Венец на двоих (СИ)

Глава 17

— Ну что ж, ваше величество, церемония удалась, — Джесала Бларер осторожно отставил хрупкую чайную чашечку, в его ладонях смотревшуюся еще более миниатюрной. — Возможно, теперь ты сочтешь достаточно приличным перейти, собственно, к тому делу, ради которого… я здесь.

Ильтера вежливо улыбнулась. Она принимала главу Храма Отца — Неба в малой гостиной, пока у его величества была назначена встреча с таэконским послом. Ксанта Бойн не столько как посол, сколько как рыцарь — тейллер вообще был частым гостем во дворце. Впрочем, королеву это устраивало: пока ан’Койр занимался своими делами, у него не оставалось времени влезать в вопросы, находившиеся в ее ведении. Он, несомненно, почтит Джесалу собственным присутствием, но немного позже, так что у чародейки достаточно времени, чтобы по душам поговорить с главой Храма Отца — Неба. Встречи в малой гостиной не всегда сопровождались даже гвардейским караулом — по правде говоря, ее величество предпочитала оставлять солдат за дверью, хотя это и не вызывало восторга ни у ее мужа, ни у нового капитана стражи.

Несмотря на то, что официально эрнодарский двор сейчас обходился без мага, Тера продолжала втихомолку выполнять свои прошлые обязанности. Дорнан поначалу ворчал на нее за излишнюю инициативу, но запретить жене работать не решился. Кроме того, он полагал, что в последнее время она по — настоящему увлеклась вопросами божественного покровительства — недаром же к королеве то и дело наведывались жрецы и жрицы. Разумеется, не каждый день в гости заходит сам Бларер, однако менее значимые персоны частенько захаживали во дворец.

Памятуя, что Майрит ан’Койр тоже оказывал покровительство всем четырем Храмам, окружающие не удивлялись тому, что королева привечает служителей Отца — Неба и трех лун. Даже король, кажется, считал это вполне подходящим занятием для супруги. Если бы он знал, какие цели на самом деле она преследует, то, наверное, посадил бы Ильтеру под замок, а гвардии велел отгонять храмовников подальше от Дворцовой площади! Порой чародейке казалось, что она переходит реку по очень тонкому льду, который угрожающе похрустывает под ногами.

Предложенный чай с поваренными в меду фруктами, как и ожидалось, Джесалу Бларера не обманул. Он никогда не был настолько глуп, чтобы подумать, что королева может пригласить его исключительно ради того, чтобы почаевничать в приятном обществе. Этот пожилой, даже старый, но еще достаточно крепкий мужчина выглядел скорее воином, нежели храмовником, хотя его небесно — голубое одеяние не позволяло усомниться в принадлежности к служителям Отца — Неба, а небольшое золотое украшение на левом рукаве длинной мантии говорило о высоком положении.

— Благодарю, что уделил мне время, светлейший, — королева склонила голову — ровно настолько, насколько прилично правительнице перед священнослужителем. — Принимать тебя во дворце — большая честь.

— Здесь уже побывало немало моих людей, — Джесала тонко улыбнулся, — и я подумал, что, вероятно, пора и мне узнать, зачем они вам понадобились. Вряд ли королева просто скучает и ищет, чем себя занять.

Еще одна удивительная особенность Бларера — он всегда говорит именно то, что думает. Даже странно, как при такой открытости он столь долго удерживает в руках власть над могущественным храмовым орденом! Остальные жрецы и жрицы, с которыми была знакома Ильтера, предпочитали изъясняться более туманно и витиевато и не брезговали интриговать друг у друга за спиной, чтобы занять положение повыше или продвинуть своего божественного покровителя поближе к эрнодарскому трону. Но Джесала был не таким, и отношение к нему требовалось соответствующее. Королева глубоко вздохнула. Сейчас она не просто шла по весеннему льду, а собиралась нырнуть в небольшую прорубь, и неизвестно, удастся ли ей оттуда выбраться!

— Я буду откровенна, светлейший, — с твердостью, которой не чувствовала, произнесла Ильтера. — Храм Отца — Неба покровительствует магам, и многие из них мне не знакомы.

— Но ведь не только королевский двор имеет право покровительствовать чародеям, — заметил Джесала. — Странно было бы слышать претензии по этому поводу со стороны Дома Койр. Кроме того, маги, посвятившие себя Отцу — Небу, в быту не практикуют колдовство — это строго запрещено.

— Дом Койр никогда бы не посмел упрекнуть небесный Храм в том, что он излишне лоялен к магам, — Ильтера поставила на столик собственную чашку. — Но мы нуждаемся в помощи.

