Зодчий. Книга I

Глава 17

— Теперь, искренне надеюсь, ничто не помешает нам вести исключительно деловую беседу, господин Зодчий, — сказала Паулина, грациозно выскользнув из кровати. Я повернулся набок, любуясь идеальными изгибами женского тела, и поинтересовался:

— Вы со всеми клиентами так, госпожа Князева?

— Только с теми, где может пострадать моя объективность, — обворожительно улыбнулась хозяйка трактира. — А я бы хотела концентрироваться на деле, а не отбиваться от непристойных фантазий. Ведь иначе могу пойти на уступки.

— Очень деловой подход. Необычный, но деловой. Вы могли бы соблазнять и кружить голову, чтобы я отдал вам всё даром.

— Я считаю, что мужчины достойны большего уважения, чем им обычно оказывают, — подмигнула Паулина. — Но, чего скрывать, моя матушка чему-то такому меня и учила. Я оказалась плохой ученицей. Вы возражаете, ваше благор-р-родие?

— Отнюдь. Честность — лучшая политика.

— И вы бы лучше поднимались, господин Зодчий. Я очень хотела бы увидеть, что у вас там.

Мы оба посмотрели в сторону аккуратно положенного на пол свёртка с мечом Фурсова.

Когда сокровище павшего огневика оказалось на столе Князевой — девушка ахнула.

— Где ты это взял⁈

— Там такого больше нет.

— Господин Зодчий… — набрала воздуха в грудь Паулина, не отрывая взгляда от клинка.

— Можно просто Миша.

— Я знаю этот меч, Миша! Да его вся округа знает!

— Отлично. Тогда у меня два вопроса. Первый: можно ли продать это как есть, и второй: почём возьмёшь кристаллы, если я его разберу?

— Разберёшь⁈ Ты с ума сошёл, Миша?

Она бережно взяла меч Фурсова.

— Он целого состояния стоит! И да, я знаю, это не те слова, которые ты ожидал услышать от торговки, но поверь — ты бы и не получил никогда полную стоимость. Да и есть маленькая загвоздка, Миша-мишка-мишутка…

Я терпеливо ждал, и Паулина прищурилась, наблюдая за мной:

— Хозяина этого меча уже вторые сутки ищут. Так же, как и его брата. Ты, получается, что-то знаешь о судьбе Фурсовых?

— Увы, не понимаю, о чём ты, — тепло улыбнулся ей я. — Я шёл по лесу, вижу: что-то блестит, подошёл, поднял, ушёл. Даже не вспомню, где это было.

— Какая изумительная история! Но я её приму. Потому что Остап Фурсов и его мелкий брат-крысёныш были теми ещё подонками, — проговорила Паулина. — Но Остап, чей меч ты притащил, при этом являлся очень ценным для Игнатьевых подонком. Если кто-то узнает про твою находку, то появится очень много вопросов…

— Поэтому я пришёл к тебе. По моим данным, с тобой можно иметь дело даже в щекотливых ситуациях, — я упёрся ладонями в стол.

Паулина прикусила губу, будто не слушала меня вовсе, а затем выпалила:

— Такой клинок нельзя разбивать на кристаллы. Нельзя. Это… Святотатство!

— Неожиданно слышать такое от женщины, да ещё и по отношению к оружию…

— У меня есть слабости. Как и у каждой порядочной девушки.

Она нахмурилась, побарабанила пальцами по столешнице.

— Мне надо подумать… Есть ещё что-нибудь?

Я вытащил часы венгерского артиллериста, хоть и не собирался их продавать. Просто прицениться.

— Интересно, — Паулина наклонилась к вещице, включила яркую лампу и несколько секунд крутила артефакт в руках. — Я должна показать её своему оценщику. Позволишь?

— Конечно. У тебя здесь даже свой оценщик есть?

