Зодчий. Книга I

Глава 25

— А ежели, скажем, ведро воды принести, это тоже будет две копейки за кило? — спросил хитроглазый житель Комаровки и вытер нос рукавом.

— Как звать? — посмотрел я на него. Есть дар к аналитике у человечка, надо отметить на будущее. Нет дара к манерам, но это поправимо, в отличие от мышления.

— Остапом кличут, ваше благородие, — чуть стушевался мужичок. А народ весь поднапрягся в ожидании ответа. Пришла почти вся деревня. Руслан Гудков долго долбил по висящей у его дома рельсе, объявляя внезапный сбор, но всё равно явились не все.

Ну да все мне и не нужны. Объявление было таким, какое само потом разбежится по округе. Орхово я уже обрадовал, и, по-моему, деревушка очень быстро опустела, а во дворах да сараях забурлила невиданная прежде активность.

— Воды, значит… — повторил я, глядя на жадные глаза крестьян. Повернулся к Игорю, который даже приосанился от важности. Он ведь управляющий и главный приёмщик товара. Я ему сто рублей сегодня вручил, разменянных у Паулины. Мелочью, разумеется. Приличная такая мошна вышла.

— Значит так, никакой воды, никакой земли принимать не станем. Ясно? — сказал я, и мой главный по переработке мусора быстро кивнул. — Все услышали?

Нестройный и разочарованный хор голосов был мне ответом. Медленно поднялась рука Гудкова, и я на опережение, добавил, памятуя о его связи с лесопилкой:

— Свежую древесину тоже принимать запрещаю! Несите хлам, хорошо? Берегите природу — мать вашу!

Староста Комаровки с тяжёлым вздохом руку опустил. Ишь, какие хитрованы собрались. Только объявил жителям о возможности подзаработать и избавиться от рухляди да мусора разного, так сразу нашлись предприниматели, готовые в прямом смысле за две копейки родину в утиль сдать.

Трансмутатор-то всё съест, но я предпочитаю не переводить в ресурсы весь мир. Старые добрые города-Ульи, окружённые мёртвой землёй, меня не прельщали и в прошлой жизни, но там я уже не мог ничего изменить. Играл по правилам, придуманным другими. А здесь можно избежать столь неприятного поворота истории. Так что технология в чужие руки попасть не должна, иначе ради выгоды здесь детей на реоген переработают.

— Если есть ещё вопросы, то задавайте, — я посмотрел на часы.

Вопросов не было. Вполне ожидаемо, для доверия между нами прошло слишком мало времени. Будем работать дальше.

— Тогда всем хорошего дня. Руслан Геннадьевич, останьтесь, пожалуйста, — попросил я старосту, и тот охотно закивал и торопливо проскользил ко мне навстречу.

— Слушаю вас, ваше благородие, — поклонился староста. Толпа потихоньку рассасывалась, поближе к домам и ставшим ценным мусору.

— Я посмотрел смету по лесопилке, Руслан Геннадьевич, — сказал я Гудкову. — В целом, возражений не имею и готов финансировать. Вас с деньгами тоже не обижу. С кем вы работали прежде по готовым материалам?

— С мануфактурой Леонтьевых, ваше благородие.

— Сможете восстановить контакты?

— Уже, ваше благородие. Я взял на себя такую смелость, простите, что вперёд вас. Хотел быть готовым. Они уже ждут от нас партию досок и пригонят транспорт, как только будет готово. Цены наилучшие в наших условиях, ваше благородие. И если позволите, то я могу уже сегодня сделать полный заказ на недостающее оборудование. А ещё у меня подобран персонал и…

А Гудков мне нравится, хоть и скользкий тип.

— Мне нужны ваши реквизиты для перевода, — прервал старосту я.

Тот потёр руки и с извиняющимся видом произнёс:

— Ваше благородие, со всем прискорбием, здесь края от современных благ далёкие и нет у нас особого доверия к этим вот видам оплаты. Хотелось бы чего-то более материального, если позволите. Для заказа по смете беды нет, это мы всё можем провернуть и електронными средствами, но куда проще было бы, если я съезжу и привезу всё лично. Со всем уважением!

