Венец на двоих (СИ)

Глава 20

Рассвету не удалось застать эрнодарскую армию на марше — к тому моменту, когда облачное утро, словно плохо отбеленная скатерть, накрыло долину Аррин и прилегающие к ней холмы, четыре с половиной тысячи воинов уже расположились на позициях. С юга долина полого уходила вперед, вплоть до ближайшего перелеска, который в утренних сумерках казался почти неразличимым.

Дорнан ан’Койр, приподнявшись в стременах, навел трубу с увеличительными стеклами на дальнюю полосу леса. Она узкой лентой перекрывала открытый доступ в долину, и, по донесениям разведки, именно за этой «преградой» развернулись войска равианской армии. Судя по всему, они еще не перестроились для атаки — если бы это было иначе, один из разведчиков уже мчался бы по долине, сигналя своим, что бой вот — вот начнется. Пока равианцы не шевелились, за ним просто приглядывали — эрнодарские полководцы строго — настрого запретили летучим разведотрядам вступать в любые поединки, хотя соблазн потрепать неприятеля быстрыми и легкими набегами был велик.

Слегка повернув загарцевавшего под ним коня, милостью небес король Эрнодара оглядел свое небольшое войско. Прошедшей ночью оно увеличилось почти в полтора раза — впрочем, это не слишком изменило расклад сил. К тому моменту, когда Эталинф и Дорнан расставили людей и силы по холмам и перелескам, до рассвета оставались считанные часы, и тут случился маленький переполох. Откуда‑то с запада в долину неожиданно втекла изрядная масса людей, и заволновавшиеся лучники едва не принялись стрелять, заподозрив, что неприятель решил все‑таки начать атаку ночью.

К счастью, из расступившихся облаков вовремя вынырнула Манниари, залив заснеженную долину своим зеленоватым светом, и эрнодарцы узнали знакомые штандарты Дома Койр. Дорнан лично спустился в долину встретить подкрепление — это оказались бойцы королевской армии с двух ближайших застав. Пожилой полковник в солдатской форме цветов его Дома без особых церемоний приветствовал государя кивком и заявил, что с ним чуть больше тысячи пехотинцев и два мага, и еще в несколько раз больше сил движутся следом. Растянутая по границе регулярная армия Эрнодара по призыву короля и королевы оставляла в фортах и на аванпостах лишь необходимый минимум сил, устремляясь к югу. Но большая ее часть, как и войско под началом полковника Таэна Арканна, состояла из пехоты, а значит — быстро им не добраться.

Дорнан сунул подзорную трубу в седельную сумку и скрестил руки на груди. Пока иного выбора нет, придется довольствоваться тем, что есть. В его распоряжении две с половиной тысячи конницы и около двух тысяч пехоты — люди Дома Джинес и полковника Арканна. И, конечно же, маги Коранны Морн. Пожилая женщина общалась с военачальниками на равных, и они обращались с ней с редким почтением. Благодаря магам им, возможно, удастся продержаться несколько дней — до того, как подойдет подкрепление в виде королевской пехоты или ополчения Домов.

— Если повезет, мы и вовсе их отбросим, — прозвучал за спиной Дорнана хрипловатый уверенный женский голос, и он вздрогнул, поняв, что последние свои мысли произнес вслух. — Важно создать у равианцев иллюзию, что нас здесь намного больше, чем они предполагают!

Король обернулся. Леди Коранна на своем высоком мышастом мерине выглядела совершенно не как боец, которому предстоит тяжелый день. Она восседала верхом с грацией человека, научившегося сидеть в седле еще до того, как сделал свои первые шаги, и казалась совершенно невозмутимой, словно выехала на приятную прогулку или, например, на охоту. Плащ, укутывавший ее плечи, снаружи был синего «солдатского» цвета, однако, когда полы распахивались, окружающие могли видеть ярко — алую ткань подкладки. Все маги одевались на битву подобным образом. Во время боя, если эрнодарцам придется худо, чародеи вывернут плащи наизнанку, и воины станут отрядами объединяться вокруг каждого из «красных» бойцов. В случае отступления это позволит спасти множество жизней. Даже слабеющие чародеи — грозная сила, особенно если подкрепить ее пехотой и конницей. Как правило, бойцы приграничных Домов заранее разбивались на отряды, каждый из которых точно знал, за кем из магов последует, если бой обернется отступлением.

— Ты полагаешь, равианцев легко напугать? — осведомился Дорнан.

— Ваше величество, я не дура и прожила уже достаточно лет, чтобы не питать подобных иллюзий, — усмехнулась Коранна Морн. — Они не отступят, и нам придется изрядно попотеть, чтобы вышвырнуть их с эрнодарских земель. Но сегодня их разведчики не могут знать наверняка, сколько магов в вашем распоряжении. Если Отец — Небо, три его дочери и темная падчерица — удача на нашей стороне, то после первого натиска они будут думать, что мы пустили в ход лишь малую часть своих сил. Если повезет, это позволит нам выиграть день или два. А там, глядишь, с какой‑нибудь стороны подоспеет подмога.