— Дитя мое, неужели ты говоришь о том, что Храм должен оказать тебе чародейскую помощь? — брови Джесалы Бларера высоко взлетели — он был по — настоящему поражен собственным предположением. — Это совершенно немыслимо! С одной стороны, подобное было бы непростительным святотатством! С другой — отчего это вдруг могло бы понадобиться бывшей придворной чародейке? По призыву королевы в столицу незамедлительно прибудут маги и с границы, и с побережья. Вы с его величеством можете собрать из них целую армию, если пожелаете!

Он слегка скривился: идея войска колдунов явно не была по вкусу главе Храма Отца — Неба, хотя ходили навязчивые слухи о том, что он и сам чародей. Священнослужители покровительствовали чародеям, но лишь при условии, что те не пользовались своим мастерством. Оно не считалось противным небесному покровителю, но простые люди, как правило, неудобно чувствовали себя рядом с магами.

— Мне не нужны чародеи, — Тера сказала это немного резче, чем намеревалась. — Точнее, не все, а только один. Тот, который убил Майрита ан’Койра и пытается уничтожить моего мужа.

Джесала, снова взяв чашку со столика, задумчиво покачал ее в ладонях. Королева порадовалась тому, что угадала с чаем: ритуал, предполагающий неторопливость, позволял собеседнику собраться с мыслями. Она надеялась, что Бларер оценил ее предусмотрительность и открытость.

— Что заставляет тебя считать, будто в рядах прихожан Храма Отца — Неба скрывается злоумышленник? — в голосе светлейшего не слышалось угрозы, однако Ильтеру это не обмануло: он готов защищать своих людей до тех пор, пока не будет несомненно доказано, что они совершили или хотели совершить преступление.

— Я никогда бы не стала утверждать, что он там есть, — ледяная вода мысленной «проруби» сомкнулась у королевы над головой. — Но мы не можем позволить себе пренебречь ни малейшей вероятностью. Какой‑то чародей устроил пожар во дворце, в результате чего погиб Майрит ан’Койр. Затем на короля Дорнана было организовано несколько покушений. Убиты еще несколько человек, оказавшихся в опасной близости к открытию тайны, в том числе и Коттар Лонк, начальник дворцовой охраны. Мои люди в столице не знают этого мага и никогда не встречались с ним. Значит, он принадлежит либо к одному из высоких Домов, либо к манниарийцам, либо…

— …к Храму Отца — Неба, — закончил за нее Джесала. — И поэтому, видимо, жрецы и жрицы стали частыми гостями королевского дворца.

Ильтера немного смутилась. Блареру не потребовалось много времени, чтобы понять: ее величество нимало не интересуется священнослужителями, она пытается осторожно выяснить, не затесался ли в Храме Манниари или Храме Отца — Неба предатель, а элерриане и кверионцы, в рядах которых чародеев не приветствовали, и вовсе служат для прикрытия — чтобы никто не подумал, что королева отдает предпочтение остальным двум небесным покровителям. Она, конечно, уже сделала несколько пожертвований на храмы, но излишней набожностью никогда не отличалась.

— Кому‑нибудь, кроме меня, ты говорила об этом напрямую, дитя мое? — лицо высокопоставленного священнослужителя сделалось строгим.

— Я еще не потеряла разум, светлейший! — непочтительно фыркнула Ильтера. — Мои гости… не осведомлены о целях своих визитов — о том, какие цели я преследую, приглашая их во дворец. Признаться, я не ожидала…

— В любом случае, дитя, ты должна быть осторожней человека, который вынужден заночевать рядом с гнездом ядовитых пауков, — спокойно заметил Джесала. — От меня никто не узнает о твоих поисках, но другие тоже могут о них догадаться.

— Не всегда можно отступить даже ради осторожности, светлейший, — грустно произнесла Тера. — Я могу ждать, пока злоумышленник нанесет новый удар, а могу попытаться опередить его — выбор не так уж велик. Результат и в том, и в другом случае непредсказуем, но я бы предпочла быть охотником, а не дичью.

В малой гостиной снова ненадолго повисло молчание. Джесала Бларер, не скрываясь и нимало не смущаясь, разглядывал собеседницу. У нее на несколько мгновений возникло ощущение, что ее оценивают, словно кобылу, выставленную на торги: выдержит ли она тот объем работы, который собирается доверить ей владелец. Наконец, храмовник откинулся на спинку своего кресла и сделал еще один глоток из тонкостенной чашечки.

