Зодчий. Книга IV

Глава 5

— Эта работа Вениамина Крупса прекрасный пример импрессионизма, с революционным отходом от традиционных строгих линий, — девушка остановилась у картины, глядя на неё с любовью. На полотне посреди пруда красовалось несколько кувшинок, а на дальнем берегу начинался вечер в старой деревушке. В одном из домиков с соломенной крышей горел цвет. — Поистине жемчужина нашей выставки, Михаил Иванович.

Экскурсовод Марина женщиной была видной и яркой. Выразительный и вызывающий макияж, короткая юбка, подчёркивающая длину красивых ног и белая блузка с небрежно расстёгнутыми пуговицами. На одну больше, чем полагается. Голубые глаза за строгой оправой очков смотрели со страстью, но чувство это, совершенно точно, касалось именно неизвестного мне Крупса и его творчества.

— Когда я смотрю на эти кувшинки, Михаил Иванович, то не просто вижу цветы. Я вижу спокойствие, гармонию, умиротворение. Природа здесь это источник. Божественный источник бесконечного вдохновения.

Она вздохнула полной грудью. Я с интересом разглядывал экспонат.

— Прислушайтесь, Михаил Иванович, — попросила вдруг Марина, доверительно приблизившись. — Вам слышен лёгкий плеск волн и жужжание уставших за день пчёл?

Уровень Эха у работы был нулевой. От неё вообще ничего не исходило. У некоторых фоторепродукций таланта больше.

— Жемчужина нашей коллекции, — со значением добавила Марина. — Но есть одно небольшое «но». Она не продаётся. И именно здесь свершается кульминация человеческого творчества, когда ценность перестаёт определяться звоном монет. Гениальность не имеет цены!

— Понимаю. Сразу видно, что картина просто бесценна, — не стал я сбивать страстный настрой девушки. Ну и не соврал. Потому что полотно на самом деле ничего не стоило. Глаза Марины одобрительно сверкнули при моих словах. Ох, как же я люблю одержимых чем-то людей. Они источают волшебный свет, честное слово, и это только добавляет им красоты. Однако я тут ради дела, а не развлечений:

— А чьи работы вон там?

Я указал на соседнюю галерею, излучение Эха оттуда шло такое, что у меня голова кружилась.

Девушка посмотрела на меня поверх очков, затем нахмурилась, обернувшись. Наконец, лицо её прояснилось:

— Ах да! Николай Школьный! Очень редкая манера работы с красками, сообщу я вам, Михаил Иванович. Честно говоря, не думала, что вас это может заинтересовать. Вы просили показать вам лучшие работы…

— Прошу вас, Марина. Я хочу увидеть всё.

Она пошла вперёд, демонстративно виляя бёдрами и цокая каблуками по плитам пола. Остановилась у узкой галереи и сделала приглашающий жест. В отвороте, шириной в метра полтора, оказался ряд батальных полотен. С картин смотрели усталые лица воинов различных эпох. Древние витязи и бравые гусары, современные тактические специалисты с небритыми лицами и тщательно выскобленные солдаты в бушлатах позапрошлого столетия.

Позади военных всегда находилось место штандартам Империи, и узнавались те или иные исторические сражения. От французской кампании, до камбоджийского десанта.

— Специфическая манера, — тихо сообщила мне на ухо Марина, обдав запахом духов. — Школьный затрагивает темы не самые популярные, однако если вы обратите на линии и композицию, то…

— Сколько? — перебил её я.

— Небольшие по пятнадцать рублей, батальные полотна с Вашингтоном и обороной Владивостока по тридцать, — моментально сориентировалась девушка, правда, с небольшим разочарованием. — С правами всё оговорено, не волнуйтесь. Можно использовать и в коммерческих целях.

— Беру.

— Какую именно? — оживилась Марина.

Я окинул взглядом галерею с нарисованными воинами. Ни одной пустышки.

— Все. И мне нужна будет доставка. Вот адрес.

Я протянул ей визитку. Экскурсовод медленно взяла её и подняла на меня удивлённый взгляд.

— Все? — выдохнула девушка восхищённо. — Это потребует времени. Михаил Иванович, вы удивительной щедрости человек. Господин Школьный не самый кассовый художник наших краёв, но уверяю, ваш вклад в его творчество может оказаться настолько существенным, что, быть может, именно этот шаг направит художника к его Опус Магнум.

На лице Марины появилась счастливая улыбка.

— Счастливый художник, счастливая эпоха, Михаил Иванович. Может быть, возьмёте ещё что-нибудь?

— Может быть.

Она мечтательно улыбнулась и облизнулась, показав белые зубки:

— Если вы любитель военной тематики, то у нас есть ещё один художник, работающий в этом жанре. Антон Ванюков, позвольте, я провожу вас.

— Давайте все посмотрим.

