Закат Ра

Tat 21

Низкий каменный потолок бороздили извилины. Тиеф лежал привязанным к холодному валуну и ничего кроме потолка не видел. Отовсюду лился бледный зеленоватый свет. Он застревал в шероховатостях свода, наполняя пещеру пульсирующим бархатом. Если смотреть на потолок долго, а Тиеф смотрел именно столько, то мерещилось, будто тот волновался как вода. Или как лик Мудреца.

Тиеф пошевелился. В пещере, где его оставили в тишине и покое, путы скрипнули громко и отчетливо. Привязанный за руки и за ноги, он не мог подняться, но мог вращать головой. Правда, смотреть все равно было не на что: вокруг все тот же голый камень, разукрашенный игрой загадочного света.

Пока Тиефа несли по остывающей пустыне, он несколько раз пытался заговорить с Крайтером. Но тот не отвечал. Молчали и древние Ра. Присматриваясь к ним, Тиеф замечал растерянные, боязливые взгляды изредка бросаемые на него. Статные архисторики, могучие гиганты с детским испугом в глазах… Они боялись не Тиефа, а самого факта его обнаружения. Архисторики… Откуда они взялись в генизе Земли? Почему именно они, а не современники? В этом было бы больше смысла.

Уже внутри пещеры, проверив, надежно ли привязан пленник, Крайтер шепнул тайком, что вернется так скоро, как сможет. И Тиеф ждал, решительно обделенный выбором.

— По крайней мере он настоящий…

В оставленной тишине он прислушивался к дыханию своего тела. Вдох-выдох, вдох-выдох. Его грудь поднималась и опускалась мерно и медленно. В ее колебаниях чувствовалась напрасность. Так, будто он гнался за давно упущенным, знал, что догнать нельзя, но все равно продолжал бежать.

— Эй, как ты тут?

Тиеф вздрогнул. Дыхание на миг прервалось, а сердце застучало о ребра, как узник о прутья клетки. В ногах стоял Крайтер в своем привычном обличии. В руках он держал личинку страхта, в которой обычно носили воду.

— Воды, — надтреснутым, сухим голосом, просипел Тиеф.

Крайтер с готовностью вытянул жгут-затычку и поднес к его губам горлышко сосуда. Теплая с металлическим привкусом вода, такая вкусная раньше, едва не полезла обратно. Он поперхнулся, закашлялся и Крайтер тут же отнял сосуд.

— Не торопись, — предостерег он. — Твое тело еще не научилось пить.

В свете пещеры Тиеф отчетливо видел склонившееся над ним лицо. Светлая кожа, волосы пропитались зеленью, а в глубине глазниц прежний голубой огонь.

— Проклятье! — вдруг выругался Крайтер, вздрогнул от собственного голоса, оглянулся и, дождавшись пока уймется эхо, склонился над Тиефом ниже. — Как же ты похож… Просто вылитый! Если бы я не знал наверняка, то подумал, что в зеркало смотрюсь.

— Кто? На кого похож?

— Ты похож на меня как две капли воды. Вы-ли-тый! — и он провел рукой по лицу, подкрепляя сказанное жестом.

— Развяжи меня.

Крайтер выпрямился и замер. Он молча смотрел на Тиефа. Кончики его пальцев застыли на подбородке, а сам он будто бы впал в отрешенную задумчивость. Каждое мгновение тишины отдавалось в голове Тиефа биением сердца. Ледяным и тревожным, проступающем на лбу крупными каплями пота… Куда он попал? Что с ним? Почему Крайтер медлит?!.

— Я не могу отпустить тебя, — с досадой ответил он. — По крайней мере, до рассвета. Он долго ждал. Слишком долго. И я тоже. Правда, ждали мы по-разному… Но вместе. Я не могу развязать тебя, потому, что он узнает. А если узнает, то все мое дело рассыплется, как песочный домик.

— Расслабь хотя бы путы.

— Потерпи. Вот, попей лучше еще, — он поднес горлышко, но Тиеф отвернулся. Крайтер поджал губы и медленно отнял сосуд. — Обиделся?

Тиеф молчал. Его, действительно, сжигала обида.

— Тиеф, поверь мне, так действительно нужно, — он вздохнул, медленно закупорил сосуд и уселся на край валуна, к которому был привязан Тиеф. — Я понимаю, что неудобно и затекло, наверное, уже все, но и меня пойми. Я пятьдесят лет искал по великим пустошам, не для того чтобы сейчас упустить.