— Эрнодар нуждается в сильном правителе, и я полагаю, что Дорнан ан’Койр более чем достоин того, чтобы стоять во главе государства, — отчетливо проговорил он. — Что бы ни думал он сам и о чем бы ни судачили придворные, ему также досталась хорошая королева. Вы двое можете привести страну к величию и удержать на вершине, подарить своим подданным, моим прихожанам счастье и процветание. В данный момент я не вижу альтернативы вашему правлению среди возможных претендентов на эрнодарский престол. Храм Отца — Неба всегда был вне политики — по крайней мере, с тех пор, как я официально признан его главой, — однако сейчас, кажется, пора и мне изменить своим принципам… — Джесала вздохнул. — Я помогу, как смогу, дитя мое. Мне не больше тебя нравится мысль о том, что убийца Майрита ан’Койра принадлежит к Храму, но ты права: мы не можем исключать такой вероятности. Если он действительно среди моих людей или прихожан, которым Отец — Небо оказывает покровительство, я найду его. Не обещаю, что назову тебе его имя, но постараюсь обезопасить тебя и твоего мужа.

— Большего я и не прошу, светлейший, — как будто вынырнув, Ильтера облегченно вздохнула. — Мне не нужно имен, достаточно будет твоего слова, что он больше не представляет угрозы.

— Ну что ж, значит, мы договорились, — улыбнулся Джесала. — А теперь, дитя мое, поговорим о том, ради чего сюда пришел я. Храм благодарен короне за предыдущее пожертвование, но я хотел бы обсудить строительство нового пристанища немного южнее столицы — надеюсь, его величество сочтет нужным в нем поучаствовать…

Разумеется, старый храмовник пришел во дворец не только для того, чтобы полюбопытствовать, зачем его люди понадобились королеве! Ильтера не могла не восхититься тем, как умело и легко Джесала ведет нужный ему разговор. Вполголоса прошептав заклинание, чародейка слегка подогрела воду в большом расписном чайнике и по праву хозяйки снова наполнила чашки ароматным напитком…

Стоя у окна, Дорнан ан’Койр задумчиво смотрел на Дворцовую площадь. Только что откланявшийся посол Таэкона вежливо уклонялся от прямых договоренностей и был весьма сдержан в своих обещаниях. Поначалу Дорнану понравился Ксанта Бойн, но очень скоро выяснилось, что он больше политик, чем боец, и рыцарский кодекс для него значит неизмеримо меньше, нежели самые туманные выгоды собственной страны. Вероятно, его можно было понять, но ан’Койр чувствовал, что у него уже почти не осталось времени на политические игры.

На южных границах Эрнодара было неспокойно. Получив первое послание от осведомителей, Дорнан не слишком заволновался — их отношения с Равианой вряд ли кто назвал бы добрососедскими, скорее это был вооруженный нейтралитет, продиктованный примерным равенством сил. Но потом сообщения участились, и около месяца назад даже невозмутимый канцлер Дирайли заговорил о том, что близится война. Несмотря на то, что Мейгон Айес неизменно уверял короля Эрнодара в том, что его правительство и в мыслях не держит боевых действий, пограничные Дома уже вовсю готовились к противостоянию.

Равиана никогда не решится напасть на северного соседа, если не будет уверена в собственном превосходстве. В Эрнодаре всегда считалось, что южане сами ослабили себя, добровольно отказавшись от чародейства (колдовство было под официальным запретом в Равиане). Использование пары сотен боевых магов в южных войсках обеспечит им легкое преимущество перед изрядным количеством армий противника. Понимание этого служило Эрнодару более надежным щитом, нежели любые солдаты, расквартированные вдоль линии границы.

И все же на границе неспокойно. Главы Домов готовятся к войне. У большинства из них на службе состоят и чародеи, но, судя по активности донесений, сейчас пограничники не считают их количество достаточным. Дом Джинес призвал под свои знамена многочисленных вассалов, но часть из них отказались прибыть, мотивируя это тем, что их собственные владения нуждаются в защите. Регулярных частей, расквартированных вдоль линии фортов, не хватало. Пограничники просили короля прислать солдат, а королеву — чародеев.

Столица в данный момент тоже была не так уж богата военными частями. В результате политики, проводимой последние пятьдесят лет, регулярная армия оказалась в большинстве своем растянута вдоль границ, в том числе и прибрежных. Противостояние Домов Койр и Стелл закончилось с восшествием на престол Майрита ан’Койра, однако в первые дни его правления угроза гражданского противостояния все еще была высока, и король вынужден был пойти на уступки. Армия Эрнодара оказалась изрядно сокращена (этого требовали в обмен на поддержку влиятельные Дома), зато каждый из мало — мальски самостоятельных лордов получил возможность собрать собственное войско. В тот момент подобное положение представлялось наиболее разумным, тем более что в ответ на уступки представители Домов поклялись в любой момент предоставить королю своих людей для ведения военных действий.