— Я живу рядом с Изнанкой, Миша, — покачала головой она. — Мне сюда столько разного барахла притаскивают с той стороны, что трактир — это моё хобби, а не средство заработка. Но знаешь, что объединяет всех тех, кто приходит ко мне? Все уверены в ценности добытого артефакта, но иногда железки — это просто железки. А девушку так и вовсе каждый норовит обидеть. Без оценщика здесь никуда. Не в государственную же комиссию везти.

— Хорошо, неси своему оценщику.

— Не так всё просто, он ещё не приехал. Завтра жду. Там ведь мужчины из Орхово должны как раз вернуться из рейда, притащат сюда на продажу ворох разных приблуд, так что работа у оценщика будет.

— У Вольных в лагере свой торговец. Почему они идут к тебе?

— А почему пришёл ты? У меня, Миша, цены лучше, чем у торговца Вольных. Ты к нему, кстати, с этим мечом не обращался? — последнее Паулина сказала со встревоженным видом.

— Нет.

— Хорошо. Я знаю, кто такие Фурсовы, и кто такие Игнатьевы. Чем больше они мечей потеряют, тем лучше для всех. А вот другие торговцы могут быть не так принципиальны. И у меня есть идея, Миша. Меч у тебя видный оказался, приметный и так просто от него не избавишься, но у меня есть кое-какие связи с теневыми аукционами Восточной Америки. Всё, что пересекает границу этого недоразумения — пересекает её с очищенной историей. Конечно, полную цену, как я уже тебе сказала, ты за меч никогда не получишь, но не разбивать же такую красоту, верно?

— Тебе виднее. Мне деньги бы не помешали.

— Дай мне время, Миша-мишка-мишустик, и я скажу тебе свою цену, хорошо? Завтра, ладно? Сейчас мне вряд ли кто ответит.

— Конечно, — я принялся заворачивать клинок в тряпку и, не глядя на Паулину, спросил:

— Что ты знаешь про гибель предыдущего Зодчего?

Хозяйка «Логова» выпрямилась и скрестила руки на груди. Закусила губу.

— Слухи, Миша. Только слухи. Как про смерть этого негодяя Шилина, так и про предыдущего— Калласа. Официальная версия всем известна, но… Она официальная.

— Мне стоит опасаться?

— Ещё как. Этот край не терпит третьей власти. Древний спор Скоробогатовых и Игнатьевых. По факту здесь нет ничего полезного, но ты же знаешь мальчиков, — ухмыльнулась она с намёком. — Надо показать размер своих владений, вот они и борются за нас как могут. Поэтому не верю я во внезапные появления монстров, убивающих зодчих. Шилин-то ладно, он ничем от Фурсовых не отличался. А вот Калласа жаль. Он пытался работать. По-настоящему.

— Да, слышал. Тот, кто был здесь до Шилина…

— Красавчик был, клянусь, из греков. И хороший человек, пусть и зануда страшный. Нам здесь даже показалось, что он жизнь наладит, но… Сожрали и его, несмотря на весь гарнизон и на то, что у него икона висела.

— Икона? — точно, у них же здесь есть талантливый иконописец.

— Олежка Орховский рисует. Вся округа ими спасается. Ещё его предки эти обереги создавали, и ему талант передали.

— Иконы защищают от Изнанки? — не удержался я от скепсиса.

— Ты зря улыбаешься, Миша. Мы спокойно живём на границе. Охотники Вепря постоянно ловят на наших землях различных чудовищ. На караваны постоянно атаки происходят от различных монстров, и я сейчас не про лихих людей. А в Орхово монстры не приходят и всё. И в Комаровку тоже. Семья Олежки постаралась. Теперь в каждый новый дом обязательно икону вешают. Моя мать в своё время и здесь в трактире повесила.

— Можно взглянуть?

— Ты разбираешься в религиозном искусстве?

— Немного. Интересно ведь. Весь мир бьётся над тем, чтобы надёжно защититься от скверны, а в небольшой деревне есть мастера, давно решившие эту проблему.

