Агнесса

Эпилог

Через неделю Агнесса сидела на камушке и разглядывала наползающие со стороны моря облака. Или там целый океан? Надо будет какую-нибудь книжку прикупить. Кстати, о книжках… Достав изрядно разбухший записной блокнотик с кучей дополнительно вложенных листочков, бывшая потрошительница нечисти аккуратно дописала «магазин с комиксами». Выводить буквы ровненько и без дикой пляски заставила жизнь. Неприятно, когда свои же каракули прочесть не можешь.

— Я бы на доски и кирпич отдельно отложил. Понадобится не меньше сорока возов, — проворчали из-за спины.

Йорг. Кто бы сомневался.

Полюбовавшись на выбритую и чуть-чуть отоспавшуюся рожу, Повитуха предупредила:

— Я ведь обещала тебя не трогать, пока войну не закончу. Но отчет о драке ты уже увез. Так что не лез бы ты под руку, дурачок. Прибью.

Стоявший сбоку сопровождающий с голодными глазами акулы кивнул:

— Брат Йорг, в самом деле прибьет. Вон голос какой добрый-добрый.

Решив не рисковать остатками здоровья, монах с поклоном вручил свиток:

— Госпожа Хаффна просит не забывать о десятине с «забытых» сундуков Ковена. На остальное глаза закроет, но десятина — это святое.

— Я на эти деньги часовню поставлю в том углу. И в Антверпене церковь отремонтирую. Святой Вацлав умненького пресвитера обещал, кто и с кадилом обращаться умеет, и с топором неплох для вразумления набежавших зубастых идиотов. Храм до ума доведет с моей помощью, а чуть позже и епископом станет. Дорога проверенная.

— Часовня и церковь? Хорошо, я так и передам… А еще, мальчика в помощь не нужно? Писать, считать, на разных языках с соседями разговаривать?

Из четырех оруженосцев рядом стояли двое. Худой и лупоглазый держался поближе к монаху. Маленький и в шлеме-тарелке изображал независимость, опираясь на кургузое копье.

— Куда еще пару подевал? — удивилась Агнесса.

— Одного госпожа забрала. Говорит, в архивах завал, людей не хватает. Еще одного господин Доннер выпросил. Обещал ему должность и любую девку справную из ближайших деревень. Когда уезжал, за это место уже дрались на подворье. Будущий сенешаль, обласканный рыцарями — очень завидная кандидатура.

Да, неплохо мальчишек натаскали. Уже и женихаются с прицелом на будущую карьеру.

— Маленького оставляй. Карлом зовут, правильно?

Поправив сползающий шлем, бывший оруженосец аудитора буркнул:

— Да, госпожа Агнесса.

Пусть остается. Понятно, что инквизиция без присмотра не оставит. Слишком много разного за Чумной Повитухой тянется. Да и мало ли, что еще удумает на почетной пенсии. Зато — свой человек, в бою проверенный. Где надо подскажет, чтобы не зарывалась. Где можно, глаза в сторону отведет и обижать не станет.

— А про доски и кирпич я бы подумал.

— Греби отсюда, умник, — захохотала Агнесса. — У меня есть теперь кому бумагу переводить…

Когда монах с вооруженным сопровождением усвистел дальше по делам, Чумная Сестра поманила мальчишку и показала на соседний камень.

— В ногах правды нет, садись. И не хмурься на тучи. Дождик ночью пройдет, завтра снова солнышко. Потом зима заглянет, белым покрывалом все прикроет. До этого времени времянку сладим, весну дождемся. А там уже начнем хозяйство обустраивать как должно.

— Да, госпожа.

— Вот заладил… Тебе наверно завидно, что другие уже пристроились, на теплых местах будут пузо набивать? Думаешь, что тебе за неудача, в медвежий угол сослали, за старухой присматривать?

Карл промолчал.

— Ну и дурак, прости господи… Видишь волны? Это море… Или даже целый океан… На север даны и прочие бородатые ухорезы. На юг франки, до сих короля выбрать не могут, ссутся в замертвяченный Париж сунуться. Пока растешь, можешь себе корабль построить. Большой, чтобы до чужих стран добрался. Мир посмотришь, с разными интересными людьми познакомишься. Брюхо отрастить всегда успеешь.

Сняв шлем, мальчишка почесал коротко обрезанные вихры и с легким недоверием переспросил:

— Целый корабль? С парусом?

— С парусами… Знаешь, сенешалем тебя назначать смысла не вижу. Нет у меня пока ни замка, ни огромного хозяйства. А один добрый человек советовал семью завести. Давай я тебя усыновлю? Будешь моим старшеньким. И поверь, сыну я точно лучший корабль построю… Или у пиратов отобьем, если по дороге попадутся.