Этот закон действовал и сейчас, но оставлял достаточно много лазеек для лордов, содержащих войска. Майрит не счел нужным регламентировать ни количества, ни мастерства солдат, которых Дома должны были высылать на помощь короне. И теперь тот же Канар Стелл по требованию племянника вполне мог направить на границу пару десятков зеленых необученных новобранцев — и считалось бы, что он выполнил свои обязательства перед Эрнодаром. И вряд ли остальные придворные Дома поступят как‑то иначе — они предпочтут сохранить более опытных людей вокруг своих владений. Если вдруг Равиана действительно нападет, велика вероятность того, что алчным соседям удастся раздробить Эрнодар на множество мелких кусочков, на каждом из которых будет обороняться отдельный лорд — глава Дома. Оставались еще войска, расквартированные в столице, но Дорнан не решился бы оставить город без прикрытия. Полутора тысяч бойцов слишком мало, чтобы помочь пограничникам, но в случае, если равианцы зайдут настолько далеко, они смогут удержать Эрнодар достаточно долго, чтобы люди хотя бы успели бежать к побережью.

Король тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Равиана еще не напала, Мейгон Айес продолжает твердить, что его правительство не думает о войне! Может быть, пограничники ошибаются? Но он и сам с трудом поверил бы в такую вероятность. У глав Домов, много столетий проживавших на границе, чутье было почти звериным. Если Дом Джинес считает, что будет война, она непременно начнется…

Дорнан задумчиво проводил взглядом приземистую фигуру Ксанты Бойна, пересекавшего Дворцовую площадь. Ему нужны были союзники — и, кажется, в собственном государстве он задействовал уже всех, до кого мог дотянуться. Поэтому он так часто приглашал в гости таэконца. У Дорнана не было своей регулярной армии, но рыцарский орден порой посылал своих людей на помощь воюющим — разумеется, за приличную плату. Эрнодарская казна, к счастью, пока была полна, и ан’Койр мог позволить себе без заемных средств попросить поддержки Тейллера. Однако негласное правило гласило, что оказать помощь рыцари могут лишь с официального одобрения правительства Таэкона, на землях которого была расположена штаб — квартира ордена. А Ксанта Бойн витийствовал и увиливал, не говоря ни «да», ни «нет»! Несомненно, он уже успел связаться со своим королем (таэконцы вполне успешно пользовались магическими способами отправки посланий), а, возможно, и с главой Тейллера, но те, похоже, тоже тянули с решением. Оставалось надеяться, что, пока не кончится зима, равианцы нападать не станут, но время поджимало — весна уже подкрадывалась с побережья.

Головной боли Дорнану добавляло еще и то, что все просходящее приходилось держать в тайне от Ильтеры. Если королева узнает о вероятном нападении, наверняка вмешается, и ее муж был намерен из кожи вон вывернуться, чтобы этого не допустить. Вспомнит дорогая супруга свое боевое прошлое на границе — и ему останется только костьми лечь на пороге дворца, удерживая ее, да и это вряд ли остановит чародейку! Не хватало только того, чтобы ее величество лично возглавила какой‑нибудь лихой отряд! Дорнан порой жалел, что Ильтера столь сведуща в магии — трудно спорить с чародейкой, которая может справиться с любым бойцом с помощью колдовства.

К счастью, в последнее время она, кажется, по — настоящему занялась покровительством Храмов. Неужели послушалась совета мужа? Дорнан боялся поверить в такую неожиданную покладистость ее величества. В первые дни его настораживали жрицы и жрецы в своих разноцветных одеяниях, которые запросто расхаживали по коридорам дворца в сопровождении только слуг и по праву храмовников всех, включая законного правителя, называли «детьми». Ильтера приглашала их в малую гостиную, и несколько раз Дорнан тоже там присутствовал. Разговор в основном велся о нуждах Храмов, об обилии посетителей, о строительстве новых приютов. Элерриане сетовали на то, что их все больше теснят храмовники Отца — Неба, кверионцы просили денег, манниарийцы — официального королевского покровительства для молодых целителей, обучавшихся в стенах Храма. Ильтера болтала со жрицами запросто, словно с давними подружками. Убедившись, что жена не преследует никаких скрытых целей, Дорнан постепенно отошел от этих «чаепитий» и занялся более насущными текущими делами.

Теперь они меньше времени проводили вместе, и король ловил себя порой на том, что ему не хватает Ильтеры. С одной стороны, он радовался тому, что пока жена не влезает в военные вопросы, а с другой — жалел, что не может поговорить с ней о важном. Она вполне в силах заметить то, что от него останется скрытым, дать нужный совет или поддержать в каких‑то решениях. Он бы не отказался и от простого одобрительного взгляда — каждый раз, когда чародейка на него так смотрела, Дорнан чувствовал прилив сил и душевный подъем.

