Академия сумрака. Пыльца лесных фей (СИ)

Глава 26 Старая кровь

Резкая боль скинула меня с кресла, заставила выгнуться дугой и беззвучно заорать. Между лопаток разлился мертвенный холод. Он заморозил спину, поднялся выше и вгрызся в затылок. Снова приступ дикой боли. Я заколотилась в судорогах, сопротивляясь ледяным щупальцам, пробирающимся в меня. В мою голову.

— Рэйна, Рэйна, — надо мной склонился профессор Веласс, — не сопротивляйся, хуже будет. Ты же не глупая девчонка, должна понимать, что силы неравны. Расслабься и прими сущь в себя. Иначе лярва будет делать тебе больно ещё очень и очень долго. Давай, давай, облегчи жизнь своему любимому профессору.

Смысл слов Лотрея Веласса доходил до меня с трудом. Боль от голодной лярвы туманила мозг, лишала рассудка, выворачивала мышцы, крошила кости. Я корчилась на полу не в силах произнести хоть слово, издать хоть звук.

— Тупая курица, — вспылил Лотрей Веласс, — сколько можно сопротивляться? Только время зря тратишь. Сдайся и всё будет хорошо. Боль исчезнет. Подчинись! На что ты надеешься, глупая девчонка? Что твой директор явится и спасёт тебя? — профессор ехидно рассмеялся, — занят он. Крепко завяз. Не до тебя ему сейчас. Помнишь весёлую Лею? Вижу, помнишь. Подружка твоя, да? И быков помнишь? Как ты думаешь, сколько проживёт хрупкая девушка, отданная быкам для развлечения? Особенно, если этих быков немного подкачали магически? А?

Быки…Лея…стало ещё больней, но не от ледяных щупалец лярвы, а от спокойствия в голосе профессора. От его циничных слов.

— А хочешь знать, как твой директор там оказался? — беззлобно рассмеялся Лотрей Веласс, — очень просто, Рэйна. Он получил сообщение, от которого не смог отказаться. Думает, крысу найдёт, а там — сюрприз!!! Понимаешь, мешает он нам. Благородный кретин, ищет правду, взяток не берёт, под ногами путается…— горько констатировал бывший друг, — равновесие ему важно. Глупец. Он там девчонку спасает прямо в эту минуту, пока мы с тобой мирно разговариваем. Даа, Рэй, мы всё рассчитали. До секунды. И ты сегодня войдёшь в Храм Солнца. Добровольно, своими ногами.

Лярва вдруг ослабила хватку. Я обмякла на полу, хватая воздух, как выброшенная на берег рыба. Лотрей Веласс сидел на корточках и смотрел на мои муки, как на очередной эксперимент. Он протянул руку, оттёр пот с моего лба, нежно, заботливо даже убрал выбившиеся пряди.

— Первый порог защиты лярва уже прошла. Ты ничего не смогла сделать. Чувствуешь, как тянуться тонкие нити чужой воли к твоему рассудку? — я с ненавистью смотрела в такие знакомые глаза с лучистыми морщинками в уголках и ждала продолжения. Профессор мило улыбнулся, — это начало конца, Рэй. Смотри, сейчас будет окончание урока. Будем закреплять связь колдующего и околдованного. Оцени всё изящество заклинания. Я его улучшил, усилил новыми словами.

Над моим лицом нависла рука профессора. В воздухе разлились колдовские слова. Тяжёлые, как камни, тёмные, как ночь.

— Сэй траангха, капи ра баа, музр даак суурт. Кэмпыр джаат. Кроон ваал, дзэё эр ваах таан!

Сознание раскололось. Осыпалось хрустальными осколками и всё исчезло: боль, профессор, очередное предательство. Всё. Я качалась на мягких волнах, окружённая тёплой тьмой. Густой, как варенье из джуды.

— Рэйна! Рэйна! — донеслось откуда-то издалека, — непослушная айял! Опять залезла на дерево! Спускайся сейчас же!

