Венец на двоих (СИ)

Глава 22

Небольшая конная колонна отделилась от расположившегося в трех полетах стрелы от городских стен лагеря и, петляя между холмов, неторопливо направилась к воротам. Ильтере не нужно было ни прибегать к чарам, ни напрягать зрение, чтобы узнать, кто именно идет к ней в гости. Канар Стелл заранее известил ее величество королеву Эрнодара о том, что он лично намерен вести переговоры. Ей удалось лишь заявить, что в стены столицы он не пройдет — пусть удовольствуется тем, что она выйдет из южных ворот ему навстречу. Обменявшись «любезностями» через вестников, обе стороны, казалось, на время замерли, ожидая назначенной встречи.

Развернувшийся под стенами Эрнодара лагерь издалека поражал своей красотой и организованностью. Сколько хватало взгляда, за холмами тянулись ряды ровных палаток, между которыми горели костры и переходили солдаты в бело — красных одеяниях, над ними реяли штандарты с атакующим вепрем — и цвета, и герб принадлежали Дому Стелл. Стоит им развернуться в другую сторону — и неприятель увидит, что более пяти тысяч воинов готовы защищать свою столицу. Но, к сожалению, они пришли не оказать помощь, а завоевать Эрнодар.

Ильтера ан’Койр спустилась со стены по приставной лестнице. Несмотря на мужской наряд и синий плащ, украшенный лишь гербом правящего Дома (такие же носили и все гвардейцы с солдатами короны), ее с легкостью узнавали — в основном потому, что капитан Дигс не только приставил к ней почетным караулом двадцать человек, но и возглавил их лично. Со дня официального объявления осады она почти не отдыхала, и ей было жаль людей, но они нипочем не желали ни отлучаться, ни позволить их сменить. Тера слышала, как один из ее суровых телохранителей заявил другому, что, если с ее величеством что‑нибудь случится, им лучше самим прыгнуть со стены на пики «стелловой своры», пока не вернулся милостью небес король Эрнодара, который придумает для них какое‑нибудь наказание посуровее.

— Слава королеве! — понеслось со стены. — Слава!

Чародейка поморщилась. Она бы попыталась прекратить эти бесконечные «славы», но людям нужно было хоть на что‑то опереться. Сейчас этим «чем‑то» была она — королева, почти в одиночестве оставшаяся в столице. Они, вероятно, считают, что в последний момент ее величество сможет придумать что‑нибудь такое, что всех их выведет из ловушки. Но пока Тере в голову приходил лишь один подходящий вариант. Бегство. Пока часть гвардии и солдат будет сдерживать нападающих на южных и западных стенах, беженцы пойдут к северу, на побережье. Тонкая их струйка уже потянулась к морю — туда, где не воюют, где можно сбежать подальше на корабле, где есть возможность переждать бурю на островах неопределенной принадлежности, принимающих всех, кто пожелает.

— Ваше величество, — капитан Дигс придержал стремя Нарны, пока Ильтера садилась в седло, и теперь смотрел на нее снизу вверх. — Прибыл командир ополченцев, и с ним какой‑то чародей, который желает говорить с вами.

— Пусть подождут, — она подобрала поводья.

Сейчас у нее имелись гораздо более срочные дела, чем общение с Бейраном Уореном и Эчиелле. Канар Стелл вряд ли станет покорно ждать за воротами. Он сам предложил переговоры, и Ильтера увидела в этом еще одну надежду. Она уже была в таком состоянии, что готова схватиться за любую соломинку, за жалкую травинку, которая поможет еще хоть час удержаться на склоне, прежде чем рухнуть в пропасть.

Копыта легконогой кобылки застучали по мостовой, с двух сторон вокруг нее сомкнулся гвардейский строй. Стоящие чуть поодаль Уорен и Эчиелле вежливо поклонились: командир ополчения — с искренним преклонением, чародей — почти неохотно. Ну что ж, его, по крайней мере, еще хватает на то, чтобы не попытаться прорваться к ней через гвардию. Хотя, если бы капитан Дигс узнал о том, что Тайрис предлагал вывезти племянницу к морю, небось, и не подумал бы препятствовать. По правде говоря, он и сам уже не единожды пытался настоять на том, что королеве пора покинуть осажденный город и предоставить мужчинам возможность удерживать его достаточно долго, чтобы у нее было время добраться до побережья.

Они все хотели, чтобы Ильтера уехала. Как только войска Домов Стелл и Игрен развернулись на юге и западе от столицы, Октен Дирайли, Мортон Дигс, полковник Стигер Тари и Тайрис Морн на четыре голоса — каждый по — своему и в свое время, — не переставая, твердили ей, что пора покинуть Эрнодар. Тере приходилось твердой рукой удерживать и осаживать всех четверых — иначе ее уже давно бы вывезли прочь, пусть даже для этого пришлось бы сунуть ее головой в мешок. Эчиелле даже пришлось напомнить, что все, что сейчас с ней попытаются совершить без ее на то воли, по закону приравнивается к государственной измене. Неужели Морнам еще мало досталось? Он заметно скривился, но, кажется, на время перестал строить планы по насильственному вывозу ее величества из столицы.

Если бы было что‑то срочное, драгоценный новообретенный дядюшка, наверное, не стал бы церемониться, передавая просьбу о встрече через капитана королевской гвардии. Он вообще полагал себя вправе вламываться в любое время дня и ночи чуть ли не в ее спальню и при этом, когда она как‑то вежливо — может, немного сердито, но все‑таки вежливо! — указала ему на то, что нуждается в уединении, нахально глядя ей в глаза, заявил, что, во — первых, он вряд ли застанет ее за чем‑нибудь неприличным в отсутствие мужа, во — вторых, если вдруг застанет, то хорошенько отшлепает, а в — третьих, после возвращения Дорнана постарается вести себя приличней.

