Я – король Баварии – 2. ((Не самый бедный Людвиг))

Глава шестьдесят седьмая

Неожиданная встреча

Санкт-Петербург. Английская набережная. Дом Челищева

14 октября 1863 года

Что делать, если вам пришло приглашение на прием к военному министру Российской империи? Конечно же, соглашаться, тем более что в этот день никаких иных дел на вечер у меня не было. Необходимо сказать, что Дмитрий Алексеевич Милютин — фигура знаковая для царствования Александра II. Военным министром он стал недавно, до того времени заставив говорить о себе на Кавказе. В свою первую кавказскую «командировку» показал себя храбрым и инициативным командиром. Потом была преподавательская работа и вторая «командировка» на тот же Кавказ, где Дмитрий Алексеевич проявил себя уже как тактик и стратег. Окончательное усмирение Шамиля, его пленение, замирение Чечни и Дагестана — в том числе и его заслуга. И вот потом последовал стремительный карьерный рост: вызов в Санкт-Петербург, назначение товарищем военного министра (его заместителем, переводя на современный бюрократический язык) а через несколько месяцев он возглавил военное министерство. Главной целью всех этих пертурбаций было подготовка и проведение военной реформы. При этом он оставался человеком, по взглядам близким к либеральной партии, имел тесные связи с кружком великой княгини Елены Павловны.

(только что назначенный военным министром Д. А. Милютин)

Милютин встретил меня сразу, как только я вошел. Генерал снимал весь этаж, потому помещение для встречи небольшого количества гостей оказывалось вполне подходящим. Невысокого роста, подтянутый, с несколько простоватым лицом, напоминающим добряка-мопса, Дмитрий Алексеевич не производил впечатление былинного богатыря. Да и не надо ему. Вот что сразу же обращало на себя внимание, так это цепкий взгляд, как у снайпера — вцепится в тебя и сверлит, чтобы достать до самого нутра. В общем, мнение сложилось как о человеке непростом (это понятно, на такой-то должности) и достаточно опасном. В первую очередь, в интеллектуальном плане. Кроме самого генерала и его помощника, дежурного генерала Главного штаба Фёдора Логгиновича Гейдена пока еще никого не было. Прием должен был быть камерным, ожидалось еще несколько военных и великая княгиня Елена Павловна со своим кругом известных на всю страну либералов. Она появилась примерно через десять минут после меня, а вскоре пожаловали и остальные гости.

(Великая княгиня Елена Павловна, портрет 1862 года)

Елена Павловна, она же Фредерика Шарлотта Мария Вюртембергская производила впечатление сильной и волевой женщины. На свои пятьдесят семь она не выглядела. Нет, она не молодилась, но вот естественное состояние кожи, фигура уже стареющей женщины с отличной генетикой — всё говорило о крепкой здоровьем немецкой принцессе. Брак ее нельзя было назвать удачным. Великий князь Павел Николаевич к будущей супруге отнесся более чем холодно, правда, волю матушки (именно российская императрица остановила свой выбор на принцессе из маленького Вюртемберга) выполнил. В семье был грубоват, мечтал о мальчике, но пять девочек подряд, из которых две умерли в раннем детстве, а еще две — в более зрелом возрасте. И вот княгиня нашла себя в общественной деятельности. Она более чем активно занималась благотворительностью, а освобождение крестьян стало для нее своеобразной идеей-фикс.

До появления великой княгини никакого серьезного разговора не состоялось — нечто вроде светской беседы, во время которой обменялись мнениями о петербургской погоде и состоянии столичных дорог. И ничего более. А вот с приездом Елены Павловны и произошли изменения. Тон в разговоре задала, естественно, великая княжна, тем более, что разговаривали мы, для удобства, на нашем родном немецком, кстати, почти все русские военные прекрасно его знали, я имею в виду министра Милютина и его помощника Гейдена (ему сам Бог велел). Кроме того, в неофициальной свите княгини оказались еще два брата Милютиных, так сказать, семейственность в полнейшем проявлении этого слова.

— Я рада, что наше знакомство состоялось, дорогой брат, — обратилась ко мне Елена Павловна, — мы все следили за вашими успехами в войне против Пруссии. У наших военных возникнет множество профессиональных вопросов, надеюсь, вы приоткроете часть своих секретов. Слишком многие были уверены в победе прусского оружия. Я же рада, что объединение Германии произошло под знаменем просвещенного Мюнхена, а не милитаристского Берлина.