Дорнан бросил еще один взгляд на чародейку и снова повернулся к долине. Упоминание падчерицы Отца — Неба со времени мятежа Орвина Морна не пользовалось популярностью в Эрнодаре. Разумеется, по — прежнему считалось, что лун не три, а четыре, а магов называли «детьми Темной луны», но чародейство отступило на позиции выжидания, а люди стали забывать о Темной луне. Наверное, сейчас только астрономы и чародеи помнили, что еще одно ночное «светило» восходит и плывет по небосклону между Кверион и Манниари. Темная луна считалась покровительницей удачливых игроков и любого колдовства, хотя призказка о «падчерице — удаче» покинула столицу Эрнодара вскоре за высланным семейством Орвина Морна. Но Коранна, судя по всему, не была склонна избавляться от старых привычек.

Подмога… Ан’Койр тоже надеялся на что‑то вроде чуда. Кто‑то должен был прийти: или поддержка от пограничных Домов, или регулярные войска, продвигавшиеся вдоль границы на самой большой скорости, которую они только могли развить, или воины Дома Стелл, которым, вероятно, понадобится два или три дня, чтобы дойти до долины Аррин. Если, конечно, Канар не снизил темп. Если он вообще не повернул в другую сторону и по — прежнему движется на юг. Если его пехота настолько хороша, как он всегда пытался продемонстрировать. Если Дом Стелл хранит верность короне. Если, если, если… Дорнан скривился, словно раскусил гнилую ягоду. Все их надежды опираются сейчас на множество условий и рухнут, словно соломенная хижина, если хоть одно из них окажется невыполненным.

В дальнем конце долины на фоне полосы леса появилась точка, которая быстро приближалась. Всадник — вероятно, это был один из разведчиков, — погонял коня так, что, казалось, тот буквально летит над землей, не касаясь грязи и слежавшегося снега. Король потянулся за подзорной трубой.

— Это Карадейл Джинес, — еще до того, как он навел раструб на всадника, Коранна за его спиной уже знала, кто мчится по долине. — Она возглавляет один из разведотрядов и не поехала бы сама, если бы равианцы не начали движение!

Прежде чем Дорнан успел оглянуться на нее, леди Морн уже повернула и быстрой рысью направила коня туда, где отдельной группкой остановились чародеи. Ему оставалось только убедиться через увеличивающее стекло в том, что Коранна права — по полю во весь опор летела уже знакомая ему внучка Эталинфа Карадейл.

— Началось! — вполголоса произнес Дорнан.

Остальные тоже заметили быстрое приближение девушки — разведчицы. Лагерь моментально ожил: слушая отрывистые команды, бойцы без лишней спешки и суеты занимали предназначенные им позиции. Повернув коня, король спустился с холма — туда, где его ожидали лорд Джинес и командиры.

— Ваше величество, все готово, — в тоне Эталинфа не слышалось ни бодрости, ни бравады — пожилой воин не хуже короля знал, что спасти их может только чудо, однако тоже не терял надежды. — Лучники и маги на местах, пехота выстроена, конница расставлена. Вы не изменили своего решения?

— Нет, — Дорнан покачал головой.

— Да будет так, — вздохнул Джинес. — Пусть Отец — Небо и три богини сегодня будут нашей опорой… или хотя бы окажутся милостивы.

Обсуждать больше было нечего, поэтому командиры молча разошлись по своим постам, искоса бросая на короля недовольные взгляды, когда думали, что он их не заметит, а Дорнан направился на восток — туда, где он собирался командовать одной из колонн легкой конницы. Несмотря на то, что Эталинф и остальные пытались его отговорить, ан’Койр не намеревался демонстрировать замашки военачальника, прячущегося за спинами солдат, а собирался участвовать в бою. Будь у него в распоряжении больше людей, он, вероятно, уступил бы уговорам, встал бы на холме и отдавал распоряжения оттуда. Но в грядущей битве каждый воин на счету, а Дорнан все‑таки был обученным рыцарем! Он так и заявил Эталинфу и остальным командирам, когда они пытались отговорить его от участия в бою.

Альни донес хозяина до уже выстроенной колонны, и король привычным жестом проверил, хорошо ли меч выходит из ножен. Всадники уже сидели в седлах, и большинство из них смотрело на приближающегося Дорнана со смесью удивления и недоверия. Несмотря на то, что за время похода он стал для них «своим», они все же предполагали, что участвовать в битве король не будет. Судя по взглядам, которыми бойцы обменивались и которые ан’Койр замечал лишь краем глаза, большинство из них по — прежнему сомневались в том, что им достался хороший командир. Дорнан их прекрасно понимал: одно дело — вести людей на марше, и совсем другое — распоряжаться колонной в бою. Он не участвовал ни в одной эрнодарской военной кампании, и конники не были уверены, что у короля вообще хватит умения командовать.

— Конница — спешиться! — рявкнул Дорнан чуть громче, чем было необходимо.

Может, он и никогда не сражался на эрнодарских границах, но войну знал не понаслышке! Рыцарский орден участвовал во многих междоусобицах, и боевого опыта, в том числе командирского, ан’Койру было не занимать. Он распорядится наступать только тогда, когда это будет необходимо, а до этого незачем гвардейцам утомлять и горячить лошадей!

Его колонна и еще четыре сотни конницы расположились немного восточнее самой долины. Здесь гребни холмов покрывал небольшой перелесок, и Дорнан выехал вперед, не опасаясь, что его заметят, и снова достал подзорную трубу. Равианскую армию, стоит ей войти в чашу долины, встретят стрелы лучников. Чародейское воздействие, возможно, позволит остановить первую атаку. Впрочем, никто из военачальников не сомневался в том, что она будет «пробной» — равианцы попытаются прощупать противника. Единственным преимуществом эрнодарцев было то, что за холмами не видно, сколько войск противостоит захватчикам. Если бы они точно знали, что их втрое, если не вчетверо больше защитников, один молниеносный бросок мог бы буквально смять непрочный заслон.

