Башня Крови

Глава 26

Я медленно поднял руку, нацеливая ладонь в дыру бойницы, и чётко выговорил:

— Херристра рафага орте.

Ничего. Ничего, кроме сведённых болью пальцев.

— Херристра рафага орте.

Ничего. Никакого тебе ветра лезвий, только в исполнении адепта внешних техник. Ни-че-го.

Ирал подался вперёд, негромко произнёс:

— Господин, не стоит расстраиваться, всё придёт со временем...

Я зыркнул на него так, что он отшатнулся запнувшись. Время? Кто сказал, что оно у меня есть? Кто сказал, что ко мне что-то там придёт? Ни одна, ни одна из трёхсоставных техник мне не давалась. Одну, две, три ещё можно посчитать совпадением, но разве можно закрывать глаза на то, что уже очевидно?

Сотни повторений потока излечения «Зерраум сортам зиарот» — ничего не дали. Оно мне так и не далось. Время, оторванное от других печатей, от сна — потрачено впустую.

Ирал, который на два дня покинул меня и слонялся за учителями других отрядов — тоже потратил их зря.

Это же очевидно.

Я снова поднял ладонь, только на этот раз сложил пальцы в другую печать, откатившись на одно составление назад.

— Херристра рафага.

Шквал ветра, которым мы должны сбивать стрелы, летящие в защищаемых нами воинов.

Больше, больше жара. Это всё, на что ты способен, Лиал? Старайся, ты ведь должен стать лучшим в отряде, не забыл? Это остальные могут восхищаться этим ветром, но ты ведь знаешь правду — это ничто, убого. Старайся!

Снизу, со второго этажа донёсся возмущённый вопль Верия:

— Лиал!

Не прерывая умения, я шагнул в сторону, пнул люк, закрывая путь пыли.

Это вышло. Ловко и привычно, хотя удержание техники во время движения — тоже навык, который должен приходить с опытом. Но с этим я не испытывал никаких затруднений буквально со второго дня тренировки двухсоставной.

Сжал кулак, сминая печать и заставляя ветер утихнуть.

Нельзя изо дня в день закрывать глаза на то, что очевидно. Нужно это проверить.

Повернул голову к Иралу, потребовал:

— Меч.

Он отпрянул на миг, затем потянулся рукой к груди, но тут его руку перехватил Молак.

— Господин. Ещё светло, на других башнях могут оказаться глаза, под вами сейчас два десятка глаз, которые могут увидеть лишнее в щели или услышать. Спутать умения меча и техник сложно. К чему этот лишний риск, господин.

Я снова медленно и чётко выговорил:

— Меч.

И снова Молак ослушался приказа:

— Господин, я тот, кто должен служить вам советом и делом, сдерживать ваши порывы, которые могут навредить вам. Вы принимаете обычные сложности слишком близко к сердцу и теряете осторожность. Даже ваши слова вслух сейчас уже могут навредить вам, слишком много ушей рядом, которые могут разобрать их.

Я в неверии прошептал:

— Ты что, решаешь за меня?

Молак тут же рухнул на колени:

— Господин, простите.

— Простите, и всё? Меч.

Ирал помедлил миг и тоже опустился на колени:

— Господин, пока я был человеком, то никогда не мог похвастаться живым умом или умением плести интриги. Всё, что я умел — это биться на Играх, осваивать умения и передавать свои знания ученикам. Ничего не изменилось и тогда, когда я стал тенью рода Оскуридо. Но даже моего ума хватает понять, что вы сейчас в гневе и излишне рискуете. Господин, простите.

Я расхохотался:

— Аха-ха-ха! Аха-ха-ха!

Вот он, великий и ужасный потомок Оскуридо, носитель крови проклятого рода, тот, в ком уцелел ихор Безымянного, да забудут все его имя — не может выполнить простого своего желания, потому что его невидимые слуги против.

Оборвав смех, я впился взглядом в Ирала. Тот лишь сильней склонил голову, но даже не подумал выполнить приказ о мече. Перевёл взгляд на Молака, который даже не отрывал глаз от пола. Остальные... Остальные тени исчезли, словно в начале тренировки и не были здесь.

