Башня Крови

Глава 11

Замок, который и назывался Академией, оказался больше Кузни. Раза так в три. А ещё новей, ухоженней и буквально наполненным жизнью. Здесь были десятки, если не сотни идаров. Пока слуга довёл меня до нужного места, мне иногда приходилось буквально пробиваться против течения из других учеников.

И что-то никто из них не торопился расступаться с пути хмурого и плечистого парня, каким я сейчас был. Нужно было не бриться вчера на постоялом дворе. Внушительней бы выглядел.

Высокий и худой идар в многослойной одежде адепта внешних техник буквально вызверился, стоило слуге открыть дверь:

— Кто?!

— Ещё ученик...

— Что?! Группа набрана и опоздавшим здесь не место! Пошли вон! К заместителю главы. Чего встал?

Слуга на миг склонился:

— Простите, ваша милость.

А затем скользнул через весь зал прямо к идару. Наклонился к его уху. Я отлично знал, что он шепчет. Привёз глава. Приказал к вам. Спустить десять шкур. Я сам это слышал полчаса назад.

Вир вообще вёл себя так, словно я с каждым днём всё сильней превращался в вещь. В его вещь, которую нужно довести до ума и найти ей место в привычном распорядке его жизни. И заняться этим должен кто угодно, но только не он. И с каждым днём мне всё сильней казалось, что вот этот Вир, который безразлично глядел сквозь меня и вслух подсчитывал нужное ему число слёз Амании, и есть настоящий. А не тот, что улыбался в зале матушке и хвалил её красоту. Если бы я не слышал своими ушами на краю долины Ожерелья, что короли Скеро не могут покинуть то место, то я уже давно бы решил, что он один из них.

Один из старых королей Скеро, ещё в молодости решивший стать Кровавым воином. Слишком уж он был подозрителен. Слишком уж много вопросов он вызывал у меня.

Могут ли быть исключения? Что удерживает королей Скеро внутри Ожерелья? Можно ли это преодолеть? Одни вопросы, на которые мне сейчас точно не найти ответов. Уже три десятицы из шести месяцев потрачено. А какие у меня успехи? Никаких. Я только сломал себе голову, но закончил ту мозголомную книгу.

Самое важное, что я сумел из неё понять, так это то, что написал её сам Вир шесть лет назад. Внёс свой вклад в обучение адептов Академии, так сказать.

Может быть, если учиться здесь три года, то эта книга и нужна. Одному из тысячи адептов. Но если обучение длится всего лишь шесть месяцев...

Слуга поклонился ещё раз и, пятясь, выскочил за дверь.

Адепт медленно выдохнул сквозь зубы, ткнул себя пальцем в грудь:

— Закий.

Я поднял руки, приложил ладонь к ладони в приветствии:

— Приятно познакомится, учитель Закий. Я...

Он оборвал меня:

— Плевать мне, как тебя зовут. Вас слишком много, чтобы я запоминал ваши имена. Даже твоё имя, чтобы ты там о себе ни думал.

Я промолчал, лишь опустил руки и выпрямился, спокойно ожидая, что он скажет дальше. Закий кивнул, ухмыльнулся:

— Ты опоздал на два дня, но тебе повезло. Самое главное я только сегодня и собирался сказать. Займи своё место.

Я наконец перевёл взгляд на своих соучеников. Интересно, как здесь нас будут называть?

Честно сказать, то, что я увидел перед собой, меня как-то не вдохновило.

Во-первых я был среди них самым старшим. А учитывая, насколько сильно меня изменило зелье Кузни, то внешне и вовсе выглядел чуть ли не как их молодой, да ранний папаша.

Три четверти моих соучеников выглядели даже младше своих четырнадцати. Если бы я точно не знал, что все они должны пройти посвящение в этом году, то дал бы им даже меньше.

Остальные выглядели лишь на свой возраст, не более. На почти четырнадцать. Одеты они были точно в такие же многослойные одежды адептов, что и я. Мы и получили их, наверное, в одном и том же месте, в северном крыле Академии, в подвале одной из башен. Но вот сидели они на них как тряпки. Несуразно и мешковато. Могли бы хотя бы пояса подтянуть туже, да согнать лишние складки назад, на спину.

А уж взгляды у них. Испуганные, ничего не понимающие. И это было во-вторых. Младшие дети Домов, да? Мелких, слабых, побочных. Редко кто из владетелей Великих домов имеет хотя бы больше трёх детей и я даже не знаю, почему так. Зато сейчас могу быть точно уверен, кто передо мной, я с такими вырос, с детьми владетелей Малых домов севера.

