Башня Крови

Глава 16

Ну хотя все оставшиеся дни этой десятицы никто больше не доставлял мне проблем, а учитель Закий встретил нас в тот день со своей обычной неприятной ухмылкой. Дождался, когда мы уже привычно выстроимся перед ним, пригладил усы.

— Вас так много теперь в Академии, что я забываю, о чём говорил одному из отрядов, а о чём не говорил. Вы сливаетесь передо мной в сплошную стену безликих, серых лиц. Не удивлюсь, если один и тот же отряд заявится на занятия дважды в день, а я этого даже не замечу.

Я молчал, все молчали, слушая Закия. Его привычку поболтать в самом начале мы уже успели изучить. Как и его привычку наказывать за посторонние вопросы. Плеть из сгущённого воздуха может впечатлить даже Возвышенного мечника.

Закий качнулся на каблуках, задумчиво спросил:

— Вот сейчас я гадаю, а я, вообще, сказал вам, что сегодняшний экзамен будет первым из двух важнейших экзаменов Академии? Умник, ответь мне.

Орт шагнул из строя, коротко ответил:

— Нет, учитель, не говорили.

Закий вздохнул:

— Я так и знал, что что-то забыл вам сказать. Исправляюсь. Сегодня мы узнаем, кто из вас способен работать над собой, кто может побороть свою лень, а кто не более чем тупой отброс.

Я хмыкнул себе под нос. Так вот почему все дни занятия проходили так странно. Он лишь вновь показывал нам одно из упражений, отпускал пару замечаний и насмешок и распускал. Не проверял, как мы выполняли его прошлое упражнение, не заставлял повторять их перед собой. Поболтал, стеганул очередного болтуна, показал упражнение и ушёл. Всё.

Теперь ясно, зачем он так делал. Надеюсь, теперь эти дураки задумаются, зачем уже я трижды в день заставлял всех выстраиваться перед собой и повторять упражнения одно за другим.

У меня ведь не было никаких проблем с тем, чтобы запомнить и верно повторить их. Не тогда, когда у тебя есть тень-советник по пути меча. Ирал очень старый советник, ещё тех времён, когда путь меча был един и не существовало никаких внешних и внутренних отдельных техник.

Ирал знал в десятки раз больше упражнений на развитие пальцев, с первого раза запоминал то, что показывал учитель Закий, и добивался того, чтобы я безупречно всё это повторял.

Ну а кто и насколько безупречно выполнял эти упражнения за мной — дело уже каждого. Если ко мне обращались за советом, то я не отказывался его дать.

Но это лишь значит, что сегодня я полностью уверен в тех, кто вместе со мной оказался в отряде девятнадцатой башни. За исключением двух человек.

Арнум, который просто не может сгибать палец, и Ласир, единственный из всех, кого даже взбучка не заставила упражняться. Этот лишь делал вид, стоя в строю, что чего-то там делает. Ещё перед Закием он более-менее тянулся, что-то даже спрашивал иногда, в башне же...

Я чуть повернул голову, чтобы увидеть его.

Теперь вот нервничает, побледнел, облизывает губы. А как же его вечное — король приказал обучить на адепта, значит, научат, тут всех пугают армией, но разве королю нужны неумехи?

Глупец. Королю не нужны слабаки. Король готов был отдать кровь птенцов Кузни своим предкам, если это могло сделать их сильней. Какое ему дело до какого-то четвёртого сына Малого дома, который в половине шага от Раскола и числится в родовых книгах королевства лишь потому, что никому из соседей не нужна их бесплодная земля, а на жребии Игр выпадают лёгкие схватки с такими же ничтожествами?

И ведь даже подбитые глаза тех, кто напал на меня ночью пару дней назад, не заставили его взяться за себя. Теперь же, думаю, поздно.

Закий ухмыльнулся:

— Ну-ка разошлись, разошлись. Встали, чередуясь, чтобы я видел второй ряд. Суть экзамена проста. Мы сейчас одно за другим повторяем все три упражнения, что я вам давал эти дни, — он кивнул, — Да-да, мы, я тоже участвую в этом. Раз экзамен первый, то должен же я дать вам шанс пройти его? Сердце кровью обливается, как представлю, что половина из вас уже сегодня поедет сражаться с реольцами, не умея даже огонька создать.

Кто-то совсем рядом сглотнул. Хар? Он-то чего переживает? Или тот удар по стене не прошёл бесследно? Я покосился и увидел, что он и впрямь разминает пальцы морщась.

