Я – король Баварии – 2. ((Не самый бедный Людвиг))

Пролог

Итальянское королевство. Милан. Миланский собор

11 октября 1861 года

Откровенно хорошо чувствовать себя героем Италии. Ну и что, что оплеванным героем! Но героем-то однозначно! Где у меня эти чувства прорезались? Да в славном городе Милане. Захотелось мне попить кофе на смотровой площадке Дуомо. На тебе, плиз! Дуомо, чтобы вы понимали. это местное название знаменитого на весь мир Миланского собора — одного из главных достопримечательностей этого многолюдного города. И вот принцу-освободителю, творцу независимой Италии поставили столик, на который водрузили кофейник с дымящимся свежайшим напитком и дали возможность любоваться видом на Соборную площадь с верху вниз.

(вот такой примерно пейзаж)

Я пребывал в довольно скверном настроении. А что вы хотите? Накануне у меня состоялась встреча с графом ди Кавур. Толстый пройдоха энергично рассказывал мне, как принцесса Мария Пиа влюблена в португальского принца, что ее брак со мной стал бы ее личной трагедией и Его Королевское Величество Виктор Эммануил, желая счастья своей дочери, согласился все-таки на ее замужество за отпрыском португальской короны. А еще, чтобы заткнуть мне рот, по всей видимости, за заслуги перед королевством, меня наградили высшим орденом, которым никогда, Кавур подчеркнул, никогда не награждались не-итальянцы. В смысле не подданные других государств. Речь шла об Ордене святого Благовещения, к которому еще и прилагался Крест Ордена Святых Маврикия и Лазаря. О! Увесив меня этими пафосными висюльками, этот напыщенный бонвиван, уверовавший, что провел молодого кронпринца за нос, отправился восвояси. Можно подумать, что я не знаю, что истинная причина отнюдь не во мне, а в Генуе, которую выпускать из своих рук… Да и награждались этим орденом иностранцы, врешь, собака сутулая! В общем, Витю Итальянского задушила жаба. Правда, каким-то странным образом, до меня дошли слухи, что за признание Рима столицей Итальянского королевства некто Тьер получил маленький такой кусочек в Генуэзском порту. Ну-ну… пустите галла на сеновал, так он вскорости вас из дома-то выпрет! Посмотрим, что из этого получится.

А пока что я пребываю в Милане и изображаю отвергнутого жениха в печали. Тут меня держат две вещи: официально — армия Гарибальди распущена и сейчас здесь открыт и вовсю работает пункт сдачи оружия, выданное раннее Джузику т. с. «во временное пользование», этакий вариант ленд-лиза. Конечно, из четырех с половиной тысяч ружей мне в лучшем случае вернут чуть более трех. Что-то растащили, что-то поломалось, что-то утеряно во время боев. Это как раз и нормально.

На самом деле я тут формирую последний караван с честно отжатым или прихватизированным во время Итальянского похода. А вы что думали, Наполеон Великий из Итальянского похода вернулся нищим генералом? Ха-ха три раза! Война сама себя кормит. Она должна окупаться вплоть до последнего потраченного гульдена. И откуда бы у Буонапартия появились возможности натянуть на себя императорскую корону? Вот-вот и я о том же… Кроме того, нарисовалось еще несколько встреч, которые могут оказать влияние на местную политику. Оно мне надо? Так, делать мне сейчас, откровенно говоря, нечего, так что развлекусь… чисто от скуки.

И вот ко мне сюда, на крышку собора, на ее смотровую площадку (которую так никто еще не называет, даже подумать такое для местных почти что кощунство) взбирается шестидесятилетний мужчинка. Вполне еще живенький, сухонький, энергичненький такой. Человечек этот непростой. Зовут его Туллио Дондоло. И он из знаменитого древнего патрицианского венецианского рода Дондоло, из которого вышло четверо дожей этого примечательного городка. Его отец был видным политиком в Венеции, но после Наполеоновского завоевания и последующего упразднения республики, перебрался во Францию, где получил титул графа. Сынок его получил неплохое образование, вел светский образ жизни, прожигал отцовские деньги, но вскоре активно влез в политику. Женат дважды. Два сына от первого брака, а также сын и дочка от второго. Пик его политической активности пришелся на сороковые роковые… Сам Туллио стал одним из главных организаторов революции 1848 года, фактическим предводителем восстания в Варезе. Но его морально сильно подрубила гибель старшего сына Энрико во время защиты республики Мадзини в Риме в 1849 году. Там же был тяжело ранен младший из братьев, Эмилио. Туллио Дондоло вроде бы отошел от политических дел, занялся писательским ремеслом, вот только политика, она как наркотик, засасывает раз и навсегда. Так что я неожиданно получил просьбу от потомка дожей встретиться в Милане… и согласился. Сам от себя такого не ожидал.