— И за море поплывем?

— Поплывешь, да. А я тебя здесь ждать буду. Чтобы по возвращению рассказал мне разное. Буду сидеть, слушать и охать от удивления.

Напялив обратно «тарелку», мальчишка вскочил, улыбаясь:

— Я согласен, госпожа Агнесса! Я буду стараться!

— Конечно… Железо лишнее можешь вон под навес поставить. У нас тут тихо. Ножа хватает, чтобы грибы собрать или проход в зарослях сделать.

За спиной затопали и рядом с валуном притормозила неразлучная парочка на железных «пауках».

— Госпожа, мы в город скатаемся! Там вроде табор купеческий встал, посмотрим, что полезного прикупить можно!

— Карла с собой возьмите. Моего «таракана» ему отдайте, пусть учится скакать на нем. А я пойду похлебку поставлю. Постарайтесь до темноты успеть, чтобы под дождем не мокнуть.

— Конечно!.. Карл, иди за мной, будешь учиться железные палки дергать.

Посмотрев, как троица ускакала сквозь заросли крапивы в Антверпен, Агнесса вздохнула и поднялась. Ужин сам себя не приготовит. Зато сама выбираешь, что в этот раз тебе хочется: кашу, гороховый суп с кусочками сала или огромный окорок.

Через два года хозяйство потихоньку стало разрастаться. И стены восстановили. И часовенку под красной черепицей в уголочке построили. И даже большой общий двухэтажный дом с белыми стенами и жестяным петухом на коньке крыши. Франциска с Хулдой решили, что свои собственные дома позже поставят, как замуж начнут собираться. Только перестанет шило в попу тыкать, так сразу.

На удивительно тихие земли в центре бывших чумных территорий потянулись люди. Кто-то по рекомендациям, кто-то просто вслед за гулявшими по империи слухами. В Антверпене уже больше тысячи человек. Храм пока в лесах, но отец-настоятель уже службы ведет. И центр города в порядок приводят. Глядишь, лет через десять всю округу облагородят.

Ницитос Авэ из Лозаньи девочку прислал, веселую и с целым книжным обозом. Лавку открыла и школу вечернюю для малышей. Грамоте учит, картинки монстров показывает.

Госпожа Драконесса в Лицее отобрала пятерку сорвиголов, просила мозги вправить розгами и добрым словом. Агнесса на них сгрузила патрульную и спасательную службу, прикупив под это дело у Верденского альт-мейстера еще железных «пауков» и массивный панцеркрафтваген.

Вико Вазилье в гости заезжал, место присматривал. Сказал, что чуть позже мануфактуру поставит для старшенького. И еще арсенал восстановит, чтобы было где корабли строить.

Побратим Яна Дамбы, рыжеволосый Йохан Аскеман, на пяти огромных драккарах перед зимними штормами по высоким волнам прискакал. Помог с ремонтом, пока пережидали непогоду, похвастал добытыми в далеких краях сокровищами. Карлу строго-настрого приказал без него корабль не строить. А то на ближайших скалах днище пропорет. Что местные пешеходы в соленой воде понимают? Так что — домой заглянет, с отцом за бороду друг друга потаскают, и сразу назад, за новыми приключениями.

Отвесив тяжелую затрещину, Агнесса предупредила:

— Чтобы до шестнадцати лет сына мне не баламутил! Он пока на ста шагах половину тыкв с аркебузы с первого выстрела раздолбить не может. Пусть в силу войдет, все мои ухватки освоит. Ты же поможешь людей в команду подобрать, чтобы спину прикрывали. Понял?

— А то. Мать надо слушать, Карл. Матери у нас правильные. Как наподдаст, так и летишь, кувыркаясь, — согласился рыжий викинг, потирая загривок.

На этом и сговорились.

Зимой по сугробам мимо промчались амазонки — что-то им срочно понадобилось во Фризии. Или кому-то по башке настучать за грубое слово, или наоборот, самим высказаться по животрепещущим вопросам. По дороге назад подарили оторвам двух зубастых птенцов. От третьего Повитуха открестилась с ужасом. Ей и на четырех колесах неплохо. Зато во дворе теперь бродили два пернатых крокодила-переростка, свято выполняя главную заповедь наставниц: «кто хорошо кушает, то вырастет большим и красивым назло врагам». Судя по тому, сколько каждый заглатывал за один раз, к зрелости птички грозили вымахать выше часовенки.

