Закат Ра

Tat 4

Океан представал безликой громадой. Ровный и неподвижный у горизонта, он оживал по мере приближения, но только для того, чтобы с глухим рокотом умереть на крутом берегу. Сейвен провожал взглядом разбивающиеся о высокий утес волны, слушал прибой и вспоминал зеленоватые гребни океана Вербарии. Брызги оседали на лице соленой расой. «А у нас океан был пресным…»

Сейвен прикрыл глаза и глубоко вздохнул. От вдоха в голове закружилось. Богатый кислородом воздух пьянил и, вне купола, всем было предписано дышать украдкой. Енисей успокаивал, что ничего страшного в этом нет, и скоро все привыкнут так дышать… Но, откровенно говоря, привыкать не хотелось. Хотелось вернуть потерянное.

Труднее всего было привыкнуть не к тяжести воздуха или гравитации, а к цвету неба, которое напоминало родное лишь на закате или рано поутру. День же сиял так, что приходилось надевать солнцезащитные очки. Они и сейчас лежали в кармане куртки, дожидаясь своего часа. Лунные ночи же напротив сразу понравились Сейвену. Луна серебрила мир сказкой, которой так не хватало Вербарии.

Над головой раздалось гнусавое «кря-кря». Он посмотрел вверх и увидел крылатых созданий, что пролетали вдоль берега. Не отрывая взгляда, Сейвен поднялся, подавил очередной вздох и зашагал вслед за улетающей стаей.

Енисей нарек летучих тварей птицами. Психобот вообще оказался жутким педантом, классифицирующим все диковинки, до которых дотягивались его щупальца. И не без успеха. Каталог ширился с каждым днем, а новые слова приживались удивительно легко и быстро.

Путь загромоздил каменный навал. Сейвен бездумно осмотрел преграду, покосился на рокочущий внизу океан, повернулся и сел прямо на траву спиной к воде. Вдали ярко сверкал купол. За ним черной стеной высился бор, в который они должны были углубиться еще час назад. «Интересно, меня дождались?»

Вербарианцы столкнулись с местным разумом при первой же посадке. В ту памятную ночь они приводнились на горное озеро, где до полусмерти напугали рыбака. Да, его интеллект не отличался остротой, но огонек разума горел в нем уверенно и ровно. Чтобы не навредить самобытности землян, переселенцы выбрали континент, стоящий особняком у южного полюса. Именно на одном из его крутых берегов Крайтер вынул тысячетонную ложу и аккуратно усадил в нее купол. Общий вид теперь напоминал тот, который запомнился на острове Бредби: зеленый луг, холмы, неподалеку лес… Но при ближайшем рассмотрении, сходство рассыпалось на неприятные детали, вскрывающие обман.

Вообще на этой планете можно было жить. Особенно под сводом купола, где сохранился уголок прежнего мира, как то нормальный воздух или привычное тяготение. Но не стекло купола или воссозданные под ним условия составляли Вербарию, а живые люди, чей общий дом обернулся воспоминанием.

Спасенные Древние хранили память о доисторической Вербарии, но знаниями делились скупо и туманно. На расспросы они зачастую просто улыбались, а если и отвечали что-то, то редко и непредсказуемо. Из таких вот щедрот и удалось сложить более-менее внятную картину появления жизни.

Всему причиною стал Первый — Атодомель, что шагнул в их систему из Солнца, как из распахнувшихся дверей. Шагнул не один, а со свитой в лице Древних. Долгие столетия бессмертные слуги властителя ткали биоэфирную сеть на поверхности Вербарии. Все это время Атодомель отдыхал в генизе, набирался сил для главного дела. Когда Древние завершили свою работу, он высек искру жизни. Что именно сделал властитель — оставалось загадкой, но после его «божественного» вмешательства Вербария вскипела эволюцией. Со временем биоэфирная сеть затвердела и приняла ту форму, в какой ее обнаружили Крайтер с Разиель. Сеть больше не участвовала в генерации жизни, а только ускоряла развитие. Наконец, эволюция породила разум и Атодомель приступил к сбору ментальностей. Первым не полагалось вмешиваться в ход эволюции, но Атодомель вмешался. Он нашел в вербарианцах нечто такое, что заставило его отступиться от правил. Что — Древние не знали или не желали открыть. Как бы то ни было, властитель домой не вернулся и генизу с собой не унес. Выжженная, лишенная контроля Вербария изломила траекторию, чудом разминулась с соседней планетой, и обрела новую орбиту вблизи Солнца.