— Так, значит, наказать вас я смогу, когда получу силу Клинка? Как же я проверю её, если вы отказываетесь дать мне меч? Как же я проверю — сгустил я ауру меча или нет?

Молак ответил, не поднимая глаз:

— Господин, не играйте словами. Хвао могут использовать вместо оружия даже простую палку.

— И что, по-твоему, легче, сделать это с палкой или...

— Лиал! — в люк, на котором я до сих пор стоял, глухо бухнуло. — Ты собираешься проводить вечернюю тренировку?

Снизу донёсся ещё чей-то возмущённый голос:

— А убирать то дерьмо, которое насыпал тут на нас, он собирается?!

Я разжал стиснутый кулак. Ладно. Признаю, здесь и сейчас, и впрямь не лучший момент для тренировки с мечом и для подобных разговоров. Даже то, что я шепчу, не извиняет меня.

Шагнул в сторону, сходя с люка, подцепил верёвку и потянул, открывая лаз и лицо Верия. Буркнул:

— Если уж так поверили в тренировки, то могли бы и сами провести.

— Нет, не могли. У тебя, как и у Закия, словно двадцать глаз, ты замечаешь ошибки у всех, даже если они стоят в третьем ряду. Я так не могу, так какой смысл?

Я скривил губы. Так это получается, потому что у меня на самом деле не два глаза, а больше. У меня ещё есть глаза Ирала, от которого, и правда, не скрыть ни одной ошибки. Я выполняю техники безупречно, они просто мне не даются.

— Лесть?

Верий нахмурился:

— Кто тебе льстит? Выбирай слова, Лиал.

Я потёр лицо, вздохнул, признавая вину:

— Прости, Верий.

— Что? — он хмыкнул. — Даже у невозмутимого Лиала есть предел? Закий сумел его нащупать?

— Что-то вроде, что-то вроде, Верий.

— Так может, нужно было не только пригубить с нами вина, а полную кружку, как все? Или думал, я не заметил?

Я буркнул:

— Спускайся давай, пока не навернулся, глазастый.

Тот ухмыльнулся, развернулся на крайней ступени-брёвнышке и двинулся вниз, опираясь рукой о стену. Я проследил его путь, дождался, когда он спустится на четверть оборота вокруг башни, скрываясь из глаз, и повёл рукой, отдавая беззвучный приказ.

Тени остались на коленях. Я повернул голову, впившись в них взглядом, ещё раз медленно повёл рукой. Да что вы о себе возомнили?

Словно услышав моё беззвучное проклятье, Молак и Ирал поднялись, всё так же пряча взгляд. Я покачал головой и шагнул в проём люка, ловя ногой первую ступень.

На втором этаже огляделся. И впрямь — все койки пусты, все ждут меня внизу, все спустились тренировать печати. Как-то я в непрерывной беготне упустил тот день, когда перестал всех сгонять на них, когда они начали собираться сами. Сегодня вон, даже меня позвали, единственного опоздавшего. Или это полдня с мертвецом на руках так на них повлияли? Вино в тот вечер из одного кувшина? Кто знает?

Я спустился на первый этаж, обвёл взглядом все три шеренги нашего отряда девятнадцатой башни и поднял перед собой руку.

— Начнём.

Сегодня мы бежали по другой дороге, всё сильней и сильней забирая прочь от холма Академии. Остальные могли гадать, я же, благодаря теням, знал, куда мы направляемся. Закий решил усложнить наши тренировки.

Питак на бегу шумно втянул воздух носом:

— Дымом пахнет. Лес горит, что ли?

Закий, который вроде только бежал с другой стороны нашей колонны, уже был здесь, вездесущий:

— Нет, Безумный, не лес. Армейский лагерь, на который налетели реольцы. Вы же бежите им на помощь, но, похоже, опаздываете. Быстрей, быстрей, ленивые адепты! Используйте ускорение, на счёт три, раз, два, три!

Мы дружно вскинули левые руки, выдохнули:

— Херристра потег.

Все, как бежали, так и продолжили бежать, разве что удерживая пальцы левой руки в печати, а вот меня словно пнули в спину — я резко набрал ход, едва успевая переставлять ноги.