— Я приказал тебе занять место в строю, ученик!

— Прос...

Извинения застыли у меня на губах, потому что клятый Закий, чтобы его дети забыли, как зовут папашу, одновременно с окриком начал складывать печати. Я повернул голову и попросил прощения одновременно с его ударом.

Воздушная плеть.

Извинения застыли у меня на губах, а вот тело начало действовать. Шаг в сторону. Выхватить меч... Пальцы ухватили лишь пустое место на поясе, поэтому удар плети я принял на руку. Она вспорола ткань, ожгла кожу, но не более.

Несколько мгновений мы молча глядели друг другу в глаза, затем Закий нехорошо ухмыльнулся:

— Приказов ты не исполняешь, когда я тебя слегка наказываю, смеешь защищаться, чую, я оберусь с тобой проблем, Наглый.

Я напомнил себе, что я теперь не гаэкуджа армии короля, что я теперь не наследник Малого, но богатого Дома Денудо, что я теперь не Возвышенный мечник, способный убивать Великих паладинов, а простой ученик Академии, которому даже вместо имени уже дали прозвище.

И что с того, что в трёх шагах от меня замер тень Ирал с моим мечом внутри своего тела? Я собирался напасть на Вира в храме, но, глупец, до сих пор не знаю даже, на месте ли мои силы идара внутренних техник, могу ли я проявить хотя бы первое из умений меча? Вир ведь утверждал, что второе посвящение закроет для меня путь первой крови.

Поэтому я склонил голову, прекращая наш поединок взглядов:

— Простите, учитель Закий, я просто задумался о своём будущем. Позвольте занять своё место.

Он вздёрнул бровь, но губы его шевельнулись, отменяя технику и плеть исчезла.

— В строй.

Спустя удар сердца я уже стоял с краю, самый высокий из своих соучеников.

Закий кивнул и широко улыбнулся:

— Сегодня ещё один из вас получил прозвище, и это прозвище Наглый. Сомневаюсь, правда, что оно ему нравится, но ведь задача прозвища характеризовать ученика, а не льстить ему, верно?

Я промолчал, отметив про себя, что для половины учеников слова учителя явно прозвучали бессмыслицей. Не то чтобы они были дураками, но и Закий мог бы выражаться попроще. Вир их тут что, со своей книгой, всех приучил выражаться как можно заумней?

— Наглый задумался о будущем и, какое совпадение, сегодня я как раз хотел поговорить с вами именно о нём. Итак, — Закий скользнул взглядом по нашему строю, словно заглядывая каждому в глаза, повторил. — Итак. Его величеством Лавоем было выделено три месяца на ваше обучение. Конечно же, чтобы выполнить его волю, нам пришлось полностью переработать учебный процесс. Но король отдал приказ, и мы его выполнили. Теперь дело только за вами.

Звучало не очень приятно, впрочем, я знал, что срок обучения сокращён, и даже вроде как начал заниматься под присмотром самого Вира — главы Академии. Только что-то я сомневаюсь, что вся та заумь из его книги мне понадобится, а в остальном он не сказал мне ни капли дельного.

— Почему только за вами? Никто не хочет ответить? Умник? Неряха? Наглый? Нет? Ладно, скажу сам. Потому что никто не будет заставлять вас учиться. У меня нет времени разбираться с вашими капризами, у Академии нет времени тратить на вас силы. Я даю урок, поправляю те ошибки, что вижу у вас, даю задания для отработки. Как вы их выполняете — дело ваше и только ваше, только предупрежу сразу. Каждую десятицу экзамен по тому материалу, что я вам дал. Те, кто не сдал, сразу уезжают в армию сражаться с реольцами.

На миг мне даже показалось, что я ослышался. Это как? Десять дней и в армию?

Но возмущённый возглас одного из тех, кто стоял плечом к плечу со мной перед учителем Закием, подсказал мне, что нет, не ослышался:

— Чего-то я не понял, а что же мы выучим за десятицу-то? Когда за мной приехали, то обещали, что я стану адептом Академии, это какой же я адепт буду через десять дней?

Закий хищно оскалился:

— А вот и ещё один. Наивный. Да мне плевать, что ты там выучишь за десятицу. Если ты ленивый и тупой, не выполнял заданий, не сумел сдать экзамен, то ни я, ни тем более Академия не будет тратить на тебя своё время и силы. Я лучше потрачу их на тех, кто старается и сдаёт.