— Три ошибки, — Закий словно для тупых показал три пальца и повторил. — Я разрешаю вам допустить три ошибки. Тот, кто совершит четыре ошибки — вылетает из Академии. Академия не может позволить себе тратить ресурсы и время на бездельников, которые за десятицу не сумели выучить простейшего. Бездельники не сумеют потянуть всю сложность дальнейшего обучения. Король дал нам всего три месяца на обучение и за это время хоть чему-то можно научить только упорных, трудолюбивых и старательных.

Теперь за спиной кто-то шёпотом выругался. Я его отлично понимал. Такая речь хорошо бы смотрелась в первый день. Это хотя бы заставило парней заниматься. Хотя... Им повезло, у них был я, а у меня был Ирал.

Закий поднял руки, сжатые в кулаки:

— Первое упражнение. Не нужно дрожать, ученики, я буду делать это медленно, но и вы держите пальцы, чтобы я успел проверить фигуру, а то вас тут много. Пока ещё много. Начали. Раз.

Он неторопливо оттопырил указательный палец. Мы тут же повторили. Закий медленно оглядел все наши два ряда, вернул палец в кулак и тут же скомандовал:

— Два.

Средние пальцы. Безымянные.

Я стиснул зубы, заставляя непослушные пальцы держаться. Удерживать их так долго в этом положении получалось с трудом.

Закий с ухмылкой оглядел всех нас, кивнул:

— Неплохо, неплохо. Калека и четвёртый справа, Ленивый жирдяй — первая ошибка. Четыре.

Сжал безымянные пальцы в кулаки, высвободил мизинцы.

Не знаю, как у остальных, а у меня к концу экзамена пальцы ломило. Оказывается, сложно не только быстро менять пальцы, но и удерживать их в одном положении. Знаю точно, что с половины парней катил пот, словно они бежали по горной тропе час, отрабатывая Шаги.

А ещё знаю, что четыре ошибки допустили только двое. Вернее, у них этих ошибок было больше десятка, учитель Закий давно перестал их считать.

Последним движением учитель сжал пальцы в кулаки, медленно опустил руки и сообщил:

— Экзамен окончен. Должен признать, что поражён. Седьмая башня сегодня стала вдвое меньше, а у вас всего двое вылетевших.

Калека молчал, стиснув кулаки, а вот Ласир шагнул вперёд:

— Учитель, я просто переволновался, — уверенный, громкий голос его становился тише с каждым словом, — завтра всё сдам, сумею повторить эти ваши...

Ласир замолк, а учитель Закий качнулся на каблуках, спросил:

— Всё сказал, Ленивый жирдяй?

— Учитель, клянусь вам.

Закий улыбнулся. Правда, от его улыбки толстого Ласира бросило в дрожь:

— Я ведь предупредил — разрешаю только три ошибки. Предупредил ведь?

— Уч-чи-итель...

— Я ведь просил вас тренироваться каждый день? Я ведь предупреждал, что после каждого экзамена лентяи, неумехи и прочие будут уезжать в армию?

— Уч-читель.

Ласия уже колотило. Вот только Закию было на это плевать.

— Не слышу. Предупреждал?

— П-предупреждали, уч-читель. Я в-всё п-понял, к-клянусь.

— Калека! — голос Закия заставил вздрогнуть половину отряда. — Ко мне!

Теперь между нами и учителем замерло две фигуры. Арнума не колотило, он лишь стиснул кулаки и смотрел в пол, не поднимая головы.

Закий же глядел на нас:

— Я надеюсь, что этот урок вы запомните. Воины!

В комнату вломилось сразу шестеро стражников. Пять младших судя по доспехам. Но опытных, собранных, неприятно пахнущих долгой и тяжёлой дорогой, пронзающих нас колючими взглядами, и под руководством старшего воина, который даже не скрывал презрительной усмешки.

Закий повёл рукой:

— Эти двое ваши.

Арнум шагнул к воинам молча, сам, Ласий же попытался завопить:

— Н-не поеду! Я...

Но уже через мгновение пальцы учителя сложились в печать и Ласий заткнулся. Зато попытался отбиться от воинов. Впрочем, они быстро и как-то даже привычно заломили ему руки и к двери он буквально побежал. Сам.

Сам Закий тяжело вздохнул:

— Стоило бы, конечно, дать ему поорать, чтобы вы запомнили получше, но я сегодня уже так устал от криков, что в этот раз сделаю исключение. К тому же вас осталось слишком много в отряде, эдак мне придётся тратить на вас вдвое больше времени, чем на остальных. Нужно попробовать сравнять вас с остальными. Хотя, что значит попробовать? Пожалуй, с вас и начнём.