Пока Нарна легко несла ее по улицам столицы, Ильтера в который раз осматривала свое более чем скромное воинство. Гвардейцы и солдаты — их было около тысячи, всех, кто остался в южном гарнизоне после выхода Дорнана, сейчас призвали на стены столицы. Они хорошо подготовлены и, несомненно, готовы послужить короне. Большинство из них знает, что сопротивление обречено, и стены падут перед натиском многократно превосходящих сил. Единственный их шанс — что главы Домов Стелл и Игрен не захотят сравнивать столицу с землей, особенно имея на носу военную кампанию с Равианой и Паданонгом. Канар и Даллара попросту воспользовались отбытием основного гарнизона, чтобы перехватить власть.

То тут, то там по стенам шагали между гвардейцами и солдатами лекари в своих зеленоватых одеяниях. В них больше, чем в ком‑либо, ощущалось скрытое напряжение. Как только начнется осада, им придется тяжелее прочих. Ильтера понимала тех, кто предпочел покинуть столицу, чтобы не видеть грязи и смерти, чтобы не участвовать в отвратительной внутренней распре, неожиданно оскалившейся прямо у ее порога. Всех, кто остался, собрал под свое командование Микар Рохней, который сейчас со спокойным лицом восседал на гребне стены рядом с гвардейцами. Казалось, ничто не способно поколебать равновесие этого человека, большую часть жизни проведшего на границе и не понаслышке знавшего, что такое война.

Небольшой отряд довгарийцев, рядом с которым сидел на коне необычно невозмутимый Тейли Кирш, отсалютовал проезжавшей мимо королеве. Их оказалось чуть больше трех десятков, но капитан Дигс был ими доволен и утверждал, что среди них немало прекрасных бойцов. Королева заметила, что он старается держать отряд поближе к ней. Вероятно, начальник гвардейцев полагал, что в случае необходимости прорываться из осажденного города довгарийцы смогут сослужить ей хорошую службу. Возможно, главы Домов Стелл и Игрен не захотят ссориться с западными соседями и им будет позволено невозбранно покинуть столицу. Капитан явно запланировал уже несколько вариантов «живых щитов», под прикрытием которых ее величество в критической ситуации могла бы покинуть Эрнодар.

Столичное ополчение выглядело по сравнению с гвардейцами, солдатами и довгарийцами, словно шайка уличных псов, даже не стремящихся походить на домашних любимцев. Отборные головорезы, профессиональные убийцы, драчуны и грабители всех мастей — в другое время они и носа бы не показали из окрестностей улицы Мечников и «нехорошего квартала», однако сейчас на их лицах читалась мрачная решимость. Их набрали Бейран Уорен и Эчиелле, и гвардейцы с легкой запинкой называли этих людей «добровольцами».

Они действительно присоединились к защитникам по собственной воле, и у Ильтеры не было повода усомниться в том, что ополчение сделает все возможное, чтобы удержать город. Во всяком случае, после того как Бейран набрал первую же дюжину из этой полутысячи бойцов, в Эрнодаре почти моментально воцарилось спокойствие во всем, что казалось грабежей и попыток мародерства. Эчиелле рассказывал, что нескольких упрямцев, попытавшихся поживиться за счет одного из покинутых посольств, «добровольцы» не только вытащили из собственных домов, но и вышвырнули за ворота навстречу приближающимся армиям. С тех пор любителей риска не находилось.

Несмотря на то, что королевская оружейная предоставила добровольцам пики и мечи, большинство из них не отказались и от более привычных ножей и дубин. Устрашающего вида толстые деревянные палки, утыканные острыми гвоздями, торчали у многих рядом с ножнами, и у окружающих не возникало мысли, что эти парни не знают, как пользоваться таким оружием. Почти все имели также и короткие охотничьи луки. Проезжая мимо них, Тера едва удержалась от довольной улыбки. Кажется, Канара Стелла еще ожидает пара неприятных сюрпризов!

Как уже успела убедиться Ильтера, Бейран Уорен держал своих людей в ежовых рукавицах. Если каждый раз, когда перед ним появлялась королева, он терял дар речи и начинал судорожно сглатывать (не приходилось сомневаться и в том, что и сегодня он попросил аудиенции лишь под нажимом Эчиелле), то в рядах ополченцев слыл потрясающе красноречивым. Как‑то раз, когда ее не видели, Тера стала свидетельницей того, как он в самых ярких выражениях распекает каких‑то двух олухов, которые, по его мнению, недостаточно проворно несли службу («за которую вы милостью ее величества — да благословят ее дни Отец — Небо и три богини — жалование получаете, остолопы!»), и еще долго была под впечатлением. Она пока не огласила указ о том, что все без исключения ополченцы безоговорочно получают помилование за все, что совершили в прошлом — что бы это ни было, но соответствующая подписанная бумага уже лежала у нее на рабочем столе. Если ей удастся уцелеть и если Дорнан, вернувшись, подтвердит помилование собственной подписью, добровольцев не станет преследовать закон, а все желающие смогут вступить в ряды королевской гвардии или военные полки Дома Койр.

Еще одна группа приветствовала королеву, когда ее небольшой выезд уже почти добрался до южных ворот. Почти пятьдесят магов — все, кто еще остался в столице. Эчиелле, как и обещал, разыскал Маралина Истана, сейчас стоявшего в рядах своих людей с непривычно мрачным лицом. Они вдвоем за несколько дней повыдергивали из всяческих «нор» всех чародеев, которые оказались в Эрнодаре и окрестностях. По правде говоря, Ильтера не имела ни малейшего понятия, какими карами их запугали или что пообещали за то, чтобы они поддержали осажденный город и его королеву. Дома Стелл и Игрен — совсем не то же самое, что воинственные равианцы, стремящиеся объявить магию вне закона. Большинство чародеев были вправе считать, что им вполне можно было сдать столицу в надежде на то, что потом объединенные силы двух Домов отбросят захватчиков. Но маги все же оказались готовы драться на ее стороне. Вероятно, за это следовало благодарить Тайриса Морна.