Староста Комаровки резко изменился лицом, словно испугавшись, что я передумаю давать деньги:

— А работникам денежку, да мою часть вознаграждения оформим по всей строгости, выплаты два раза в месяц, в зависимости от работы. Вы не волнуйтесь, ваше благородие, ребята дело своё знают. Если позволите, уже завтра на заготовку отправятся, чтобы было с чем работать. И бригадира же попробую сманить из Приборово… Хороший специалист, и как раз недавно снова работу искать начал.

— Приборово это севернее, верно?

— Совершенно верно, ваше благородие. Земли графа Игнатьева. Если вы, конечно, не против людей из тех краёв.

— Человек нужный. Делай, — согласился я. — А ещё посчитай стоимость перевода лесопилки на электричество, с закупкой оборудования.

— Электричество? — ахнул Гудков. — У нас? Это… Это возможно?

Да как же им здесь жилось-то без меня?

— Возможно всё. Ближайший банкомат в Малорите, если не ошибаюсь?

— Совершенно верно, ваше благородие.

— Найди мне транспорт, вместе съездим. Заодно посмотрю внимательнее дорогу государственную.

— Мы поедем по старому тракту? — нахмурился староста, а затем тут же расплылся в улыбке. — Слушаюсь. Разрешите исполнять?

— Разрешаю. Свяжись со Снеговым, скажи, куда мы собираемся, пусть людей пришлёт.

— Зачем? — удивился Гудков.

— Мне действительно нужно объяснять свои решения? — не ответил я.

— Простите, ваше благородие, — тут же отступил староста.

Поездка в Малориту прошла без приключений, но довольно плодотворно. Удалось и деньги снять в нужном количестве, и закупиться всем необходимым по смете Гудкова и в деталях изучить дорогу, которой предстоит заняться в будущем. Шесть километров чужой земли. Огромные деньги, если делать хорошо. Но кое-какую лазейку по ней я отыскал.

Было о чём подумать, короче. В Томашовку мы вернулись, когда уже начало смеркаться. Вездеход, загруженный какими-то свёртками с одеждами, пилами, топорами, ящиками с инвентарём, банками с маслами, баулами с чем-то вообще мне не понятным да коробками — остался в Комаровке, а я вернулся в лагерь.

И когда зашёл в Конструкт, вызвав панель ресурсов, то не удержался от изумлённого возгласа:

— Ох, ничего себе!

— Что я снова сделал не так, Хозяин? Что я пропустил? — возник рядом со мной Черномор, на этот раз ослепительно-белого цвета.

— Это не про тебя, дружище.

— Да? Ну конечно. Это всё моя слишком высокая самооценка. Конечно, не про меня. Ещё бы про меня, — горько произнёс ИИ и исчез.

— Просто нельзя недооценивать желание людей заработать, — сказал я в пустоту.

Перед глазами возникла панель управления трансмутатором. Я полистал историю приёмников, чисто ради любопытства. О, ещё и мусоровоз второй раз приезжал. Так, чего там натащили-то Игорю, пока меня не было? Пять с половиной резиновых сапог, остов кровати. Валенок⁈ Всего один? Зато семь кастрюль… Ага, битый кирпич, ещё кирпич. Деревянная нога, сломанная гармонь, три килограмма ржавых гвоздей… Крестьяне пустили в дело всё, что смогли найти. А ещё камней сдали под тонну. Где только отыскали в этих равнинах! И, судя по переработанной за сегодня массе, у Игоря осталось чуть больше половины из выделенных мной средств. Зато реогена в склад залилось порядочно, можно продолжить строительство.

Типовую схему скважины на воду, открытую по достижению Конструктом второго уровня, я менять не стал. Зато перезаписал насосную станцию, так как в моей мощности было больше. После чего приступил к делу. Вызвал панель управления и поднялся над ночным холмом, выбирая место для будущего источника воды. Сдвинул голубенький квадратик скважины максимально далеко от солдатского сортира, который совершенно точно являлся химическим оружием. И с ним, надо сказать, я собирался бороться всеми возможными способами.

В конце концов я нашёл подходящее место и запустил строительство. Рядом поставил насосную станцию. Ещё один маленький шажок к комфортной жизни.

Завтра это место нельзя будет узнать!