Эталинф и Коранна предполагали, что им удастся отбить, как минимум, две атаки — у равианцев было достаточно людей, чтобы «прощупать» эрнодарцев несколько раз, не рискуя основными силами. Но, если после второго нападения защитники не отреагируют контратакой, нападающие поймут, что положение их, скорее всего, весьма шатко. Если повезет, равианцам понадобится еще немного времени, чтобы выработать наилучший для себя план дальнейших атак. Тогда, может быть, у армии Эрнодара останется время до вечера, но со следующим рассветом начнется настоящая бойня.

Долина Аррин с точки зрения защиты казалась идеальным местом. С одной стороны, равианской армии было необходимо преодолеть ее — иначе им не добраться до единственной переправы через полноводную Тарренаду. С другой — расставленные на склонах и спрятанные в складках холмов защитники могли бы отбить вдвое превосходящие силы противника (особенно учитывая магическую поддержку). Чтобы пересечь долину, армии нужно было оказаться в ее чаше, где они будут уязвимы для лучников и ударов с флангов. Дорнан не в первый раз подумал о том, что, окажись в его распоряжении еще хотя бы пара тысяч бойцов, он мог бы рассчитывать если не на победу, то, по крайней мере, на то, что задержит равианцев в долине Аррин надолго. Будь у него еще тысяча конницы, он мог бы организовать несколько летучих отрядов легковооруженных бойцов, которые трепали бы нападающих днем и ночью, нанося им небольшие, но чувствительные «уколы». Будь у него хоть пара сотен рыцарей, он расставил бы боевые заслоны, создав ловушки по всей долине. Будь у него еще месяц времени, он бы стянул на противостояние гораздо больше сил. Будь у него…

Хватит! Ничего у него нет: ни людей, ни времени, ни иностранной поддержки! Дорнан ан’Койр недовольно повел плечами. У него даже сменных лошадей нет для конницы — если бы он взял их с собой, это бы чуть ли не вдвое замедлило продвижение по Эрнодару. Он потерял больше двадцати лет, а теперь уже поздно пытаться наверстывать упущенное. Дорнан поймал себя на мысли о том, что готов отказаться от трона, если от него потребуют передать его какому‑нибудь другому Дому, но невозможно отречься от страны, за жителей которой ты несешь ответственность как правитель. Равианцам нужен не только кейнтар — они хотят заполучить весь Эрнодар и вычистить его от того, что сами называют «скверной»: последователей трех богинь — лун и чародеев. Это означало, что в случае поражения Дорнана множество людей обречено на изгнание или смерть. И будет их гораздо больше, чем погибнет при самом большом сражении с равианцами!

— Ваше величество! — подъехавший от колонны всадник остановился на почтительном расстоянии от короля, и ему пришлось повысить голос, чтобы отвлечь ан’Койра от мрачных раздумий. — Прибыл маг.

— Хорошо, — полоса леса вдалеке по — прежнему выглядела вполне мирно, неприятеля в поле зрения не было, и Дорнан, спрятав подзорную трубу, поехал к своим людям.

Коранна Морн и Эталинф Джинес настаивали на том, чтобы каждый отдельный отряд конницы сопровождал чародей, и Дорнан не видел смысла сопротивляться. Он привык воевать иначе, но в пограничье эти двое, безусловно, ориентировались лучше него. Но своих бойцов он должен знать в лицо, поэтому и попросил, чтобы его известили сразу, как только прибудет посланец от леди Морн.

Ярко — рыжий парень лет двадцати пяти с круглым веснушчатым лицом сидел на спокойном мерине так, словно под ним неожиданно оказался боевой конь и он не вполне знал, как с ним управляться. Мешковато скособочившись в седле, он озирался с несколько растерянным видом, как будто не понимал, где находится и как вообще сюда попал. Увидев подъезжающего короля, он подслеповато прищурился. Дорнан еле удержал тяжелый вздох. Да уж, судя по всему, их колонне достался выдающийся боец! Если у Коранны все такие, стоит ли рассчитывать на то, что хоть первая атака будет отбита?..

— Ваше величество, — парень ухитрился каким‑то чудом поклониться, сидя в седле, и не рухнуть при этом, хотя несколько мгновений, казалось, балансировал на грани. — Я Лайн Вейрес, меня прислала леди Коранна.

— Прекрасно, — холодным тоном отозвался Дорнан. — Осмотрись и выбери себе место, откуда удобнее будет наблюдать за ходом боя.

— С вашего позволения я поскачу с колонной, — хмыкнул Лайн. — Мне удобнее наносить точечные удары, а вижу я плоховато, так что чем ближе окажусь к вашему величеству, тем меньше у меня будет возможности промахнуться по врагу и ударить по своим.

Кто‑то из конников хохотнул, а сам Вейрес довольно ухмыльнулся. Парень ко всему прочему оказался шутником.

— Не свались по дороге, — через плечо бросил Дорнан, разворачивая коня.

— Как прикажете, ваше величество, — теперь чародей уже открыто улыбался. — Не волнуйтесь: я уже участвовал в нескольких… заварушках, в том числе и вместе с Терой, то есть с ее величеством.