— Да с чего это... А-а-а!

Возмущённая речь Наивного перешла в вопль боли, когда Закий хлестнул его плетью. Он создал её быстро, ловко, даже удивительно, насколько о многом я успел подумать, когда он бил меня и как много успел сделать — ухватить несуществующий меч, осознать это, шагнуть в сторону и принять удар на предплечье.

— Объясню попроще. Раз не понял Наивный, то и наверняка и Тупой, а он среди вас есть, тоже не понял. Будет потом перед смертью на меня обижаться. Слушайте и больше не перебивайте. Наша армия вторглась в Реол. Сейчас там каждый адепт на счету, потому что в армии Реола адептов в четыре раза больше, чем у нас. Мы должны сократить разрыв, чтобы гибло как можно меньше наших воинов. Это вам стоять под ударами идаров Реола, это вам отражать жидкий огонь, это вам принимать на себя удары вражеских Великих Паладинов. И если вы не хотите учиться, не хотите повысить свои шансы выжить на поле битвы, то разве я могу вложить вам свой ум и свои умения в голову? Проще проверить вас и сразу выпнуть тупых из Академии, чтобы не тратить время, слова и еду на таких дураков.

Голос Закия, полный насмешки и яда, впивался в уши каждого из нас. И я не был исключением. До этого я считал, что обучение в Кузне было очень жестоким, с дрожью вспоминал тьму его пещер, где мы умирали в темноте. Теперь я знал, что в Академии зашли даже дальше. Впрочем, они во многом были честней — здесь всё зависело только от тебя. Так казалось на первый взгляд, но это было ложью.

Все люди разные. Одному достаточно рассказать раз, чтобы он запомнил всё до последнего слова, другому нужно трижды повторить. Но кто сказал, что первый сумеет сделать верно всё из того, что запомнил? И кто сказал, что они оба сумеют верно выполнить всё в миг, когда им будет угрожать опасность? И это только самое простое, что приходит в голову. Мне ли, птенцу Кузни, который так долго и упорно старался, чтобы войти в шестёрку лучших, не знать, что талант человека может раскрываться в невероятно разных вещах?

— Чем дольше вы проучитесь в Академии, тем больше техник освоите, тем больше хитростей узнаете, тем глубже войдут техники в вашу плоть и кровь, тем больше у вас будет шансов выжить в войне с Реолом. Учитесь не покладая рук, закончите весь курс обучения, пройдите финальный экзамен, получите награду за него, и я буду уверен, что у вас есть хотя бы пять шансов из десяти, что вы вернётесь домой живыми. А если через восемь дней вы не сдадите экзамен, то приедете в армию лишь ничего не умеющим мясом. Всё для чего сумеет использовать вас ваш командир — отправить вперёд, перед своими идарами, чтобы первый, самый опасный удар пришёлся на вас.

Строй подавленно молчал. Я буквально ощущал злость, ужас, растерянность, неверие, которые захлестнули его с головой. Никто из них ничего подобного не ожидал. Я и сам не ожидал.

— Итак, — Закий, словно не он только что цедил слова полные яда, спокойно заложил руки за спину и двинулся вдоль строя. — Каждое утро и вечер в вашу башню будут приносить отвар трав. Каждый из вас должен прогревать в нём руки не меньше пяти минут, лучше десять. Этот отвар должен помочь сделать ваши пальцы более гибкими. Сейчас ваши грабли мало приспособлены для того, чтобы складывать даже простые печати, что уж говорить о сложных, которые мы начнём заучивать через два месяца.

Я невольно скосил глаза на пальцы. Ирал тоже говорил об этом в пещере. Правда, там я, пусть и со своими пальцами, покрытыми мозолями от меча, сумел безупречно выполнить первую печать. Через несколько часов усилий. И это ни к чему не привело. Но теперь я хотя бы смутно понимал почему.

— А сейчас мы начнём разучивать самые простые печати, которые вам понадобятся через восемь дней на экзамене.

— Учитель.

Кто-то в середине строя поднял руку, и Закий благосклонно кивнул:

— Сначала вы сказали — экзамен через десятицу, а теперь уже через восемь дней.

— Но вы ведь приехали сюда ещё два дня назад, верно?

— Что? Но разве это честно?

