Зодчий. Книга IV

Глава 14

— Вот! — сказал Билли Дигриаз, когда я открыл дверь. От «американца» пахло алкоголем, глаза сверкали, щетина на лице стала неприличного размера.

— Доброй ночи, Билли.

— Да-да, итс найт! Очень лэйт! Ай ноу, ю ноу! Джаст посмотри! — он потряс папкой, привлекая внимание, но и без этого мой взгляд уже впился в сокровище. От неё исходило Эхо четвёртого ранга, не меньше.

— Проходи, — посторонился я.

— Я надеяться ты есть один? — вытянул шею Билли, заглядывая в дом.

— Один.

— Очень хорошо, — сразу потерял акцент «американец». — Почитай! Мне очень важно твоё мнение на этот счёт!

Рукопись имела ценность, несомненно, но на дворе был первый час ночи, и я знатно вымотался за день. Однако из уважения к приятелю отказываться не стал.

— Чай будешь?

— Нет-нет, Миша. Это ведь понижение градуса. У меня с собой! — он выудил из-за пазухи флягу с тиснёным имперским гербом.

— Проходи на кухню, чего в проходе стоять.

Дигриаз скинул сапоги и протопал за стол, ненадолго остановился перед панорамным окном на долину.

— Красиво. Но неэффективно. Ты выбрал не самое безопасное место, — покачал он головой. — Даже самый бездарный стрелок снимет тебя без труда.

— Хочешь, выйди из дома и попробуй, — пожал плечами я, открывая папку. Затем уселся в кресло под торшером и добавил. — Только чтобы рикошетом не убило.

— М-м-м… — он постучал пальцем по стеклу. — Пуленепробиваемое?

Я кивнул, не уточняя, что здесь даже снаряд не поможет.

— Я только закончил, — сказал Дигриаз, увидев, как я открыл первую страницу. — Но получилось просто отлично! Прошу, посмотри несколько глав!

Я взял первый лист, на полях которого явно часто расписывали ручку. Прямо по центру было выведено аккуратным почерком: «Повесть о Зодчем».

— Хм…

— Все совпадения случайны и персонажи вымышлены, разумеется, — весело сообщил Дигриаз. Сел на стул и открутил крышку у фляги.

Страницы грели пальцы теплом. Их просто приятно было касаться. Жалко, что как источник энергии рукописи не раскачиваются за счёт зрительского восхищения. Это вам не картины. Книгами наслаждаются дома и в одиночестве, а не в просторных залах. Внутри меня заворочался попутчик. В груди стало щекотно-щекотно. Я приглушил страсть старого Баженова, отметив, что надо отправляться на охоту. Последняя неделя прошла в заботах о новых территориях и бесконечных разговорах, и с каждым днём жажда тёмного скульптора во мне только росла.

Ладно, почему бы и не почитать? Душевный порыв хрономанта был трогателен и понятен. Творец без живого зрителя чахнет. Я же предпочитаю поддерживать искусства.

С первых же страниц повести Зодчий по имени Михаил Богетов, попавший в команду столичного Колодца младшим помощником шестого заместителя, оказался втянут в череду конфликтов, дуэлей и драк. Бодрый ритм остроумных приключений увлёк меня не на шутку. Паре забавных ситуаций я даже улыбнулся. Особо порадовал героический гвардеец и ловелас Дорохов, верный друг Зодчего, вытаскивающий его из различных передряг. Смутила бойня в туалете ресторана, где герой измордовал наглых аристократов, но, может быть, это классика жанра. Кто я такой, чтобы спорить. Главное, что интересно.

Некоторые моменты узнавались и были вдохновлены нашими приключениями. Ну и гвардеец Дорохов был так хорош собой и так могуч, что в нём без труда угадывался Дигриаз.

Сам американец делал вид, что просто отдыхает, но то и дело бросал на меня пристальные взгляды, отлавливая реакцию. На шестой главе я потянулся, и сразу же получил вопрос. Вернее очередь из вопросов:

— Ну как? Интересно? Как тебе Луиза? А Пафнутий Бедняков? Ощущается, что он интриган и задумал нехорошее?

Луизой была хозяйка борделя с улицы Рубенштейна, а Бедняков служил в полиции и всячески копал под героя. Задумал ли Пафнутий плохое? Я бы больше удивился, если бы человек с таким именем задумал хорошее.