Я вышел из помещения Конструкта в ночную Томашовку и вдохнул посвежевший к ночи воздух полной грудью. На небе проступили звёзды, и мир казался тихим и спокойным местом. Который разрушило далёкое:

— Двигай-двигай! Дибров, бери второе отделение и на точку, вот прямо сейчас. Свиридов, на тебе первое, забирай тяжёлое со склада и за Дибровом. Шерстобитов, бери кого тебе надо из оставшихся и усиль оцепление!

У выхода из казармы стоял витязь и раздавал команды.

— Что встали? Слышали его доблесть? Второе отделение за мной! — проревел незнакомый голос.

Несколько солдат бросились к северной окраине холма и почти сразу же скрылись. Вокруг резко вспыхнули боевые прожекторы, выжигая из ночи последние тёмные пятна и освещая все подходы к холму.

— Что происходит? — спросил я, подойдя к Снегову.

— Ничего критического, ваше благородие, — отрапортовал тот. — Система локаторов среагировала на перемещение скверны. Дежурный момент.

— Прорыв? Думаете, снова наш знакомый?

— Что? — не сразу понял витязь, а затем его лицо прояснилось. — Нет, ваше благородие, совсем нет. Это не призыв. Совершенно обычное дело, мигрирующая тварь, ничего такого. Сейчас мои ребята её перехватят, не беспокойтесь.

— Ранг известен? — заинтересовался я, машинально проверил висящий на поясе контейнер с пустыми сферами. Снегов опустил взгляд не него и испуганно помотал головой, как ребёнок, которому пригрозили походом в угол:

— Нет-нет, ваше благородие, давайте вот без этого!

— Вы же знаете, что меня не остановите.

Витязь вздохнул и обречённо кивнул:

— Ранг неизвестен. Засекли возле подворья святой Варвары.

— Это ведь не входит в зону действия Конструкта? — уточнил я, намекая на излишнее рвение гарнизона.

— Это входит в зону действия законов Империи! — отчеканил изменившийся лицом Снегов. — Подворье монастыря под атакой!

Я примиряюще улыбнулся:

— Этим вы мне и нравитесь, Станислав Сергеевич. Понимаете, когда инструкции можно нарушать.

— Это не нарушение! — сказал мне в спину витязь, но продолжать тему не стал. Потому как Снегов понимал: он неправ. Гарнизон здесь для защиты Конструкта и подходов к нему, а не для таких вот операций. Но я бы тоже в стороне не остался.

Мы опоздали, пусть и двигались к подворью трусцой. В ночи бряцало снаряжение солдат, слышалось сиплое дыхание, стучали о землю каблуки военных сапог. И когда впереди раздались женские крики ужаса, в мужчин вселилось второе дыхание.

— Давайте, братцы! — воззвал Дибров к товарищам, а я, не дожидаясь спутников, заработал локтями, легко оторвавшись от группы.

Одну из монахинь я увидел на повороте к подворью. Женщина в белом апостольнике бежала в нашу сторону, и стоило ей заметить меня, как она бросилась на колени и завыла.

— Спасите! Спасите! Бестия! Сестра Ирина… Она… Спасите!

Я припустил ещё быстрее, и уже через несколько секунд оказался перед развороченным заборчиком подворья. Увидел ещё одну монахиню, которая в перепачканном одеянии валялась в кустах с неестественно вывернутой рукой.

— Нет, нет! — закричал женский голос откуда-то из-за часовенки, и в ответ ему послышался негодующий рёв.

Изменённый медведь, размером с вездеход, пытался вырваться из пут розовых кустов, но те, напитанные магией биоманта, держали чудовище крепко, не позволяя тому сделать и шага. В нескольких метрах перед созданием второго ранга — стояла на коленях матушка Ирина, преграждая собой вход в шатёр.

Раненые… Точно! Я увидел вторую монахиню, помогающую подопечным пройти вдоль забора к дороге. Женщина беспрестанно крестилась и то и дело поворачивалась на удерживающую монстра товарку.

Я разогнался, заходя к медведю сзади, и прыгнул прямо на опутанную растениями тушу. Легко пробежал по спине к шее и всадил клинок монстру в череп. Мутант взвизгнул и встал на дыбы, разрывая биомантские путы.

Сестра Ирина без сил упала на землю, а я повис на застрявшем в черепе мече, раскачиваясь из стороны в сторону. Опять что-то специфическое попалось! Почему все они не хотят умирать с одного удара, как положено⁈ Отпустив рукоять клинка, я ловко спрыгнул на землю, перекатился в сторону по грядке с укропом.