Закий с улыбкой указал на этого парня пальцем:

— А ты будешь Справедливый. И да, это честно, потому что я так сказал. Не нужно меня злить, ученики, ведь это я вас учу, ведь это я буду принимать у вас экзамен. Это-то хоть понятно? Или я сейчас всё же отыщу среди вас того, кто получит прозвище Тупой? Нет? Не хочет признаваться? — Закий развёл руками. — Значит, отыщу чуть позже. А теперь, начали. С самого простого.

Закий поднял перед собой руки, сжатые в кулаки.

— Это даже печатями не считается, но это основы, без которых вы не сможете двинуться дальше. Советую, настоятельно советую каждый день выполнять эти движения не меньше двух сотен раз. Если будете выполнить больше — вам же лучше. Начнём.

В то же мгновение Закий освободил из кулаков указательные пальцы, снова сжал их, высвободил средние, вернул их в кулак, безымянные, следом мизинцы и наконец оттопырил в стороны большие пальцы. Затем повторил, снова и снова, с каждым разом делая это всё быстрей и быстрей. Его пальцы так и мелькали, когда он показывал основы печатей последний раз.

Сомневаюсь, что кто-то другой среди моих соучеников вообще разглядел в последний раз, что Закий по очереди показывал пальцы. Для них это выглядело скорее всего как то, что он просто разжал одновременно все пальцы, а затем сжал их обратно в кулак.

— И в обратную сторону, от большого к указательному. Затем усложните, на левой руке первым идёт большой палец, на правой указательный. После поменяйте правую и левую руку.

Закий опустил руки, приказал:

— Продемонстрируйте, как хорошо вы поняли, что вам нужно делать. Руки подняли, пальцы сжали. На счёт раз открываете первый палец, на счёт пять должны дойти до большого. Раз, два, три, четыре, пять. Ты, третий слева, ты теперь у нас официально — Тупой. Ты различаешь указательный и средний?

— Различаю, учитель.

— Не заметно. Приготовились. Раз, два, три, четыре, пять. Ты, справа от Умника, чего ты дёргаешь пальцами левой? До конца распрямляй, так сильно, что пальцы отклоняются за плоскость тыльной стороны ладони.

Парень сглотнул так громко, что я это услышал:

— Учитель, я это, в детстве порезался, у меня на левой пальцы не разгибаются до конца.

Закий скривился:

— Ищи в западном крыле лекарскую. Расскажешь им про свои пальцы, тебе выдадут мазь, может, помогут лечебной техникой. И я на твоём месте, Калека, молился бы Хранителям, чтобы мазь помогла, потому что я уже точно знаю, кто через восемь дней поедет сражаться с адептами Реола. Остальным рекомендую дополнительно разминать руки — упирайте пальцы в стол, в стену, в другую ладонь и заставляйте свои пальцы отгибаться назад как можно сильней, растягивайте сухожилия пальцев. Все всё поняли, все вся запомнили? Не слышу ответа.

Мы догадались, чего он от нас хочет, нестройно прогудели:

— Поняли.

Закий осклабился:

— Ну и отлично. Урок закончен. Жду вас всех завтра в семь утра здесь же.

Я с недоумением уставился в спину уходящего Закия. И вот это всё? Это всё обучение?

Если я поразился про себя, то кое-кто из моих новых соучеников сделал это вслух и так, что это явно бы не понравилось Закию.

— К-ка-азел!

Впрочем, возглас этот прозвучал только тогда, когда тяжёлая дверь надёжно захлопнулась за спиной учителя.

А голос не унимался:

— Чего замерли? Двинули обратно к себе, сейчас сюда новая группа придёт, опять от их учителя достанется.

Похоже, Закий не того назвал Наглым. Я покосился на невысокого крепыша, который, расправив плечи, первым шагнул на выход.

Но сам я скользнул в обратном направлении, в толпу соучеников, просачиваясь между ними. Хотя они и сами расступались передо мной. Всё же я был выше и плотней любого из них. Двигался я к тому парню, которого Закий назвал Умником.

Когда я перегородил ему путь, он вогнул голову и собирался прошмыгнуть слева. Но со мной такие детские уловки не прошли. Чтобы там ни думал глава Академии Вир, но я не ощущал, чтобы после второго посвящения стал медленней или лишился внутренних техник, поэтому сделал шаг налево едва ли не раньше Умника. А как только он поднял на меня настороженный взгляд, как я сложил перед собой ладони и представился:

— Я Лиал, с севера.

— К-хм, просто Лиал? Тогда я Орт, с запада.

Я постарался улыбнуться как можно шире:

— Слушай, Орт, я ведь только приехал, поделись, что вы учили прошлые два дня.

