Закат Ра

Tat 16

Мудрый Енисей сделал устройства для понимания слишком неудобными. Особенно мешали Тиефу два больших и тяжелых камня, которыми он завесил его слуховые отверстия. Худшее заключалось в том, что когда Тиеф говорил, слова искаженно перекликались, отчего он захлебывался собственной речью.

Вербарианцы приняли его радушно, задавали много вопросов… Иногда слишком много. Из-за некоторых Тиеф просто молчал смущенно, из-за других — злился. Впрочем, Крайтер точно чувствовал перешагнутую грань и резко обрывал позволяющих себе слишком много. За напористым валом вопросов, Тиеф не успевал задавать свои. А их, не менее острых, скопилось достаточно.

— Так невозможно, — не выдержал и возмутился он Крайтеру. — Это не контакт, а допрос.

На землю спустилась прохладная и немая ночь. Они стояли под открытым небом, невдалеке от купола и смотрели на звезды.

— Это нечестно, — повторил Тиеф, сочтя молчание Крайтера за обиду на резкий тон. — Я тоже имею право познавать вас.

Но тот даже не шелохнулся. Бледный от природы Крайтер в лунном свете растерял остатки красок. Он неотрывно смотрел в небо, туда, где исчезла могущественная двоица. Тиеф подумал, что товарищу сейчас не до него. Не до него и его мелких претензий. Во взгляде Крайтера стыла отрешенность. Он точно стремился нагнать ускользнувших в небо, вернуть их или присоединиться. В конце концов эти двое были ему близки.

Незадолго до отлета ярчайшего, группа вербарианцев собралась в ясной комнате, у вершины купола. Они прощались. Тиеф не принимал участие в этом, ведь прощаться можно только, если знаешь, с кем расстаешься. По эмоциям и словам: прощались они надолго.

Всеобщее прощание не походило на то, что видел Тиеф в прозрачной комнате. Провожать отлетающих вышли все. Тиеф понятия не имел, чего они ждали, но внутри купола никого не осталось. Какое-то время, обычные на вид Сейвен и Разиель — имена вербарианцев на языка Ра звучали коротко и резко — стояли в отдалении и молчали. Молчали все. Сейвен поднял руку над головой, взмахнул ею несколько раз и исчез. Вспыхнули молнией и исчез вместе с Разиель. Потом все разошлись, и только Крайтер продолжал стоять в одиночестве. Как стоял сейчас в ночной тишине.

Тиеф решил уйти. Он понял, что товарищ нуждался в его обществе меньше всего, только… Утром грядущего дня они снимутся с места и полетят к пирамидам Ра. А вернувшись к соплеменникам, Тиефу нечего будет сказать.

Войдя под свод купола, Тиеф увидел Енисея, который неподвижно стоял у фонарной стойки. Едва он вошел, как премудрый двинулся к нему навстречу.

Когда Сейвен рассказал, что Енисея создали вербарианцы, Тиеф поверил с великим удивлением. Впервые увидев премудрого, он принял его за существо другой планеты. Как если бы вербарианцы из плоти и жидкости, Ра из волокон и воздуха, а Енисей из железа и молний. Думая откровенно, Тиеф побаивался его. Этого металлического мудреца, не принадлежащего замыслу сеятеля.

— Добрый ветчер, Тиеф, — Енисей склонился в учтивом поклоне. — Я дозжидалзя тебя.

— Лестно внимание твое, мудрейший, — ответно поклонился Тиеф. — Я могу быть нужен?

— Нет, это я хотел быть нузжен тебе. Я не мог не заметить, как однобоко вызтроилозь назже обзжение. Но, прозжу понять моих друзей — им нузжны были ответы. Теперь им нузжен отдых, зпокойный зон, которого им зильно недозздает. И, пока они набираютзя зил, я готов ответить на любые твои вопрозы. Бззт. Зам я во зне не нузждаюзь.

— А что, о мудрейший, ты рассказать о них можешь?

— Я знаю о них бользже, чем хотелозь бы и бользже, чем они знают о зебе. Что ты хотел узнать презжде взего?

Тиеф не отвечал. Он не мог понять, как создание может знать о создателях больше, чем они знают о себе. И вместо череды заготовленных вопросов, он вдруг спросил:

— Кто ты, мудрейший?

— Я? Бззт. Пазтырь Енизей, пзихобот зозданный приглядывать за зжизнью и изходом живых людей. Но, видимо, твой вопроз не буквален. Или некорректно звормулирован. Ты хотел зпроззить, каково мне быть зреди них? Как я отнозжусь к зоздателям и кто они для меня?

Тиеф нерешительно кивнул.