Удаляясь к южным воротам, Ильтера чувствовала на своей спине испытующие взгляды. Ей все чаще казалось, что глаза всех, кто остался в столице, безмолвно спрашивают ее: мы решили остаться здесь, а ты? не сбежишь ли ты, не бросишь ли нас? Она слегка сжала колени, убыстряя ход лошади. Гвардейский караул тоже немного ускорился, хотя Тере показалось, что она слышит недовольное ворчание Мортона Дигса. Впрочем, в последние дни королева привыкла игнорировать все более открытые проявления неудовольствия своих людей. Пока они ей повинуются, пусть бормочут, что хотят!

— Открывайте ворота! — Ильтера взмахнула рукой, и трое солдат покорно повернули огромный жернов с намотанной на него цепью.

Заскрипев, высокие створки ворот медленно поехали в стороны, открывая проход. Пока они двигались, Тера мысленно измерила толщину деревянных «дверей». Сколько они продержатся, если пехоте Канара удастся подобраться к воротам и ударить по ним? Со стен было видно, что Дом Стелл располагает достаточным количеством и таранов, и катапульт. Когда накануне она осматривала западную часть стены, то имела возможность убедиться, что и Дом Игрен прекрасно подготовился к осаде. Если они атакуют одновременно, защитникам столицы придется несладко.

Придержав лошадь, Ильтера пропустила вперед нескольких гвардейцев и капитана Дигса: проехав несколько шагов, они остановились на некотором отдалении от ворот. Колонна верховых под знаменем Дома Стелл уже была здесь, но, судя по лицу Канара, королева не заставила их ждать слишком долго. Тера собиралась подъехать к нему поближе, однако гвардейцы встали впереди стеной и не выказывали никакого желания двинуться дальше. Окружение королевы порой оказывалось гораздо более щепетильно, нежели она сама: по их мнению, лорд Стелл должен был подъехать к ее величеству, а не наоборот. Поскольку она не собиралась сейчас препираться с капитаном Дигсом и проталкиваться вперед, распихивая защитников, то просто выпрямилась в седле, приняв холодно — независимый вид.

Канар Стелл мрачно взирал на выехавших из ворот гвардейцев, прикрывавших Теру. Он дождался того, чтобы двадцать сопровождавших оказались снаружи, образовав плотный заслон вокруг королевы, и помедлил еще некоторое время, словно ожидая, что она все‑таки приструнит своих людей и сделает шаг навстречу ему — как старшему. Пока он разглядывал гвардейцев, Ильтера поймала себя на неожиданной вспышке гнева (а она‑то полагала себя настолько усталой, что уже и рассердиться не в состоянии!). Глава Дома Стелл демонстрировал непростительное пренебрежение не только к ней, но и к собственному племяннику, которого сейчас представляла королева! Если бы Майрит был жив, даже за намек на такое поведение он объявил бы Канара изменником, невзирая на память о его сестре! Ей хотелось думать, что и Дорнан поступил бы подобным образом…

Капитан Дигс держал руку на эфесе меча, но остальные гвардейцы стояли вокруг Ильтеры с таким видом, словно в ближайшие несколько суток готовы даже и не шевелиться. Канар, убедившись, что королева не собирается отдавать ему высокие почести, тронул коня, выезжая из колонны. За ним последовало трое верховых, один из которых тут же выехал вперед и остановился чуть слева от главы Дома Стелл — как если бы собирался прикрыть его от неожиданного кинжала в сердце. Может, и в самом деле следовало бы попытаться метнуть в Канара что‑нибудь острое?..

— Приветствую Ильтеру… Койр! — с каменным лицом произнес Канар.

Вот как! Уже не королеву, да и заговорил он только после того, как убедился, что сама она не намерена нарушать традиций, даже если он пригонит под стены сотню тысяч бойцов! Тера почувствовала, как напряглись гвардейцы.

— Приветствую дорогого родственника! — слова слетели у нее с языка прежде, чем она успела сообразить, что говорит. — У тебя, дядюшка, оригинальная манера наносить официальные визиты!

Канар сморгнул от неожиданности, его лицо на мгновение приобрело удивительно растерянное выражение. Его спутники выглядели так, словно на них неожиданно залаяли собственные мечи. По рядам гвардейцев, несмотря на напряжение, прокатились смешки. Ильтера холодно улыбнулась и кивнула главе Дома Стелл. Раз он решил не титуловать ее официально, то и она имеет право на некое панибратство. В конце концов, она замужем за племянником Канара Стелла — так почему бы ей в узком родственном кругу не именовать его дядюшкой? От мысли о том, что у них под стенами столицы вот — вот состоится классическая семейная склока, Ильтера и сама чуть не захихикала.

— Я имею честь говорить от своего имени и от имени Дома Игрен, возглавляемого досточтимым лордом Пейлеваром, — надо отдать Канару должное: он почти мгновенно взял себя в руки, и растерянность в его взгляде тут же сменилась холодностью.

Ага, вот, значит, как! Ильтера настолько привыкла, что Дом Игрен представляет Даллара, что постоянно забывала о том, кто официально считается в нем старшим! Она подозревала, что и Дорнан с трудом припомнит, видел ли хоть десяток раз узколицего и постоянно нервничающего мужчину с тревожными глазами, который сейчас сидел на коне среди сопровождающих лорда Канара всадников. Он так сжал губы, что стало понятно: без позволения Стелла из него ни слова не вытянешь. Интересно, почему Даллара Игрен не настояла на том, чтобы ее объявили главой Дома? Неужели решила все‑таки соблюдать традиции, коль скоро ей не удалось подарить лорду — камергеру сына?

Даллары не было среди сопровождающих Канара, и это немного приободрило Ильтеру. Бывшая фрейлина королевы не преминет нанести визит своей давней неприятельнице хотя бы для того, чтобы ей досадить. Значит, общаться с Далларой ей еще предстоит, а до того момента Дома Стелл и Игрен вряд ли начнут боевые действия. Еще одна небольшая отсрочка. Отец — Небо и три богини, пусть их будет побольше!

— Я представляю Дом Койр и его величество Дорнана ан’Койра, милостью небес короля Эрнодара, — твердо произнесла Тера. — Мы готовы выслушать наших вассалов из Домов Стелл и Игрен.