Закий вновь улыбнулся. Кто-то в отряде вздрогнул от этой улыбки, кто-то сглотнул, но никто даже не пытался шуметь или сказать что-то в ответ. Лично я больше глядел на то, как стражники уводят Ласия и Арнума, чем на учителя Закия.

— Я уже говорил сегодня, что этот экзамен станет самым важным в вашей жизни и в вашем обучении? Говорил? Ну, мне не тяжёло напомнить, — дверь хлопнула, закрываясь за последним из стражников. — Одним из двух важнейших экзаменов. Сегодня решается, на кого, вообще, стоит тратить ценные ресурсы Академии, а кто достоин только жидкого огня реольцев и могилы.

Урай вдруг издал утробный звук, залепил себе рот ладонями, но успел только выскочить из строя, как его вывернуло.

Закий скривился:

— Наивный, чтоб тебя! Представил в красках, как попадаешь под огонь и с тебя слезает кожа, а глаза лопаются и вытекают, запекаясь кровавыми ручьями на лице?

Бедолагу Урая вывернуло с новой силой. Но его одного. Хотя кое-кто в отряде тоже позеленел и держался из последних сил.

— Даже жаль, что я уже дал тебе прозвище, — Закий вздохнул, махнул рукой. — Ну да ладно, — голос его резанул сталью. — Встал!

Урай, белый, резко осунувшийся, подскочил, торопливо отёр рот ладонью и испуганно уставился на учителя.

— Такая проверка, как сегодня, будет проходить каждую десятицу. Сдавшие экзамен вновь вернутся в родную башню, не сдавшие отправятся догонять Калеку и Ленивого жирдяя. Запомните это. За мной.

Я даже не сразу понял, что последняя фраза — это новый приказ и он относится ко всем нам. Но вслед за учителем я всё равно шагнул первым.

Честно сказать, я не так уж сильно за это время ознакомился с самим замком Академии. Но то, что Закий ведёт нас куда-то в её центр, было понятно. И, кажется, я подозревал, куда нас ведут.

В конце концов, мы оказались на небольшой внутренней площади замка, окружённой со всех сторон стенами здания. В её центре над нами вздымалась башня и этажей в ней было больше трёх уже привычных. Шесть.

Тень Ариос оказался рядом, подвердил мои догадки:

— Эта та самая странная башня, господин, о которой я рассказывал. С теми самыми комнатами. И снова под охраной.

Я и сам уже заметил стражу у её входа. Идары. Пополам адепты внутренних и внешних техник. Они скользнули по нам взглядами и безмолвно расступились в стороны, позволяя нам войти. Ни одного Кровавого в капюшоне.

Закий обернулся, скользнул по нам взглядом, остановился на мне и буркнул:

— С тобой я даже не знаю, как поступить. Логика говорит, что для тебя это лишнее, да и поздно, но глава не оставил никаких указаний, так что придётся рискнуть, — не зная, чего от меня хочет Закий, я лишь пожал плечами. Он хмыкнул и шугнул остальных. — Чего замерли? Проходим.

Там нас уже ждали. Уже пожилой, убеленный сединами идар с окладистой бородой в светлых многослойных одеждах адепта внешних техник смерил нас брезгливым взглядом, а затем с удивлением спросил:

— Что их так много, Закий?

Тот хмыкнул:

— Эти мне поверили, старались.

— Да мне какая разница, Закий? Это что, прикажешь на них распечатывать второй кувшин? И раз их так много, то сегодня ни для кого другого не останется места!

Закий с ухмылкой вернул брезгливому его слова:

— Да мне какая разница, Ормос?

Тот зло выдохнул через нос и сорвался на нас:

— Чего замерли? Ближе, живо! Построились в шеренгу! Живей, живей!

Честно говоря, этот крошечный зал был немного мал для того, чтобы мы тут так строились. Пришлось изогнуть эту шеренгу подковой, охватить ей Ормоса. Но его, кажется, подобное не смутило. Он шагнул к шкафам за своей спиной. Вернулся к нам с пузатым золотым кувшином и парой крохотных чаш.

И вот тут я вздрогнул, неожиданно поняв, что нам предстоит. Я ведь уже проходил через это. Через странный золотой кувшин и горькую тягучую жидкость, которую нужно пить.

Опять темнота уединённых тренировок? Не хочу. Не хочу.

Ормос процедил:

— Каждый из вас сейчас получит по глотку особого состава нашей Академии. Повторю, особого, он позволит открыть скрытые в вас силы и даст толчок.

Закий добавил:

— И не вздумайте по примеру Наивного выблевать его, придурки. Это тоже своего рода экзамен, потому что состав позволит выявить бездарностей и не тратить время на их обучение. Никому сегодня второй чашки не дадут, поняли?