Никаким подобием Шагов, как уверял Закий, эта техника не была. Никогда у меня с Шагами, что с Тридцатью северной тропы, что с теми, которые давали в Кузне Крови, что с теми, которые я выучил со статуи Ребела, не возникало сложностей. Здесь же, каждый раз только и думаешь — как не навернуться и не разбить нос. Никакого ощущения счастья, как от Шагов.

Закий проорал в спину:

— Наглый умчался на разведку, что же, будем надеяться, что его не подстрелят реольцы.

Я выругался себе под нос. Как же. Ты и орёшь так сильно только затем, чтобы тебя услышали и точно всадили в меня стрелу. Проходили такое, знаем.

Сжал на миг в кулак пальцы правой руки, а затем выкинул их в печать:

— Тум.

Так будет надёжней.

Помчался сквозь деревья, набрав скорость не меньше, чем дали бы десять из Шагов, разве что комья земли не выворачивая позади себя. Но сейчас меня больше волновали мои тени. Те самые, что снуют вокруг и должны указывать мне, где прячутся Кровавые.

Пока ничего, только этот лагерь всё ближе и ближе, я тоже уже чую запах дыма.

Слева.

Я с проклятьем вывернулся, выкидывая правую руку и воздушный щит на ту сторону, в сторону замершей возле сосны тени.

Вовремя. Хлопок тетивы и хруст стрелы, которая не сумела пробить мой щит.

Я невольно оскалился. Интересно, настанет ли момент, когда мы на такое приветствие начнём отвечать «Агдже»?

Узнаем. Посвящение остальных уже вот-вот, а после него уверен, Закий придумает нам много увлекательных тренировок.

Справа. Я прикрылся щитом с этого направления, но этот Кровавый даже не держал лук в руках. Ещё десять ударов колотящегося сердца, десять толчков жара души в технику бега и я, наконец, добираюсь до лагеря.

Ох уж это Закий. Всё выглядело точь-в-точь как настоящее. Большая поляна, полная огромных валунов. Десяток шатров, растянутых под их защитой, телеги, перекрывающие проходы, бьющиеся на привязи лошади. И пламя, которое так пугало лошадей.

Горели телеги. Жарко, весело, ничуть не слабей, чем телеги обоза, когда Кровавые утащили Креода. Закий что, тоже использовал масло?

Я промчался вдоль края лагеря, считая палатки, лошадей и число проходов. Уверен, Закий потребует всё это доложить и найдёт к чему придраться. Впрочем, я бы тоже к этому придрался — упустить какую-то деталь в таком деле — преступление.

Ветер так и свистел в ушах, едва сумел удержаться на ногах, заворачивая, пришлось едва ли не лечь на землю, меняя направление бега и даже отталкиваясь от стволов сосен. Беру свои слова обратно, это, конечно, не Шаги северной тропы, но очень и очень неплохо.

Через миг из меня выбило всё веселье, а лес вокруг полетел кубарем. Вернее, я полетел кубарем, прижимая подбородок к груди и пытаясь не свернуть шею.

Через миг догнала боль.

Кровавый, чтобы его Ребел к себе прибрал, всадил-таки мне в ногу стрелу.

Что техника бега, что техника щита-тума слетели. Не скажу даже, что именно подвело меня, то ли я сжал пальцы, споткнувшись, то ли оборвал поток жара души, когда полетел носом в землю, всё произошло слишком быстро.

Со стоном сел. Как больно. Неудивительно — стрела разлетелась вдребезги, пока я кувыркался, разодрала рану.

Поднял руку, с удивлением заметив, как дрожат пальцы, ухватил обломок древка, торчащий из бедра. Стиснул зубы, решаясь, а затем резко дёрнул.

— Ар-г-х!

Из раны толчками пульсировала алая кровь. Плохо. Эдак я не сумею вернуться с разведки.

Несколько раз сжал, разжал пальцы правой руки, смиряя дрожь. Она тоже может разрушить исполнение техники. Но и медлить нельзя — большая потеря крови опасна, не так давно мы все испытали это на своей шкуре — скоро я потеряю чувствительность, и пальцы не то что дрожать станут сильней, а просто откажутся складываться в печати, станут словно чужими, мягкими, далёкими и беспомощными — ни силы, ни точности, ни контроля.

— Зерраум сир.