На этот раз Канару удалось не скривиться, хотя напоминание о королевской власти ему наверняка не понравилось. Вероятно, Стелл бы предпочел, чтобы, покидая столицу, племянник передал ему право говорить от имени короны — Дорнан вполне мог так поступить, учитывая близкие родственные связи. Но вообще‑то предполагалось, что эти пять тысяч пехотинцев продвигаются к границе, где и должны принять участие в боях против захватчиков! То, что проделал Канар, развернув своих людей на марше и отправившись к сердцу Эрнодара, было настоящей государственной изменой. У Ильтеры на рабочем столе уже лежал указ, официально называющий Дома Стелл и Игрен изменниками. Прежде, чем подписать его, она хотела дать им еще один шанс…

Впрочем, незачем обманывать себя. Ильтера прекрасно знала, что до сих пор не объявила о государственном преступлении лишь потому, что у нее исчезающе мало шансов отстоять столицу. Она бы давно бежала, если бы могла. Пусть Дома Стелл и Игрен занимают Эрнодар, а потом отбиваются от наступающих Равианы и Паданонга! Может, у них это получится лучше, чем у нынешних правителей! Но королева не имеет права бросить на произвол судьбы тех немногих, кто еще остался верен Дому Койр. Да и оставить Дорнана с остатками гвардейцев и сохранившими лояльность пограничниками меж даже не двух, а трех огней, она не могла.

— Мы предлагаем твоим людям открыть ворота и покинуть город, — будничным и спокойным тоном проговорил Канар. — Сегодня и завтра мои… наши с лордом Пейлеваром люди не станут преследовать никого из тех, кто захочет уйти.

Щедрое предложение! Канар и его присные не были заинтересованы в разрушении эрнодарских стен, тем более в преддверии еще одной войны — кажется, они не сомневались в том, что равианцы докатятся до столицы. Ильтера прямо встретила суровый взгляд главы Дома Стелл.

— К сожалению, мы вынуждены настаивать, чтобы ты на какое‑то время стала… нашей гостьей, — вероятно, с гораздо большим удовольствием полководец объявил бы о том, что ее повесят на площади. — Просто небольшая мера предосторожности на случай… непредвиденных обстоятельств. Мы уверены, что нам не потребуется удерживать тебя излишне долго.

Ильтера почувствовала, как напряглись двадцать ее охранников, а спина капитана Дигса прямо‑таки закаменела от возмущения. В воцарившейся на несколько мгновений тишине за воротами послышалось шевеление — как будто люди проверяли, хорошо ли натянуты тетивы у луков и легко ли мечи выходят из ножен. Она с трудом сглотнула комок, подступивший к горлу. За Ильтеру ан’Койр собирались драться — если потребуется, прямо здесь и сейчас. Никто из защитников столицы не сомневался в том, что королева не сдастся, в то время как она сама была позорно близка к этому!

Канар мог себе позволить быть ужасающе вежливым и точным. Фактически он предлагал отпустить ее людей в обмен на жизнь ее величества. Разумеется, она станет заложницей Дома Стелл на случай, если кто‑нибудь из преданных гвардейцев решит сражаться или ее муж не проявит того «благоразумия», которое ему снова пытались навязать. Возможно, ее даже планировали сделать приманкой для Дорнана, уздечкой, которая, наконец, позволит направить строптивого короля туда, куда нужно. Навстречу смерти. Сначала Дома Стелл и Игрен расправятся с Дорнаном ан’Койром, а потом и ее перестанут «удерживать»: вероятнее всего, ей просто тихо перережут горло. Ильтера не питала иллюзий по поводу того, что Канар и Даллара отпустят ее — слишком уж многое они поставили на кон.

— Благодарю, ты очень добр, — если бы голос мог колоть, тысячи острых льдинок сейчас бы вонзились в лорда Стелла. — Раз ты озвучил свое великолепное предложение, то и мы ответим тебе таким же. Корона и Дом Койр предлагают тебе немедленно свернуть лагерь и двигаться на юг в самом быстром темпе, на который способны твои люди. То же самое могут проделать и бойцы Дома Игрен, — Ильтера кинула взгляд на нервно ерзающего в седле лорда Пейлевара. — Там вы присоединитесь к армии короны, и, если будете хорошо сражаться, возможно, их величество не проявит излишней строгости, вспоминая о сегодняшнем… инциденте.

Вот так‑то, старые шакалы! Тера с трудом удержалась от того, чтобы не зарычать. Собирайте свой сброд и проваливайте защищать эрнодарскую границу, тогда, может быть, мой муж и помилует вас, не отправив к палачу с конфискацией всех земель и богатств в пользу короны! От ее окружения буквально запахло решимостью и яростью. Если бы вдруг Канар и впрямь ее послушался, а потом заслужил себе помилование Дорнана, гвардия бы несмотря ни на что по — прежнему считала его изменником и предателем. Впрочем, иллюзий по этому поводу Ильтера ан’Койр не питала. Глава Дома Стелл слегка склонился вперед, опираясь на высокую луку своего седла. В его глазах королева без всякого желания прочитала собственный приговор. Нет, приманкой ее не сделают — с его величества хватит и простых слухов о том, что его жена находится в руках недружественно настроенных Домов. Ее прикончат сразу после того, как она сдастся, и хорошо еще, если не сожгут среди кухонных отходов!

— Даю тебе время на размышления до завтрашнего вечера, — рявкнул Канар Стелл. — Если ворота будут открыты, никто из выходящих не окажется в опасности — даю слово своего рода!

О том, что он сам подумает над ее предложением, глава могущественного Дома и дядя короля и не заикнулся. Не попрощавшись, он резко развернул коня и направил его к своим людям, даже не озаботившись обернуться, чтобы посмотреть, следует ли за ним охрана. Когда он, не остановившись, проехал мимо своей свиты, лорд Пейлевар Игрен кинул тревожный взгляд на королеву и без слова возражения направился следом за Канаром. Тера поморщилась. Так или иначе, ей предстояло выдержать еще один визит, и она не сомневалась, что он окажется еще более неприятным, чем разговор с главой Дома Стелл.