Чудесно! Король едва удержался от едкой реплики. От Ильтеры, вероятно, здесь было бы больше пользы, чем от него, — или, во всяком случае, никто бы не стал многозначительно переглядываться у нее за спиной!

— Тогда поскачешь рядом со мной, — спокойно произнес Дорнан. — Может, тогда мне удастся уцелеть — в себя‑то ты точно не ударишь!

На этот раз конница отозвалась смехом дружнее. Лайн Вейрес еще раз поклонился, снова едва не сверзившись с седла, и осторожно сполз на землю, стараясь держаться подальше от морды коня. Мерин меланхолично скосил на седока проницательный карий глаз и совершенно по — человечески вздохнул, словно извиняясь за поведение своего незадачливого владельца. Рыжий маг поддернул распахнувшийся плащ и уселся на корточки рядом с конем. Его темные глаза уставились в пространство перед собой, а лицо приобрело такое выражение, словно парень вот — вот заснет.

Дорнан спешился и отвел Альни к другим лошадям, привязанным к импровизированной коновязи, наспех сделанной из поваленного дерева. Вышколенный жеребец покорно встал, куда требовалось, и принялся ощипывать кору крепкими зубами. Король потер виски. Гвардейцы все же получили свою передышку, а вот ему не удалось выкроить для сна ни минуты. Впрочем, остальные военачальники были в точно таком же состоянии — ведь они все вместе полночи обсуждали план обороны и возможное развитие событий, а потом обходили посты и расставляли людей. Учитывая, что Дорнан не спал и прошлой ночью (как и его люди, в ускоренном темпе спешившие добраться до Тарренады), голова у него уже гудела. Впрочем, в бытность свою рыцарем ан’Койру приходилось порой не спать неделями, и он не сомневался, что это ничуть не помешает ему ни командовать, ни сражаться.

— Не хотите ли чаю, ваше величество? — в ответ на голос Дорнан крутанулся на месте и едва успел удержать руку, схватившуюся за меч.

Коранна Морн стояла от него на порядочном расстоянии, так что, даже если бы он все‑таки достал клинок, до нее бы махом не дотянулся. У этой женщины просто‑таки отвратительная привычка подкрадываться сзади! Дорнан невольно опустил взгляд на ее ноги, обутые в обычные высокие сапоги для верховой езды. Неужели в таких можно ходить совершенно бесшумно даже в поле или лесу? Или он стареет и утратил навыки, которые оттачивал последние двадцать с лишним лет? Проследив за его взглядом, Коранна немного смущенно улыбнулась.

— Прошу прощения, ваше величество, — она едва заметно повела рукой и переступила с ноги на ногу, и этот ее шаг Дорнан услышал вполне отчетливо. — За много лет я приобрела привычку передвигаться по возможности бесшумно и теперь пользуюсь ею всегда. Ваш слух не утратил остроты, просто я… немного колдую.

— Рад это слышать, — сухо отозвался ан’Койр. — Ты что‑то хотела… леди Морн?

Он все еще проговаривал ее имя с некоторым усилием — каждый раз в памяти всплывал придворный маг Орвин. Ан’Койр плохо знал чародея, поскольку того взяли ко двору как раз тогда, когда сам Дорнан начал свое обучение у одного из лордов вдали от столицы, но хорошо помнил молодое и довольно приятное лицо с правильными чертами и «орлиным» носом.

— Хотела предложить вам чаю, — вздохнула Коранна. — Вы не спали прошлой ночью, да и предыдущие несколько недель выдались для вас, вероятно, более напряженными, чем для нас. Я заварила травяной сбор. Если выпьете хоть пару глотков, это вас подбодрит.

— Не откажусь, — глупо было бы сказать иначе.

Чародейка протянула королю небольшой котелок, на дне которого плескалась темная и вязкая жидкость. Приняв его двумя руками, Дорнан без церемоний сделал несколько глотков и закашлялся. У него появилось ощущение, что на языке заплясало пламя, желудок от горечи скрутился тугим узлом, а на глазах выступили слезы. Откашлявшись, король вернул котелок леди Коранне.

— На вкус не очень‑то приятно, — несколько запоздало прокомментировала дама, — зато действенно. Очень скоро вы почувствуете себя гораздо лучше, а сонное состояние как рукой снимет.

— Знаешь, что? — с трудом выдохнул Дорнан, по — прежнему чувствуя, как бунтующий желудок отплясывает в животе что‑то вроде зажигательного танца, а глаза пытаются выбраться подальше на лоб. — Твоя внучка на тебя очень похожа!

Точно: Ильтера тоже вечно пыталась влить в него какую‑нибудь горькую или жгучую гадость, мотивируя это тем, что заботится исключительно о его здоровье! Интересно, в мире существует вообще хоть какое‑то приятное лекарство? Если да, то женщины наверняка примешивают к нему какой‑нибудь мерзости, чтобы мужчинам уж точно пришлось не по вкусу долго болеть! Или добавляют сонной травы, чтобы заниматься своими делами, пока ты спишь… Дорнан тряхнул головой. Нет, сейчас не время думать об этом!