Жар души покинул сердце, прокатился волной по жилам, по руке, покинул меня, чтобы тут же влиться в меня обратно теплом внешней техники. Вот только кровь, как пульсировала, пропитывая штанину, так и пульсировала.

Ирал тут же озвучил очевидное:

— Рана слишком серьёзная для этой техники, господин. Вы...

Я рявкнул:

— Заткнись! Заткнись, иначе, клянусь Хранителями...

Замолчал, не договорив угрозы, но Иралу хватило, он согнулся в поклоне и быстро отплыл прочь.

Я с ненавистью проводил его взглядом и облизал губы. Умник. Ты бы умничал тогда, когда я тренируюсь, помог советом справиться с трёхсоставными техниками, раз уж ты хвалился своим учительским талантом, из-за которого тебя и засунули в тени. Толку от тебя? Освоить простое? С этим бы справился и Закий.

Что-то он, кстати, сегодня просчитался со мной, ещё пара минут и я потеряю сознание, приду в себя, только когда он подлечит меня, но из-за потери крови буду слабым — даже в замок меня придётся тащить на руках. Всё это уже было с Верием. Придётся потом несколько дней пить горькие отвары, восполняющие кровь.

Ещё повезло, что...

Повезло? Я уже другим взглядом оглядел кусты, ища свою тень. Вот она. Значит, за ней и прячется Кровавый. Который из них? Не тот ли, кому Фарт обещал деньги за мою смерть? Конечно, даже если бы мне не повезло и Кровавый попытался вложить эту стрелу мне в голову, у него бы ничего не вышло — пелена тьмы всё так же надёжно прикрывает и голову, и грудь, и живот, чтобы не допустить тяжёлой раны.

Но... Кто сказал, что этого бы хватило, если что? Вот стрелу вбили мне в бедро, я истекаю кровью, не в силах даже подняться на ноги, чтобы сражаться за свою жизнь, если Кровавый решит её забрать. Я сейчас, вообще, потеряю сознание и окажусь полностью беспомощным.

Тени? Толку от них, если они не более чем советники и глаза?

Я ещё раз облизал губы, а затем снова поднял руку, складывая совсем другую печать.

— Зерраум сортам зиарот.

Ничего. Ничего, кроме сведённых судорогой пальцев.

— Зерраум сортам зиарот. Зерраум сортам зиарот! — клятая техника, да действуй же ты! — Зерраум сортам зиарот.

Неожиданно жар души, вместо того, чтобы привычно свести пальцы судорогой, вдруг влился в них, наполняя теплом техники и покидая ладонь. Бедро обдало теплом, а через миг пульсация крови из раны прекратилась.

— Господин, господин, у вас получилось!

Я вскинул руку вверх, потрясая сжатым кулаком:

— Да! Да, чтоб вас всех Безымянный побрал! Зерраум сортам зиарот!

Борак проводил взглядом ковыляющего прочь Лиала. Действительно, чтобы его Безымянный побрал, что это сейчас было? Что там за голоса у этого парня в башке, что он их с такой ненавистью затыкал? И с каких пор адепт внешних техник на третью десятицу осваивает трёхсоставные техники? Что-то он не помнил ни за одним из своих братьев и сестёр из старшей ветви Дома таких талантов.

Сколько правды было в тех слухах, где этот Лиал ещё три месяца назад был Возвышенным мечником, а затем за смерть на судебном поединке был приговорён к повторному посвящению?

Да пусть даже он непрерывно занимался все эти десятицы. С каких пор уровень Возвышенного плетущего даётся так просто? Этот Лиал что, гений?

Борак облизал губы и скользнул прочь из своего укрытия, не в силах больше противостоять влечению.

Может, и гений. Не зря же его кровь так манит?

Борак замер над местом, где Лиал сидел, скользнул взглядом по траве. Всё впиталось в землю и мох, но как же одуряюще она пахнет...

Борак был готов поклясться Хранителями, что парню везёт. Повезло им обоим, да только везение парня заканчивается. Раньше Борак был готов ждать до экзамена, когда ученики, предоставленные сами себе, будут в лесу поодиночке. Теперь... Появись он три дня назад в переходе между башнями и Борак бы точно прикончил его. Повезло тогда, но кто сказал, что повезёт через три дня?