Как же ему уберечь свою строптивую зеленоглазую красавицу? Если начнется война, Ильтера в стороне не останется, хоть в мешок ее сунь да узлом завяжи! Выслать бы ее куда‑нибудь подальше, на побережье, где безопасно и с помощью магии можно в любой момент отплыть на острова! Но Дорнан не мог изобрести подходящего предлога, под которым королева Эрнодара должна была бы лично отправиться на инспектирование прибрежных владений государства, да и не хотел отпускать ее надолго. Еще неизвестно, что может сделать Ильтера, оставшись без пригляда! Она и отца‑то не больно слушалась, не говоря уже о нынешнем короле, который частенько удостаивался от жены вполне чувствительных «затрещин»! Впервые в жизни ан’Койр не знал, как поступить.

— Ваше величество?.. — от напряженных размышлений Дорнана оторвал вежливый голос Мортона Дигса.

— Да, капитан, — отозвался ан’Койр, отворачиваясь от окна.

— Ее величество просила напомнить, что сегодня дворец почтил своим присутствием светлейший Джесала Бларер, — отчеканил начальник королевских телохранителей. — Она просила вас присоединиться к ним в малой гостиной.

Ах да, Тера говорила, что принимает главу Храма Отца — Неба, который сам изъявил желание прибыть во дворец! Дорнан потер виски. Если он станет рассеянным и слишком углубится в собственные мысли, жена тут же поймет, что что‑то не так. Нацепив на лицо приветливое выражение, король Эрнодара направился в малую гостиную.

— Приветствую, светлейший, — Бларер даже не пошевелился, чтобы подняться при появлении короля, только слегка наклонил голову, словно признавая светскую власть выше храмовой.

— Да хранит тебя Отец — Небо, дитя мое, — произнес Джесала.

— Хорошо, что ты к нам присоединился! — оживилась Ильтера. — Мы со светлейшим как раз обсуждали строительство нового пристанища к югу от столицы.

Дорнан охотно выслушал рассуждения о предмете беседы, которые излагала в основном его жена, а Бларер лишь изредка вставлял реплики, что‑то уточняя. Речь шла о том, что Храму нужно новое пристанище. Насколько понял король, средства на строительство у служителей Отца — Неба имелись и без постороннего вмешательства, вопрос стоял лишь о том, что место для него выбрано на земле, принадлежащей короне. Ильтера, кажется, уже пообещала главе Храма свое покровительство, и слово оставалось только за королем.

— Если не возражаешь, мы с ее величеством еще обсудим этот вопрос, прежде чем дать окончательный ответ, светлейший, — произнес ан’Койр.

— Разумеется, дети мои, — тепло улыбнулся Джесала Бларер. — Даже Отец — Небо может подождать, пока мирских правителей занимают более насущные дела. Ну что ж, хорошо, что мне выпала радость повидать и короля, и королеву. А сейчас я с вашего позволения удалюсь — дела небесные тоже не ждут.

Ильтера кинула на мужа недовольный взгляд и заверила храмовника, что она пошлет к нему гонца в самое ближайшее время. Дорнан вздернул бровь: кажется, жена уже и без него все решила, раз обещает подобное. Ну, наверное, нужно радоваться уже и тому, что у него вообще спросили позволения на это строительство! Хотя, может, и неплохо, если на юге появится еще одно пристанище Отца — Неба. Если его успеют завершить до того, как начнется война, оно станет хорошей преградой на пути к столице. Отца — Небо в Равиане почитают, а кроме того, известно, что в Храме имеется немало магов. Может, это хоть ненадолго задержит равианцев, если они прорвутся настолько далеко?.. Отец — Небо и три богини, да что с ним такое?! Нужно немедленно перестать думать о неудачах!

Попрощавшись с Бларером немного холоднее, чем требовалось, ан’Койр остался в малой гостиной наедине с женой. Все назначенные до обеда приемы состоялись, а потом они обычно работали в кабинете, если, конечно, у Ильтеры сегодня не найдется других планов. Жена смотрела на него задумчиво, как будто не знала, удивляться или сердиться. Джесала Бларер при Майрите всегда был желанным гостем во дворце, и королеву, должно быть, озадачило странное поведение супруга, который раньше не рвался нарушать годами сложившиеся традиции.

— Хочешь чаю? — вполне миролюбиво поинтересовалась, наконец, Ильтера.

— Не откажусь, — обогнув столик, Дорнан устроился в кресле, из которого только что поднялся светлейший.

Королева поколдовала над чайником и вскоре уже протянула мужу чашку.

— Что‑то случилось? — с невинным видом спросила она, почти ласково глядя на Дорнана.

В последнее время он все чаще терялся под такими взглядами. В первые дни знакомства их общение с Ильтерой напоминало вооруженный нейтралитет, который соблюдали между собой Эрнодар и Равиана. Дальнейшие события сблизили их, но, как полагал Дорнан, жена по — прежнему слегка опасалась его. И хотя порой ему казалось, что она готова сделать еще один шаг навстречу, торопить события он боялся. Ан’Койр и так гадал, насколько Ильтера осведомлена о том злополучном письме, в котором он написал отцу гору глупостей. В любом случае, судьба уже дала ему еще один шанс, и третьего у него может не оказаться. На этот раз Дорнан не имел права ошибиться.