— Давай сюда, давай, — позвал я чудище. Медведь меня услышал, повернулся, так и стоя на задних лапах. Шкура мутанта облезла и лопнула во многих местах, выпуская наружу тускло светящееся Скверной мясо. Чудище подняло передние лапы и оглушительно заревело, а затем бросилось на меня.

А я, распаляя в себе ярость для аспекта огня, ринулся к нему навстречу, за миг до столкновения поднырнув под медведя и проведя серию ударов по брюху. Зверь снова взвыл и попытался придавить меня тушей, но я был быстрее.

Воняло палёным мясом, шерстью и гнилью. Возмущённый мутант опять заревел, махнул лапой, в тщетной надежде достать меня.

Вдруг зашевелилась Ирина. С трудом поднялась на ноги, пошатываясь, а затем прикрыла глаза и зашептала молитву. Тело девушки окутало золотое свечение, и медведь утробно рыкнул, резко повернулся к монахине.

— Не-не-не! — заорал я. — Сюда!

Пришлось снова нагонять чудище, с помощью аспекта земли я выдрал меч из затылка монстра и принялся с размаху колоть толстую шкуру, отвлекая внимание от монахини. Медведь взвизгивал, дёргался, но упрямо шёл на биомантку, игнорируя все мои потуги.

Вокруг стремительно увядала зелень и цветы, скукоживаясь и чернея, а сила их переходила в распростёршую руки монахиню. Я плюнул на свои попытки отвлечь чудовище, пробежался по телу мутанта, спрыгнул и оказался прямо перед его мордой. От использования аспекта нагрелись кольца на пальцах, но я, не обращая внимания на боль, схватил медведя за челюсть и дёрнул вниз. С хрустом та поддалась и вой монстра изменился. Теперь в нём была адская боль. Напор чудовища угас.

Между ним и монахиней остался только я. Удар лапы справа мне удалось выдержать, покрывшись бронёй земли, отчего окончательно расплавились кольца усиления и стекли по пальцам, вызывая жгучую боль.

Медведь повторил атаку, и у меня, совершенно точно, треснули рёбра, но я сумел удержаться за клык болтающейся нижней челюсти монстра. Зашипев от боли, я сунул руку прямо в пасть чудовищу, схватился за язык и рванул на себя. Брызнула ядовитая кровь, то, что нужно для усилителя аспекта воды. Ледяные копья ударили прямо в разорванную пасть, протыкая монстра насквозь и пронзая его внутренности. И тут со всех сторон в бока существа ударила ещё и моментально растущая трава, разогнанная чарами монахини.

Дикие глаза мутанта вдруг расширились, приняв почти осмысленное выражение.

Откуда-то послышался крик мужской:

— Не стрелять! Не стрелять! Гена, даром его!

— Да всё уже, господин сержант! Кончили тварюшку его благородие, — задыхаясь, пробасил кто-то. Солдатики добежали, наконец.

Медведь обмяк, так и глядя на меня изумлёнными и обиженными глазами. Я повалился рядом, отпустив, наконец, клык монстра. Дышать было больно. Очень больно. Рядом со мной присела Ирина, и глаза её светились золотом.

Руки монахини опустились мне на грудь, и я послышал, как во мне хрустят и щёлкают поломанные кости, собираясь в единое целое. Боль была лютая, но от крика удалось удержаться.

— Потерпи немножко. Потерпи… — прошептала девушка. — Я знала, что Господь приведёт тебя ко мне. Я принимаю волю его.

Я стиснул зубы, не понимая, о чём говорит монахиня, повернул голову, чтобы зацепиться взглядом хоть за что-нибудь, способное пережить боль. И тут увидел фигуру человека, наблюдающего за нами из леса, всего лишь в ста метрах от подворья, за шатром для раненых. Если бы не обострённое аспектом воздуха зрение, то и не заметил бы.

Призыватель?

— Стой… — просипел я, пытаясь подняться.

— Тебе нужно отдохнуть, — безапелляционно заявила Ирина, и её палец коснулся моего лба. Мозг затянуло холодом.

— Н-нет! — только и успел выдавить я, а затем провалился в темноту.