и накачка адреналином у всадников и их коней настолько велика, что возможны любые накладки. Именно поэтому исполнение маневра встречного расхождения требует от кавалерийских подразделений высочайшего мастерства и слаженности. Кроме травм и увечий, любое столкновение несет в себе еще и угрозу того, что учение запросто может перерасти в реальную потасовку с убитыми и ранеными. Народ-то горячий и с оружием в руках!

Мы все смотрим на поле, а там летящая друг на друга конница начала заметно притормаживать. К дистанции в двести шагов парфянская лава уже перестроилась в два десятка рядов с разрывом между ними десять-пятнадцать шагов. Клин катафрактов, хоть и с запозданием, но тоже выполнил такой же маневр. На пятидесяти шагах опущенные к бою копья поднялись вертикально, и уже в следующее мгновение оба боевых порядка безболезненно прошили друг друга.

Не сдерживаясь, Экзарм с облегчением выдохнул, за что тут же получил осуждающий взгляд от Энея. Их неуверенность и тревога не укрылись от меня, но акцентировать на этом внимание я не стал — время еще есть, так что выдрессируют и аристократов. А раз сегодня все прошло хорошо, то, как говорится, победителей не судят!

Мысленно прибавив еще по плюсу обеим армиям, обращаюсь уже ко всем четверым:

— Левый фланг северных разгромлен, но зато у них есть успех на другом фланге. — Дав вводную, останавливаю взгляд на Патрокле и Экзарме. — Что будете делать в такой ситуации?

Переглянувшись, те начали одновременно, но Экзарм тут же уступил Патроклу.

— Думаю, — начал македонянин, — прикроем левый фланг резервными гоплитами, а сами ударим в центре и на правом фланге. У противника разрыв в фаланге — этим грех не воспользоваться. Да и две трети парфянской конницы они потеряли, что тоже нам на руку.

Не выражая никаких эмоций, даю добро:

— Что ж, действуйте!

Экзарм с Патроклом тут же засуетились, рассылая гонцов, а гелиодромы застучали шторками, дублируя приказ.

В ответ на эту суету сначала громко зарокотали барабаны, а затем вперед двинулись лучники и арбалетчики. Буквально следом за ними разом шагнули все восемь тысяч фалангитов северной армии, и грозная, ощетинившаяся копьями фаланга, словно огромный дредноут, поплыла по желто-зеленому морю плоской равнины.

На миг, заглушая барабанную дробь, вдруг завыла труба, и вслед за центром ожил и правый фланг северных. Под оглушающий рев пошли вперед боевые слоны, а согдийская гипархия с остатками мидийцев рванулась по широкой дуге, норовя охватить обескровленный фланг южных.

Эвмен с Энеем тоже не теряли времени даром, и их гонцы с гелиодромами уже разнесли их приказы.

Их смысл я уже вижу на поле боя, где оторвавшийся от строя таксис начал быстрое отступление, тогда как три других двинулись ему навстречу, стараясь выровнять фронт до столкновения с противником. Линия лучников и арбалетчиков даже перешла на бег, стремясь быстрее взять под прикрытие отступающий таксис.

Мысленно отмечаю разумность действий южных, как и общую слаженность всех порядков обеих армий.

«А что у нас на фланге?» — с интересом перевожу взгляд туда, где по логике событий сейчас развивается финальная интрига.

Вижу, что там Эвмен бросил всю оставшуюся конницу против обхвата согдийцев, а Эней выставил против слонов резервную тысячу тяжелых гоплитов. Те, не теряя времени, бегом заняли нужную позицию, прикрыв свой фронт заранее заготовленными ежами из связанных заостренных кольев.

«Не раздергивая по частям, бросить всю конницу на остановку обхвата, — отмечаю про себя правильность выбранного решения, — а борьбу со слонами доверить тяжелой пехоте. Что ж, более чем разумно!»

Все увиденное сегодня меня вполне устроило, и, не дожидаясь полного сближения армий, я командую об окончании учений.

Тут же заревела труба, гелиодромы отчаянно застучали шторками сигнальных ящиков, и через пару мгновений оба, казалось бы, неудержимых потока остановились буквально в сотне шагов друг от друга.

Дождавшись, пока погонщики развернут даже самых неугомонных слонов, оборачиваюсь к своим полководцам:

— Итак…! — Выдерживаю мхатовскую паузу, заставляя своих полководцев напрячься. — Поздравляю, друзья! Обе армии выполнили поставленные задачи и показали хороший результат. Я доволен!