— Ничего особенного, — немного помолчав, проговорил он. — Ксанта Бойн передавал тебе свои наилучшие пожелания.

— Ты в последнее время уделяешь ему много времени, — мимоходом заметила Ильтера. — У Эрнодара появились какие‑то особенные дела с Таэконом, или тебе просто приятно поболтать с тейллером?

Осторожно! Дорнан сделал глоток из чашки, позволивший удержать еще одну паузу в разговоре. Как хорошо, что он согласился выпить чаю — этот процесс подразумевает неторопливость, а значит, он имеет право не отвечать сразу, хорошенько все обдумав! Одно неверное слово — и Ильтера вытянет все до последней крупицы информации если не из мужа, то из кого‑нибудь другого. Он уже знал, что его жена может быть крайне настойчивой, когда ей это нужно! Проглотив крепкий чай, Дорнан слегка пожал плечами, как если бы говорил, что ничего интересного сказать не может.

— Мне тоже нужно иногда отвлекаться от неотложных государственных вопросов, — пусть лучше считает его бездельником, чем думает, почему на самом деле Бойн зачастил в гости! — К тому же он отличный собеседник.

— Да, наверное, уж получше Айеса! — улыбнулась Ильтера.

Почему она вообще заговорила о равианце? Неужели до нее дошли какие‑то слухи? Дорнан сделал все, чтобы изолировать жену от сведений с границы, разве что попросил ее составить список магов, которые не возражали бы послужить короне. Но об этом с ней говорили еще полгода назад, так что Тера не удивилась. Она действительно случайно упомянула Мейгона Айеса или?.. Дорнан ан’Койр мысленно одернул сам себя. Если в любой фразе жены видеть подвох, так и с ума сойти недолго! Нет, это всего лишь случайная реплика: таэконец приятнее равианца — и ничего более!

— Дорнан, ты хорошо себя чувствуешь? — в глазах королевы мелькнула озабоченность.

— Вполне, — король поудобнее устроился в кресле. — Просто устал немного. Почему‑то плохо спал сегодня ночью.

— А — а… — ему показалось, или Тера слегка смутилась?

— В тройное полнолуние я обычно плохо сплю, — на всякий случай добавил Дорнан.

— Если хочешь, я могу добавлять немного сонной травы в отвар, который тебе готовлю, — предложила королева.

— Ни в коем случае! — отрезал ан’Койр. — Тебе ли не знать, что государственные дела могут и ночью поднять с постели! Я не хочу, чтобы в случае необходимости меня не могли добудиться!

— Как хочешь, — Ильтера слегка зарделась — вероятно, от того, что в хорошо протопленной малой гостиной было душновато.

В дверь постучали, и заглянувшая служанка известила, что в столовой накрыт обед для их величеств. Сопровождая жену к столу, Дорнан гадал, почему она вдруг так явно почувствовала неловкость. Повода к тому не было совершенно никакого, если только… От внезапной догадки он едва не споткнулся на ровном месте. Королеве незачем смущаться, если только она уже не поит мужа снотворной травой!

С той злополучной ночи, когда на них напали на улице Мечников, в их небольшой семье появился обычай, которому король до сих пор радовался. В те дни у него сильно болела голова, и Ильтера каждый вечер заваривала ему травы. Даже когда боль прошла, он продолжал покорно выпивать отвар — жена утверждала, что он не только может избавить от головокружения, но и вообще очень полезен для самочувствия. Это было похоже на правду, а кроме того, забота королевы казалась очень приятной, так что Дорнан и не протестовал, получая вечером в очередной раз кубок с теплой зеленоватой водицей, которая довольно хорошо пахла, да и на вкус не в пример лучше, чем та отрава от простуды, которой новобрачная потчевала его сразу после свадьбы!

Кроме того, если смотреть правде в глаза и не изобретать предлогов для якобы плохого самочувствия, он с тех пор прекрасно высыпался! Точнее — чаще всего отключался сразу после того, как его голова опускалась на подушку! Дорнан почувствовал, как желудок скручивается в тугой комок. Неужели Ильтера каждый вечер его усыпляет? Зачем? Чтобы обезопасить себя от домогательств мужа? Она все еще сомневается в том, что он не способен причинить ей вред? Или ситуация еще хуже, и у его жены появился любовник, к которому она беззастенчиво бегает каждую ночь, пока законный супруг спокойно спит и видит сны? Возможно ли такое?..