Медленно повернула голову на знакомый голос. Старая Данайна бежала в ярких отсветах тумана, но не ко мне. В тумане мягко прорисовывались яркие деревья, высокая трава. Слышался весёлый детский смех.

— Рэйна, Рэйна…— кричала Данайна и простирала руки к кому-то, скрытому в густой листве высокого дерева.

— Старая кровь ни чего не боится, — гордо верещал детский голос, — ты сама говорила!

— Спускайся, айял! Старая кровь не боится, зато старая Данайна боится! — увещевала нянька девчонку, спрятавшуюся на дереве.

Из густой листвы показались босые ноги, а потом и вся девчонка вылезла. Она повисла на руках, раскачалась вперёд-назад и резко отпустила руки, чтобы грациозно приземлиться перед старой нянькой. Тощая, в широких шароварах и короткой маечке, она выпрямилась перед Данайной.

— Я выучила новое плетение, родовое между прочим! а ещё смотри как умею!

В руках девчонки блеснул нож, распался на звенья и свистнул в воздухе, разрезая тьму на куски.

Снова хрустальный звон и я вынырнула из тьмы.

В голове билась только что услышанная фраза — старая кровь ничего не боится!

Я ухватилась за неё, как за спасательный круг, закрепилась и выдохнула.

Сознание возвращалось рывками. Я с трудом понимала, что происходит. Стояла перед Велассом, отчётливо видела его лицо, но тут же наблюдала нас обоих со стороны. Звуки доходили с опозданием, отставали от движения губ говорящего Лотрея Веласса.

— Ногу, ногу подними, — наконец поняла я приказ и медленно выполнила его.

Хотя не хотела, пыталась сопротивляться, но тело как чужое. Самостоятельное.

— Вот и чудненько, — резюмировал профессор Веласс, — всё идёт по плану.

Он подошёл к камину, достал свёрток из кармана пальто и кинул его в пламя. Огонь резко поменял цвет, заполыхал неестественно сиреневым цветом. В воздухе разлился аромат сандала, мирры, тягучего мёда. А потом добавилась назойливая томность жёлтых цветов.

— Всё готово, — профессор обратился к огню, словно тот мог его понять, — открывай портал. И карасу тэнгу пришли. На всякий случай.

Аромат жёлтых цветов усилил раздвоенность сознания. Я видела, как стою с согнутой в колене правой ногой. Неподвижная, безучастная. И взгляд страшный — стеклянный, поддёрнутый мутной пеленой. Лицо окаменело в выражении полной покорности. Вся фигура — полуприкрытые веки, безвольно висящие руки, бессильно опущенные плечи, спина застывшая в угодливом полупоклоне — говорила о полном подчинении.

Тогда почему я ощущаю себя отдельно, вижу себя пленённую и суетящегося перед камином профессора⁈ И всё это одновременно!

Это эффект порчи или…

В голове вспыхнул узор плетения. Вспыхнул и рассыпался звенящими осколками. Но что-то изменилось. Я всё ещё видела себя со стороны, только стала чувствовать по-другому.

Снова яркая вспышка. Узор плетения стал чётче, длиннее.

Шум в ушах, резкое движение, больше похожее на сильный удар. И я уже вижу всё происходящее только с одного ракурса — собственными глазами прямо перед собой. Звуки наполнились глубиной, оглушительно загрохотали в ушах. Нога дёрнулась и медленно, как капля густой патоки, начала опускаться. В кончиках пальцев забегали мурашки, закололо иголками. Веки задрожали и медленно моргнули, подчиняясь мне! Моему собственному контролю!

Тело! Я почти чувствовала его!

Направила всю свою силу воли к ноге, сконцентрировалась на ощущениях — колено перестало разгибаться, а я смогла пошевелить большим пальцем.