Ормос шевельнул усами, изогнув губы в странной усмешке, и кивнул:

— Да, бездарностей сегодня мы увидим.

Я снова вздрогнул. Я единственный из всего отряда понимал, что стоит за этими словами. Темнота, ужасающие крики и тела, которые волокут мимо.

Ормос наполнял чаши, а затем они с Закием протягивали их нам.

К тому времени, как они дошли до меня, я уже справился с дрожью. Закий, чтобы тебя Ребел к себе прибрал, а имя твоё даже дети позабыли. Не мог выбрать между логикой и несуществующими приказами, логику?

Уронить чашу? Второй раз же не нальют.

И что дальше? Закий не особо рад учить нас, ему на нас плевать, а это будет достойный повод вышвырнуть меня из Академии, назвав бездарностью, а тогда все наши договорённости с Виром пойдут по одному месту.

Я не могу пойти этим путём и рисковать. Вир утёр мне нос, показав, как мало значит клятва на алтаре Хранителя. Его просто нет в Академии, и он знать не знает, что здесь со мной происходит. Он даже не будет виноват в том, что меня не захотели учить — сам показал себя бездарностью, это любой подтвердит. Придётся пить.

Стиснул зубы. Снова напомнил себе — я уже пил его. Я уже прошёл через воспламенение ихора и доказал, что в моих жилах ихора с избытком. Эти два придурка Ормос и Закий лишь впустую потратят свой состав. Темнота? Я уже вырос. Я уже не ребёнок, который просит оставить ему свет.

Поэтому чашу я принял спокойно. Внешне. И так же внешне уверенно опрокинул в себя.

Тёмный состав оказался точно таким, каким я его запомнил — горьким и тягучим, обжигающим, растекающимся в животе горячим шаром.

Закий выхватил у меня чашу и шагнул дальше.

Я же сцепил зубы и оглядел тех, кто уже выпил состав. Стоят, пытаются удержать в себе горячий шар.

Снова перевёл взгляд на Закия и Ормоса. Что дальше?

В Кузне нас заставили бежать лигу, а затем расстреляли особыми стрелами. После была темнота пещер и тяжести, изнуряющие тренировки.

Тогда Глебол много говорил нам о тайном обучении Кузни.

Я уже вижу, что зелье Кузни не такая уж и тайна. Что адепты внутренних техник, что адепты внешних — все они глотают это зелье и нет никакой разницы: Кузня это или Академия. Осталось лишь узнать, вторая кровь тоже должна таскать тяжести и махать ржавым прутом, чтобы стать сильней?

Мало верится. Особенно в этом здании, где есть комнаты, куда не могут проникнуть даже мои вездесущие тени.

Закий отступил на шаг, оглядел нас, словно проверяя, всем ли досталось состава и кивнул:

— Все за мной.

Мы не вышли из башни, не рванули в поля задыхаясь. Мы даже не спешили. Да и сам Закий не торопился нам что-то рассказывать, не говорил про ихор в нашей крови и конюхов.

Но, если я верно понимал, что нас ждёт впереди — зря. Когда в темноте начнут орать, умирая, остальные хотя бы должны верить, что они выживут.

Мы поднялись на третий этаж и там Закий начал распихивать нас по крошечным каморкам.

Молак приблизился, на миг мне даже показалось, что он попытается схватить меня за руку, но он лишь встревоженно выдохнул:

— Господин, это те самые комнаты.

А то я не понял.

Закий распахнул передо мной дверь и мотнул головой, вынуждая меня сделать первый шаг.

Моя комната.

Что удивительно, но внутри оказалось светло. Над дверью, под самым потолком горел зачарованный светильник. Я хмыкнул. Зря вспоминал о темноте и страхах. Наглядное доказательство богатства Академии. Дома мы эти светильники доставали только для особых гостей, а здесь они во всех комнатах башни? Могли бы и в нашу башню один выделить.

Два шага от двери до лавки, нет даже окна. Странная дверь, тоже изнутри отделанная камнем.

Сразу за дверью я остановился, обернулся к Закию, увидев вместо него тень Ариоса. Тот коротко приказал:

— Вперёд.

Я даже не успел удивиться с чего он приказывает мне, как сквозь Ариоса метнулась одна из безымянных теней. Но едва она оказалась внутри, как тут же вспухла клубами чёрного дыма и распахнула рот в отчаянном вопле:

— А-а-а-а!

