Закат Ра

Tat 1

Выщербленный скалами горизонт затянула лиловая пелена. Она красиво переливалась в лучах закатного солнца, красиво и… Обманчиво. Всякий раз, когда Тиеф поднимал голову и видел цвет неба, то невольно ежился.

Уже завтра лиловый закат приведет великую бурю.

Он перевел взгляд с тревожного неба на обитель Мудреца… Пирамида, как и всегда, показалась ему непрошеным гостем, ждущим чего-то у горного порога. По дороге к обители он и сам чувствовал неловкость, будто шел в гости без спросу. Шел и укорял себя, что идет дарить каплю в то время как ее можно оставить себе. Ведь все равно этот подарок уже никому не нужен…

Весь сегодняшний день он провел с Модаберти — с пыльным другом из соседней норы. Сегодня воздух был чист и каждый из них хорошо подрастил свой брюшной кристалл и собрал по большой капле. Но едва солнце коснулось гребня гор, как Модаберти засобирался в низину. Оказалось, что он договорился встретиться с кем-то у Шара.

За многие-многие годы ветер пустошей выхолощил ступени пирамиды. Крутые и узкие они всегда были испытанием для Тиефа — для его измученного неповоротливого тела. Пирамиды для Мудрецов возвели могучие архисторики. Предки… Их сила заключалась не столько в физическом превосходстве, сколько в мысленной чистоте. В далекой-далекой древности Ра считали истинным благом акт передачи капли, а не саму каплю. Но, казалось, об этом теперь помнил только один Тиеф.

Из распахнутых каменных врат тянуло густым теплом. Он невольно закрыл глаза, прислушался. У входа в обитель он всегда чувствовал чье-то незримое присутствие, но сегодня было пусто. Странно. Может, всегда так и было, а присутствие ему только чудилось?..

Тиеф шел коридором, стены которого испещряли узоры подвигов, древнее самих Мудрецов. Перед взглядом расстилались сражения предков с кольчатыми тварями, их полеты на крыльях песчаных бурь и строительство пирамид по всей земле… Картины былого могущества призваны были внушать гордость, но внушали лишь стыд. По крайней мере Тиефу стыдно было от того, в какую немощь обратились Ра. Вся их теперешняя жизнь уходила на поиски хорошего солнца. Они думали только о ясном воздухе, воде, о том, насколько за день подрос брюшной кристалл и хватит ли его на долгую летнюю бурю. Но больше всего было стыдно за каплю. За то, как теперь ее не принято отдавать Мудрецу.

Сердцевина пирамиды переливалась багрянцем. Каждый участок обозримой поверхности покрывала витиеватая мозаика, не различимая вблизи, но оживающая на расстоянии. Обитель Мудреца точно шевелилась утробой гигантского зверя.

В центре залы рдел бассейн. Это и был Мудрец.

«Тот, кто вечен».

Тиеф подошел к широкому краю бассейна, облокотился и нечаянно скрипнул когтем о его каменную поверхность. Неприятный звук вспугнул тишину и устремился к вершине обители. Тиеф задрал голову, насколько позволила толстая шея, и проследил за метанием эхо. Когда тишина вернулась, он скрипнул еще раз — специально. Потом еще. Захотелось раздражить Мудреца, обратить на себя хоть какое-то внимание! Ведь он здесь. Пришел. В тишину и досадное одиночество.

Он склонился над Мудрецом, почти коснувшись дышалом его прозрачного лика. Взгляду открылось дно, где во множестве покоились останки Ра. Меж современников утвердилось поверье, будто те, кто потонут в Мудреце, наверняка увековечат себя. Но, глядя на окаменевшее месиво верилось, что кости свои все же лучше оставить в пустоши. А это место оно… Для чего-то другого.

Тиеф закрыл глаза и приготовился выдавить каплю. Сейчас же его тело — его неповоротливое, волокнистое тело — сконцентрировалось в одной маленькой блестящей крупинке. Весь его сегодняшний день, мгновенье за мгновеньем стекся к острию капели, налился, потяжелел и сорвался в тело Мудреца.

Он ждал привычно одинокого «кап», но не слышал. Приятная легкая истома, что всякий раз наполняла его тело, не обрывалась, а уносила все дальше и выше. Тиеф затаил вдох. Вот сейчас, сейчас он вновь ощутит тяжесть мира, сейчас свобода оборвется, и его придавит усталостью.

Не дождавшись, он открыл глаза и увидел свод пирамиды, отдаляющийся от него в алом мареве, увидел свое отражение и понял, что упал в Мудреца. Наконец-то. Его скитания по зыбучим пустошам окончены. Песчаные бури, бесконечная погоня за солнцем… Все теперь осталось там, наверху и оно больше не для него.

Свод пирамиды совсем растворились в красном тумане. Тиефа закрыл глаза и всецело отдался упокоению. Ему стало все равно. И это было приятное безразличие.

Яркий свет был повсюду. Он стоял в нем. Стоял и чувствовал на себе бездну оценивающих, тяжелых взглядов, прячущихся за гранью видимости.