— Сколько? — Тиефу показалось, что он не расслышал. — Сколько ты меня искал?

— Пятьдесят лет, Тиеф. Полжизни Ра.

Сгорбленный, поникший, он смотрел прямо перед собой, как будто видел в зеленоватых отсветах пещеры отражение скитаний и невзгод многих лет поиска. Тиеф подумал, что все это Крайтер делал для него. Что он мог бы еще давно оставить пыльный мир Ра и устремиться к Разиель налегке. Но остался. Возможно, что для нее в генизе прошла целая вечность. По крайней мере, больше половины жизни. И Крайтер, зная об этом, наперекор своему естественному стремлению — остался.

— Спасибо, друг, — голос Тиефа дрогнул. Он почувствовал, как к горлу подбирается колючий комок. — Расскажи мне все. Это ведь можно?

Крайтер, как будто очнувшись от своих воспоминаний, посмотрел на Тиефа и усмехнулся.

— Можно. Но рассказ получится длинным.

— Все же короче чем…

— Да уж всяко покороче станет.

Он поднялся и пошел туда, откуда появился. Тиеф слышал шорох его шагов, короткую паузу и те же шаги, но уже возвращающиеся.

— Проверил, — пояснил он, усаживаясь на место. — Нет никого. Да, собственно, сюда никто и не сунется. Они боятся тебя. Но предосторожность не повредит.

Он отхлебнул из стратха, предложил Тиефу, но тот отрицательно помотал головой. Тогда Крайтер втянул затычку, кашлянул и начал рассказ.

— Прежде всего, Тиеф, мы не в генизе Земли, а в Мудреце, который тоже до нее не добрался, увязнув где-то на полпути. Мы, следуя за ним, в него же и влипли. Правда Мудрец все же движется, а мы вместе с ним. Но очень медленно и для генизы земли это хорошо, поскольку на такое дело уйдет если не вечность, то чуть меньше. Мудрец это понимает и ищет другой путь. Точнее, он его уже нашел. Помнишь, Сейвен рассказывал о том, как очищал Олафа от коричневой пакости?.. Эх, как же давно это было… Ну, так вот. Эта субстанция, действительно, сплав двух ментальностей: Ра и Земли. Мудрец хочет смешаться с третьей ментальностью. С Вербарией. Тройное единение предаст ему сил, и он довершит задуманное. Пока у него ничего не вышло, а это значит, что Вимерис и Ио добросовестно справляются с защитой вербарианцев. Впрочем… Впрочем я не знаю сколько времени прошло в физической действительности. Может час, а может день… Трудно сказать. Но дело не в этом. Дело в том, что ты сейчас ментально вербарианец. Он знает об этом и знает, что ты здесь. То есть ему не нужно ничего искать там, наверху. Все уже на месте.

— Но ведь это ты сделал меня таким, когда спасал от Мудреца. От… Его части.

— Я знаю. И мне от этого не легче, поверь.

Тиеф верил. Столько лет скитаться с чувством вины и вынужденного ожидания. Должно быть это ужасно. Гораздо хуже его теперешнего положения.

— Ну, так вот, — со вздохом продолжил Крайтер, машинально перекатывая воду в страхте. — Теперь он — мы — нашли тебя. А значит, на рассвете ты будешь поглощен.

— Почему на рассвете? — спросил Тиеф, понимая, что спрашивает совсем не о том.

— А, это отдельная тема. Как ты успел заметить, мы твои предки. Мудрец состоит исключительно из них, ведь после катастрофы расщепившей его, сеть была разрушена и функция Ра из производства биофира свелась к его сбору. Внутри себя Мудрец зациклен на периоде до катастрофы. Здесь он раздроблен на тысячи тысяч Ра. Какие-то формируют фон, какие-то бытуют в своих естественных формах. Они постоянно меняются местами и в целом никто из них ничего не замечает. Одни, засыпая ночью, могут пробудиться через сотни лет и для них утро станет утром следующего дня, а не столетия. Это трудно объяснить, но многомерность существования, порождает несколько псевдореальностей, взаимопроникающих и неотделимых друг от друга… Понимаешь, для Ра — ты знамение конца всего сущего. И тебя надо умертвить. Скормить великому груху, чтобы отвести беду. А ритуал, по обычаю, должно проводить на рассвете. Они все церемонии проводят на рассвете.