Весной неожиданно притопал выворотень. Малопонятно проворчал, что хозяйство расплодившимся крабам оставил, самому на старом месте надоело. Облюбовал себе пещеры на берегу, там печку сложил и причал построил. Лодку размером с речную баржу теперь собирает. Будет не только с берега рыбачить. Шлем из бывшего котла и потрепанную в битве дубину у входа пристроил. Еще сумел очаровать Гайю Корсиканского, когда на днях в гости заглядывал. И заводчик подарил вывортню щенка, высотой в холке выше тележного колеса. Сказал, что большому монстру нужна правильная собака. Так что теперь как Агнесса с доберманами ходит гулять к морю, так псы возятся толпой, пытаются на пару малого в траве покатать. Еще месяц — и больше с ног сбить не смогут. Тоже хорошо кушает, зараза.

Остальные друзья и знакомые или письменно кланялись и обещали в гости заехать. Или мельком заскакивали, подарки завозили. В империи теперь намного спокойнее стало. На границе монстры притихли, набеги не устраивают. Наемники людей набрали, пару раз наиболее опасные места чистили. Половину пути от Льежа до Антверпена вообще уже под будущие фермы разметили, Сестры раз в неделю с визитами бывают. Говорят, франки сильно обижаются, что в Камбре новую большую крепость ставят и вот-вот бесхозные земли под себя заберут. Хотя, что с ущербных взять. Там до сих пор пятнадцать самозванных королей и никак власть поделить не могут. Так что пусть сначала хоть часть государства в одно целое сгребут, а затем послушаем, что внятного скажут. Послушаем и пошлем куда подальше.

Хотя, даже вроде послов каких-то в Антверпен засылали с претензиями. И мытарей насчет налогов. И тех, и других еще на подходах сожрали. Намек поняли, после чего Агнессу и соседей больше не беспокоили.

Утром за широким столом во дворе Чумная Повитуха отпаивала Ирэн огуречным рассолом. Вчера неплохо посидели, отметили встречу. Но без фанатизма. Уже не молодые послушницы, чтобы выпить все, что горит и набить морду каждому, кто под руку попадется.

— Ты вроде место уже рядом присмотрела?

— Да, на маяке. Ну, на его развалинах. Вид оттуда замечательный. И высоко, поэтому стены высокие отлично получится достроить. Буду сидеть и сверху вишневыми косточками на любых вражин плеваться.

— Это что-то новое, — удивилась Агнесса, набулькав и себе чуть-чуть рассольчика. — Ты вроде миролюбием особо не отличалась.

— Скупердяйкой стала, представляешь? Жаба давит на разных уродов огнесмесь или зачарованные болты тратить. Мне тут умные люди травку продали из дебрей. Я ее посажу вдоль дороги и любого чужака спеленает. Без лишней крови шею свернет, затем листочки туда-сюда пошебуршат и барахло сразу по кучкам разложат. Что на продажу, что в амбар, что на выброс. Заодно покойники на перегной идут. Пару дней подождала — и ни монетки зря не потратила. — Полюбовавшись помрачневшей подругой, Ирэн захихикала: — Что, страшно?

— Ты в самом деле жадничаешь. Я тоже такую травку хочу. Только чтобы умная была. Ко мне разные люди приезжают. Не всех надо на удобрения пускать.

— Вон, целый мешок семян в повозке. И свитки с заклятьями, чтобы тренировать под себя…

Уже за обедом гостья пожаловалась:

— А меня сразу к тебе не отпустили. Сказали, пока смену не выращу, пока хозяйство в надежные руки не передам — буду сидеть на месте. Разве что в отпуск куда пробежаться.

— Не торопись. Никуда маяк от тебя не денется. У нас только-только город оживать начал. Воткнем там знак, что место застолбили и будь уверена, что никто даже камушек какой для ремонта не утащит.

Пробегавший мимо Карл помахал рукой, поправил на плече небольшой сундучок и помчал дальше. Мальчишка изрядно вытянулся за это время, поднабрался сил и больше не выглядел маленьким обиженным гномом.

— Это кто такой бодрый?

— Сын. Умный, аж сама себе завидую. Языки знает, на железе его только парочка оторв отбуцкать могут. Карты учит, книги читает, бухгалтерию домашнюю ведет. Даже успел ученика себе выбрать в школе. Говорит, когда через три года за моря пойдет на собственном корабле, будет кому мне плечо подставить.

— Интересно… Значит, у ведьмы дочка заклятьями кидается, сарай спалила недавно после инициации. У тебя пацан с бородатыми вот-вот на соленой воде всех пиратов распугает. А ты меня жадиной обзываешь… А мне кто стакан рассола в старости подаст?

— Мы тебе пример показали, найдешь девочку. Или сама родишь, дело нехитрое. Только не забывай, на детей тратиться придется.