Из-за деревьев выскользнул Пертий и остановился рядом:

— Что не так, Борак? Чего замер? Они уже подходят к лагерю, пора занимать места.

Борак с усмешкой, понятной только ему самому, смерил взглядом собрата Кровавого, который стоял над драгоценной кровью, слышал её аромат, но даже не понимал, аромат какого сокровища он вдыхает, качнул головой:

— Всё так. Задумался.

— Нашёл время, мы опаздываем.

Пертий скользнул прочь, следом за ним рванул с места и Борак, всё так же кривя губы в усмешке. Недолго осталось терпеть.

Закий заорал:

— Лагерь! Добрались! В нём нет никого выше Паладина, поэтому солдаты страдают от стрел и огня реольцев. Ваша задача принять на себя ношу Великих паладинов и защитить солдат. Взгляните налево.

Мы все послушно перевели взгляды, обнаружив там под кустом груду грубых больших щитов.

— Сегодня я не буду требовать от вас удерживать печати, в этом вы уже добились немалых успехов. Сегодня эти деревяшки будут изображать ваши щиты. Для всех, кроме Наглого, раз уж он у нас особенный и полон сил.

Сейчас, когда у меня пересохло во рту, сердце колотилось в груди, а перед глазами мелькали странные чёрные мушки, это описание звучало как издевательство.

— Лиал!

Я выкинул руку и коротко выдохнул:

— Тум.

Придирчиво оценил овал техники. Всё же хорошо, что не придётся стоять с этим тяжеленным деревянным щитом. Потому как меня тянуло присесть, а лучше рухнуть на землю и полежать, а не вот это всё.

Едва парни разобрали щиты, как Закий рявкнул:

— В лагерь! Защищать проходы!

Мы толпой рванули в ближайший проход между валуном и пылающей телегой. Парни заметались, пытаясь выбрать тот проход, что должны защищать, теснясь и мешаясь друг другу.

Рядом, на месте, которое обычно занимал Молак, возник Ограк. Высокий, худощавый, советник армии. Он покачал головой:

— Господин, это не дело, они бегают словно безголовые курицы. Вы король Оскуридо, берите всё в свои руки.

Я нахмурился, услышав знакомую песню про короля, но замечание о бесполезной и бессмысленной суете было справедливым, поэтому я рявкнул ничуть не хуже Закия:

— Замерли все! — ткнул свободной от «Тума» рукой. — Сюда Орт, сюда Питак, в тот проход Мозар, сюда Домар, в этот Смарт, Смарт я сказал, влево Иртак, на ту сторону Урай. К каждому из них за спину ещё по двое. По двое, считать не умеете? Живо! Верий, ты со мной!

Я не стал никуда бежать, оставив себе тот проход, через который мы и вбежали в лагерь.

Встал на колено, обернулся, проверяя, как выполнили мой приказ, жаль не видно всех, телеги и валуны закрывают от меня треть проходов, отдал ещё один приказ:

— Меняйтесь каждые четверть часа, чтобы давать отдых рукам.

Верий за спиной буркнул:

— Ты думаешь, всё это так долго продлится, что стоит об этом беспокоиться?

Я пожал плечами:

— Кто знает?

Тут же по овалу щита-тум щёлкнуло, заставляя сжаться за ним. Скомандовал Верию:

— Пригнись, это была настоящая стрела, для меня. Поймаешь её башкой и всё, обучение закончено. Прячься за мою защиту.

Верий вздрогнул, пригнулся, закинул свой деревянный щит на плечо, прикрывая голову от стрел, а плечи от жара пламени пылающей рядом с нами телеги.

Откуда-то из-за кустов, раздался голос Закия:

— Если вы быстро закончите эту тренировку, то это будет неинтересно, да и не бывает так, что подкрепление и помощь приходит быстро или просто вовремя. Обычно они приходят всегда поздно или вообще никогда, привыкайте к этому. Поэтому большая часть стрел, что летит в вас — это обычные стрелы без наконечников, но не все, не все. Держите щиты и помните, что каждая следующая стрела может оказаться настоящей и с наконечником. Настоящей, слышите? Никакого зачарования.

Где-то за спиной выругался Питак. Тут же защёлкали тетивы Кровавых. Сколько их здесь? Все, что ли, собрались?