— Миша-мишенька-мишустик, по хитрым глазам вижу, не веришь ты в это, — покачала головой Паулина. — Зря, очень зря.

— Ну, зодчему, который в это поверил, икона не помогла, — напомнил я.

— Исключение из правил, не более того. Так же как и лесопилка. Мужики её защищали, две иконы там было точно, но всё равно монстры напали. Может, больше икон надо. Может, они сеть создают и были слишком далеко от остальных? Ты же из Петербурга, вы там такое не изучали?

— Сложно сказать… — уклонился я от ответа. — Но на икону я всё-таки посмотрел бы.

— Посмотришь, — кивнула Паулина и скользнула ко мне, очутившись в объятьях. — Но попозже, если ты не против.

— У меня больше ничего нет на продажу, — улыбнулся я. — Нет нужды, госпожа Князева.

— Это уже будет просто для здоровья, — низким голосом проворковала та. — Грех не воспользоваться случаем, господин Зодчий. Но ничего себе не придумывай, и, умоляю, не переходи на цветочки-лютики. У меня очень много дел и играть с тобой в будущую домохозяйку и мать твоих детей я совершенно не собираюсь. Идёт?

— Хм…

Проснулся я через мгновение после того, как сознание провалилось в сладкое небытие. Надо кроватью висел Черномор, и его сиреневый свет окрашивал волосы спящей рядом Паулины в странный цвет. Вот ведь фантазёр, даже в виртуальной проекции учитывает реалии физического мира.

— Вы просили напомнить о себе вечером, Хозяин, — раздался голос искусственного интеллекта. — Перед сном. Я смог точно определить ваш переход в фазу сна и, надеюсь, успел. Погрешность минимальная.

— Напомни мне задавать тебе временные метки, а не ориентировочные, — мысленно простонал я. День был тяжёлый, мне нужен отдых. Столько драк, возни, да ещё и хозяйка трактира оказалась весьма темпераментной. Но дело есть дело. Потом отдохну.

— Обязательно, Хозяин. Вижу, вы уже нашли общий язык с торговцем Паулиной Князевой. И позвольте напомнить о том, что вы хотели задавать мне временные метки, а не ориентировочные.

— Загружай мне всё, что ты нашёл по смерти Шилина, а ещё собери всё доступное по гибели Калласа.

— Каллас был хороший, но тоже умер, как умрёте и вы, Хозяин, — сиреневый свет сменился на жёлтый, а на рожице Черномора появилась грустная улыбка. — Загружаю.

Перед глазами побежали видеоролики. Благодаря интерфейсу Конструкта, в зоне действия которого я сейчас находился, я мог легко управлять потоком данных, мысленно останавливая их в нужных мне местах и используя все отметки, проставленные искусственным интеллектом. Такие, как имена проходящих в зоне съёмки людей, например. При желании поднимая досье на каждого.

— Хозяин, хочу напомнить, что вы планировали задавать мне временные метки… — подал голос Черномор.

— Замолчи, пожалуйста.

Рожица снова стала сиреневой.

Ролик смерти Зодчего я промотал на ускоренном воспроизведении. Тварь четвёртого ранга разнесла простенький домик Шилина на кусочки, перемешав останки предыдущего хозяина Томашовки со строительным мусором. Она прошла посты гарнизона так, словно их и не видела несмотря на открытый солдатами огонь. Добралась до жилища Зодчего и уничтожила его, после чего на поляне закипел бой, и в итоге гадину свалили не без помощи подоспевших Вольных Охотников, во главе с самим Вепрем. Но не сцена гибели интересовала меня больше всего. А то, что её предшествовало.

Зодчий возвёл своё жилище неподалёку от Конструкта, и мимо того постоянно проходил кто-то из солдат гарнизона. Воинская служба наполнена кучей непонятных задач и непременного перемещения. Так что вроде бы ничего подозрительного. Однако я уловил момент, как ранним утром к крыльцу домика подошёл офицер. Присел, оглядываясь, и при помощи аспекта земли прикопал у него серебряную сферу. Точно такую я нашёл на лесопилке.