— Люди зущезтва ззагадочные. Дазже для меня. Я зказал, что знаю о них многое, но знание это зкорее зозтоит из набора загадок к ним отнозяззихзя. Ответов мензже. По многим параметрам я превозхозжу звоих зоздателей. Я не нузждаюзь во зне, мне не нузжна пища, я помню взе, з чем зоприказаюзь. Бззт. Гораздо более вынозлив и не возприимчив к факторам, губительным для них. Мои вычизлительные, экзтраполяционные зпозобности выше в зотни, а то и тыззячи раз. Я… Практичезки вечен. Мой термоядерный генератор мозжет проработать миллион лет. Мне замому любопытно, как они, такие ограниченные и зтизнутые зо взех зторон уззловнозтями звоего телезного заточения змогли зоздать меня. Бззт. Но, это факт. Я результат их деятельнозти. Меня зоздали з целью зледить и коррелировать бытие Вечнозти. Ты ведь не знаешь что такое Вечнозть?

Тиеф успел выучить несколько жестов вербарианцев и теперь отрицательно покачал головой. Енисей же кивнул в ответ и рассказал о Вечности, о том громадном городе грез, где ментальности еще живых людей существовали практически безгранично.

— Теперь нет этого иллюзорного града, — заключил он, как показалось Тиефу, с грустью. — Но есть зживые люди. Я раб цели, з которой был зоздан. Потому я злужу им и здесь. Но я не возпринимаю звое назтоящее полозжение как невольное. Мне нравитзя быть полезным. Нравитзя разделять их зудьбу. В этом мое предназзнатчение. Но, я не могу позледовать за ними в зны, что везьма зжаль. У знов оззобое знатчение, дозтупное только зживым зузщезтвам. У зна и яви езть звои преимузщеззтва и недозтатки. Бззт. Но одно неизменно. Люди озтаются людьми.

— Но кто они?

— Они? Непонятны. Как и вы. Вы очень похозжи. Вы зозданы без какой-либо цели и потому не ограничены ею. Позжалуй, это вазше главное преимузщезтво. В озтальном вы позредзтвенны. Езли подумать, то дазже как-то зтранно зтановитзя. Одно единзтвенное преимузщеззтво: безцельнозть. Бззт. Пузть это и звучит как недозтаток, но, поверь мне, целевому пзихоботу, безцельнозть это звобода.

— Но ведь тот, что создал всех нас, преследовал свою цель. Не значит ли это, что и вербарианцы и Ра были созданы с определенной целью?

— Нет. Это не одно и тозже. Залозженная при зоздании модель поведения и зоздание, как замоцель не одно и то зже. Я не возьмузь утверзждать, для чего зоздавалась жизнь на планетах ззолнечной зизтемы. Абзолютное ззнание? Вззмозжно, что езть и такое. Но то, что зживые, разумные зущезтва не обременены конкретной целью — факт. Я не беру в разчет потребнозти чизто биологичезкого звойзтва, как то добыча пищи или продление рода. Я говорю о разуме. Ваш разум звободен. В отличие от моего. Хм. Безеда з тобою, дозтопочтимый Тиеф, навела меня на любопытную мызль… Езли я удовлетворил твое любопытзтво отнозительно вербарианцев, я хотел бы удалитьзя и обдумать ее зо взей тзщатзельнозтью.

Тиеф кивнул и Енисей, неуклюже развернувшись, побрел прочь.

— Погоди! — внезапно для самого себя окликнул он психобота. — Какая мысль?

Енисей замер и медленно развернулся назад.

— Я подумал о том, а не превзошли ли зоздания звоих зоздателей? Возможно ли, что человек зоверзженнее Первых? Я механизм. Мне недозтупна плозкозть биоэфира. Но вы. Возмозжно ли, что вы понимаете, чувзтвуете его лучзше, чем вазши зоздатели? Как я зоверзженне людей…

Несколько секунд Енисей молчал. Было слышно только, как жужжат его объективы. Наконец он неуклюже поклонился и продолжил путь.

— Создания… Создателей? — повторил Тиеф, потрясенный догадкой психобота. — Но ведь это… Невозможно.

Он вновь остался наедине со своими мыслями. Впрочем, все мысли теперь свелись к единственному мотиву.

— Создания… Как такое может быть?

Слова психобота вращались на одном месте, не продвигаясь и не уходя. Воображение подняло бурю вербарианцев, в чьем напоре каждая песчинка сильнее и величественнее крупицы их породившей. Безудержный шквал несется сквозь космос к черному дому сеятелей жизни. Он полнится другими струями: голубыми, красными, зелеными, желтыми… Теперь это не песчаная буря, это ослепительный свет, рассеивающий бытие.

От далекого крика ночной птицы Тиеф вздрогнул. Он забылся и теперь, очнувшись, прерывисто выдохнул и огляделся. Вокруг все, как и прежде, дышало спокойствием.