Мгновение помедлив, Коранна рассмеялась. Так ничего и не ответив, она направилась прочь, помахивая опустевшим котелком и качая головой, словно не могла поверить в сказанное. Еще раз откашлявшись, Дорнан глубоко вздохнул. Ну что ж, по крайней мере, снадобье леди Морн оказалось не только противным, но и действенным: в голове мигом прояснилось, и усталости как не бывало. Правда, королю понадобилось выпить чуть ли не полфляги воды, чтобы на языке не так ощущался мерзкий привкус, но все же оно того стоило. Да и травы Ильтеры всегда помогали, когда жена ими его пичкала…

Глядя в спину удаляющейся Коранне, Дорнан пожалел, что не завел с ней разговор о чародее, доставшемся его отряду. Если подслеповато щурившийся маг, мешком сидевший в седле, — лучший выбор для конницы, то король готов пообедать собственными сапогами. Впрочем, бежать за леди Морн было уже поздно, да и не препираться не ко времени. В конце концов, возможно, остальные чародеи понадобятся ей для более важных дел, вот она и отмахнулась от тех, кому сегодня, может быть, и в драку‑то вступать не придется. Кажется, в пограничных землях Коранна считалась достаточно сильной колдуньей, чтобы поступать по собственному усмотрению. К тому же, даже если она недолюбливает сына изгнавшего ее человека (чего пока никак не продемонстрировала, если, конечно, не считать этого жуткого пойла!), вряд ли леди Морн придет в голову лишиться одной из колонн конницы, навязав ей негодящего мага.

Словно в ответ на незаданные вопросы короля Лайн Вейрес отвлекся от болтовни с гвардейцами, которые вполголоса переговаривались, кидая на Дорнана осторожные взгляды, и направился к нему. Ходил он, похоже, ненамного уверенней, чем держался верхом, — во всяком случае, за двадцать шагов запнулся раза три и едва не упал, запутавшись в собственных ногах.

— Ваше величество, если вы позволите… — его тон звучал почти просительно, но в глазах не мелькнуло ни тени почтения.

— Чего ты хочешь, маг? — поинтересовался Дорнан.

— Я, кажется, вам не понравился, — криво усмехнувшись, заметил Лайн.

— Очень проницательное замечание, — кивнул король. — До сих пор я немного иначе представлял себе боевых магов.

— Если бы вы спросили обо мне Теру, — Вейрес вздохнул, словно ему пришлось мысленно поправлять себя, — то есть ее величество, она бы, наверное, сказала, что я не так уж плох, как выгляжу.

— По возвращении непременно у нее поинтересуюсь, — сухо пообещал Дорнан. — Что‑нибудь еще?

— Такие, как я, больше других заинтересованы в том, чтобы Равиана никогда не победила Эрнодар, — вполголоса произнес чародей, и его взгляд вдруг сделался спокойным и твердым.

— Такие — это какие? — осторожно осведомился Дорнан. — Маги?

— Беглые равианцы, — Лайн пожал плечами, как будто говорил о чем‑то совершенно обыденном. — Я, ваше величество, можно сказать, из‑под веревки сбежал, когда ее уже примеривались накинуть мне на шею. Таких, как я, в Равиане, словно бешеных собак, травят, хотя единственная моя вина — природная способность к чародейству. Если бы Коранна и Ильтера… то есть леди Морн меня не подобрали, я бы умер еще в том месяце — по правде говоря, им пришлось изрядно потрудиться, чтобы выдернуть меня из‑под мантии Отца — Неба! Я никогда не думал, что однажды стану служить королю Эрнодара, но, если уж судьба так распорядилась, не беспокойтесь: мимо моего красного плаща равианцы не пройдут!

— Хорошо бы, чтобы после этих боев здесь остался хоть один красный плащ! — проворчал Дорнан. — Что, есть большая разница, умереть от меча или от веревки?

— Конечно, ваше величество, — Лайн как будто неуверенно перекатывал незнакомое обращение на языке. — Веревку я в то время не заслужил ни по высшим законам, ни по человеческим, а вот меча сейчас — вполне. Умереть, защищая то, во что веришь, — это хорошая смерть!

— Ты веришь в Эрнодар? — король приподнял бровь.

— А еще в Отца — Небо и трех богинь, — Вейрес ухмыльнулся и отвесил собеседнику неожиданно ловкий поклон, — и в то, что наша леди Морн не вышла бы за вас замуж, будь вы плохим человеком! С вашего позволения, я осмотрюсь, ваше величество!

Дорнан задумчиво посмотрел вслед удаляющемуся чародею. Ему показалось, или в тоне Лайна несколько раз проскользнули покровительственные нотки? Уж не возомнил ли Вейрес, что Коранна Морн приставила его личным телохранителем к королю Эрнодара? Хотя, судя по тому, что чародей считает Ильтеру своей покровительницей и, возможно, другом, он мог бы и сам взять на себя миссию по защите ее супруга. Ан’Койр покачал головой. Ну что ж, в битве быстро станет видно, чего стоит этот равианец Лайн Вейрес! Чему быть, того не миновать.

Он еще успел позавтракать густой солдатской кашей вместе с другими гвардейцами, когда из‑за леса в дальнем конце долины начали появляться колонны противника. Будучи вне досягаемости стрел, они перестраивались в атакующий порядок почти неторопливо, словно в распоряжении наступающих было все время мира. Наблюдающий за ними в увеличивающую трубу Дорнан отметил, что в первых рядах идет легко вооруженная пехота. Похоже, Коранна и Эталинф оказались правы: противник начнет с «пробных» атак. У равианцев достаточно людей, чтобы можно было пожертвовать частью войска ради «прощупывания» защищающихся.

— Они постараются вымотать нас еще до заката, — вполголоса произнес Вейрес, выехавший вслед за королем — Дорнан не стал его останавливать.