Бессонными ночами Сейвен думал только о том, что пока жива гениза, жива и Вербария. Он хотел вернуться. Хотел погрузиться в генизу, как в Вечность Кетсуи-Мо, и все исправить. Но как? Как добраться до раскаленной планеты? Как отыскать генизу и попасть внутрь? Он возвращался к этим вопросам каждую ночь. Они стали его потребностью. «Все исправить, спасти Айро». Ночью он мечтал о наступлении утра, чтобы отделаться от своих тягостных дум, а днем… Ждал заката, чтобы вновь окунутся в них, окунуться в свое одиночество. День и ночь расщепляли его надвое, и все чаще ночной Сейвен задерживался и не уходил с рассветом. В такие минуты тоска не покидала его даже с пробуждением Диз.

Взмахи рук и оклики явно предназначались ему. Издали, да еще в блеске солнца распознать маякующих не удавалось. Сейвен поднялся, рассеянно оглядел траву вокруг, будто обронил что-то, не найдя, долго оглянулся на океан, вздохнул украдкой и побрел к куполу.

Крайтер держал в руках два запала: свой и Сейвена.

— На-ка, — он протянул товарищу оружие и недовольно выговорил: — Ты бы не ходил гулять безоружный. Да и вообще не ходил бы никуда один. А то шатаешься ночами, где попало. Ищи тебя потом.

— Ты мне не наставник, так что бросай поучать, — Сейвен взял оружие и придирчиво осмотрел ствол. — Грязный он. Я из такого стрелять не буду.

— Сам виноват, что перестал следить, — в ответ пожал плечами Крайтер. — Хотя патронов все равно нету.

— Тогда зачем ты его взял?

— Увидишь, — загадочно улыбнулся Крайтер и посмотрел на поджидающих рядом Зака и Моргота. — Сучья рубить пойдем. Пойдем?

— Куда?

— В лес, конечно, — рассмеялся он и двинулся к чаще.

С того дня, как вербарианцы обосновались на этом континенте, Крайтер ни разу не обращался к креатуре. Вся его космическая мощь оказалась позабыта и заброшена. Фактически он мог в одиночку, за час или два, прочесать всю округу, но настойчиво уклонялся от подобных занятий. «Стесняется что ли?» Крайтер никогда не рассказывал о своем единении с креатурой, хотя провел в ней много времени. Сорок дней он циркулировал в оболочке купола, претворяя побег на другую землю. Сейвен опасался, что вал ментальностей сомнет Крайтера и тот не вернется, захлебнувшись чужими мыслями. Схожие опасения беспокоили и Разиель с которой однажды у них случился откровенный разговор. Она полагала, что Крайтер, даже если и сохранит себя, предпочтет остаться внутри купола, стать его ментальностью. Но все опасения оказались напрасными.

— Вот, кажется то, что надо, — задумчиво проговорил Крайтер, когда они выбрались на обширную поляну. Невысокая трава, два-три рослых кустарника, синие огоньки каких-то цветов…

— Ну и чего здесь? Мы ведь поесть ищем, а тут, — Зак отер рукавом вспотевший лоб и оглянулся на Моргота. — А тут что?

Моргот скривился и пожал плечами.

— Сейв, а ну-ка пойдем, — Крайтер пихнул Сейвена локтем и устремился в центр поляны. — Давай-давай.

— Чего тебе опять? — Сейвен не сдвинулся с места. — Дури’шь снова?