В щит снова ударило, да с такой силой, что рука загудела. Я скосил глаза вниз, на эту самую стрелу. Да, наконечника нет, вместо него намотана какая-то тряпка, эдакий тупой набалдашник. Но что-то мне подсказывает, что если с такой силой прилетит в голову, то может и череп проломить.

Тут среди нас только один идар, да и насчёт себя я не особо уверен, что прочности тела и остатков третьего дара Хранителей мне хватит такое выдержать.

Телега слева затрещала, принялась плеваться во все стороны искрами. Они запрыгали по волосам, плечам, спине, прожигая одежду и принося боль.

Через миг Верий шагнул ближе, накрывая меня своим щитом.

Я тут же заорал, делясь советом:

— Сомкнуться! Встать ближе, накрыться щитами от огня!

Стрелы щёлкали вразнобой, не давая уловить ритм. Мой «Тум» выдержал почти три десятка попаданий, причём не только тупых стрел, прежде чем начал покрываться трещинами.

Я попытался сглотнуть, но во рту было сухо, словно в пустынях королевства Арида.

Ладно.

Верий толкнул меня в спину:

— Меняемся.

Я мотнул головой:

— Рано. Нас всего двое, я должен стоять вдвое больше.

— Кому должен? Меняемся, а то следующую стрелу получишь в башку.

— Это, вряд ли, — я скривил губы, видя сразу за диском щита-тум пелену тьмы, которая верно меня защищала. — Это вряд ли.

— Придурок. Кому ты и что доказываешь? Если нас мало в этом проходе, то давай заберём одного из другого. Того же Гарола.

Я молча мотнул головой, сберегая силы.

Да, по задумке Закия я наверняка так и должен делать — меняться, едва мой щит-тум исчерпывает вложенный в него жар души. Но кто сказал, что это единственный способ? Я лучший или не лучший?

Есть два способа — первый — пересоздать «Тум» с другой руки и закрыться уже им. Это очень простой способ. Второй же способ — способ от Ирала — уловить созданную между печатью и техникой связь и добавить через неё жара души.

Ирал словно подслушал мои мысли, тут же оказался рядом, слева, своей тёмной фигурой выделяясь на фоне пылающей телеги:

— Господин, всё как я вам рассказывал — связь идёт из центра ладони. Неуловимая нить, на которой и держится щит-тум.

Я скривил губы. Если она неуловимая, советник по пути меча, то как твой господин может её уловить?

Но я его понял. Больше чем понял, я её уже ощутил — тонкую тёплую нить. Я почти её увидел. Почти. Но даже этого хватило. Мгновение и трещины в едва видимом овале техники, что защищала меня от стрел, начали затягиваться.

Я буду лучшим и в отряде девятнадцатой башни, я буду лучшим и через пять месяцев. А там мы ещё поглядим, кто сумеет больше отыскать слабостей в нашем договоре, Вир. Разве я клялся, что, став лучшим, буду исполнять все твои приказы?

— Господин, вы молодец, отличное исполнение.

Я хмыкнул, услышав эту похвалу, прохрипел, ощущая, как саднит пересохшее горло:

— Нормально, Верий, стоим.

Закий с этим был не согласен. На моих глазах из-за орешника взмыл в небо кувшин с тлеющей тряпкой, описал дугу над нашими головами и рухнул позади у шатра, полыхнув так, что волосы на затылке затрещали.

За его взрывом не было слышно щелчков тетивы, зато отлично было слышно истошные вопли и довольный голос Закия.

— Отлично, отлично. Вернее, чего это я? Ужасно, ужасно. Одна оплошность и сразу пять адептов получили по стреле.

Пять? Я обернулся, словно за камнями и огнём мог увидеть, что там происходит. Да как эти придурки умудрились? Развернулись на огонь все вместе? Там хоть не всех в проходе вынесли стрелами?

— Даже не уверен, что так вы сумеете продержаться до прихода помощи.

Я, глядя на ползущую по камням огненную дорожку пылающего масла, тоже не был уверен, что мы здесь продержимся до конца этой тренировки.

Ограк лязгнул:

— Господин, наведите порядок среди этих сопляков! Проходы должны быть перекрыты!

Но в любом случае это будет очень долгая тренировка.