— Вряд ли, — ровно отозвался ан’Койр — таким тоном они могли бы разговаривать о погоде или видах на урожай. — У них полно времени, и, судя по всему, они об этом прекрасно осведомлены.

— Если я не ошибся, узнав человека, который ведет эту армию, то он сделает все возможное, чтобы удивить ваше величество, — Лайн заметно поежился.

Дорнан снова поднял подзорную трубу. Перестроившиеся равианцы, казалось, праздно застыли в южном конце долины. Вдоль их строя неторопливо ехал, не поворачивая головы и, судя по всему, почти не глядя по сторонам, невысокий конник в темно — сером плаще. На фоне остальной армии, обряженной в алые мундиры — цвета правящего Дома Равианы, он смотрелся белой вороной.

— И кто же этот человек? — после паузы спросил ан’Койр.

— Торалис Вейрес, — без колебаний ответил чародей. — Маршал — генерал Равианы… и мой родной дядюшка.

Дорнан порадовался, что на этот раз ему удалось не вздрогнуть. Пограничье преподносило сюрприз за сюрпризом — так и умом сдвинуться недолго. Сначала леди Коранна из несуществующего Дома Морн, потом равианец — чародей и, наконец, его родственник. Кажется, звание маршала — генерала у южных соседей считается одним из наиболее высоких, и занять его можно, не только родившись в одном из Высоких Домов, но и выказав недюжинные военные таланты.

— Он в сером плаще? — спокойно осведомился Дорнан.

— Да, — Лайн устремил взгляд в сторону выстроенных равианских солдат, как будто мог увидеть все, что ему требуется, и невооруженным глазом. — Как старший представитель Высокого Дома он вправе даже в военное время не менять одежду.

Милостью небес король Эрнодара слегка покачал головой. Равианские порядки всегда казались ему чудными. На цветной флаг и герб там имел право только правящий Дом, остальные довольствовались разными оттенками серого, причем, чем выше положение человека, тем более темную одежду он мог себе позволить. Кажется, равианцы по — настоящему гордились таким положением вещей, особенно если им позволяли и на официальных приемах, и на войне сохранять ровные тона своего облачения. Это как‑то было связано с верой в Отца — Небо, который, по южным преданиям, одарил цветом лишь королей. Вообще небесная религия в Равиане была намного жестче эрнодарской.

— И тебя не смущает необходимость сражаться с родственником? — вполголоса поинтересовался Дорнан у Лайна.

— С тем, который выдал меня суду и собирался вздернуть собственноручно? — Вейрес скривился. — Нет, не смущает.

Да, это, пожалуй, было похоже на истинных равианцев, как огня, боявшихся чародеев и считавших их нечистыми. Как слышал Дорнан, человека, заподозренного в причастности к магии, у южан моментально исключали из всех родственных союзов и считали кем‑то вроде дикого зверя, а порой и вели на него охоту не хуже, чем на какого‑нибудь оленя или зайца. Вельможный родственник, наверное, племянника и за человека не считает! Неожиданно ан’Койр ощутил что‑то вроде душевной близости с магом. Ему тоже не повезло с той родней, которая пока осталась в живых.

— Началось! — выдохнул Лайн, и Дорнан, по — прежнему глядя на долину через увеличительные стекла, мгновением позже отметил легкую рябь, скользнувшую по рядам равианцев.

Затрубили трубы, загрохотали барабаны, слышимые даже на противоположном конце долины. Ряды равианской пехоты быстрым маршем пошли вперед. Дорнан невольно кинул взгляд на вершины холмов, где располагались маги, лучники и пехотинцы. Там не было ни малейшего шевеления — словно никто, кроме них с Вейресом, и не заметил, что равианцы атакуют. Впрочем, не приходилось сомневаться, что и лорд Эталинф, и его военачальники, и королевские полковники все прекрасно видят. Пока в эрнодарском лагере царило спокойствие, даря защитникам последние крохи тишины.

Они были еще слишком далеко, чтобы задействовать лучников, но Дорнану казалось, что он слышит, как на позициях натягиваются тугие тетивы и стрелы с легким шорохом скользят по гладкой изогнутой поверхности луков. Будь у него больше людей, он находился бы там, наверху, командуя всеми силами, предоставленными Домами. Сейчас же сердце нетерпеливо отмеряло мгновения, словно пытаясь перегнать наступающую армию. Еще тысяча шагов… Девятьсот… Команда стрелять должна последовать после того, как равианцы приблизятся и будут шагов за триста от холмов. Высокий лук в руках опытного стрелка уже добивает с такого расстояния, а далекое расположение наступающих позволит им сделать еще несколько залпов.

Восемьсот шагов… Большинство гвардейцев неторопливо подтягивали подпруги, проверяли, не отсырели ли навощеные тетивы коротких луков, предназначенных для стрельбы с седла, поправляли ножны, с легким шорохом доставая и снова вкладывая в них мечи. В этом не было никакой объективной необходимости, однако Дорнан поймал себя на том, что тоже не прочь чем‑нибудь занять руки. Трудно просто стоять и смотреть на атакующую волну, с которой вот — вот придется схватиться твоим товарищам, тогда как тебе в этой первой сече, вероятно, поучаствовать не удастся. И даже если знаешь, что потом тебе достанется столько же, если не больше, положение стороннего «зрителя» легче не становится.