— Дорнан ан’Койр! — голос Ильтеры вернул его к реальности, и, судя по ее лицу, она позвала уже не в первый раз. — Да что с тобой сегодня?!

Эта женщина еще имеет наглость спрашивать, что с ним! Дорнан чувствовал себя на грани срыва.

— Обедай без меня, — с трудом выдавил он. — Я немного отдохну… в спальне.

— У меня с вечера осталось немного отвара, — Ильтера положила руку на локоть мужа. — Я могла бы…

— Нет! — отрезал Дорнан. — Мне просто нужно побыть одному.

Он решительным шагом направился прочь, оставив жену в растерянности у входа в столовую. Взгляд Ильтеры обжег ему спину — она явно не понимала, что происходит. Шагающий рядом караул тоже, кажется, был в недоумении от внезапных изменений уже заведенной во дворце традиции. Впрочем, король сейчас не выглядел так, чтобы кому‑нибудь захотелось вдруг его остановить. Окажись у него на пути равианское войско, он бы, вероятно, в одиночку справился со всеми его бойцами!

Закрыв за собой дверь спальни, Дорнан на несколько мгновений застыл в нерешительности. То, что пришло ему в голову, было мерзко само по себе, но он должен был знать наверняка. Он стремительно пересек комнату и остановился над сундуком с травами, скромно притулившимся в углу. Дорнан не раз видел, как жена открывает его, но сам ни разу не заглядывал внутрь — ему это просто в голову не приходило. Прислуга тоже старалась не трогать сундук — Ильтера охраняла его, словно ястреб. Только ли из‑за того, что, как говорила, боялась подмены трав и еще одной попытки отравления?..

Мгновение поколебавшись, Дорнан откинул крышку сундука. Воздух наполнился знакомой смесью ароматов — сушеные травы, аккуратно разложенные по полотняным сверткам, благоухали так, словно посреди зимы он оказался на летнем лугу. Но внимание короля привлекло совсем другое и почувствовал он себя так, словно окунулся в ледяную воду. Среди маленьких упаковок, на самом верху, как будто Ильтере и в голову не приходило попытаться что‑то скрыть, лежал большой сверток, а на нем — толстая веревка с узлами и петлей на одном конце. В бытность свою рыцарем Дорнан сам частенько пользовался подобным приспособлением вместо лестницы. Достаточно укрепить веревку где‑нибудь на перилах балкона или в растворе окна — и по ней можно спуститься или подняться почти без риска упасть, если, конечно, обладать нужной сноровкой.

Нечего и сомневаться, что у его жены имелись подходящие навыки! Судя по потрепанности веревки, ею часто пользовались. Дорнан приподнял узлы и извлек из‑под них большой сверток. В нем нашлись штаны слишком маленького для мужчины размера, теплая стеганая куртка — в самый раз ходить сейчас по улицам зимнего Эрнодара, — неброского серого цвета длинный прочный плащ, дополнительно служащий для защиты от ветра. Отдельно были упакованы сапожки на низком каблучке, еще слегка влажные, как будто не прошло и суток, как в них ходили… Не сдержавшись, Дорнан сгоряча швырнул один из них в стену.

Отец — Небо и три богини, за что?! Ан’Койру хотелось завыть в голос. Он‑то, слепой глупец, на самом деле полагал, что они с Ильтерой постепенно сближаются! А его жена, оказывается, выбирается по ночам из окна на веревке, предварительно напоив мужа какой‑то дрянью! Как, должно быть, она веселится в объятиях другого, вспоминая о том, что оставила в супружеской спальне ни о чем не подозревающего короля! Заскрежетав зубами, Дорнан бросил в стену второй сапог. Когда он захлопнул крышку сундука и тяжело об нее оперся, то увидел, что руки у него дрожат от еле сдерживаемой ярости. Еще никогда он не был настолько близок к настоящему срыву!

А как она смотрела на Менесту, застав девицу наедине с Дорнаном! Лицемерка! Предательница! Наверное, и тогда ей было весело, коль скоро она обнаружила, что может заставить мужа чувствовать себя виноватым, в то время как в действительности это ее саму нужно обвинить в измене! Права была Даллара: к этой девице не следует поворачиваться спиной! Подумать только: если бы сегодня он, стараясь оградить ее от волнений, не проявил излишней наблюдательности, одному Отцу — Небу известно, сколько бы еще Ильтера водила его за нос!

Дорнан тяжело опустился в кресло. А чего, собственно, он мог ожидать, на что надеялся все это время? Майрит фактически приговорил чародейку к постылому замужеству, не дав ни ей, ни сыну возможности уклониться от исполнения своих обязанностей. Да, наверное, он отчасти был прав: из них получилась хорошая королевская пара, и без взаимной поддержки они не смогли бы достойно править Эрнодаром. Но ситуации это не изменило: Ильтера оказалась замужем за человеком, которого ненавидит и боится. Молодая и красивая женщина попала в ловушку собственной чести. Ничего удивительного, что она быстро нашла утешение в объятиях другого мужчины! Она держала слово, данное Майриту ан’Койру, а не его сыну!