Он снова откашлялся:

— К-хм, да ничего особо и не учили. Учитель Закий разговаривал с нами ненамного дольше. Рассказал, что печати бывают для одной руки, для двух, что можно выполнять одновременно две печатных техники.

Поняв, что Умник Орт замолчал, я подбодрил его:

— А ещё?

— К-хм, вчера ещё учитель рассказал, что техники можно освоить до степени безмолвности и именно она отмеряет границу настоящего мастерства. Рассказал ещё про ранги адептов.

Орт поднял руку и принялся загибать пальцы:

— Осенённый. Любой, кто может ощущать огонь души и заставить его истекать с руки. Ступивший, тот, кто может выполнить хотя бы одну простую технику, ну и вообще все, кого ихор сделал сильней и выносливей обычного простолюдина. Плетущий. Это те, кем мы сейчас считаемся, — Орт усмехнулся, — считаемся, как дети владетелей Домов. Те, кто после посвящения могут одна за другой сплетать пальцевые печати, направляя жар души и заставляя его преобразовываться действием.

Слушавший Умника парень, высокий и тощий едва ли не до бледности, скривил губы:

— Только ты, Умник, забыл сказать, что просто сплетать мало, нужно ещё и показать результат. Или ты надеешься, что твои знания из дома тебе помогут?

Орт насупился, а я поспешил вмешаться, ведь он ещё не рассказал мне всего:

— К чему ругаться? У вас ещё впереди посвящение, только там станет ясно число даров.

Но Орт напротив помрачнел:

— Доучиться бы ещё до этого посвящения. Учитель Закий сказал, что всё будет решать экзамен. Может быть, мы окажемся недостойны.

— Ага, — тощий парень осклабился. — Только он вчера забыл сказать, что экзамен будет не один и первый уже через девять дней. И здесь мы, Умник, на равных, правда же? Что ты знаешь десятки печатей, но не можешь провести с их помощью жар души, потому что не прошёл посвящения, что я почти ничего не знаю и так же ничего не могу провести. Думаешь, блеснёшь на экзамене?

Орт процедил:

— А тебя, Домар, следовало бы назвать Язвой или Ядом. Эти прозвища тебе были бы в самый раз.

Мгновение и толкнув плечом тощего, быстро шагал на выход.

Сам тощий Домар с усмешкой проводил его взглядом, затем перевёл его на меня:

— А ты из какой дыры выполз, что даже не знаешь, как именуются ранги адептов внешних техник?

Я пожал плечами:

— Из холодной и тёмной дыры на севере.

Домар хмыкнул, поднял перед собой руку и явно подражая Орту, согнул три пальца, оставив большой и мизинец оттопыренными:

— Три, да? Эти три могут проявиться и у любого простолюдина, все начинается только с посвящения.

По сути, сейчас он повторял то, что я и сам знал, правда до этого я всегда считал ранги идаров по внутренним техникам, но основа была та же. Посвящение и первый истинный дар. Что Домар и говорил мне:

— Если и вправда станем Плетущими, то не каждая стрела может причинить нам вред, а значит, можно будет не опасаться кривого выстрела братьев.

Я невольно вздёрнул брови. Опасаться братьев?

— Четыре. Это Возвышенный плетущий. Но выжить с такими слабыми возможностями получится только в том случае, если забиться в какую-то дыру и лечить брюхо лошадям, а не оказаться под жидким огнём реольцев, — оглянувшись на двери, Домар буркнул. — Пошли отсюда, а то и впрямь сейчас припрутся из седьмой башни.

Я шагнул вслед за ним, уточнил:

— Что за седьмая башня?

— Такие же как мы. Мы вот девятнадцатая башня. Они нас расселили по башням, где раньше были склады, да отсчитали их от ворот. Всего двадцать четыре башни.

Я постарался припомнить, сколько башен видел у замка, когда мы к нему подъезжали. По всему выходило, что либо на той стороне, которая была не видна с дороги, их вдвое больше, чем на остальных, либо их вообще столько нет. Но важно ли это?

— Дальше Заклинатели. Те, которые могут не только чего-то там шептать и дули бесполезные крутить, но и могут за себя постоять — защиту наложить, огненную плеть использовать. Если у тебя хватит даров им стать, то можно считать, что ты сумеешь выжить в армии. Так какой у тебя ранг, здоровяк?

Я отстранённо буркнул:

— Меня зовут Лиал.