— Деньги — пф, тлен. Найду.

Посмотрев, как сын тащит уже второй сундучок, Агнесса нахмурилась:

— Ирэн, совет хочу спросить. Что мне делать? Приходили тут мохнатые, жаловались, что бардак у них и обижают. Попросили слово замолвить, с Сестрами договориться. Вроде не все монстры спятившие, есть среди них и работящие. В Утрехте свою общину сколотили, буйных сожрали, грядки теперь пропалывают. Обещают, что кто из людей захочет рядом поселиться, не тронут. Вон, за помощь и защиту проплатили. Вчера утром в церкви в уголочке сидели, проповедь слушали.

— Монстры⁈

— Ага. Вроде бы святой отец даже кого-то им пообещал прислать с инспекцией. Храм ремонтировать будут, молитвы попробуют учить. Просят только обратно не высылать и не жечь всех и каждого. Я с Сестрами переговорила, половину звонкой монеты отсыпала. Те на днях заглянут к ним в гости, по закоулкам пройдутся… Просто — понять не могу, чего ко мне прицепились. С чего меня за старшую на этих землях признали?

Отодвинув опустевшую тарелку, Ирэн погрозила пальцем подруге:

— Да, да, никак не догадывается. Знаешь, как тебя теперь в империи знающие люди называют? Госпожа Лиминарий. Та, кого слушается Харон… Не знаю, где ты и когда успела отчебучить, но я даже копию с тайной буллы читала. Папа требует, чтобы любой епископ оказывал тебе поддержку, какую запросишь. Потому что… Как там было…

Прикрыв глаза, женщина стала читать на распев:

'Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Да будет ведомо всем верным, живущим во плоти и духе, что:

Непорочная Дева Агнесса, служительница света и смирения, ревностно блюдущая заветы Господа нашего Иисуса Христа, в непоколебимой вере своей и нелицемерной преданности, встала на стражу интересов Матери Церкви, как истинная воительница духовного воинства.

И не устрашась бездны адской, сама единая восстала против Темных Лордов, и, по благодати Господней, обломила рога их, сокрушив силу нечестивых.

Да славится имя её среди праведных, да содрогнутся тени, узрев чистоту её духа.

Дано в день благословенный, под печатью духовной власти и утверждено в книге живых.'

Вылив в траву остатки морса, Агнесса молча набулькала из тяжелой бутыли ядреного первача, влила себя одним глотком и занюхала рукавом любимой красной сутаны. Потом смахнула слезы и просипела:

— Да чтоб вас, демоны проклятые!.. И здесь подгадить умудрились…

Беседу прервали Франциска с Хулдой. Молодые женщины примчались, подобно урагану и сразу зачастили, перебивая друг друга:

— Госпожа! Там эти мерзавцы! В купельню дырку проковыряли! Только ведро с водой на себя опрокинешь, как выглядывают и скабрезности говорят! Достали, честное слово!

— Стоп!.. Что за «эти»?

— Мелочь зубастая. В энциклопедии похожие нарисованы. Вроде как подмастерья для упырей и прочей гадости. И ведь как сумели нору с нижних планов процарапать, прямо в угол бани, заразы!

— Та-а-а-а-к. И что, ничего не боятся?

— Я одного пнула, — покаялась Франциска, — сказала, что Темные Лорды запретили к нам шастать. Так они в ответ, что плевать хотели на старичье, у них свои вожаки подрастают. Я ковшик перекрестила, молитву прочла и плеснула. Заорали, обратно попрятались. Но с этим надо что-то делать.

— Да, госпожа, надо, — вторила Хулда. — Мы без разрешения их даже убивать не стали. Я пару заговоренных гранат в дыру бросила для острастки, но никого пока не резала.

Накапав себе еще кружку, Агнесса лихо заглотила самогон, резко выдохнула и спросила Ирэн, аккуратно разминавшую руки:

— Ты как? Не хочешь прогуляться к незваным гостям с ответным визитом?

— На меня что-нибудь найдется?

— А то. Я у штурмовиков пять комплектов брони выцыганила. И огнеметы. Баллоны полные.

— Пять?

— Нас двое, девочки и Карла позовем. Он все хочет показать, как наловчился из картечницы монстров потрошить.

— Отлично. Тогда чего булки мнем?

Через неделю в нижних мирах был официально подписан всеми Темными Лордами и зачитан новый закон:

«Какая блядь вздумает к людям сунуться и девицу Агнессу побеспокоит, лично рога пообломаем и выдадим на расправу. Дебилы, бэть».

Повитуха же получила к официальным регалиям еще одно прозвище: Чума Всех Миров.

Больше в бане никто по углам не шебуршался. Отучили.