— Ну и место вы выбрали, молодой человек… — с трудом отдышавшись, произнес Туллио, пренебрегая правилами приличия, видимо, подъем на крышу собора дался ему непросто.

— Ну вы же должны понимать меня, уважаемый граф, я пребываю в меланхолии, невеста от меня сбежала…

Туллио плюхается на стул напротив меня и наливает себе кофе, на то, что я ломаю перед ним комедию, не обращает никакого внимания.

— Ваше высочество! Я просил вас о встрече, хотя и не в столь экзотических условиях, потому как у нас тут возник один проект. И мне кажется. что ваша помощь будет тут кстати.

— Кому это «нам»? Кого вы представляете? — я перестаю играть. Раз зашел серьезный разговор, то и говорить будем без кривляний.

— Нам… это патриотам Венеции. И это не только старые патрицианские семьи, как моя, например. Это подавляющее большинство самых влиятельных и богатых родов. Именно нам принадлежит город и не принадлежит, фактически, ничего. Нас не устраивает австрийское владычество, но еще меньше — власть сардинского монарха.

— Извините, господин Дондоло, я правильно понимаю, что вы хотели бы независимости Венеции и от Австрии, и от Италии?

— Это было бы лучшим исходом для нас. Но мы не сказочники и понимаем, что такой проект обречен на провал. Вена ни за что не согласиться. И зря…

На самом деле, насколько я помнил, попытки присоединить Венецию были провальными до тех пор, пока Вена не проиграла Берлину в австро-прусской войне. Кстати, тогда и Баварии досталось на орехи. И апсоля этого Венецию просто прибрали жадные ручки короля Витюши.

— Ну… на что австрийцы точно не пойдут, так это не захотят видеть вас в этом проекте. Туллио Дондоло, как новый Венецианский дож их точно не строит.

Я сразу же расставляю приоритеты и смотрю на реакцию собеседника. Его мои слова отнюдь не смущают.

— Ну что вы, мы уже определились, что официальным лицом Венеции станет кто-то из рода Тьеполо. Тоже весьма примечательная семейка, которая дала одного из двухсот дожей. Пока что не решили, кого лучше, Винченцо или Луку Марка.

— Что же вы хотите от меня? Скажу только, что проект Итальянской республики Венетто при вассалитете со стороны Вены может у вас получиться. Присоединить просто область Венеции к Италии сравнительно нетрудно. А вот республиканская Италия с центром в Венеции, как противовес королевству, даже с Римом — столицей вполне себе может иметь право на существование. Более того, эта будет этакая заноза, которую Виктор Эммануил не сможет так легко выковырнуть. Но опять-таки, вопрос: при чем тут я?

— Бавария имеет весьма неплохие связи с императорским двором Вены.

— Вот оно что… и вы хотите, чтобы я чуть-чуть помог вашему проекту воплотиться в жизнь.

— Именно так, Ваше Высочество. Более того, мы знаем, что у вас возникли трудности с возвратом ружей, которым воевали краснорубашечники. Мы же хотим создать отряды милиции на границах нашей области и королевства. Поэтому лишить Гарибальди оружия — это для нас плюс. Да и свою милицию мы сможем вооружить. А вам и небольшая прибыль, и меньше мороки с этим барахлом возиться.

Вот дались им всем мои винторезы! Кавур тоже намекал, что мне бы, в качестве благодарности за итальянскую висюльку подарить бы королю Вите мои запасы баварских огнестрелов. Ага! Фигвам тебе, граф, а не мои ружья в подарок! А тут есть шанс их продать. А чего уж? Копейка рупь бережет! Раз деньги идут в руки, почему мне от них отказываться?