Между лопаток опять вспыхнула ледяная боль. Лярва почуяла, что теряет контроль надо мной. Я обмерла. Нельзя, сейчас нельзя показать, что я возвращаю контроль над собственным телом и разумом! Его слишком мало, слишком зыбкая надежда на спасение.

Снова замерла на месте, отключая сознание, возвращая ногу в согнутое положение. Вовремя!

— Опусти ногу, — повернулся ко мне профессор, окинул внимательным взглядом, но ничего не понял, — подойди.

Тело повиновалось мне пока примерно на четверть, поэтому на приказ оно среагировало даже раньше меня самой. Дергающейся бумажной походкой, старательно изображая вялого мертвяка, подошла к Лотрею Велассу и остановилась рядом. Не думая, не размышляя. Просто подчиняясь, чтобы не разбудить его подозрения.

Время, мне нужно время.

В камине медленно расцветал цветок портала. Лотрей Веласс нетерпеливо притопывал ногой. Видимо, ему тоже нужно было время, которое медленно истлевало.

Нервозность профессора подарила мне надежду. Если он так суетится, значит, Риган уже заканчивает с расставленной для него ловушкой! Но что сделать, чтобы потянуть время?

Снова яркая вспышка и в разуме отчётливо начало прорисовываться плетение. И наконец смогла вспомнить его — защита от подчинения чужой воли. Я выучила его в тот самый день, который всплыл в моей памяти туманной картинкой. Наше родовое заклятие. Отец говорил, что оно пришло в Сумрак вместе с первым из нашего рода. Он что-то ещё говорил о первом из рода, но воспоминание растворилось серой дымкой, ускользнуло, а я и не стала его возвращать. Не до этого сейчас. Да и какая разница, кто был первым и что он значил?

Я старательно удерживала плетение в разуме, отгораживаясь от липких щупалец лярвы, пряча его за пеленой равнодушия. Но паразит всё равно недовольно шевелился, обжигая мою спину холодом.

К счастью, профессор был слишком занят ожиданием полного раскрытия портала. Его нервозность ощущала даже я — наполовину лишённая чувствительности. Лотрей Веласс боялся. Он отчаянно боялся не успеть сбежать и спрятаться под покровительство своей хозяйки, имя которой для меня не было тайной. Узнать про Храм Солнца и моё обязательное добровольное вхождение в него, профессор мог только от неё. От Лилит.

Время внезапно кончилось. Для нас обоих.

Плетенье в моей голове воспроизвелось полностью и обожгло разум огнём. Но было поздно. Портал в камине распахнул свои лепестки. Оттуда вылетел Камму Птичья Башка, резко взмыл вверх. Захлопали крылья над моей головой, и Лотрей Веласс, делая шаг в портал, бросил раздражённое:

— Тащи её. Хватай в охапку и тащи.

Я дёрнула пальцами, стряхивая закреплённое заклятие. Но оно бессильно стекло на пол, растаяв цветной каплей. Магия ещё не вернулась в моё подчинение, как и полное управление собственным телом. Родовое плетение медленно впивалось в беснующуюся лярву. Ему нужно было время, несколько десятков секунд, но их-то как раз и не было.

Жёсткие птичьи руки-лапы грубо подхватили меня под мышки. В ушах засвистел ветер, перед глазами замелькали зыбкие стены дальнего перехода.

Полёт прекратился так же как и начался. Резко. Жёсткие пальцы карасу тэнгу разжались на лету, отпуская меня перед самым входом в старый заброшенный храм. Я покачнулась, но устояла, не перейдя порог. Позади раздался дикий птичий клёкот, завихрился ветер, разгоняемый взмахами огромных крыльев. Ветер упруго толкнул меня в спину, принуждая сделать шаг. Последний шаг.

Неловко взмахнула руками, хватаясь за сухую лиану, нависавшую над входом, но толчки ветра стали сильнее. Они налились мощью, подталкивая меня и я не удержалась. Лиана оборвалась, а я, подчиняясь инерции, почти бегом влетела в храмовую залу. Добровольно, с точки зрения магических контрактов.