— Едем к западным воротам, капитан, — кратко распорядилась Ильтера.

Мортон Дигс удивленно моргнул, однако тут же принял обычный для себя в последнее время мрачный вид и возглавил караул. Высокие ворота закрылись за спинами гвардейцев. Нарна легко приспособилась к шагу остальных коней, и Тера, у которой не было необходимости править лошадью, снова получила возможность погрузиться в невеселые размышления.

Итак, карты открыты, и Канар с Далларой могут свободно диктовать ей свои условия. Глава Дома Стелл и не подумает стеснять себя правилами приличия или вассальной верностью — такое чувство, что он вообще не знает, что это такое. Тревожный шепоток внутри бормотал Ильтере ан’Койр, что она может сдаться. Положиться на милость и честное слово Канара Стелла, надеясь, что он не нарушит прилюдно данной клятвы, дать людям возможность уйти из столицы… Отступить и спасти то немногое, что еще можно спасти.

Если бы Ильтера думала, что уйдут все, она не колебалась бы ни мгновения. Но слишком многие бы остались. Капитан Дигс, в последнее время почти переставший спать и отправлявшийся за своей миской каши только тогда, когда Ильтера ему прямо приказывала, не просто останется, но и наверняка попытается как‑то вызволить королеву. Тайрис Морн тоже не слишком‑то расположен слушаться свою королеву, поскольку видит в ней всего лишь племянницу и считает, что он лучше нее знает, что именно надо делать. Бейран Уорен и его люди в случае ее поражения окажутся в положении намного хуже прежнего: не стоит и сомневаться, что это не самое законопослушное воинство Канар Стелл выкорчует с корнем и с радостью перевешает в назидание остальным. Они все поставили на кон, и теперь им остается так или иначе драться за Теру.

А Дорнан? Как он отреагирует на то, что на него опять попытаются накинуть уздечку, воспользовавшись женой? Раньше Ильтера бы сочла, что, избавившись от нее, он испытает облегчение. Год назад она бы без колебаний заявила: Дорнан не повернется в ее сторону, даже если Канар будет собственноручно резать придворную чародейку на куски прямо на Дворцовой площади. Но это было тогда, когда она еще совсем не знала своего мужа. Может, в глубине души он и хотел бы избавиться от навязанной отцом королевы (мысль неприятно царапнула, но Тера должна быть объективной), однако у главы Дома Койр чувства ответственности на пятерых хватит, так что он непременно попытается спасти жену, как бы он к ней ни относился!

Как ни крути, выходило, что при любом решении погибнет немало людей. Ильтере не хотелось умирать, но она бы выполнила свой долг перед теми, кто ей доверился, и пожертвовала своей жизнью. Если бы только ей быть уверенной, что Канар хотя бы выполнит то, что обещал! Если бы знать, что новые хозяева Эрнодара проявят милосердие, а ее собственный муж — толику благоразумия! Поудобнее перехватив поводья, королева тяжело вздохнула. Приходится признать, что она не имеет права надеяться ни на то, ни на другое.

— Ваше величество, назначена еще одна встреча? — скакавший рядом с ней Мортон Дигс хмуро покосился на королеву. — Если бы вы сказали заранее, я бы известил людей у западных ворот…

Капитан гвардейцев теперь постоянно выглядел обеспокоенным, однако Ильтера знала, что сейчас он по — настоящему раздражен. Она пообещала, что будет согласовывать с Дигсом все, что планирует, и сейчас он не без оснований подозревал, что кое о чем ее величество умолчала. Тера поймала себя на мимолетной мысли о том, как ей не хватает надежного и спокойного Коттара Лонка. Если бы сейчас он оказался рядом, то и не подумал бы упрекать королеву в том, что она делает что‑то без его ведома! Но что толку жалеть о несбыточном?! Мертвых не воскресишь, иначе сейчас во дворце был бы не только Коттар, но и Майрит ан’Койр!

— Встречу я не назначала, но не сомневаюсь, что она состоится, — Ильтера бросила на капитана Дигса прохладный взгляд. — Думаю, нам предстоит визит леди Игрен, так что приготовьтесь.

Как ни странно, бывший сержант задумчиво кивнул и как будто немного успокоился. Вероятно, Даллара казалась ему более слабым противником, нежели Канар Стелл. Какая наивность! По сравнению с обоими дядьями ее мужа вдова лорда — камергера — словно ядовитая змея по сравнению с двумя крупными, но безобидными пауками. Тера была уверена, что инициатор этой осады — именно леди Игрен. Стеллы, вероятно, не повернули бы против племянника, если бы не она! И договариваться, если это еще возможно, следует именно с Далларой.

Стража у западных ворот сильно удивилась, увидев королеву и ее сопровождающих, но по команде капитана Дигса покорно занялись поворотным механизмом. Створки поползли в стороны, и Ильтера первой направила коня наружу. Впрочем, гвардейцы нагнали ее уже в воротах, и капитан исхитрился даже выскочить в них впереди Нарны, как ни странно, при этом ничего не сказав.

Стоящую на холмах небольшую армию, придвинувшуюся к столице с запада, было видно плохо, но Тера не сомневалась в том, что лагерь разбит в таком же образцовом порядке, как и на южных подступах к столице. Пока гвардейцы, повинуясь командам капитана Дигса, выстраивались вокруг нее в плотный заслон, Ильтера, слегка приподнявшись на стременах, вглядывалась вперед. Как она и ожидала, по направлению к воротам двигался небольшой отряд конников под знаменем Дома Игрен. Они ехали быстро — Даллара никогда не отличалась излишним терпением. Кажется, она также не сомневалась и в том, что или ее впустят в город, или же ее величество сама выйдет к одной из своих подданных.

— Иногда мне кажется, что все женщины думают одинаково и все знают друг о дружке и о мужчинах, — проворчал кто‑то из гвардейцев, и по ряду королевских телохранителей прокатились негромкие смешки.