— Слушай, здорово, — сказал я. — Но сейчас точно не смогу всё прочитать, ты же понимаешь?

— Самое важное — первые главы. Интересно было? — Билли поёрзал на стуле.

— Здорово, честно, — не покривил душой я, с интересом глядя на писателя. — Что будешь с этим делать?

— Дам отлежаться пару месяцев, потом отредактирую и отправлю издателю в Тулу. Он давно просит что-то новое, — расслабленно заявил Дигриаз. — Обязательно дочитай. Интересно, что ты скажешь, когда узнаешь про Луизу побольше.

В голосе послышался ехидный намёк.

— Интрига, — кивнул я и отложил папку. — Видимо, вдохновения ты здесь всё-таки набрался.

— Твоими стараниями, Миша.

— А под каким именем ты издаёшься, кстати?

— Геннадий Сапфир, — улыбнулся Билли и добавил:

— Разумеется, это псевдоним.

Я бросил мысленный запрос Черномору и тот огорошил меня информацией, что Геннадий Сапфир — довольно известный писатель и автор аж тридцати повестей. Когда он только успевает-то? На всякий случай, я попросил виртуального помощника пробить Билли по базам ещё раз, но результат был тот же, что и прежде. Билли Дигриаз, родился в Оклахоме, окончил Калифорнийский Искусствоведческий институт имени Джека Шапкоффа. Не был, не состоял, не привлекался.

Всё, разумеется, ложь. Может и про Сапфира тоже? Но Билли никогда не подводил.

— Ладно, Миша. Спасибо тебе. Мне стало легче. Не люблю показывать незаконченную работу, но ты мой герой. Твоё одобрение дороже всего.

Он хлопнул ладонью по столешнице и легко поднялся.

— Кстати, хотел тебе кое-что сказать об Аль Абасе. Осторожнее с этим, — сказал Билли и направился к выходу.

— Стоп, — бросил я ему в спину. — Что тебе известно?

«Американец» остановился в прихожей и принялся натягивать сапоги. Ничего, я не гордый. Когда Билли закончил, я стоял между ним и дверью. Дигриаз хитро и загадочно улыбался.

— Автор никогда не раскрывает интригу до конца, — произнёс он. — Так история становится объёмной.

— Говори, что ты знаешь, — абсолютно серьёзно сказал я.

— Так будет неинтересно, — покачал головой Билли, но, посмотрев мне в глаза, понимающе кивнул:

— Понял, принял. Какой ты грозный, Миша, когда сердишься! Но, клянусь, я тебе не враг, — он поднял ладони, в жесте примирения. — Случайно обратил внимание, что у тебя тут почти поселилась Скоробогатова. Обедает графиня в трактире, и всё время с толстой книгой. А я люблю книги, сам понимаешь. Но эта, наверняка, очень скучная, потому что не про приключения. Зато с милыми закладками и пометками разноцветными маркерами.

Он широко-широко улыбался, наслаждаясь ситуацией.

— И знаешь, о чём книжка? О культе Аль Абаса. Странный выбор для обеденного чтения, да? Но у молодых и богатых вообще увлечения удивительные встречаются, не беда. Чего переживать! Однако на днях графиня поступила очень подозрительно, Миша. Бросила вкуснейший борщ, не доев и половины, схватила злосчастную книгу и изменившись лицом убежала. Куда? В твоё новое здание, которое выглядит как чирей в поле. Странное место для человека с таким вкусом, как у тебя. Значит, стоит там не просто так. Ну а дальше ты сам себя выдал своим возмущением. Попался на блеф.

Я молча смотрел ему в глаза.

— Под Томашовкой очередная кладовка этих кротов, верно? — продолжил Дигриаз. — Поговори с девчонкой, Миша. Есть версия, что Аль Абас никуда не исчез. Если она копнёт слишком глубоко, то может отрыть нечто, способное погубить её. И всех вовлечённых, понимаешь?

— На кого ты работаешь? — тихо спросил я.

Билли прищурился.

— Какой скучный вопрос, Миша! Но я отвечу тебе правдой! Сейчас я в творческом отпуске, и он мне чрезвычайно по душе, — он подмигнул. — Настолько по душе, что впервые за много-много лет я не хочу, чтобы он прекращался. Твой фронтир наполняет меня жизнью. Поэтому не жди от меня угрозы, прошу. Но и не требуй раскрыть все карты, ладно? Я не имею ни права, ни интереса это делать.