Вслед мне нёсся искажённый голос Камму, полный равнодушного спокойствия:

— Магирани сэт тхангаат…магирани эт раад!

Ещё один порыв ветра, мощный, как удар кулаком, уронил меня на колени. Громко хлопнули тяжёлые храмовые двери, отрезая от внешнего мира. Погребальным звоном прозвучал гонг медного солнечного диска — центрального украшения храма.

В гулкой тишине загрохотали тяжёлые шаги. Я вжалась ладонями в каменные плиты пола. Шаги приблизились, замерли совсем рядом. Откуда-то потянуло давно гниющей падалью. На спину легла ладонь, сгребла ткань футболки и грубо, рывком подняла меня в воздух. Тряхнула хорошенько, приводя в чувство и исчезла.

— Стой тут, пока не позовут, — прозвучал над ухом раздражённый голос Лотрея Веласса, — чуть всё не испортила. Это же надо — зацепиться за ветку в двух шагах от входа!

Он отошёл, продолжая что-то негромко шипеть себе под нос. Я медленно, чтобы не привлекать внимания, выдохнула, осторожно приподняла голову. Бросила быстрый взгляд вокруг себя и снова спрятала глаза под низко опущенными ресницами.

Храмовая зала была готова для ритуала.

В центре гулкого помещения стоял бассейн, наполненный голубоватой мерцающей жидкостью. Вокруг кто-то заботливый расставил тонкие, витые метровые свечи из воска дикой пчелы. От бортов бассейна к центральному алтарю храма тянулась тонкая вязь заклинания, нанесённая прямо на каменные плиты пола. Рисунок мягко отсвечивал белоснежной кипенью весенних садов и выглядел безобидно, если бы не одно но. Добегая до алтаря, он вспыхивал медью, окутывал постамент, а потом взмывал ввысь, выжигая символы вязи прямо в воздухе. Они парили над каменным алтарём, вырисовывая очертания полной луны.

Лотрей Веласс, на ходу скидывая тяжёлое пальто, шёл к алтарю явно не с целью остановить это безобразие.

Я дождалась, пока затихнут его шаги, выждала ещё секунду, и снова взглянула исподлобья, оценивая обстановку. Профессор закатал рукав на правой руке, сжал ладонь в кулак, а затем резко провёл кривым ножом по запястью. На алтарь потекла густая, тёмная кровь. Медная вязь на алтаре вспыхнула закатным солнцем, вбирая в себя предложенную жертву, напитывая изображение луны и символы заклинания цветом. Жизнью. Мощью.

Через несколько мгновений над алтарём парила полная луна — красная, как кровь, реальная, как приближающаяся смерть. Белоснежная вязь заклятия на каменных плитах пола медленно пропитывалась алым.

— Крэй тэ ангоарах! — протяжно затянул Лотрей Веласс, зажимая рану ладонью второй руки, — Каа тэ крээт иим!

Его голос вознёсся вверх, к самому потолку и истаял там без следа, но отозвался во мне болезненным холодом. Лярва, почти обессилившая, вдруг снова зашевелилась, вцепляясь в моё сознание скользкими щупальцами. Родовое заклятие моментально отозвалось на попытку вторжения. Оно загорелось золотом, выстроилось, как положено, и лярва завизжала, барахтаясь в моём мозгу.

А вместе с ней заорала и я — от дикой, разрывающей на части боли. Болело всё: шея, голова, спина, сердце. Душа. Мне казалось, что вместо крови во мне течёт золотое плетение заклинания — обжигающее, как чистое первородное пламя. Оно горело, выжигая из меня остатки скользких щупалец лярвы, превращая в пепел тонкие нити чужой воли.