— Меня хотят принести в жертву?

— Они больше не знают, что с тобой делать. Проблема ситуации в том, что груху будет не груху, а наш старый знакомый, который только этого и ждет. Но он не может проглотить тебя просто так, ведь здесь он — это не он, а мир Ра, действующий и живущий по своим законам.

— Постой… Если он мир Ра, тогда почему он так долго искал меня?

— Потому долго, что тебя не было здесь. Ты завис в пограничном состоянии, завис надолго. Твое появление предвестила Теньеге, указав нам место для поиска. Где ждать тебя. Все исполнилось точно так, как она и сказала. Понимаешь, Теньеге это не внутренне порожденье теперешнего Мудреца. Она была всегда. Это удивительное создание, живой бог, если рассматривать креатуру в качестве творца. На Вербарии такого не было. На Вербарии гениза не разговаривала со своими созданиями, а вот у Ра была такая возможность и это поистине удивительно. В ней сосредоточена мудрость поколений, обобщенная, осмысленная, стремящаяся сделать свое детище лучше.

— Всеобщий Мудрец…

— Да, это она. Мать Ра. Ты знаешь что-то о ней?

— Немного, — Тиеф почувствовал, как запылало его лицо. — Мы знали только, что до катастрофы был единый Мудрец и что он погиб, а вслед за ним погибли и Ра, став инструментом воссоединения. И это все. Возможно, знаки вместилищ хранят больше, но… Мы разучились их понимать.

Крайтер поднялся с камня, обошел его кругом, встал с другой стороны и провел рукой по светящимся рытвинам.

— Тысячи лет одиночества, — тихо произнес он. — Тысячи осколков одного сердца… Теньеге деградировала вместе с вами и в итоге перестала быть собой. Ее подлинность храниться глубоко внутри, под коркой извращенных смыслов и безумств. Спятившая гениза, каково, а?

Не найдя что ответить, Тиеф молчал, а Крайтер со вздохом продолжил:

— Отсветы ее прежней видны только здесь, в изнанке Мудреца. Это не она прежняя, это лишь ее проблеск. Мне жаль ее. Жаль так, как будто я ее сын, — Крайтер опустил руку и пожал плечами. — В ее лице мы потеряли нечто такое, о чем в пору скорбеть всему космосу.

— Но что ее погубило?

— Точно никто не знает. Тот, кого убьют метким выстрелом в затылок, никогда не узнает, кто выстрелил. Но, мне кажется, что стрелком был Атодомель. Возможно, он избавился от нее, как выбраковывают дефектное изделие. Для чего ему гениза, которая, еще на заре становления, осмыслила себя? И не просто осмыслила, но вела диалог со своим народом. Очевидно же, что и она и ее творения воспротивятся повелениям первого, и что нейтрализовать их следует в зародыше. Если это так, если мое предположение верно, то Теньеге будет отомщена. Сейвен уж об этом позаботится.

— Крайтер, я не хочу умирать.

— Ты не умрешь, я обещаю, — он усмехнулся. — Ты вправду подумал, что я отдам тебя на съедение этому монстру? Хе-хе-хе, тогда б я не околачивался здесь столько времени.

— Расскажи мне о ней.

— О Теньеге?

— Почему ты называешь ее… Так?