Спать расхотелось. У меня на руках было доказательство покушения. Я убедился, что на следующий день после разрушения тот же офицер забрал эту сферу у одного из солдат, разгребающих завалы.

— Грузи мне всё то же самое, но про Калласа, — приказал я Черномору.

Уже минут через десять я без удивления обнаружил, как тот же офицер закапывает сферу у дома ещё одного зодчего.

И именно он сейчас замещал отправленного на больничную койку витязя. Занятно.

— Должен ли я объявить Алексея Петровича Нестерова в розыск? — уточнил Черномор. — Я усматриваю закономерность в его действиях. Вдруг то, что он закапывает, имеет связь с явлением монстров? Хотя это было бы слишком очевидно, не так ли, Хозяин. Я, вероятно, снова ошибся.

— Пока не нужно никого никуда объявлять, но если увидишь, как он решит что-то закопать у моего дома — немедленно сообщи мне.

— Хорошо, Хозяин. Я постараюсь предотвратить вашу смерть, пусть мне и кажется это маловероятным.

— Пуф… Так, у нас есть что-то ещё? Очень хочу спать/

— Только ваша просьба напомнить вам про временные метки, но мне кажется, что я зря это делаю, — послушно отчитался Черномор.

— Да, совершенно верно, отмени мою просьбу.

Я повернулся на другой бок и закрыл глаза. В кровати госпожи Князевой было уютно и удобно. После жёсткой койки в закутке солдатского ангара — прямо королевская опочивальня. Эх… Мне нужен трансмутатор.

Наутро зона действия Конструкта стала ещё больше. Теперь вокруг меня раскинулся участок контролируемой мной земли радиусом в километр. Неплохое начало, но ни до одной из деревень я так и не дотягивался. Впрочем, всему своё время.

Первым делом я закончил настройку всех Фокус-Столбов, а затем, наконец-то, занялся потреблением энергии Колодца, погрузившись в глубокую медитацию. Работал я осторожно, тщательно напитывая все доступные мне аспекты. Потому что любой из них, как показывала практика, мог спасти жизнь. И если многие предпочитали развивать экспертизу лишь в одном направлении, то я старался вести их все одинаково, что требует большой концентрации. Ну и одновременно стоило раскачивать доступный источник силы.

Короче, занятий хватало.

Но меня, как водится, прервали стуком в дверь.

— Господин Зодчий, господин Зодчий, прошу вас, выйдите! — позвал незнакомый голос. Я закончил медитацию, ловко поднялся на ноги и открыл дверь. На пороге стоял тот самый Алексей Нестеров, заместитель раненого витязя и, одновременно, убийца двух предыдущих Зодчих.

— Господин Зодчий, тут к вам приехали. Я распорядился задержать на дороге, но они уверяют, что делают всё по вашему приказу. Вы не могли бы дать мне больше информации?

Водянистые глаза офицера чуть слезились, а вежливая улыбка, неожиданно, раздражала. Я знал, кто он. Он не знал, что я знаю. Это открывало некоторые возможности для работы, конечно, но требовало дополнительной выдержки с моей стороны.

— Конечно, конечно, господин лейтенант, — максимально сдержанно ответил я.

Вышел наружу. На дороге, ведущей в Орхово, стояло несколько гружёных брёвнами телег, а на самой дальней, запряжённой пятью лошадьми, лежала статуя мутанта-артиллериста. Я насчитал десятка два Вольных Охотников, во главе с Вепрем, и узнал среди возниц Руслана Гудкова.

— Господин Зодчий, господин Зодчий! — увидел меня последний и поспешил ко мне, молитвенно сложив руки на груди. Двигался он очень плавно, совсем не шевеля туловищем, словно ноги жили своей жизнью.

