Алекс

Глава 6. Уильям

На следующий день после удачной рыбалки я отправился пасти коров. Бренна была против того, чтобы я шел на работу, но я настоял на своем. В общем, я, исследователь, путешественник во времени, работал пастухом на какого-то средневекового феодала.

Когда я пришел к замку, Уильям уже успел выгнать коров на луг. Раннее утро теплом не баловало, а туман скрывал до половины стены цитадели и верхушки башен. Трава была покрыта росой, так что посидеть было негде. Радовало, что ветер дул со стороны леса, относя всю вонь, исходящую от каменной громадины, в поля. Коровы мирно паслись и не отвлекали от раздумий, а подумать мне было о чем. Только Уильям периодически доставал меня своими рассказами и вопросами.

Наверное, надо сказать пару слов о моем напарнике. Уильям — парень лет шестнадцати – восемнадцати, тощий, невысокий, мне он доходил до плеча, а мое новое тело было примерно метр восемьдесят ростом. Лицо овальное, с острым подбородком. Глаза парня неопределенного цвета — смесь коричневого с серым, казались хитрыми, как у лисы. Темные, негустые ресницы были почти незаметны. Тонкие темные брови домиком нависали над глазами, придавая его лицу выражение удивления. Рот у Уильяма был огромным, как у лягушки, не толстые, но и не тонкие губы немного сглаживали это впечатление. Если бы не худоба, его можно было бы назвать симпатичным. А если еще и нормально подстричь его темные волосы, а не под горшок, как было сейчас, то он бы стал почти красавцем.

— Вот вы мне все не верите, — сказал он, подходя ко мне в очередной раз, — а я, между прочим, уверен, что в моем роду были аристократы, вот посмотри на мой нос, — сказал он, поднимая лицо к небу и демонстрируя тонкий прямой нос.

— Все возможно, — ответил я размыто. — Да ну тебя, Алекс, — обиделся Уильям, — вечно ты насмехаешься надо мной.

— И не думал, — заверил я, — это вполне возможно.

— То есть ты правда веришь, что кто-то из моих предков был знатным человеком?! — обрадовался он.

— Конечно, верю, — подтвердил я, по правде сказать, Уил был похож на аристократа, как корова на лошадь, но мне не хотелось его расстраивать, в его жизни было и так мало радости.

— Представляешь, если бы я был бароном, — мечтательно произнес он, — тогда этот Бенедикт ни за что не посмел бы меня выпороть или даже толкнуть, уж я б ему тогда задал…

— Интересно, а как бы ты относился к своим крестьянам? — спросил я.

— Я бы никого не обижал, — серьезно сказал он, — и кормил бы людей лучше, чем собак.

Уильям повернулся в сторону замка, и я увидел у него за ухом шрам довольно внушительных размеров. Мне стало интересно, как он его получил, но спросить открыто я не мог.

— Помнишь, как в прошлом году Бенедикт приложил меня рукоятью меча за то, что я съел горсть зерна в курятнике? — спросил он, машинально потирая шрам за ухом.

— Угу, — ответил я.

— Так вот, я бы никого не бил, — сказал он, и его хитрые глаза стали совершенно серьезными, без намека на лукавство, было заметно, что парень пытается сдержать слезы.

— Ничего, Уил, будет и на нашей улице праздник, вот увидишь, — приободрил его я.

— Да, — согласился он, — вот вернется наш добрый барон, узнает, что творил здесь его управляющий, и выгонит Бенедикта в зашей, вот тогда и отпразднуем!

— Зачем вообще барону понадобилось куда-то уезжать?! — воскликнул я не столько для поддержания разговора, сколько для получения информации.

Из моих путешествий по разным столетьям я твердо усвоил одно, что каким бы добрым ни был хозяин, он всегда на стороне себе подобных. Но говорить этого парнишке не стал, чтобы не расстраивать его раньше времени.

— Известно зачем! — прервал мои размышления немного визгливый голос Уильяма, — наш барон помешался на драконах и теперь хочет голову одного из них.

— А ты сам веришь в драконов? — спросил я.

— Еще бы, а кто же в них не верит?! — усмехнулся он.

— Но ведь ты же их никогда не видел?! — удивился я.

— Ну и что, что не видел, а они есть, точно знаю, — ответил Уильям, — вон в прошлом месяце коза из стада хозяина пропала, и даже косточек не нашли, а пастухи рассказывали, что видели, как ее огромное чудовище с крыльями унесло.

— А может, ее просто украли, а пастухи выдумали эту байку про чудовище, чтобы их не наказали?

— Нет, разве такое придумаешь?! — возмутился Уильям.

— Наверное, ты прав, — не стал спорить я, — а как ты думаешь, Бенедикт верит в драконов?

— Кто ж его знает, иногда мне кажется, что он ни во что не верит, — вздохнул паренек, — сам подумай, разве может верующий человек такое вытворять с людьми?

— Думаешь, он и в Бога не верит? — изумился я. — А чему тут удивляться? — вновь вздохнул Уильям. — Ладно нас он за людей не считает, но и бедная миледи Элеонор сидит взаперти и не смеет покидать замок, а ведь она дочь хозяина.

— Так, может, это сам барон приказал не выпускать ее? — вспомнив о суровых законах средневековья, предположил я.

— Да ты что, Алекс, вспомни, барон любит свою дочь и никогда бы так не сделал.

— А ты сам-то, часом, в нее не влюблен? — поддразнил его я.

— Куда уж мне в благородных влюбляться, — ответил он. — С меня и моей Лизи хватит.

— Любовь — штука странная, — поучительно сказал я.

— Сам-то ты когда женишься, Нола заждалась, поди?

Я не знал, кто такая Нола и почему я должен на ней жениться, и поэтому перевел разговор снова на драконов. Уильям был не против такой смены темы, тем более, что драконы, судя по всему, его интересовали больше, чем девушки.