Семьсот шагов… Лайн Вейрес, без команды вскарабкавшись в седло и по — птичьи склонив голову, что‑то бормотал себе под нос, и, даже стоя к нему почти вплотную, Дорнану ан’Койру не удавалось разобрать ни слова. Парень то ли молился (интересно, он поминает только Отца — Небо по традициям своей родной страны или уже научился присовокуплять к нему трех дочерей — богинь?), то ли готовил заклинание. А может, просто пытался убедить себя напоследок, что не совершает ошибки, выступая против своих. Его вышколенный конь, привычный к магии, спокойно стоял на месте, даже не переминаясь с ноги на ногу. Как ни странно, когда началась атака, Лайн стал сидеть на нем чуточку увереннее, и при взгляде на него уже не рождалось такого стойкого ощущения, что парень вылетит из седла на первых же трех шагах рыси или скачках галопа.

Шестьсот… По рядам равианцев пробежала рябь какого‑то приказа, и они ускорили шаг, почти перейдя на бег. Волна нападающих помчалась вперед, но строй пока не ломался — они тоже знали, что в них начнут стрелять гораздо позже. На флангах пехотинцев то и дело виднелись конники — то ли командиры, то ли гонцы, которым в обязанность вменялось докладывать о ситуации на поле брани тем, кто пока остался в запасе. Дорнану показалось, что там же находится и человек в темно — сером плаще, хотя его трудно было разглядеть за пестротой алых мундиров.

— Конница — в седла! — возможно, им и не доведется поучаствовать в первом бою, но Дорнан хотел быть готовым к контратаке, если ему покажется уместным ее провести.

Гвардейцы взлетели на лошадей с такой готовностью, словно ожидали этого приказа с рождения. Король сложил трубу с увеличительными стеклами — лавина наступающих катилась уже слишком близко, и нужда в том, чтобы разглядывать их издалека, больше не было.

Пятьсот… Грохот барабанов отдавался в ушах так, что хотелось на несколько шагов отступить, но ан’Койр и не подумал повернуть коня. Его позиция была достаточно хороша, чтобы отчетливо видеть все, что происходит в долине. Ему уже приходилось вести людей в бой, но еще никогда от этого не зависела жизнь всего государства — его государства! Дорнан сглотнул и заставил себя расслабить сведенные напряжением мышцы и отпустить стиснутую рукоять меча. Нечего вести себя, словно мальчишка, только — только заслуживший право на первый свой бой! Ему случилось пережить уже множество сражений и пройти долгий путь от простого солдата до рыцаря, командовавшего целыми армиями.

Четыреста шагов… Кто‑то из гвардейцев вполголоса забормотал молитву, к нему присоединились и другие. Лайн Вейрес подался вперед, словно пытался взглядом выхватить кого‑то из рядов наступавших. Дорнан ощутил липкую дрожь нетерпения, прокатившуюся вдоль позвоночника. Бег равианцев ускорился. Они неслись по долине, словно сбегая в нее с холмов, и строй, казалось, был готов сломаться, удерживался лишь каким‑то чудом. Крики «Равиана! За Отца — Небо! Равиана!» стали уже настолько громкими, что порой даже заглушали трубы. Барабанщики же, небось, уже отбили себе руки до самых плеч!

Триста… Едва первая линия равианцев пересекла невидимый рубеж, который мысленно наметил себе и Дорнан, с холмов взметнулась туча стрел. Они еще не успели найти себе добычу в рядах наступавших, как следом за ними полетела и другая — видимо, вторая линия лучников выстрелила поверх голов торопливо припавшей на колено первой. Острые вестники смерти врезались в равианцев, ломая строй, обжигая бегущих холодным дыханием конца. Но ни барабаны, ни крики не захлебнулись — сомкнув ряды, нападающие продолжали атаку.

Третий и четвертый залпы врезались в строй, но тоже не остановили бешеный натиск. Равианцы знали, что ближе дальнобойные луки станут бесполезны, и торопились преодолеть опасный участок, не обращая внимания на падающих вокруг товарищей, перепрыгивая через тела погибших или попросту проходя по ним. Крики перешли в безумный рев, барабаны били с таким грохотом, словно надеялись одним звуком смести эрнодарцев с холмов. Первая линия атакующих уже добралась до холмов и карабкалась вверх. Стрелы еще били в последние ряды, но их стало гораздо меньше — лучники, очевидно, один за другим оставляли свое оружие, взявшись за мечи, более годные для ближнего боя. Еще несколько мгновений — и пехотинцам придется вступить в битву.

— Сейчас! — взгляд Лайна Вейреса казался обращенным не столько к долине Аррин, сколько внутрь самого себя, и Дорнан едва расслышал этот шепот.

Неожиданно с двух флангов, словно отозвавшись на слово чародея, в наступающих равианцев врезались огромные огненные шары. Они с ревом прокатились едва ли не до середины атакующих, впервые заставив их по — настоящему сломать строй. Третья огненная струя метнулась по центру, сметая тех, кто уже полез вверх на холмы. Дорнан почувствовал, как со стороны долины дохнуло жаром, — и Альни под ним нервно заплясал, очевидно, тоже припомнив их недавние неприятные приключения в столице. Для полного сходства не хватало только того, чтобы под ногами начала взрываться земля!