Ильтера невольно улыбнулась. Конечно, за всех женщин она бы не поручилась, но вот они с Далларой очень хорошо знали друг друга! Двадцать лет они сталкивались то в коридорах дворца, то на улицах Эрнодара, приседая в вежливых реверансах — как равные, что всегда раздражало леди Игрен! — и стараясь не вцепиться в глотку неприятельницы. В детстве Тера не могла понять, за что супруга лорда — камергера ее недолюбливает. Она, кстати, и до сих пор не знала, почему Даллара Игрен сразу с такой нетерпимостью отнеслась к девчонке, которую король приютил во дворце. Лишь гораздо позже, став намного старше, Ильтера Морн сама подарила Далларе прекрасный повод, и их взаимная неприязнь приняла масштабы ненависти…

Непрошеное воспоминание о событиях четырехлетней давности заставило королеву раздраженно передернуть плечами. Она тогда еще не переехала в собственный дом и жила во дворце. В тот вечер Ильтера задержалась в кабинете, когда в дверь вдруг постучали.

— Войдите! — ожидая кого‑нибудь из прислуги или канцлера, придворная чародейка сильно удивилась, когда в комнате оказался лично его величество милостью небес король Эрнодара.

— Ночь на дворе, а ты все работаешь! — ворчливо произнес Майрит, но выглядел он при этом как‑то странно — очень неуверенно.

— Ваше величество тоже, насколько я вижу, еще не изволите почивать! — улыбнулась Тера. — Мне осталось просмотреть несколько донесений, и я отправлюсь на свидание со своей подушкой.

— Чудесно, — пробормотал Майрит ан’Койр и задумчиво прошелся по кабинету.

Ильтера, отложив бумаги, удивленно наблюдала, как он, не торопясь, прогулялся до окна, зачем‑то выглянул на Дворцовую площадь, подергав занавески, на обратном пути провел рукой по корешкам книг, выставленных на полке. Майрит, казалось, не вполне отдавал себе отчет, где находится и зачем сюда явился.

— Что случилось? — наконец, не выдержала Тера.

— Извини, мне некого попросить, кроме тебя, — выдохнул Майрит ан’Койр, резко поворачиваясь к ней. — Все, что я сейчас скажу и что придется сделать, нужно будет сохранить в тайне! Обещай мне, что никто не узнает о сегодняшнем вечере!

— Когда король приказывает, придворный чародей подчиняется, — Ильтера приподняла брови. — Клянусь, что от меня никто не узнает о том, что будет сказано и сделано этим вечером.

— У меня в спальне… гостья! — простонал Майрит, почти рухнув в кресло у ее стола.

— Э — э… — чародейка замялась. — Не очень понимаю, что требуется от меня. Насколько я знаю, ты иногда… кого‑то принимаешь у себя в спальне.

— Ее я точно не звал! — огрызнулся король.

Он смотрел на свою придворную чародейку с вызовом и точно заметил, что у нее губы дрогнули, как при улыбке.

— Ничего смешного, Ильтера Морн! — сердито рявкнул Майрит, выпрямляясь в кресле. — В моей спальне девица, которую я не приглашал!

— Почему ты ее не выгонишь? — почти все усилия Теры уходили на то, чтобы не рассмеяться — у его величества этим вечером явно не хватило бы чувства юмора на то, чтобы к ней присоединиться.

— Потому что она отказывается уходить! — рубанул Майрит ан’Койр. — Ты — мой придворный маг! Так сделай что‑нибудь!

— Взял бы, вытащил ее за ухо и сдал на руки Коттару! — удерживаться от хохота становилось все труднее и труднее.

— И вытащил бы, если бы на ней… была хоть какая‑то одежда!

Ильтера все же не выдержала и фыркнула от смеха, а потом он полился из нее чуть ли не рекой. Его величество милостью небес король Эрнодара не в силах выдворить из своей спальни голую девицу, которая сама отказывается уходить, — разве кто‑нибудь придумает шутку смешнее?! Майрит сердито смотрел на нее, а придворная чародейка все не могла остановиться.

— Ты должна мне помочь, а не хихикать, как ненормальная! — он уже говорил более спокойным тоном — наверное, осознал, как забавно вся эта ситуация смотрится со стороны. — Тера!..

Прошло некоторое время, пока она не отсмеялась и не отправилась по длинным коридорам в сторону королевской опочивальни. Стоящие на страже гвардейцы даже не мигнули, когда чародейка проскользнула мимо них, без стука открыв дверь. Они привыкли, что она может входить к государю в любое время дня и ночи. Один из них даже ухитрился вполголоса пробормотать ей в спину, что его величество недавно покинул спальню.

Она была, пожалуй, готова увидеть нечто выдающееся, но зрелище, открывшееся ее глазам, Ильтеру все же потрясло. На постели у Майрита расположилась… Менеста Игрен, которую можно было назвать скорее девочкой, чем девушкой. Она лежала немного неловко, как будто не совсем понимала, чем себя занять, и тревожно моргнула, осознав, что в спальню явился вовсе не тот человек, которого она ожидала…

Королева провела рукой по лбу, стараясь избавиться от воспоминаний. Менесте тогда было не больше пятнадцати! Девчонке и в голову бы не пришло предложить себя королю, который на своем седьмом десятке, должно быть, казался ей глубоким стариком! Несомненно, это ее прекрасная матушка подложила Менесту в постель Майрита, понадеявшись, что ее юность и красота станут лучшим магнитом для его величества.