Крайтер остановился.

— Так. Если не хочешь по-хорошему, буду как обычно, — он развернулся и запал хищно оскалился в его руках. — Защищайся, мышонок.

Первый выпад Сейвен пропустил, слегка отклонившись в стону, а вот уже второй встретил металлическим звоном. Крайтер отступил, выждал немного и вновь бросился в атаку.

— Да что же это он!? — заголосил было Зак, но Моргот придержал его за локоть.

— Раскис Сейвен, — вполголоса пояснил он. — Так что Крайтер все правильно делает.

Редкие вскрики, но все больше звон тревожили лес. Медленно, но верно Крайтер выманил Сейвена на поляну и теперь они вдвоем блистали в лучах восходящего солнца. Впрочем, спонтанная дуэль не продлилась долго: Кайтер вдруг поднял руки, призывая противника остановиться.

— Жарко, — пояснил он и, выбрав подходящий сук, повесил на него свой белый плащ.

Сейвен ухмыльнулся и тоже скинул куртку. Былую апатию точно срезал хищный азарт. Он вдохнул поглубже, но не ощутил прежнего головокружения.

— Продолжим? — нетерпеливо предложил Сейвен. — Я едва размялся.

— А как же! — расплылся в улыбке Крайтер. — Говорил же: это именно то, что нам нужно.

С каждым взмахом дышалось легче, каждый новый вдох был глубже предыдущего. Дыхания хватило бы надолго, но чрезмерное тяготение планеты вымотало их раньше. Уставшие, но не выдохшиеся, они остановились.

— Надо будет как-то повторить, — с дрожью в голосе проговорил Крайтер.

Они перебрались в тень и остывали после боя. Сейвен стоял, прислонившись спиной к стволу, и поглядывал на боевого товарища, рассевшегося прямо на земле. Похоже, он устал больше Сейвена. «Всемогущий репликант и вдруг устал?»

— Крайтер, а вот скажи, — медленно, подбирая слова для вопроса, проговорил Сейвен. — Почему ты больше не пользуешься креатурой? С ней ты б меня изрубил в кочерыжку.

По лицу Крайтера пробежала тень, а в глазах мелькнула не то тревога, не то раздражение…

— Почему-почему, — наконец недовольно пробурчал он и опустил взгляд в землю. — Много будешь знать, голова по ушам лопнет. Ясно? Надоела она мне. Хочу побыть обычным человеком.

Слова и тон недвусмысленно закрывали тему. Но Сейвен не сдавался.

— Неудачное для этого время выбрал. Тем более ты перестал быть обычным еще на Вербарии.

— Кто бы говорил, — огрызнулся он. — Не спит уже… Сколько? Ночами все блукает где-то. Ты о Диз подумал? Что она думает, когда просыпается ночью, а тебя рядом нет?

— Если бы я мог как-то на это повлиять, — Сейвен безразлично пожал плечами, но внутренне дрогнул. Крайтер как всегда бил метко и беспощадно. — А вот ты можешь, но не делаешь.

— Да, не делаю. И поверь, Сейв, на то есть свои причины.

— А ты можешь вернуть сны? — в то время как Моргот бродил по поляне, что-то выискивая, Зак с интересом прислушивался к разговору, и не преминул ввернуть свой вопрос. — У меня не было ни одного сновидения с тех пор как мы… Ну, как мы сбежали.

— Не у тебя одного, — усмехнулся Крайтер и Сейвен заметил, как тот обрадовался смене темы разговора. — Сны ведь это не просто картинки в голове, это отражение генизы. А раз ее нет, то и отражения тоже.

— Но Древние ведь говорили, что у Земли есть своя гениза…

— Да, есть, только она чужая. Точнее это мы чужды ей и поэтому спим под защитой купола. Но, ты сильно не расстраивайся. Я уверен, что для нас там нет ничего интересного. Ну что? Двинули дальше?