Если по тихой «команде» Лайна в нападающих полетел огонь, то самому Дорнану, кажется, и вовсе удалось совершить чудо мысленно! Не успел он отмахнуться от воспоминаний (особенно от того, как потом жена его лечила, сердясь и ворча себе под нос нечто нелицеприятное про «тупоголовых болванов, зря рискующих жизнью и отказывающихся от всякой помощи», но при этом руки у нее были удивительно ласковы, и он было даже подумал… ладно, пора уже забыть, на что он тогда надеялся!), как долина вдруг гулко заревела, словно под землей застонала сотня великанов.

Потом ровное дно вдруг вздыбилось у холмов, и как будто тысяча огромных кротов полезла вперед, на атакующих, с легкостью сваливая их с ног, а то и погребая под собой. Равианцы проваливались в ямы, неожиданно оказывались по пояс под землей, бегущие сзади затаптывали передние линии и падали на своих товарищей. Поверх их голов с ревом проносились огненные шары, рассыпающиеся снопами крупных искр. Барабаны захлебнулись боем, крики атаки превратились в вопли ужаса. Там, где равианская пехота продолжала наступать, земля в нескольких местах взорвалась у них под ногами…

Когда мелькавшие в пеших колоннах всадники развернули своих лошадей, стало ясно, что первая атака захлебнулась окончательно. Барабанная дробь и редкие звуки труб, казавшиеся теперь скорее попыткой собраться с силами, нежели угрозой, созывали людей к отступлению. Земля и огонь отбрасывали их назад, а на отступающих снова обрушился ливень из стрел. Лучники били наверняка, и вестницы смерти безошибочно находили себе цели среди торопящихся людей, спотыкающихся о трупы и с трудом вытягивающих ноги из перепаханной земли. По мере отступления их становилось все меньше и меньше, всадники уже не ожидали пехотинцев, а те обратились в беспорядочное бегство и, казалось, готовы были и друг друга затоптать насмерть, лишь бы спастись.

— Это магия? — ледяным тоном осведомился Дорнан у Лайна, твердой рукой удерживая нервничающего коня.

— Ну да, — тот кивнул, как будто удивившись вопросу. — Леди Коранна — мастерица по работе с землей, у нее редкий дар. Хотя земля — самая тяжелая и неподатливая стихия, с ней мало кто осмеливается иметь дело.

Дорнан с трудом удержался от того, чтобы не посмотреть наверх — туда, где на холмах командовала магами Коранна Морн. Значит, сильна в работе с землей, что считается редкостью? А не доводилось ли ей заглядывать в столицу некоторое время назад, когда он уже видел подобные фокусы — только проделанные с мостовой и прямо под копытами его коня?.. Невольно задумаешься, действительно ли бабка его жены так уж к нему благосклонна или просто настолько создает видимость? Он еще раз окинул взглядом долину, перепаханную чародейским воздействием.

— Во имя Отца — Неба, как здесь будет драться конница? — рыкнул он Вейресу.

— Таким образом мы сможем их откинуть еще один раз, — задумчиво посулил Лайн, — в лучшем случае — два. Но потом они все же дорвутся до холмов, а такая толпа живо утопчет дно долины. Не волнуйтесь, ваше величество, к тому моменту, как наша колонна вступит в бой, земля здесь будет ровная, словно на тропах между могилами…

Дорнан снова выдернул из чехла подзорную трубу. Остатки атаковавшего полка отступали, оставив в чаше долины более половины своего состава. Из трупов торчали стрелы, кое — где валялись обожженные огнем тела, а в нескольких местах из‑под земли виднелись руки и ноги тех, кто оказался погребен заживо. Да, это действительно будет тропа между могилами, кое — где проходящая и по покойникам. Дорнан бы им посочувствовал, но равианцы в южном конце долины уже перегруппировывались. Скольких они потеряли убитыми? Полтысячи человек? Тысячу? Если Вейрес говорит, что они смогут отразить еще одну — две такие же атаки, то расклада это сильно не изменит. Сегодня же вечером — и хорошо еще, если не ночью! — придется драться.

— Конница — спешиться! — гвардейцы без единого слова возражения подчинились приказу, и Лайн, немного поколебавшись, последовал их примеру, неловко спустившись со своего невозмутимого коня.

Запыхавшийся вестник в одежде цветов Дома Джинес передал Дорнану отчет лорда Эталинфа, что их сторона пока потерь не понесла. Благодаря лучникам и магам ни один из атакующих так и не добрался до эрнодарцев, расположившихся на холмах.

— Спасибо, — отрывисто поблагодарил ан’Койр, не переставая наблюдать за перегруппировывающийся корпус армии противника. — Можешь идти.

Ему показалось, что он снова увидел всадника в темно — сером плаще, едущего вдоль строя. Маршал — генерал Равианы, кажется, не намеревался щадить ни самого себя, ни своих солдат, несмотря на то, что их товарищи уже умерли или умирали в чаше долины Аррин.

— Пока без потерь, — вполголоса повторил Дорнан, словно пробуя слова на вкус. — Пока…

В дальнем конце долины угрожающе грохнули барабаны, а трубы истошно завыли, играя наступление. Ряды алых равианских мундиров качнулись вперед, и пехота снова пошла в атаку. Слишком быстро! Маршал — генерал Вейрес, кажется, и в самом деле решил удивить противника своим натиском, хотя лично Дорнан предпочел бы, чтобы Лайн ошибся. Линия наступления сломалась, образовав четыре длинные колонны, в которых пехотинцы шли друг за другом, теперь представляя собой несравненно худшие мишени и для стрелков, и для магов. Мрачно глядя на атакующих, король подумал, что, вероятно, им придется вступить в бой задолго до сумерек.