Зато, как только чародейка увидела младшую леди Игрен, то сразу поняла, почему правитель так нервничал и заставил ее поклясться, что никто ничего не узнает. Дом Игрен пошел на рискованную игру, но, если бы кто‑нибудь узнал о том, что Менесту пришлось выдворять из спальни Майрита, Даллара бы такого не простила. Другое дело — если бы соплячка стала любовницей короля, а то и его будущей женой!.. Несомненно, Даллара именно на это и рассчитывала. Даже в своем приличном возрасте его величество был вполне способен зачать еще одного сына. Дорнан, небось, и не догадывается, что, если бы леди Игрен удалась та авантюра, о его правах на престолонаследие никто бы и не вспомнил! Даже пограничные Дома, настроенные против Дорнана и желавшие увидеть на престоле Ильтеру, которая в последние двадцать лет была гораздо ближе королю, согласились бы, что второй — разумеется, законный! — ребенок Майрита предпочтительней девицы Морн. А старший из принцев пусть себе продолжает рыцарскую карьеру, раз уж она ему пришлась по душе!

Может, она зря тогда вытащила Менесту из королевской постели и напугала до полусмерти?.. Может, было бы и к лучшему, если бы Майрит соблазнился юной красавицей и на самом деле короновал ее своей второй женой? Может, тогда он все еще был бы жив?.. И Коттар тоже?.. Ильтера вздохнула. Ехидный внутренний голос подсказывал, что тогда и Дорнан все еще был бы в Тейллере, а она — не замужем, да и вообще скорее всего отослана куда‑нибудь подальше от столицы. Хотела бы она этого? Если бы ценой стала жизнь дорогих людей, наверное, да… Вероятно, если бы Ильтера никогда не встретилась с Дорнаном ан’Койром, она бы и не жалела об этом…

Она так задумалась, что едва не пропустила момент, когда от колонны остановившихся всадников отделились семеро: три женщины на великолепных длинноногих кобылах и четверо охранников, каждый из которых носил на куртке, шлеме и плаще изображение герба Дома Игрен.

— Приветствую леди Койр, — в отличие от Канара Даллара не запнулась — для нее приблудная чародейка никогда не была и не будет королевой, но, коль скоро она замужем за мужчиной из Дома Койр, пусть так и называется.

В холодных глазах бывшей фрейлины можно было без малейших усилий прочесть смертный приговор. И, видимо, не только для нее, но и для Дорнана. Мужчина, посмевший пренебречь женщиной из Дома Игрен, по мнению Даллары, заслуживал смерти. Теперь Ильтера не сомневалась и в том, что женщина напротив нее причастна и к гибели Майрита. И именно в это мгновение, встретившись взглядом с Далларой Игрен, королева поняла, что не сдастся. Будет драться до последнего вздоха, зубами и когтями вырывая если не победу, то наибольшие потери для противника! Она снова глубоко вздохнула. Майрит бы гордился ею! Она надеялась, что и Дорнан, если проживет достаточно долго, сможет испытать гордость за жену.

— Приветствую, Даллара, — унизить ее сильнее, чем не поименовать по Дому, к которому она принадлежит, было невозможно. — Вижу, что не ошиблась, когда подумала, что ты захочешь… поговорить.

Леди Игрен поджала губы, ее мышастая кобыла заплясала, нервно косясь на вооруженных гвардейцев. Капитан Дигс как будто почувствовал разлитое в воздухе напряжение: его конь, повинуясь команде всадника, шагнул вперед, так, чтобы гвардеец защитил королеву слева. Кажется, он только сейчас осознал, насколько опасными могут быть их нынешние собеседницы.

За спиной Даллары Менеста Игрен вызывающе вскинула голову и метнула на Ильтеру уничтожающий взгляд, на щеках ее заалел румянец. Ага, значит, девочка помнит, при каких обстоятельствах они встретились в последний раз! Конечно же, Менеста не забудет о том, что ее уже дважды выдворяли из королевской опочивальни, и оба раза этот трюк довелось проделать именно ей, Ильтере! Интересно, если следующим правителем Эрнодара станет Канар Стелл, он обнаружит в своей постели эту юную очаровательницу? Тера бы этому не удивилась. И достанет ли ему брезгливости на то, чтобы кто‑нибудь выкинул Менесту из его спальни, или же на этот раз девице повезет, и она, воплотив свои заветные мечты, станет‑таки королевой?

Рядом с младшей леди Игрен на лошади сидела еще одна женщина — миловидная горничная примерно тех же лет, что и королева. Ильтера припомнила, что, кажется, Менеста почти нигде не появляется без этой сопровождающей (кроме, разумеется, чужих спален). Если бы не ослепительная красота младшей леди Игрен, эту девушку можно было бы назвать хорошенькой, но она покорно тускнела рядом со своей госпожой. Интересно, Даллара специально подобрала для дочери такую нарочито невзрачную спутницу? Обычно не поднимающая глаз девица сейчас смотрела прямо на королеву, и на секунду ей почудилось, что в глубине ее зрачков мелькнула усмешка. Впрочем, скорее всего, Тере просто показалось.

— Полагаю, лорд Стелл уже сделал тебе свое предложение, — не допускающим возражений тоном произнесла Даллара. — Я хотела бы только добавить, что ты можешь в любой момент воспользоваться моим… покровительством и гостеприимством. Мы отпустим твоих людей, если ты окажешься… сговорчива.

— Благодарю, — Ильтере показалось, что от их встретившихся взглядов в стороны вот — вот полетят искры. — Я посоветуюсь со своими людьми.

— Не слишком затягивайте с решением, ваше величество! — тонкий голос Менесты Игрен прозвучал на удивление неуместно, и мать недовольно оглянулась на нее. — Наше терпение уже на исходе!

По лицу Даллары проскользнуло недовольство: ну еще бы, дочь назвала самозванку «величеством», признав за ней право быть королевой! Но во всем остальном, кажется, она была согласна с Менестой. По лицу младшей леди Игрен расплывался румянец — теперь уже не смущения, а злости. Ильтера не сомневалась, что девушке не терпится заполучить в свои руки и ее саму, и ее мужа. Дорнан ан’Койр, видимо, тоже должен был заплатить за то, что не соблазнился юными прелестями. А также и за то, что позволил жене напугать несостоявшуюся любовницу. Глядя в злые девчоночьи глаза, Тера вдруг подумала, что Дорнан, вероятно, предпочел бы погибнуть на границе, чем оказаться лицом к лицу с Далларой и Менестой. Содрогнувшись от этой мысли, она мысленно скользнула по узам, связывавшим ее с мужем, и облегченно вздохнула. Он был далеко, но, несмотря ни на что, еще жив!