— Несомненно, дорогая сестра, я рад нашему знакомству и постараюсь удовлетворить любопытство всех присутствующих на этом приеме. Для меня огромная честь встретить тут вас и беседовать настолько запросто…

— О да, мы не на официальном приеме, дорогой брат, поэтому можем позволить себе некоторые… вольности при общении. Главное, я надеюсь на честный обмен мнениями. В моем кругу собралось множество людей, заинтересованных в реформах России. В них заинтересован и государь, но наш брат находится под прицелом не только реформаторов, но и консерваторов, ему приходится учитывать весь спектр мнений… Но лично меня… (она выделила эти слова) интересует то, как вы в Европе оцениваете крестьянскую реформу, которая покончила с вековым рабством русского крестьянина.

Вот не терплю я эти типично женские манипуляции, понимаю, что они получаются почти на бессознательном уровне, но задавать вопрос и одновременно подсказывать благожелательный ответ, на мой взгляд, это уж слишком! Собрался, подавил внезапно нахлынувшее раздражение. Постараюсь найти не самый очевидный ответ. Интересно, как на него отреагирует княгиня.

— На мой непрофессиональный взгляд, сестра, главная реформа — это военная, именно поэтому я оказался в вашем обществе, не так ли? — в ответ княгиня чуть покачала головой.

— Восточная, или как вы ее называете, Крымская, война показала серьезные проблемы именно в русской армии и ее военном флоте. Поэтому назрела необходимость перехода к армии нового типа, которая формируется на основании массового призыва, а не рекрутской повинности. Еще более становятся актуальным становится перевооружение армии современными образцами вооружений. Если для войны с отсталыми кочевниками достаточно было и гладкоствольного оружия, то для противоборства с европейскими государствами требовалось принципиально иное вооружение. Кстати, именно превосходство принятых у нас на вооружении винтовок Шасспо над ружьями Дрейзе стало тем важным фактором который принёс нам победу в войне с Пруссией. Это мировая тенденция. С развитием промышленного производства преимущество в качестве оружия будет играть всё большую роль в военных действиях. Увы, в этом Россия сильно отстает от Европы, даже от Италии, я не говорю об Англии или Франции. Для развития промышленности нужны свободные рабочие руки. Поэтому крепостное право тормозило развитие Российской империи и его необходимо было отменять. К сожалению, сделано это оказалось весьма неудачным образом. Опять же, дорогая сестра, я высказываю исключительно собственное мнение, и оно может оказаться не столь уж и верным.

Я взял небольшую паузу. Давно так много слов подряд не выдавал, но Елена Павловна выглядит заинтригованной. А вокруг нас уже собрались почти все приглашенные на прием. По-видимому, мой взгляд на крестьянский вопрос их заинтриговал. Сделал глоток шампанского, после чего продолжил:

— Напоминаю, что я смотрю на крестьянскую реформу как прелюдию к военной реформе. Поэтому разберем несколько необходимых условий именно армейской реформы: призыв в армию всех категорий населения, наличие развитой промышленности, которая снабдит армию вооружением и амуницией на самом современном уровне. Это подразумевает появление рынка рабочей силы — свободных рабочих рук. Извините, что повторяю слово «рабочий», но крестьянин, который зимой уходит на промыслы таковым рабочим не является. Речь идет о человеке, который выбрал именно профессию трудится на промышленном предприятии. А это требует и совершенно другой подготовки. Но к этому вернемся чуть позже. Прошу прощения, я чуть было не потерял основную мысль. Перейдем же к крестьянской реформе как таковой. Какова ее цель? Их могут быть две: получить либо избыточное количество рабочих рук для промышленности, либо получить достаточное количество крепких хозяйств в деревне, чтобы гарантированно прокормить страну. Посмотрите, что я имею в виду: при массовом призыве в армию основное количество призывников — крестьяне, потому что они составляют более восьмидесяти процентов населения. Это так?

Кто-то кивнул головой, подтверждая мою мысль. Хорошо! Я тоже умею манипулировать, особенно небольшой группой слушателей.