Сколько это продолжалось, я не знаю. Очнулась внезапно. Я лежала, раскинув в стороны руки, совершенно обессилившая в борьбе с сущью. А надо мной стояла та, кого нет прекрасней с этой стороны Болот. Она нежно улыбалась, разглядывая поверженную меня, а потом её улыбка в один миг стала хищной.

— Очнулась, поскрёбыш? — острый носок туфли больно ткнулся под рёбра, я едва сдержалась, чтобы не зашипеть, — встать, быстро.

Лилит. Всё такая же нежная лилия. Голос её всё ещё подобен нежному перезвону хрустальных родников — очаровывающий, колдовской. Время не властно над Чёрной Луной из рода Чандрама.

Но глаза… глаза Лилит изменились. Нет в них больше блеска далёких звёзд. Зато плещется злоба. Тягучая, как смола, опасная, как тахронг в брачный период. Хотя чему удивляться, когда тахронги и демоны одной крови?

Я молча, не мигая смотрела на Лилит. Ни одна мышца на моём лице не дрогнула, ни одна жилка не пошевелилась. Мне всё ещё нужно было время. Плетение выжгло лярву, но силы восстанавливались медленно, по капле.

— Лотрей, — Лилит отвела от меня взгляд, — подними свою игрушку. Она капризничает, не слушает меня. Хочет, чтобы хозяин приказал.

Тяжёлые торопливые шаги и рядом с Лилит появился Лотрей Веласс. Он смотрел на свою госпожу, а в его глазах светилось обожание и немыслимое счастье от того, что она просто рядом. Просто смотрит и говорит с ним.

— Да, моя прекрасная госпожа, — он склонился перед мачехой в раболепном поклоне, подхватил её пальчики и запечатлел на них страстный поцелуй.

И, клянусь всеми богами, на лице Лилит мелькнуло отвращение. Мелькнуло и сразу сменилось мягкой улыбкой, полной расположения и восхищения профессором.

Окрылённый благосклонностью Лилит, Лотрей резко бросил в мой адрес:

— Встань. Слушай госпожу Лилит. Ты переходишь под её власть.

Демона лысого вам, а не переход под власть! Но подчинилась, чтобы потянуть время. Стараясь не двигаться слишком быстро, встала и молча уставилась перед собой. Голова чуть кружилась, но тело уже было мне послушно чуть менее чем полностью.

В ноздри вгрызся томный аромат жёлтых цветов. Лёгкие, едва слышимые шаги зашелестели по каменным плитам. Лилит решила осмотреть находку. Она дважды прошлась вокруг, остановилась точно напротив и замерла, вглядываясь в моё лицо. Я стояла не шевелясь, чувствуя, как стекается магия к кончикам пальцев, как пробуждаются заклятия, закреплённые на активацию половины плетения знака.

А потом раздался безумный вопль Лилит.

— Идиот! Она освободилась! Болотный криворукий червь! — мачеха обернулась к ничего не понимающему Велассу, — ты почему не сказал, что на ней метка истинной? Кретин!

Взметнулись тонкие одежды Лилит и над головой Лотрея Веласса вспыхнула чёрная молния. Прогудела, разрезая пространство, а потом вошла точно в темечко предателя. Удушливо понесло горелой плотью.

— Всё равно больше не нужен, — равнодушно произнесла Лилит, разглядывая кучку чёрного пепла, и повернулась ко мне.

Я поняла, что терять мне больше нечего. Выпустила несколько закреплённых заклятий в Лилит, а сама рванула к медному солнечному диску, чтобы хоть ненадолго получить передышку.

Но воздух впереди загустел, покрылся мерцающей рябью. Через секунду из него соткалась широкоплечая фигура.

— Здравствуй, невеста! Вот и свиделись, — прозвучал певучий голос, до краёв наполненный ехидством.

— Андрас,— в ужасе выдохнула я, скользя на каменных плитах, в тщетной попытке свернуть в сторону.

Под сводами храма разливался торжествующий смех Лилит.