Я вздрогнул, невольно сделал шаг назад. Тень метнулась прочь, выскакивая из комнаты. Ариос тоже скользнул прочь, открывая наконец мне Закия. Тот вскинул бровь в безмолвном вопросе, но я молчал. Пожав плечами, он просто захлопнул дверь, оставляя меня в одиночестве.

Я уселся на лавку, прислушался к огню в животе и негромко произнёс вслух, словно разговаривая сам с собой:

— Что же с остальными? Зачем мы здесь?

Конечно, вопросы эти были так себе, глупыми и довольно опасными, но если кто и следит за нами, то бормочущий себе под нос ученик не должен его смутить. Сейчас жаль только, что моё бормотание напрасно — тени, если и слышат меня, не могут войти и ответить, они уже попробовали. Но, похоже, и не слышат. Уж громко говорить под дверью им никто запретить не мог.

— Господин, господин, как вы там?

Вот что и требовалось доказать. Кто ещё может называть меня здесь господином, как не они? Хотя голос звучал тихо и разобрать, Молак это или нет, не выходило. Но я и отвечать собирался так, словно продолжал говорить сам с собой.

— Что-то у них здесь прохладно. Что же здесь зимой творится, ученики льдом покрываются?

— Слышу вас, господин. Сожалею, но это место и впрямь для нас под запретом. Та тень словно разом лишилась половины силы.

Значит, всё же тени, а не чья-то хитрая попытка обмануть меня.

— Господин, всех ваших соучеников развели по этим комнатам. Осталось ещё три, но мы не можем знать, пусты они или нет.

Я кивнул, попытался собраться с мыслями. Помнят ли тени, что происходило в пещерах Кузни? Должны. Они ведь были там со мной.

Вслух произнёс:

— Интересно, что имел в виду учитель Закий, когда говорил, будто этот напиток выявит бездарностей?

— Понял, господин, мы будем следить за учениками, подчинённые Ариоса займутся.

За дверью замолчали. Ну и верно, о чём тут болтать? Не говорить же со мной непрерывно, успокаивая меня, словно маленького ребёнка? Откуда тени, вообще, знают, что я боюсь?

И нужно ли бояться? Всё это в прошлом.

Я заставил себя расцепить стиснутые в замок пальцы и сосредоточился на себе и том, что меня окружало.

Низкий потолок, жёсткая и узкая лавка. Дыры в полу нет, зато есть пустой широкогорлый кувшин под лавкой. Ещё, оказывается, есть узкое, прикрытое с той стороны окошко в двери. Я даже знаю, зачем оно. Чтобы проверять нас. Проверять, живы ли мы.

Всё это начнётся не скоро. Ближе к ночи.

И чего, спрашивается, я туплю? Я здесь один, за дверью никто не стоит, иначе тени бы меня предупредили, и никто не накажет меня за то, что я выблюю драгоценный состав.

Миг и я уже склонился над вонючим кувшином, запихивая пальцы в горло.

Ничего, Безымянный всё это побери. Только горло обжёг желчью. На дне кувшина ни следа черноты состава, одна желчь. Он что, успел впитаться в кровь за те минуты, пока мы поднимались сюда?

С досадой я пнул кувшин обратно, с глаз долой, замер, пытаясь придумать, что делать дальше.

А что тут придумаешь в пустой каморке-камере?

Раз тяжестей нет, то можно либо мучиться, сходя с ума от безделья и тяжёлых мыслей, либо заняться чем-то полезным.

Зачем тяжести тому, кто должен за шесть месяцев стать лучшим из адептов внешних техник?

Я встал, поднял перед собой руки, сжатые в кулаки, и принялся выполнять упражнения Закия и Ирала, один за другим выбрасывая пальцы из кулаков.

Жаль, Ирал не может войти в эту камеру и следить за правильностью выполнения. Но я и сам могу быть достаточно строг к себе.

Закий требовал сегодня замирать в каждой позиции. Поэтому, давай-ка, Лиал, всё заново. И лучше тяни пальцы, Лиал, сильней. Снова сбился, нужно было на правой руке безымянный, а не средний. Давай, Лиал, старайся, а то ты так ленишься, что замерзаешь на ходу.

Я даже дохнул, но не обнаружил и следа пара дыхания. А ощущения, словно за стеной башни не леса Иструма, а родные горы севера, и солнце уходит за их кромку, забирая с собой дневное тепло.

Поприседать, что ли?

Я успел сделать восемь сотен повторений, чередуя их с приседаниями и отжиманиями, когда огонёк над дверью потускнел. Теперь я едва видел вытянутую перед собой руку.

Вот и тьма, а я думал, что обойдёмся без неё.

Успел только усмехнуться, а затем меня скрутила резкая боль и начало рвать кровью.