Я посторонился, выпуская Дигриаза, и писатель протиснулся в дверь. Обернулся на пороге:

— Книгу, кстати, дочитай. В конце будет особенно интересно.

Он улыбнулся и легко сбежал по ступеням во двор. Его фигура добралась до калитки и растворилась в ночи. Я же вернулся к себе. Посмотрел на оставленную рукопись, но после двинулся в сторону кровати. Потом доберусь. Сейчас надо отдохнуть. Завтра большой день.

Утром я проснулся от звонка телефона. Вепрь.

— Слушаю, — максимально несонным голосом ответил я.

— Ваше благородие, ночью вернулась группа Глебова. Вы просили сообщить.

— Все целы?

— Все, ваше благородие.

— Спасибо, Вепрь.

Добавляю разговор с Глебовым в план. Сталкеры должны были отыскать соседний колодец на юге, после чего я собирался направить их на север. Амулеты из порченного золота должны были облегчить им работу.

Сделав зарядку и позавтракав тостами, я почти залпом выпил чашку кофе, оделся и вышел на свежий воздух. Томашовка просыпалась. У здания с шурфом, ведущим в тоннели культа, уже стоял розовый седан Светланы. С ней тоже нужно пообщаться. Пока у графини не очень выходило с загадкой Люция, а тот по-прежнему требовал брюкву, спал и иногда просто валялся на кровати в виде морской звезды, и со счастливой улыбкой глядя через окно в небо. Независимо от погоды.

Возможно, после заточения во тьме в течении нескольких десятков лет, я тоже какое-то время занимался бы столь полезным и приятным делом. Александра Панова осторожно пробила нашу находку по всем возможным базам, но не отыскала никакой информации, ни по отпечаткам, ни по генетическим материалам. Никто в Российской Империи о Люции не знал. Оперуполномоченная поднимала архивные данные обо всех без вести пропавших мужчинах лохматой давности, но это было, как черпать чайной ложкой Чёрное море. Однако рыженькая не сдавалась, одновременно ухаживая за регенерирующим бедолагой.

Ко мне и Светлане Люций всё ещё относился с насторожённостью, но уже без панического страха. Скоробогатова, кстати, почти жила в шурфе, составляя карту тоннелей и расшифровывая руны культа. Вон, я только встал, а она уже здесь. Жаль, что и тут подвижек особых нет. У меня были планы на подземелья, но пока идут исследования — я не решался ничего там трогать.

За калиткой стояли два квадроцикла. У одного уже застыл Снегов, окончательно перебравшийся на должность телохранителя.

— Доброе утро, ваше благородие, — сказал он с мечтательным выражением лица. Словно представлял: на какое сказочное животное похоже облако, пролетающее сейчас по небу.

— И вам доброе, ваша доблесть.

В фигуре витязя была какая-то поразительная мощь. Энергия взведённой пружины. Мне отчего-то представилась статуя Снегова в героическом жесте. Рот разинут в боевом кличе, пальцы сжимаются на древке двуручного топора, в позе мощь сокрушительной атаки. Внутри опять защекотало, и дрожь прокатилась до горла. Я одёрнул жажду творчества. Не хватало ещё из телохранителя памятник сделать. Витязь мне ещё пригодится.

«Терпи!» — сказал я спящему во тьме духу скульптора.

Зуд в груди утих, но не сразу.

Мы проехали по новой дороге и выбрались на трассу в сторону Приборово. Квадроциклы прокатились мимо возведённых несколько дней назад зданий, ставшими пионерами в моём будущем культурном центре. Слева возвышалось массивное строение с позолоченными колоннами: моя художественная галерея, для наполнения которой я нанял ту страстную девочку из Малориты, и напротив, через дорогу, раскинулось белоснежное здание в стиле барокко с огромными окнами. Наполнением обоих объектов предстояло заниматься самостоятельно, чтобы сохранить как интересность для туристов, так и энергетическую ценность. Но позже.

— Хозяин, ожидаемая вами делегация только что пересекла границу, — появился рядом со мной Черномор. — Расчётное время прибытия пятнадцать минут.

Мы приехали на площадь возле Приборовского Колодца за минуту до того как на неё выкатилось четыре чёрных автомобиля. Оцепление, поставленное Туровым ещё с ночи, пропустило их без вопросов. Зевак пока было немного, но с каждым мигом из домов вокруг площади выходили люди.