Тиеф опустился на хвост и усилил выдох. Его лихорадило. Образ всемогущих вербарианцев ужасал. Даже горсть таких как лучезарный Сейвен могла… Но что? Пугала именно бесцельность этой силы. Мириады бесцельных могуществ, не ведающих к чему применить свою силу. Влекомые лишь внутренними порывами, малоопытные в сравнении с вечностью. Что они могут привнести в мир кроме разрушения? Порядок, каким бы плохим он не был, порядок расставляет все по местам. Так было с Ра. Образ их существования, такой исковерканный и дикий — устоялся и стал нормой. Превратился в пещерку Шара из которой не хотелось уходить.

— А как бы мы распорядись вселенским могуществом?

Мудрец приоткрыл Тиефу щелочку в двери истинной силы. Но и этого просвета оказалось достаточно, чтобы ослепить его, ввергнуть в тоску по былому, не дав взамен никаких стремлений.

— Но ведь наш разум… Свободен. Не нужно чужого. Ведь есть свое, — внутри у Тиефа что-то шевельнулось. Страх уступал место другому чувству. Медленно и неровно, в нем просыпался восторг от того, что он, кажется, понял слова Енисея. — Разум свободен. А это значит что мы… Сами решаем как быть. Сами.

Ранним утром Тиеф вернулся к Крайтеру с тем, чтобы возобновить расспросы. Тот выслушивал, даже с готовностью начинал отвечать, но через какое-то время сбивался, отводил взгляд и умолкал. Когда Тиеф решался окликнуть его, то вздрагивал, точно ото сна, виновато улыбался и спрашивал:

— Так, бишь, о чем это я?..

А Тиефу уже неловко было возвращаться к прерванной теме и он осторожно брался за другую, только с равным неуспехом. Было видно, как Крайтер пытается сосредоточится, но какая-то навязчивая мысль постоянно одерживала верх, он отвлекался на нее и умолкал. Тиеф догадывался, что его не отпускали думы о Сейвене и Разиель. Значимость их отношений стала очевидна еще вчера, но, видимо, он не подозревал об их истинной глубине.

Они сидели на одной из лавочек купола и наблюдали, как медленно восходит солнце. После очередного вопроса Крайтер опять замолчал и осунулся. С окаменевшим лицом он смотрел на поднимающееся светило, точно взглядом вытаскивал его из-за горизонта. Или наоборот, противостоял восходу? Тиеф поморщил дышало. В чем польза от того, что он узнает, как шла история народа Вербарии? Чем они занимались до катастрофы и кем были их вожди? Тиеф искоса посмотрел на молчавшего товарища. Есть вещи куда более значимые, запрещенные ему вчерашнему.

— Крайтер, позволь новый вопрос задать мне.

— Угу, — не отрываясь от солнца, промычал тот.

— Сейвен и Разиель твои сеянцы?

Крайтер оставил солнце в покое и с удивлением посмотрел на Тиефа.

— Сеянцы?

— Да. Они твои потомки? Поэтому ты тоскуешь по ним?

— Они кто?.. — Крайтер долго, не дыша, смотрел на Тиефа, затем покачал головой и отвел взгляд. — Нет, они не мои. Дети. Сейвен мой… Хороший друг, так скажем. А Разиель… Эх, а Разиель, она… Она…

Губы его сжались. Было видно, как он пытается унять дрожь, предающую голос. Он сглотнул, схватил пальцами переносицу и крепко сдавил ее. Изо рта у него вырвался сдавленный выдох.

— Понимаешь, я не знаю, — глухо проскрежетал он. — Я хочу верить, что Сейвен ошибся и что я попрощался с ней вчера. Ну а если он прав? Ты ведь видел его. Тычувствовалего, как и я. Развеонможет ошибаться? А если он прав, то Разиель где-то там.

Он постучал каблуком по земле.

— А если она там, то я должен туда спуститься.

Ответ несколько обескуражил Тиефа. Единственное, что удалось понять, так это глубину печали инопланетного товарища. Кто такая Разиель и как связана с ним — яснее не стало, а то, что Сейвен приходился ему близким другом Тиеф понимал и раньше.

— Разиель. Я не понимаю…

— Да. Ты ведь не знаешь. Никто пока не знает. Дело в том, что та Разиель, которую ты видел, только лишь отражение ее настоящей. А настоящая она здесь. Там!

И он с ожесточением топнул по земле.

— Я все еще не понимаю, Крайтер. Кто она для тебя? Вы связаны так крепко…

— Ты издеваешься? — глаза Крайтера вспыхнули, но тут же и погасли. — Постой. Извини. Понимаешь, это одна из черт нашей расы. Мы делимся на мужчин и женщин. Мы так устроены. Это наш способ оставлять потомство. У вас ведь не так?

— Нет. Мы прорастаем из сеянцев, оброненных живыми.