— Тиеф, — имя прокатилось разноголосым эхо и вернулось к голосу, пустившему волну. — Тиеф. Зачем ты пришел к нам?

— Я пришел к Мудрецу, — ответил тот, будучи полностью уверенным, что его слышит все множество. — Долг Ра ходить к нему.

Собрание загомонило. Можно было почувствовать, как волны голосов поднимались и опадали, перекатывались из одной дали в другую… Незаметно какофония уплотнилась, заизвивалась, точно червяк, что-то взблеснуло еще ярче и из света вышел Ра. Старый, высокий, покрытый каменеющей корой, и с пронзительными багровыми глазами. Светоулавители на его морде, спине и хвосте свисали рваными патлами, тяжелые ступни растрескались, а ветки рук заскорузли… На вид этот Ра был совершенно дряхлым и тем жутче казался его цепкий, проникающий в самую сердцевину взгляд.

— Дорогу в мою обитель помнишь только ты, Тиеф, — голос старца быт тверд и внятен. — Только в тебе сохранилась воля предков. Так внемли же их голосу! Внемли аккуратно. Наша планета умирает, Тиеф. Ты видел сегодняшний закат?

— Да.

— Его видел только ты один. Это разбилась Утренняя Капля — звезда, что восходила с рассветом.

Утренняя Капля… Маленькая голубая звездочка, что поднималась над горизонтом раньше солнца, а потом неизбежно тухла в его рассвете. Тиеф любовался ей каждое утро, но сегодня ее и вправду не было.

— Ее смерть поднимет бурю невиданной силы и долготы. Никто не переживет ее.

Мудрец замолчал, а Тиеф не находил что ответить. Он чувствовал себя посторонним, так, будто слова старца не касались ни его, ни его мира. Но… Они ведь его и не касались. Что он мог?

— Я простой Ра, — наконец растерянно выдохнул Тиеф. — Что я могу?

— У тебя хватит духу вобрать мудрость предков, снести их власть и могущество. Ты станешь спасением для своего народа.

— Но… Я не справлюсь! Почему вы сами не сделаете это?

— Наша сущность хранить силу, а не использовать ее. Но сила может быть передана одному из Ра. И ты, Тиеф, подходишь для этого лучше всех. Ты один сберег волю предков.

Сердце Тиефа мучительно сжалось, а воздух, гонимый торопливой волной, сгустился и отяжелел. В глазах потемнело, ноги подкосились и он упал, точно провалился в белую зыбь.

— Буря уже родилась и очень скоро накроет всю землю. Пока она не пришла, приведи в пирамиду столько Ра, сколько сможешь. Только от тебя зависит, погибнут Ра или останутся жить.

В холодном всепроникающем свете Тиеф явственно ощутил чужое присутствие, будто у входа в пирамиду, где его встречал невидимка. И вот теперь невидимка здесь. Стоит и наблюдает за Тиефом. Наблюдает за тем, как пустота поглощает его.

Свет и тьма, вещественное и сквозное… Исчезло все. Все, кроме незримого присутствия, которое глядело на Тиефа изнутри.

Забавно. Теперь он сам стал наблюдателем.

Тиеф вгляделся. Яркая пустота перед ним порозовела и округлилась. Теперь он стоял над Мудрецом, видел свое отражение, а сквозь него — останки Ра. В голове сновали размытые полуобразы…. Будто лиловый закат зимой, будто он свалился в Мудреца, разговаривал с ним…

— О последнем закате.

Тиеф вздрогнул. В его выдохе поселились новые, сильные ноты. Он отпрянул от края бассейна, выпрямился с приятной легкостью и осмотрелся. Тихий свод пирамиды, красные блики на стенах, густой воздух… Он вспомнил, как пришел сюда, как был изнурен и подавлен. Сейчас же все тело, точно наполнил легкий ветер! Тиеф закрыл глаза и представил, как возносится над рыжими песками, устремляется в синюю высь, где воздух сладок и чист. Как наяву он видел искрящиеся под солнцем барханы, темнеющие гряды гор, видел редкие облака и… Лиловый закат у линии горизонта.

Он открыл глаза и с ужасом обнаружил себя под самым куполом пирамиды. Внизу, далеко внизу, морщинилась каменная кладка, в центре которой — как раз под ним — стыл лик Мудреца…

Стоило Тиефу представить, как он срывается камнем вниз, так это тут же и случилось. Страшный грохот расколол тишину пирамиды, вспугнул эхо, что еще долго металось взаперти. Тиеф немало удивился, что способен слышать, затем удивился, что удивляется, а после, уже безо всяких удивлений, поднялся на ноги.

— Значит, правда, все правда, — пробормотал он и посмотрел на свои руки. Когти на пальцах обрели красноватый оттенок. — Мудрец. Я разговаривал с ним, я был в нем. Я… Я должен торопиться!