— Почему считаю ее женщиной? Хм. Я как-то не задумывался об этом. Для меня это естественно, знаешь ли. Мать… Она ведь не может быть мужского пола, верно? Хотя для тебя все едино. Постоянно забываю, что у вас нет пола. Все архисторики для меня мужики и только одна она — она. Вообще, какого пола может быть гениза? Это аморфное создание даже близко не соотносящее с простыми смертными. Но я буду называть ее так. Привык уже. Теньеге… Для каждого она своя и редко когда ее образ повторяется дважды. Ра могут ее видеть по несколько раз в день, а если не видеть, то чувствовать, слышать… Она как воздух, как… Как шестое чувство! Всегда верное, даже если твои пять перечат ей. Для каждого она своя, но и едина. Нет, не как отчизна или общество, а несоизмеримо глубже. Ведь что такое общество? Вроде одно, а как присмотришься, то и увидишь особей, готовых друг другу глотки перегрызть за свое, за личное. Потому в обществе и выдуманы законы, правила, нормы приличия, образы поведения… Все это для того, чтобы хоть как-то обуздать эгоизм и ненависть к ближнему. Вот у нас на Вербарии общество хоть и было одно, с одной общей религией и моралью, но было множество государств… А это чуть лучше, чем полная анархия. Внутри государства вроде как все сдерживается правительством, но когда интересы правящих верхушек пересекаются, начинается война. Беда начинается. И здесь уж кто сильнее, тот и прав. Благодаря Теньеге у древних Ра отсутствовали конфликты как класс. Межличностные, межгрупповые… Их попросту не было. Она чувствует свои творения, своих детей, куда как тоньше, чем они сами. Едва проклюнутся ростки конфликта, как она явит себя и ссора гаснет, не успев возгореть. Внешне это проявляется каким-то намеком для конфликтующих: будь то дуновение ветра или шелест песка, далекий крик груху или затмение солнца. И в этом неповторимом явлении встречник понимает встречника, как себя. Примеряет его на себе. На мгновение — на неуловимый миг — становится им и понимает, принимает его точку зрения. И вот, они уже смотрят друг на друга не как враги, а как кровники. И так во всем! Благодаря Теньеге цивилизация Ра лишена таких костылей как общество, политика, религия… Да и зачем они там, где нет лжи и корысти? Их жизнь не сведена к борьбе друг с другом, а посвящена изучению самих себя, освоению природы. У Ра нет письменности, потому как любое знание, опыт любой жизни доступны всегда! Если возникнет затруднение, Теньеге сама догадается и подскажет. Не явно, но намеком. Главное уметь прочесть его. Вот этому учатся Ра. Дышать в унисон с Теньеге, а через нее — с каждым соплеменником. Ничто и никогда не сможет сплотить цивилизацию крепче, наполнить жизнь каждого гармонией и смыслом, чем она.

Пылкая речь Крайтере оборвалась, и Тиеф заметил, как в его руках засверкал металлический диск.

— И всему этому вдруг был положен конец, — произнес он тихим, исполненным печали голосом. — Атодомель знал, что Ра не отдадут Теньеге без боя и посему оборвал ее жизнь до того, как она, — до того как они — могли бы воспротивиться. Как именно он это сделал, я не знаю: свидетельств нет никаких. Впрочем, это даже и не важно. В одночасье они превратились в беспомощных слепцов. И вот теперь, здесь в этом замкнутом цикле, им мерещится надежда, что это именно ты всему вина.

Он замолчал, понуро склонив голову. Диск в его руках вращался все медленнее, пока вовсе не прекратил сверкать.

— Я помню… — нерешительно заговорил Тиеф, на которого слова Крайтер произвели сильное впечатление. — Помню, как еще на планете, до того как Мудрец обратил меня в избранного, я слышал зов. Немой голос. Тогда мне казалось, что это он звал меня… Может это была она?

Крайтер поднял голову и долго посмотрел на Тиефа. В его взгляде, укрытом сумраком пещеры, вспыхнуло нечто зловещее. Что-то такое, чего он никак не ожидал увидеть. Крайтер медленно покачал головой и со вздохом спросил:

— Ты знал, чем были капли, которыми вы каждый вечер обменивались?

От этих слов Тиефа обдало ледяным холодом. Он почувствовал, как все его тело ощетинилось мурашками.

— Вы пожирали свою родительницу, упиваясь мгновеньями забытья. Но я не виню вас. Безумцы неповинны в своем недуге. Тем более что она уже давно была мертва. Ваша цель, идея воссоединения была пуста, Тиеф. Пустая надежда, не более. Ра существовали по инерции и пески времени рано или поздно растерли бы вас в пыль, но… Появились мы. Появились и притащили чуму сюда, на здоровую и молодую планету. — Он невесело усмехнулся. — Кто бы мог подумать, что сумасшествие может быть заразным. И сейчас мы в центре этой заразы. Но ничего. Вскоре все должно закончиться.

Небрежным жестом он спрятал блестящий кругляш в кармане плаща и похлопал Тиефа по плечу.

— Тебе нужно выспаться. Постарайся, во всяком случае. Вот, ну-ка… — он приподнял голову Тиефа и подложил под нее пискнувшую личинку стратха. — Что б удобней было. А теперь спи.

Он прикоснулся пальцем ко лбу Тиефа, отчего веки сразу налились тяжестью.

— Спи, Тиеф, — услышал он уже откуда-то издали тихий голос. — Утро обещает стать… Обещает стать дивным сном.