Марина поплыла вперёд, лукаво улыбнувшись и промурлыкала:

— Приятно видеть такой интерес к культуре нашего края, Михаил Иванович.

— Люблю всё красивое, — пожал плечами я. — И я сам своего рода связан с искусством.

— О, вы художник? — заинтересовалась девушка. — Или поэт?

— Скульптор, — коротко пояснил я.

— Ого! Я бы с удовольствием познакомилась бы с вашими работами! Может быть, мы бы даже взяли ваши творения в нашу коллекцию.

— Спасибо, но я делаю их не для продажи.

Она понимающе покивала:

— Конечно, конечно. Мало кто творит для продажи, на заре своей карьеры. Особенно, когда ещё нет покупателей. Но потом чаще всего деньги забирают своё.

Девушка сокрушённо вздохнула.

Выставка работ художников Малориты и окрестностей занимала целое крыло здания, разбитого на несколько коридоров и парочку приличных залов. Мы обошли их все, и я отобрал работы наиболее талантливых мастеров из тех, конечно, что продавались. Так как местечко далёкое от культурных центров, то и аукционов нет. На осмотр всей экспозиции ушло пара часов. И под конец экскурсии у меня в кармане были контакты всех художников, чей талант я отметил. Марина, на прощание, дала свою визитку и томно уведомила, что я могу обращаться к ней в любое время дня и ночи.

Я не отказался. Возможно, в будущем, мне понадобятся её услуги. Горящие страстью люди часто увлекают других. А люди это очень ценный ресурс.

Кстати, на выставку в художественном пространстве Малориты я попал после того, как приехал в город по делам. И сейчас у меня с собой было около пятнадцати изящных эмблем, сделанных тремя местными мастерами из моего же порченого золота. Все на простеньких цепочках, все предназначенные для ношения на груди. Крошечные клинки на фоне шестерёнок. Каждая весом не больше грамма. Каждая бьющая Эхом в связке с эффектом порченого золота. Прекрасная защита от влияния тварей типа Шепчущего Колдуна. Одно из украшений я собирался передать людям Орлова, для тестов. Тем более, мне самому интересно было, на что окажется способна такая вот драгоценность, и что она способна выдержать.

Ювелиры, занимавшиеся моим заказом, лишних вопросов не задавали. Клиент всегда клиент.

У одного мастера вышла ерунда, но я всё равно выкупил его работы. Потом переплавлю, когда придёт время. Ну и обращаться к нему больше не стану, раз без души работает.

Пока я приходил в себя, после выставки, у меня зазвонил телефон. Я неторопливо вытащил мобильный из кармана.

— Хозяин! Чесноков сел в машину! — громогласно сообщил в динамике Черномор. Так, сейчас будет чуть сложно. Канал, соединяющий меня и горе-чиновника, удавалось поддерживать в фоновом режиме, но чем больше расстояние, тем сложнее это было. Я присел на лавочке под размашистым клёном, неподалёку от детской площадки. Несколько мальчишек играли на горке в Витязя и Демона, сражаясь с ползущими наверх неудачниками, кому досталась роль плохишей.

Сознание скользнуло до источника возле Чеснокова. Без картинки работать сложно, но я чувствовал, что добрался до цели. Стало душно и жарко. В ушах появился гул двигателя, шелест вращающихся механизмов. Постепенно вокруг меня проступили работающие механические агрегаты. Я не стал особо мудрить и заклинил мотор, после чего тут же разорвал связь и вывалился обратно на скамейку.

После чего засобирался домой. С делами в Малорите покончено. А также положено начало для первого Томашовского музея. Я даже примерно предполагал, где начнётся строительство выставочного корпуса. Надо ещё прикупить парочку серьёзных работ именитых художников, чтобы привлечь туристов. Больше людей восхищающихся заряженными Эхом экспонатами — больше энергии для моих целей.

Чеснокова я встретил, когда подъезжал к Томашовке. Бросивший автомобиль чиновник топал по дороге с хмурым, но целеустремлённым видом. Моя машина замедлилась и остановилась рядом с бюрократом.

— Господин Чесноков, — опустил я стекло. — Что вы тут делаете?

— Я… Я… — растерялся он.

— Решили прогуляться? — понимающе спросил я.

— Ах да… Да, прогуляться. Машина сломалась, и… Вот…

— Какая жалость, — цокнул языком я. — Но вы разве закончили с отчётом?

Чесноков скрипнул зубами:

— Вы же знаете, что нет. Вы специально мешаете работе Министерства! Вы думаете, я идиот, и не понимаю, что ваши постройки каждые полчаса это попытка вставить мне палки в колёса?

— Простите, я не понимаю! У меня нет никакого злого умысла. Запасы ресурсов не позволяют мне вести полноценное строительство, — сокрушённо сообщил я. — Поэтому приходится потихоньку. Не могу же я бросить стратегический объект без защиты? Я вынужден постоянно укреплять оборону. Во славу Отечества, сударь!