Тиеф бежал уверенно и просто, так, будто бегал каждый день. Без устали он одолел коридор, сбежал вниз по ступеням и остановился только, когда ноги коснулись ночной земли. Холодный воздух был тих, дышалось легко и сладко. Тиеф поднял голову к звездам. Светлые и яркие теперь они казались ближе, чем когда либо. Он потянулся к ним рукой и заметил, что когти стали ярче. Внутри как будто что-то шевельнулось. Ведь это не он. Это сила присутствий неволенных в нем. Это их свобода, а не его.

— Великая честь, — благоговейно выдохнул Тиеф, зачем-то качнулся в признательности и продолжил бег.

Пещера Шара ютилось меж россыпи острых скал. В другое время Тиеф не рискнул бы искать вход в эту нору по темноте, но сейчас ночь не имела значения. Он отлично видел каждую острую грань выступающую над песком и уверенно продвигался к цели.

Среди знакомых Тиефа Шара был старше всех. В последнее время он совсем перестал выходить из своей пещерки, а для того что б не умереть с голоду пробил в ее своде несколько отверстий. Солнце ползло по небосводу, а Шара — вслед за его лучами. Так он и ползал изо дня в день, мечтая лишь о наступлении сумерек.

Зеленоватые отсветы люминофоров придавали пещере уюта и таинственности. Уходить от Шара не хотелось так же, как и от Мудреца. Только желание остаться было нашептано совсем другими чувствами.

— Тиеф, это ты? — глаза Модаберти уже подернула красноватая пелена, что означало только одно — он сделал то, зачем пришел. — Ты цел? Как ты добрался сюда по темноте? Будешь каплю? Каси еще ни с кем не менялся. Ты свою отдал?

Тиеф не отвечал. Он молча рассматривал собравшихся здесь Ра. Кто сидел молча, наклонив дышало к самой земле, кто лежал на полу и свистел сам с собою. Взгляд невольно задержался на паре, обменивающейся каплями. Они стояли обнявшись. Дышало одного лежало на плече у другого, а ртами они уже тянулись к тонким, вздрагивающим капелям. Порочного соития стыдились все и все же его желали… Выдох блаженства прокатился сдвоенным эхо по тесной пещере и пара обмякла. Не распуская объятий, они повалились наземь, продолжая стонать. Когда-то Тиеф точно так же погружался в другого Ра и приходил в себя уже на полу. Теперь ему было гадко.

— Тиеф? — Модаберти тряхнул его за плече. — Ты в порядке?

Вместо ответа Тиеф зло стряхнул пальцы друга, отстранил его и поискал взглядом Шара.

— Где он?

— Кто?

— Шара. Где он?

— Он… — Модаберти замялся. — Шара умер. Его нашел Люс, когда первым пришел сюда. Он там, за углом. Можешь взглянуть на него, если хочешь.

Тиеф остолбенел.

— Он умер, а вы просто убрали его в сторону и стали меняться каплями?

— Ну, да.

Тиеф ясно понял, сколь безнадежны Ра. Даже смерть одного их них — смерть того, кого каждый знал как самого себя — не имела значения. Вожделение оказалось выше всего, выше скорби! Тиефу захотелось оставить это уютное дно и вернуться к Мудрецу со словами, что спасать уже некого… Но он должен был. Должен исполнить волю предков.

— Народ Ра! — громко провозгласил он. — Я вернулся от Мудреца со скорбной вестью. Грядет буря! Зимняя буря невиданной силы и продолжительности от которой никому не уйти. Он призывает нас в свою обитель. Те, кто не последуют зову, будут обречены.

Тиеф замолчал, выжидая, а все собрание уставилось на него как на безумца. В повисшей тишине кто-то коротко хохотнул, а вслед засмеялись все. Они показывали на Тиефа пальцами, что-то сквозь смех говорили друг другу и продолжали смеяться.

— Тиеф ты чего? — Модаберти беззаботно похлопал его по плечу. — Чьих капель наглотался?

Ответный рык Тиефа заставил всех замолчать. Теперь на него смотрели с недоумением и опаской.

— Ты чего, Тиеф? — повторил Модаберти но уже без прежней веселости. — Случилось что?

— Повторю еще раз! — вновь сотряс пещеру могучий голос Тиефа. — К нам движется буря, каких еще не видела планета. Рассвет не придет очень, очень долго. А может не придет никогда! Вы, ничтожества, нужны Мудрецу и я доставлю вас к нему, хотите вы этого или нет.

— А сам-то ты кто?! — кичливо выкрикнул кто-то, оскорбившись словами Тиефа.

— Я его длань, — твердо и без раздумий ответил он и сжал перед собой кулак.

Сжатый кулак вспыхнул ярко-красным сиянием. Свет сочился, капал багровыми искрами, которые разбивались в туман. Красный туман постепенно вытеснил зеленоватые цвета пещеры, заполнив ее пульсирующими, словно живыми клубами.

— Внемлите голосу предков, — произнес Тиеф хором чужих голосов. — Мы здесь во спасение великого народа Ра.

Он поднял сжатый кулак над головой и пошел вон из пещеры, унося багровый туман с собой. Вслед за ним наружу потянулись и остальные Ра…