Рассказ Домара сильно отличался от того, что говорила мне матушка. Она раз за разом объясняла мне, что неважно, сколько даров я бы получил на посвящении, что у адептов внешних техник все решают не они, а сила пламени души. И что-то я верю ей больше, чем этому ядовитому Домару.

Не дождавшись от меня ответа, Домар спросил ещё раз:

— Так какой у тебя ранг, Лиал?

Я пожал плечами и солгал:

— Не знаю.

— Сколько лет прошло с твоего посвящения? Как можно не узнать за это время, сколько у тебя даров?

На этот раз я ответил правду. Почти правду:

— Лет? Всего несколько недель.

Домар даже остановился, оглядел меня с ног до головы:

— Да ладно? Сколько тебе лет? Ты сейчас будешь мне заливать, что четырнадцать? Ты себя в зеркале видел? Восемнадцать, двадцать?

Я ухмыльнулся, провёл ладонью по отросшей со вчера щетине, неровной, клочковатой, но жёсткой и совершенно честно ответил:

— Шестнадцать.

— Чего? Чего ты заливаешь?

— Попадём к алтарю, я тебе в этом поклянусь на нём Хранителями.

Домар захлопнул рот, снова смерил меня недоверчивым взглядом. Я же продолжал размышлять, что, скорее всего, права именно матушка. Она прошла обучение в Академии много лет назад, когда здесь не пытались за три месяца создать адептов для армии.

Напомнил:

— Взялся, рассказывай до конца про ранги.

— Да вот уже не знаю, стоит ли терять время?

Я обернулся, хмыкнул:

— Это, конечно, решать тебе, но даже если мне всего шестнадцать и я только прошёл посвящение, то я вырос рядом с сильным адептом, рядом с Великим заклинателем и я много чего слышал и знаю. Уверяю, я, хоть и не Орт, многим могу помочь. Тебя ведь это интересует?

Домар медленно и рассудительно процедил:

— Я тут подумал, а какая может быть помощь от того, кто не знает даже, как именуются ранги адептов?

Я вздохнул и продолжил за него:

— Следом идёт Заклинатель. Считается, что им становятся доступны сложные техники, что им хватает таланта, — я сказал это слово и ухмыльнулся. А ведь и верно, таланта, а не даров. Так с ухмылкой и повторил. — Таланта на то, чтобы наполнить жаром души сложную технику, которую они могут выплетать и минуту, — поинтересовался. — Ничего не пропустил?

Домар молчал, сузившимся глазами пытаясь проделать во мне дыру.

— Последний ранг — это Великий заклинатель. Сильнейшие из адептов. Идары первой крови, идущие по пути меча, на их месте владели бы двумя аурами — воодушевления и защиты, второй же крови от Хранителей этого не достаётся. Зато они могут выучить и применить самые сложные из известных техник. Выучить и наполнить их жаром души.

И опять на моём лице появилась улыбка. Выучить, наполнить. И снова ни речи о том, что в этом деле важны дары, которых на самом деле адепты внешних техник и не получают. И не это ли проверил Вир у алтаря? Количество жара моей души.

Впрочем, на самом-то деле, разве у идущих по пути меча не так же? Не так уж важно, сколько даров досталось им на алтаре, главное, как далеко они могут пройти по пути меча. Да, прочность тела Возвышенного мечника может быть меньше, чем у Великого паладина. Но, сойдись они в схватке один на один, так ли уже однозначен будет её исход?

Домар нахохлился:

— Чего скалишься? Да, обманул, ты и сам всё знаешь, умник, что дальше?

Я согнал улыбку и пожал плечами:

— Обманул? Даже и не думал о таком. Я лишь хотел сравнить то, что слышал, с тем, что рассказывают тут.

— Сравнил, доволен?

Не дав мне даже ответить, Домар ткнул рукой в низкую дверь:

— Живём мы тут.

И первый скользнул в неё, не дав мне продолжить разговор.

Я вздохнул. Как-то не очень вышло, но с этим уже ничего не поделать, он сам на пустом месте придумал себе обиду. Мне сейчас стоит подумать о тренировках, а не о чужих обидах. Двести повторений? Лучше четыреста. Стоит сначала выполнить их, а затем уже продолжить знакомство с новыми соучениками. Кто бы мог подумать, что я буду ещё раз учиться?

На моё лицо снова помимо воли вылезла улыбка. С ней я толкнул дверь, вошёл внутрь. И эта улыбка буквально застыла при виде того, что я за ней увидел.