Маленький отряд направился вглубь бора. На многих деревьях белели зарубки, указывающие на исхоженность этой части леса. В первые дни энтузиазм первооткрывателей казался неиссякаем, но очень скоро все приуныли. Хвойный лес не радовал приятными находками, а если удавалось что-то найти, то это оказывалось, либо несъедобным, либо в количествах, неспособных прокормить несколько сотен ртов. Вербарианцы даже пытались культивировать привезенную с собой растительность, только местная почва отказалась принимать чужие семена. Что-то удавалось взрастить под куполом, но то были жалкие крохи.

Встречающаяся жизнь мало чем отличалась от вербарианской. Енисей объяснил это тем, что условия природы разошлись в деталях, предопределивших легкую вариативность, но и только. Даже представители местного разума выглядели как вербарианцы. Да, они были ниже, их кости шире, а легкие меньше, но в остальном туземцы ничем не отличались от них. Правда, они были живоедами. На Вербарии тоже водились хищники, но сами вербаранцы не употребляли в пищу убитых животных. От мысли о поедании убитых животных, к горлу Сейвена подкатывала тошнота. В своем отношении к живоедению он был не одинок и потому вербарианцы искали другой выход. Но пока безрезультатно. Каждый день они совершали вылазки в окрестный лес, набирали неизвестных плодов и возвращались с образцами в купол, где Енисей их тщательно анализировал.

Рокот океана потерялся в дебрях, затих. Молчание леса кружило голову. Казалось, что шорохи, редкие перестуки невидимой птицы, ее крик, свист ветра — все слагало дыхание леса. Сейвен задрал голову, но неба не увидел. Его заслонил шатер колючей зелени.

— Тссс… — Моргот, шествующий первым, предостережительно поднял руку, остановился. — Смотрите.

Сейвен посмотрел в сторону и сердце замерло. Шагах в двадцати от них стояло прекрасное создание. Высокое, покрытое коричневатой шерстью с огромными ветвистыми рогами на вскинутой и обращенной в их сторону голове. Животное не боялось пришельцев, оно с достоинством глядело на них большими черными глазами. «Вот он, настоящий хозяин леса. Величественный и благосклонный, как сам лес».

Вдруг тренькнула тетева и слух полосанул короткий свист. Стрела пришлась не по животному, а чиркнула о ствол чуть поодаль, вспугнув его. Сейвен перевел взгляд и увидел еще двух созданий. Но… Совершенно иных. Они возникли неожиданно, как будто выскочили из стрелы Моргота.

Серовато-бурые, покрытые то ли задубевшей кожей, то ли корой, они походили на искривленные стволы деревьев. Хобот каждого свисал до самой земли, а от кончика носа и до кончика длинного толстого хвоста тянулся гребень пепельных косм. Они спадали вдоль коренастых тел мертвыми водорослями, отчасти скрывая худые руки. Толстые ноги без ступней изгибались в колене, но вывернутом в обратную сторону. Больше всего завораживали глаза. В сумраке лесной чащи отчетливо угадывались четыре багряные точки. Они буравили вербарианцев холодным, осмысленным взглядом.

Моргот медленно потянулся за очередной стрелой, но выпустить ее он не успел: полыхнула вспышка, раздался хлопок и Сейвен почувствовал, как упругая лапа ударной волны опрокидывает его на землю. В голове загудело, мысли стянуло в тугой узел, но тотчас все и пропало. Включая странных существ.

Древние сосны раскачивались, словно от сиюминутного шторма, сыпали мелкие ветки и сухую хвою. Сейвен поднялся, потер ушибленное плече, оглянулся. Товарищи лежали ничком. Он проверил дыхание, пульс — все было в норме. Выглядело так, будто они крепко уснули. Какое-то время он размышлял, подождать еще или идти за помощью сразу, но потом вспомнил, что у Моргота должна быть сигнальная ракета на экстренный случай. «Куда уж экстренней». Ракетница, действительно, нашлась и Сейвен, как следует прицелившись, разрядил ее в просвет неба.