— Прошу вас, укажите место, где мы можем сгрузить это всё.

Брёвна, очевидно, были с лесопилки. Пролежавшие год в лесу, они, разумеется, потеряли ценность для строительства. Но совсем не лишились её в качестве ресурса для Конструкта.

— Господин лейтенант, — обратился я к Нестерову, — прошу, обеспечьте загрузку в Конструкт.

Офицер нахмурился:

— В мои обязанности входит обеспечение сохранности Конструкта и вашей жизни, господи Зодчий. Я не должен заниматься развозкой мусора.

— Эта работа напрямую связана с сохранностью Конструкта, господин лейтенант. Потрудитесь исполнять свои обязанности!

Нестеров поджал губы:

— Баженов, вы забываетесь!

— Я дал приказ, Нестеров. Если вы не подчинитесь, мне придётся принять соответствующие меры, — холодно проговорил я. Да, моё отношение к нему абсолютно предвзятое.

— Вы не имеете права…

— Я имею права вышвырнуть вас с моей земли в любой момент. Уверен, ваше командование это оценит.

Он побагровел, резко повернулся к опешившему Гудкову. Староста Комаровки старался стать чуть ниже ростом, но у него это не получалось.

— Прошу за мной, — процедил лейтенант и зашагал к ресурсному складу.

Когда телеги со скрипом потянулись мимо Конструкта, ко мне подошёл Вепрь.

— Куда страшилище это ставить, ваше благородие?

Я почесал голову. С учётом совершенно не облагороженной территории водружать хищную фигуру монстра из Изнанки можно было где угодно. Скульптура везде окажется самым ярким элементом пейзажа.

— Да там и ставь, чтобы с холма в сторону границы смотрела.

Вепрь повернулся, почесал затылок.

— Добро, добро…

Он было двинулся к своим, как я его окликнул:

— С чего такая щедрость, господин Вепрь. Ваша заслуга?

— Ну, мы всё равно там территорию утром чистили, мужикам помогали с лесопилкой. Подумали, раз уже в Томашовку везти, то почему бы и не погрузить. Ваша ведь.

— Моя. А брёвна кто надоумил привезти?

— Ну а куда их, ваше благородие? — улыбнулся лысый Вепрь. — Сейчас они только мешаются, а вам с них какая-никакая, а польза. Считайте это жестом благодарности со стороны местных…

— Потому что, ваше благородие, лесопилка — это работа. Лесопилка — это возможности. Лесопилка — это будущее наших поселений! И, кстати, я бы хотел обсудить размеры оплаты, — тихо проговорил оказавшийся рядом со мной Гудков. Он смиренно наклонил голову и продолжил:

— Как бывший управляющий, я осмелился прикинуть небольшую смету для дальнейшего использования столь важного производства. Учитывая все детали логистических цепочек.

У меня в руках невесть как оказалась пачка бумаг. Руслан Гудков сложил пальцы в замок и слегка поклонился. Я встряхнул листы и впился глазами в текст. Денег мне нужно всё больше и больше… Проданного меча хватит на первое время, а дальше это может стать проблемой.

— А ещё я хотел бы представить вам отобранных мной пятерых жителей Комаровки, о которых вы спрашивали. У вас найдётся для этого минутка? — продолжил Гудков.

Это, кстати, тоже важно. Надо бы досконально проверить этого управляющего. Если он всю свою работу делает так, с инициативой, но с почтением, я даже позволю ему что-то с этого иметь.

— Конечно, конечно. Веди, — сказал я старосте Комаровки, и длинноволосый мужчина плавно поспешил к держащимся особняком пятерым селянам в чистой, но по-деревенски дешёвой одежде.

— Я сразу хочу извиниться за взятую на себя смелость, господин Зодчий, — сказал Гудков, по дороге. — Вы говорили про мужчин, но… У меня нашлось даже лучше! Гораздо лучше! У меня нашлась Нюра!