— Ну вот, а у нас так. И бывает так, что иногда две разные персоны сближаются настолько, что становятся неотделимы друг от друга. Не в буквальном смысле, конечно, а в плане ментального единения. Это называется любовью. Но, любовь это только слово. Словами описать это нельзя. Когда эти два человека вместе, они счастливы. Когда разлучены они… Они страдают. И разлука не самое худшее, что может случиться с нами. Хуже когда… Когда…

Он замолчал и снова сжал переносицу. Губы Крайтера вытянулись в белую напряженную линию. Тиеф затаил выдох, ожидая продолжения.

— Беспомощность, вот что хуже, — наконец выдавил из себя Крайтер. — Неизвестность и беспомощность.

— Но ведь ты избранный! Как ты можешь называть себя беспомощным? Ты перенес свой народ через космическую пустошь, одолел нас и еще смеешь так называться? Мне неизвестно что значит любовь. Но… Но я знаю что значит друг. Ты мой друг, Крайтер. Я помогу тебе. Правда, я не знаю чем…

— Я сам еще не знаю, — с глубоким выдохом ответил он и сильно растер лицо. — Спасибо, друг. Может помощь твоя и не понадобится, но только за одну готовность помочь, спасибо. Мне нужно спуститься в… В… Во всеобщего Мудреца планеты.

— Я помню ваши слова, Крайтер. Вы называете его генизой.

— Да, гениза. Я должен спуститься в нее. Но я и не могу оставить вербарианцев без защиты. Я мог бы, конечно, это сделать, будь я уверен, что вернусь оттуда. Один день здесь, это целая вечность там… Но что, если я не вернусь? Что если меня поглотит эта махина?

— Или тебе помешает наш Мудрец. Предатель силен и мы, избранные народа Ра, в ответе за него. Так что… Мы спустимся туда, понадоблюсь я или нет. Вместе или порознь, но я должен хотя бы попытаться остановить его. И все же мне хотелось бы сделать это вместе.

— Эх, дружище! — Крайтер широким жестом приобнял Тиефа за плече. — Знал бы ты, что сейчас значат для меня твои слова! Есть одна идейка как нам нырнуть в генизу, да так, чтобы и вербарианцы без присмотра не остались. Но без помощи твоих избранных друзей нам в этом деле не обойтись. Как ты думаешь, они согласятся присмотреть за моим племенем?

— Надо спросить. Смогут ли они. А для этого нужно вернуться в пустыню.

— Этим я сейчас и займусь, — Крайтер рывком поднялся. Выглядел он куда целеустремленней прежнего. — Надеюсь, дожидаться никого не придется?

Тиеф огляделся. Несмотря на возвысившееся солнце, людей по-прежнему видно не было.

— Все, наверное, спят.

— Да, набираются сил, после кошмарных грез. Тем лучше. Хе-хе, будет им сюрприз!

О предстоящем заокеаническом перелете жителей купола известили с вечера. Но ни точного времени, ни места назначения управители Вербарии сообщить не сообщили, поскольку сами ничего не знали.

Едва Крайтер ушел, как купол медленно и бесшумно, точно страшась потревожить почивающих обитателей, поплыл вверх. Взлет продолжался до тех пор, пока земное небо не сменилась космической темнотой. Тогда легкая вертикальная перегрузка сменилась на фронтальную, оповещая об изменении курса.

Купол просыпался. Люди выбирались из своих скорлупок и, на мгновенье замерев от вида разверзшейся вселенной, спешили к краю, где открывался чудесный вид на планету, кажущуюся с высоты целостной и живой.

Тиеф тоже стоял у края и наблюдал, как Земля лениво поворачивалась к ним экватором.

— Живой организм…

Он представил, как невидимые глазу создания населяют его самого, как они, чуточные, придают своей возне глубокий смысл и забывают Тиефа. Они делят выдуманные ценности, раздирают его на части и мерятся кусками. Когда-то живой и зеленый Тиеф умерщвлен, а его мучители пируют в тени надвигающейся бури.

— Великой бесконечной бури.

Перед мысленным взором Тиефа выстроились планеты. Большие и маленькие, голубые и красные их так же много, как выдуманных жителей его тела. Вблизи, как сейчас Земля, планеты кажутся самодостаточными и живыми, но в обезличивающем множестве точат космос все с той же слепой верой в собственное величие…

Тиеф печально выдохнул. Ночные размышления, открывшие ему понимание собственной свободы, потускнели. Он понял, что у любой свободы есть предел. Каким бы могучим и независимым ты не был, есть область существования. И нет такой силы, которая смогла бы перенести тебя с твоей свободой из сферы чуточных существ в планетарную сферу, а из планетарной сферы в космическую.

— Или есть?

За стеклом размытой тенью шевельнулся Крайтер. На мгновенье он замер перед Тиефом, показал ему оттопыренный вверх большой палец и вновь исчез. Тут же горизонт под ногами начал стремительно расширяться.