Злость в душе сменилась горечью. Что бы он ни говорил, что бы ни делал — все было напрасно! Она уже, кажется, неоднократно давала мужу понять, что в курсе того проклятого небом письма, только он, болван, все надеялся как‑то сгладить острые грани между ними! В глазах жены Дорнан ан’Койр навсегда останется мерзавцем, который, ни разу даже не увидев восьмилетнюю девочку, требовал, чтобы отец прогнал ее прочь из дворца. У Ильтеры есть повод ненавидеть мужа. Почему должно быть иначе? Только из‑за того, что теперь он сам изменился? Но Тера не может быть в этом уверена, она по — прежнему помнит, как фактически оказалась на грани жизни и смерти из‑за праздного каприза наследного принца. Что толку теперь объясняться и оправдываться, ей уже ничего не докажешь, как ни тверди, что он уже не тот, что двадцать лет назад!

Она заслуживает лучшего. Не постылого мужа, рядом с которым она засыпает, наверное, с внутренней дрожью — вдруг тому вздумается обнять ее или поцеловать? — а мужчины, который по — настоящему ценит ее и любит. Дорнан сглотнул подкативший к горлу ком. Ему следовало понять это раньше — еще когда Ильтера заговорила об отдельной спальне. Он думал, что она просто пугает его, пытаясь управлять мужем, а королева хотела всего лишь воспользоваться Менестой Игрен как предлогом для того, чтобы возвести между ними барьер попрочнее. Когда же это не вышло, ей только и оставалось, что выдумывать хитроумные комбинации для устранения с дороги незадачливого супруга. Дорнан еще тогда должен был позволить Тере поступить, как она хотела. Но он оказался слишком самонадеян!

Впрочем, и сейчас еще не поздно, как бы горько от этого ни становилось. Пусть живет, как хочет, и не отравляет свою душу ложью. Все, что может Дорнан, — это подарить ей свободу, хотя бы в тех рамках, которые установил их вынужденный союз. Тогда между ними, по крайней мере, не останется горечи предательства, а может, когда‑нибудь Ильтера начнет испытывать к нему благодарность, а большего он, кажется, и не заслужил. Решительно поднявшись из кресла, король в два шага преодолел расстояние до выхода из спальни и распахнул дверь.

— Найдите госпожу Талит, — кратко распорядился он, и один из дежурящих неподалеку пажей тут же помчался по коридору.

Буквально через считанные минуты распорядительница дворца уже стояла напротив Дорнана ан’Койра.

— Приготовь для меня отдельную спальню и распорядись, чтобы вещи перенесли туда до вечера, — он мог бы гордиться тем, что ему удалось говорить совершенно ровным тоном, как если бы речь шла о чем‑то совершенно обыденном.

Сора Талит удивленно сморгнула, как будто этот приказ был последним, что она ожидала услышать от короля. Казалось, она хотела еще о чем‑то спросить, однако в последний момент удержалась — слишком уж напряженным выглядело его лицо.

— Как прикажет ваше величество, — пожилая женщина грациозно и без видимых усилий присела в безупречном реверансе.

— И пошли кого‑нибудь на конюшню, пусть оседлают Альни, — Дорнан не думал, что в силах сейчас работать в одном кабинете с Ильтерой, да и вообще нужно будет что‑то с этим решать — перенести ее стол в спальню, или вернуть ей старый кабинет, или полностью предоставить в распоряжение королевы малую гостиную, которая ей, кажется, нравится… — Я поеду прогуляться по городу.

Когда за распорядительницей дворца закрылась дверь, Дорнан подобрал разбросанные сапожки, уличную «мужскую» одежду жены и веревку — лестницу. Расправив покрывало на широкой супружеской постели, он аккуратно разложил на нем вещи, а обувь пристроил рядом на полу. Дорнан ан’Койр не желал лишний раз объясняться с женой, но хотел, чтобы она поняла, что он больше не позволит обманывать себя. Пусть Ильтера убегает из дворца, к кому хочет, но ее муж, по крайней мере, не будет посмешищем для неверной супруги и ее избранника!

Задержавшись на мгновение, король обвел взглядом их общую с женой спальню. Пожалуй, эти несколько месяцев он был здесь счастлив — пока считал, обманывая самого себя, что их жизни рано или поздно станут одним целым. Ильтера в этом не виновата — сердцу не прикажешь, и Дорнан ан’Койр — вовсе не тот же человек, что и его отец. Глубоко вздохнув, он вышел за порог и осторожно прикрыл за собой дверь.