— Теперь берем ситуацию будущей войны. Против почти миллионной армии пруссаков и итальянцев, мы совместными усилиями выставили чуть ли не в полтора раза большую группировку. Могу предположить, что для вероятной войны с противником, например, Турцией, России придется ставить под знамена полтора-два миллиона штыков. Возможно и более. Про промышленность и ее возможности пока что не говорим. Говорим о людях. Это полтора — два миллиона крестьян, которые на время войны не будут производить продовольствие, а будут его только потреблять. Дала ли реформа достаточное количество крепких крестьянских хозяйство, которые спокойно восполнят потерю двух миллионов пар рабочих рук? Или результатом станет резкое уменьшение количества производимого продовольствия и голод? Если война пройдет за год — это значения не сыграет, если затянется на три-четыре года, голод из этой войны выйдет победителем и снесет любое правительство или того хуже, ударит по правящей династии.

Я сделал еще одну паузу, дав возможность слушателям переварить мои идеи. Вижу, что кто-то тут даже задумался, а кто-то отошёл, чтобы быстро перекурить, что, бью по мозгам? Так это только при условии, что они имеются.

— Итак, при освобождении от крепостной зависимости было два главных пути: оставить землю помещикам, а крестьян освободить без земли, таким образом решая задачу рынка свободных рабочих рук для промышленности. Продовольствие начинают производить крупные помещичьи хозяйства, в которых крестьяне — наемная сила, получающая заработную плату подобно рабочим на фабриках. Либо наделить крестьян достаточным количеством земли для решение продовольственного вопроса и получения крепких фермерских хозяйств. И необходимого ресурса для пополнения армии. Ни то, ни другое сделано не было. Я не собираюсь разбирать почему, резоны для этого были. Но… мелкие порою резоны сделали реформу эффектной, но мало эффективной. А вот к чему это приведет прогнозировать не берусь, у меня для этого маловато знаний.

— А каковы предпосылки для успешной военной реформы? — не удержался от вопроса Милютин.

— Первое: это обеспечение армии самыми современными системами вооружения. Это требует развития промышленности: строительства заводов, наличия квалифицированной рабочей силы и достаточного количества инженерных кадров, развитие того, что я назвал бы инфраструктурой, тех же железных дорог, по которым будут доставлять войска на фронт и ресурсы на предприятия, и кардинальной реформы системы народного образования. Поясню последнюю мысль.

Оружие становится все сложнее. Обслуживать его и пользоваться им с успехом могут люди грамотные. Мой горно-егерский корпус набирался только из грамотных кандидатов, ибо их обучение прошло быстрее и эффективнее. Наша победа над Пруссией — это победа просвещенного баварского школьного учителя над палочно-принудительной прусской школой! Без всеобщей грамотности строить современную армию немыслимо! Вам придется не только полгода, а то и год призывников откармливать, но и обучать основам грамоты! А это потеря времени и средств, которых у империи не так уж и много. Следовательно, реформа промышленности и образования.

Второе: создание системы продовольственной безопасности. То есть, крестьянские хозяйства должны обеспечить продовольствием потребности фронта и тыла на все время проведения военных действий. То есть — успешная крестьянская реформа.

Третье: для успешной войны необходимы три основных условия: деньги, деньги и еще раз деньги. Поэтому военная реформа неизбежно тащит за собой и денежную. Финансовая система государства должна быть способна выдерживать продолжительные кризисы, которыми война и является. Следовательно, финансовая реформа.

И последнее: развитие науки и медицины в первую голову. А это реформы образования и системы здравоохранения, которой у империи вообще-то нет.

Молчание… Сказал бы гробовое мне в ответ.

— И знаете, дамы и господа, в чем главная сложность этих всех реформ?

Ага, и тут молчат.

— А в том, что результатом их всех может стать рост революционного движения, особенно на идеях социализма, которые сейчас активно разрабатываются, особенно в Лондоне и Женеве. Мы прошли через это в сорок восьмом году. Этот всплеск революций стоил моему дедушке, королю Людвигу I баварской короны.

А после началось обсуждение моих мыслей. Вернулся я выжатым, как лимон, благо, добираться далеко не пришлось. А под конец мне удалось переговорить с Еленой Павловной пару минут тет-а-тет, задал ей очень важный для меня вопрос, впрочем, об этом как-то в другой раз, спать очень хочется…