— Теперь Менеста говорит от лица Дома Игрен? — Ильтере удалось мягко улыбнуться. — Лорд Пейлевар, должно быть, в восторге!

Лицо Даллары пошло красными пятнами, Менеста тоже вспыхнула и замолчала, по — прежнему зло глядя на королеву. Их спутница, слегка склонив голову, рассматривала Теру с раздражающим любопытством, как будто никогда раньше не видела.

— Моя дочь может говорить, когда пожелает! — отрезала Даллара Игрен. — Ты слышала наше предложение! Можешь прийти одна или взять с собой столько охраны и слуг, сколько пожелаешь! Сомневаюсь, что их будет слишком много. Я слышала, что большинство людей уже покинули столицу…

Как бы леди Игрен ни старалась ударить, больнее она уже не сделает, поэтому ее реплика вызвала у королевы только еще одну улыбку. Да, все вокруг знали, что из Эрнодара удалились все мало — мальски значительные персоны. Во дворце, кроме горстки челяди и гвардейцев, остался лишь Октен Дирайли, категорически отказавшийся покинуть королеву. Он заявил, что привык считать Эрнодар своим домом и не уйдет, даже если ее величество попытается изгнать его специальным указом. Ильтера была благодарна ему за настойчивость.

В храмах всех трех богинь задержались лишь немногочисленные добровольцы, ежедневно возносившие молитвы, но теперь у Ильтеры не было времени, чтобы посещать службы, и она не была уверена: молятся ли там за спасение от равианцев или за то, чтобы у ее величества хватило ума сдать столицу тем, кто сможет удержать ее перед лицом опасности. Но на вратах храма Отца — Неба висел замок. Его обнаружили там несколько дней назад. Гвардейцы утверждали, что храмовники ушли ночью через южные ворота — приказа задерживать жрецов не было, а предводительствовал им лично Джесала Бларер, так что никому и в голову не пришло не подчиниться, когда им велели открыть ворота. Тера терялась в догадках: счел ли сам глава Храма, что пора спасать своих приверженцев, или на него надавили, но сути это не меняло. С тех пор на улицах Эрнодара не заметили ни одного жреца в синем облачении. Рухнул еще один столп, который королева считала незыблемым.

— Я уже ответила на твое предложение, — Ильтера старалась игнорировать ропот, прокатившийся по рядам гвардейцев; впрочем, одно недовольное передергивание плечами капитана Дигса быстро его прекратило. — Теперь выслушай мое. Если глава Дома Игрен немедленно выступит на юг на помощь королевской гвардии и пограничникам, сдерживающим равианскую армию, убеждена, что мне удастся уговорить короля забыть о выдвинутом тобой ультиматуме. Зачинщики бунта тоже получат возможность избежать наказания. Лорд Пейлевар уже слышал мои слова, но я надеюсь, что ты передашь ему мое предложение еще раз.

— Непременно, — на лице Даллары впервые заиграла вполне искренняя улыбка, — но могу и так тебе сказать: он откажется. Главы Домов Игрен и Стелл полагают, что столица должна оказаться в руках того, кто удержит и отбросит равианцев. Если хочешь знать, больше всего ты напоминаешь загнанную в угол крысу! Да и Дорнан Койр, кажется, слишком увлекся личными делами, забыв о государственных.

Леди Игрен подчеркнуто опустила «правящую» приставку «ан», но Ильтера и тут не дрогнула, хотя в душе ее поднялась волна возмущения. Что бы там ни было, пока Дорнан не низложен, он — государь!

— В таком случае его величество милостью небес король Эрнодара Дорнан ан’Койр, — без запинки проговорила королева, — поступит со всеми вами по справедливости. Передай и это своему лорду, Даллара! Ступайте!

От последних слов ее собеседница ощутимо перекосилась, но в отличие от нее Ильтера имела право называть нервного Пейлевара Игрена «ее лордом». Она не глава Дома и должна подчиняться ему, раз не родила лорду — камергеру сыновей!

На этот раз Тера повернула лошадь прежде, чем ее собеседница сдвинулась с места. Гвардейцы тоже развернулись, словно по команде, и цепочкой по трое без лишней спешки въехали в ворота. Королеве не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться, что все три женщины сверлят ее спину злобными взглядами. Едва за ней закрылись ворота, как она повернулась к Мортону Дигсу.

— Капитан, у нас есть время до завтрашнего вечера, — громко и отчетливо, чтобы ее услышали все, кто находился поблизости, заговорила Ильтера. — Распорядитесь, чтобы все желающие покинули город через северные и восточные ворота. Только через них — я не хочу слишком полагаться на великодушие лорда Стелла и лорда Игрена и выпускать людей у них под носом. Все оставшиеся пусть готовятся к осаде.

Если только кто‑нибудь останется, — мелькнуло в голове. Она запретила себе смотреть по сторонам, но к ее удивлению по рядам солдат, гвардейцев и ополченцев, стоявших вокруг нее, прокатилось что‑то вроде вздоха облегчения. Неужели они полагали, что она собирается сдаться? Неужели по — прежнему, невзирая на многократное превосходство сил противника, готовы драться за короля и королеву? И… неужели они рады тому, что Ильтера не помышляет о сдаче столицы Домам Стелл и Игрен? В это попросту невозможно было поверить!

— Слава королеве! — рявкнул кто‑то из гвардейцев, и по стенам покатилось многократно повторяемое и отражаемое «слава, слава!».

Тера выпрямилась в седле. Она еще не проиграла эту войну! Возможно, Канару и Далларе стоит поостеречься, чтобы не увидеть, как сражается загнанная в угол крыса! И как будет драться она, Ильтера ан’Койр, милостью небес королева Эрнодара! Чародейка послала лошадь легкой рысью, надеясь поскорее добраться до Дворцовой площади.