Машины остановились неподалёку от Колодца. В первых двух и в последней ехала охрана. Мощные одарённые, которые принялись сканировать округу ещё на подъезде. Затянутые в чёрные костюмы мужчины, рангом не ниже арканиста, вышли из машин, создав ещё одно подобие оцепление. Следом, после сигнала, из второго автомобиля показался тучный человек. Ему помогли выйти, почтенно склонившись при этом.

Опираясь на трость, мужчина огляделся, вытер испарину со лба кружевным платочком и направился к нам, сопровождаемый охраной.

— Доброе утро, господа, — пропыхтел гость. — Жарко сегодня, не находите ли?

Я не стал возражать, хотя на улице было довольно прохладно. Внутри меня бурлил настоящий восторг. Передо мной был один из Триумвирата Инженерии. Архонт местной техномантии. Князь Столыпин.

— Чёртово лето, — поделился мужчина, не дожидаясь ответа. — Вы Баженов, верно?

— Да, ваше сиятельство.

— Так молод, — покачал головой он. — Восхищаюсь. Ну, идёмте.

Мы прошли к зданию, за которым скрывался Конструкт, поставленный когда-то давно, но так бездарно управлявшийся человеком Игнатьева. Внутрь мы вошли вдвоём, погрузившись в голубое сияние. Куб Конструкта крутился в энергетическом потоке Колодца. Столыпин остановился под ним, поднял руку, и вращение медленно прекратилось. Архонт несколько мгновений молчал, а затем поделился сокрушённым тоном:

— Какое уныние! Растрата! Предательство! Господин Баженов, предупреждаю вас — если под вашим контролем здесь продолжится такое безобразие, я лично приеду вас отключать. Помяните моё слово.

Он с горестным видом изучал куб.

— Блиновский, значит. Мошенник. По нему тюрьма плачет, — сказал Столыпин. А потом его родовой перстень засветился ярко-фиолетовым цветом. Даже глаза князя будто приобрели оттенок высшего ранга. Я жадно наблюдал за ритуалом. Эта магия мне не подвластна. Моя техномантия идёт далеко впереди всех в этом мире, но понимания Конструкта в ней нет. Это моя боль, моё проклятие и мой стыд.

И жажда познать неведомое. Как он проникает в саму сущность Конструкта? Энергетические линии очень плотные, туда не пробиться силой, не просочиться на уровне кварков. Я не чувствовал механизма внутри Куба, а архонт мог им управлять. Дело не в частотах, не в интенсивности. Я перебирал варианты, наблюдая за работой Столыпина.

Конструкт ответил на чары, задрожав и став нежно зелёным. Толстяк шумно выдохнул, от напряжения у него на лбу вздулась вена. На несколько секунд архонт перестал дышать, и я даже успел заволноваться, прежде чем он пришёл в себя.

Свет изменился, Куб медленно закружился.

— Ваше сиятельство, я могу подключить к этому Конструкту свой искусственный интеллект?

Столыпин повернулся ко мне:

— Искусственный интеллект есть часть Конструкта, господин Баженов. Подключить к нему кого-то ещё, это как пересадить голову одного человека на тело другого. Это убийство, господин Баженов.

Он посмотрел на меня с неодобрением.

— Нет-нет, ваше сиятельство, никаких убийств. Одна голова хорошо, а две просто некрасиво.

Толстяк хмыкнул и подобрел.

— Вы можете дообучить её, как вам будет угодно, господин Баженов. Стирать её я не стану.

— Понял, ваше сиятельство.

Ладно, тоже мне бином Ньютона. Мне уже пришлось порядочно времени потратить, обучая Черномора. После вторжения эстонских монстров это было просто необходимо сделать. С новым искином тоже что-нибудь придумаю.

— Прошу, — Столыпин сделал приглашающий жест. — Вы можете привязать Конструкт к себе.

— Благодарю, — чуть поклонился я князю. Восхищаюсь теми, кто знает что-то, чего не понимаю я.

Медленно ступив в Колодец, я прикрыл глаза.

И тут услышал очень странный свист, будто бы приближающийся откуда-то сверху. Ноги сами толкнули моё тело к архонту и повалили техноманта на пол.

Раздался взрыв.