— Это не стратегический объект! — взвизгнул чиновник. — Не стратегический! Вы нарушаете все правовые акты! И мешаете мне работать! Я должен составить опись всех построек! Как мне её составить?

— Возможно, вам нужен помощник, — предположил я. — Вызовите кого-то ещё. Или зафиксируйте текущее положение.

— Я бы вызвал! Но…

Он осунулся и отвернулся.

— М? — я попытался подстегнуть его к разговору.

Чесноков огляделся, будто только сейчас понял, где находится.

— Неважно, — буркнул он себе под нос.

— Простите за назойливость, но мне кажется, что вы пытаетесь сбежать, — заметил я. — Не выполнив работу. Я знаю, что это большое нарушение всех должностных инструкций инспекторов Министерства. Уверен, вас подвигло на это что-то очень важное. Может, я смогу вам помочь? Неужели кто-то из моих людей чинит препятствия? Скажите его имя!

Я грозно нахмурился.

Чесноков нервно кашлянул и поморщился. Удар пришёлся по болезненной точке. Мне удалось кое-что нарыть на чиновника. Крайне упорный человек. Принципиальный и манера его, которую я сначала принял за попытку выдавить из меня взятку, всего лишь была результатом высочайшего профессионализма, без человеческого лица. Мой искусственный интеллект обладает большей эмпатией, честное слово.

— Нет, препятствий мне никто, кроме вас, не чинит, — тихо сказал чиновник.

— Простите, не думал, что это так вам мешает. Я попробую что-нибудь сделать и отрегулировать возведение укреплений. Что-то ещё?

Он тяжело вздохнул, а затем решился:

— Подбросите меня до посёлка?

— Конечно! Садитесь! — пригласил его я в машину. Чесноков обошёл автомобиль, открыл дверь «Метеора» и ненадолго застыл на пороге. Потом шумно выдохнул и сел, а я тем временем даром остановил подачу топлива, чтобы не вредить машине всерьёз.

Двигатель зачихал и умолк, как только чиновник закрыл за собой дверь.

— Хм… — нахмурился я. Попытался завести автомобиль и покачал головой. — Ерунда какая-то! Я же только его купил.

Чесноков сидел прямо, будто проглотил лом, затем повернулся и вышел из автомобиля. Плотно сжав губы и кулаки, он зашагал в сторону Томашовки пешком.

— Господин Чесноков, куда вы? — окликнул я его с максимальной заботой. Он даже не обернулся. Ну и славно.

Открыв капот, для вида, я склонился над ним, делая вид, что занимаюсь ремонтом, а на самом деле наслаждаясь шумом леса. Какое-то время можно и отдохнуть на природе. Пусть Чесноков преисполнится своей исключительностью.

Хотя, наверное, он уже получил достаточно. Я поймал себя на мысли, что мне его уже чуточку жаль.

Когда я подъехал к Томашовке, то уже знал, что Чесноков молча пересёк холм и двинулся к новым землям с максимально обречённым видом. Я же запарковал «Метеор» у трактира Князевой, вышел из машины и решил зайти за морсом в «Логово», но на пороге столкнулся с Пановой.

— Миша! Вы-то мне и нужны! — ахнула она. — Идёмте! Идёмте! Кажется, я что-то нашла.

Глаза рыженькой оперуполномоченной горели.

— Как продвигается расследование в вашей Комиссии? — спросил я, увлекаемый Пановой.

— Продвигается, — деловито продолжила Александра. — Вскрыто ещё несколько фактов злоупотребления властью, но Миша, это очень скучно. Гораздо интереснее то, что я обнаружила. Вы должны это увидеть.

Я понял, что она тянет меня к таунхаусам.

— Снова гудит? — предположил я.

Мы оказались возле дома Пановой через несколько минут, и уже на подходе я услышал низкий звук. Он стал громче… Так, что за дела?

Александра взбудоражено поманила меня за собой и мы обошли дом с другой стороны, где нашлась яма с кучей земли, в которую была воткнута лопата.

— Сударыня, это вы копали?

— Не имеет значения. Подойдите. Посмотрите!

Я приблизился к яме, присел на краю. Крошки земли на дне чуть подрагивали. Коснувшись аспекта, я пустил силу в себя, а затем в почву, разрывая её. Пласты послушно расступались под моим нажимом, и звук становился всё громче и громче.

Земля внезапно осыпалась, из чёрной дыры послышался звук ударов камней о камни. Гул стал громче и теперь в нём узнавался голос. Монотонный мужской голос, мычащий одну единственную ноту.

— Что там? — тихо спросила Панова.

Звук изменился, будто бы мычащий замотал головой. Я молча выпрямился:

— Саша, отойдите, пожалуйста.

— Что там? — послушно попятилась девушка.

Внизу была Скверна