Я – король Баварии – 2. ((Не самый бедный Людвиг))

Глава пятьдесят седьмая

Тайное, которые никогда не должно стать явным

Берлин. Цитадель Шпандау. Бастион «Кёнегин»

23 февраля 1863 года

Одиннадцатого февраля шестьдесят третьего года после продолжительной тяжелой болезни король Пруссии Вильгельм из семьи Гогенцоллернов покинул сей бренный мир. Похороны короля-неудачника проходили весьма скромно, можно сказать по-семейному. На три дня страна (от которой мало что осталось) погрузилась в напряженные ожидания. Не было ясно, почему не объявят о коронации единственного возможного наследника — кронпринца Фридриха Генриха Альбрехта Прусского. Правду не знали никто из обывателей, хотя бы потому, что она была крайне унизительна для правящего дома: без утверждения тремя императорами (Германии — Максимилиана), Австрии — Франца Иосифа и России — Александра Николаевича провозглашение нового короля из Бранденбургской династии было невозможным. И эти три дня ушли на обмен шифрованными телеграммами Берлина с Санкт-Петербургом, Мюнхеном и Веной. Но все тайное когда-либо заканчивается. Закончились и эти согласования, которые все заинтересованные лица держали в строжайшем секрете. Пятнадцатого февраля кронпринц Альбрехт был провозглашен королем Прусского королевства Альбрехтом I.

(король Пруссии Альбрехт I)

Во время неудачной для Пруссии войны Альбрехт командовал гвардией. В тяжелом бою под Шверином он сумел остановить продвижение датчан, нанеся им чувствительные потери. Именно тут, когда прусский принц играл от обороны, ружья Дрейзе собрали с потомков Гамлета кровавую жатву. Это из-за его действий на битву под Берлином датчане ухитрились опоздать, ибо старательно сами того не зная руководствовались принципом: «Шаг вперёд, два шага назад».

Впрочем, для нового короля военные таланты были не самым существенным преимуществом. Более полутора десятков лет Альбрехт возглавлял секретную службу короля, отвечая за весьма щекотливые моменты. Почему-то именно ему Вильгельм поручил это не самое чистое и не самое престижное дело. Но кто-то должен был чистить авгиевы конюшни? И принц, который даже не ожидал, что когда-нибудь станет во главе государства, делал свою работу, сообразно тем не самым щедрым финансовым возможностям, которые ему перепадали. Вильгельм Гогенцоллерн старался экономить на всём, кроме армии.

Визит короля в крепость Шпандау стал неожиданностью для многих, в первую очередь, коменданта и его подчиненных.

(цитадель Шпандау — не надо путать с известной тюрьмой Шпандау)

Цитадель Шпандау — это крепость почти в самом центре Берлина, точнее, в его северо-западной части на берегу реки Хафель. Раньше тут возвышался средневековый замок, но позже он был перестроен в укрепление в виде почти что квадрата (четырехугольник длиной в 208 и шириной в 195 метров), который дополнительно усилили еще и четырьмя треугольными бастионами, плюс круглая сторожевая башня Юлиуса. В конце шестнадцатого века цитадель приобрела свой современный вид, хотя еще и производились небольшие работы. В 1619 году произошел взрыв пороха в бастионе «Кронпринц» и его срочно восстановили. В начале следующего века часть помещений крепости стали использовать в качестве тюрьмы для особо ценных (или высокопоставленных) преступников. Это укрепление занимали войска Наполеона, покинувшие ее после взрыва в бастионе «Кёнегин», который перестроили в 1821 году.

(центральный вход в крепость Шпандау)

Альбрехт въехал с эскортом в крепость с центрального входа, пришлось спешиваться — ворота, украшенные прусским орлом, не были рассчитаны на проезд верхом. Попав на территорию укрепления, Альбрехт быстрым шагом двинулся направо, в сторону бастиона «Кёнегин». Караул отдал честь Его Величеству, который, в сопровождении одного-единственного слуги направился в сторону подвальных помещений. Комендант цитадели, полковник Фридрих фон Вернер был вежливо, но решительно остановлен королевской охраной. Говорят, что в каждой стране есть своя «железная маска» — человек, которого навечно замуровывают в темнице и выйти оттуда он может только в виде трупа. Достаточно вспомнить Шлиссенбургского узника у нас, в России. Под бастионом «Кёнегин» располагалась одна из самых секретных тюрем государства: во время реконструкции тысяча восемьсот двадцать первого года часть помещений в подвале бастиона переделали под камеры, в которые вел весьма узкий проход, тщательно замаскированный от чужого взгляда. Рассчитана она была на четырех узников. Хотя однажды тут находилось семеро заключенных. Еду доставляли рекой на лодке раз в два дня и сбрасывали в специально сделанный люк. Обычно один из заключенных исполнял роль и тюремщика, разносил еду по своим коллегам по несчастью. Слуга уверенно вел короля по подземному ходу, затем противно заскрипела дверь, петли которой не смазывались, скорее всего. еще от времен Ноя. Слуга зажег факел, освещая Его Величеству путь к одной из камер. На этот раз в крепости остался один-единственный узник. И он содержался тут уже более двенадцати лет. Довольно крепкого телосложения с совершенно седой головой мужчина болезненно щурился, прикрывая глаза от яркого света факела.

— Принц Альбрехт! Какая неожиданность! Чем обязан? — проскрипел узник довольно трескучим голосом, после чего раскашлялся. Король жестом отпустил слугу, который стал подальше, защищая беседу от возможной прослушки, об этой встрече никто не должен был ничего знать. И только после этого заговорил:

— Король Альбрехт, с твоего позволения, Фрири.

— О! Поздравляю, Ваше Королевское Величество. — заключенный вложил в эту фразу максимум иронии, на которую был способен. — Вы не забыли мое детское прозвище? Потрясен.

— У меня отличная память, мой бывший друг. Детство давно закончилось. Играем-то не по-детски, не так ли…

— А ты, как всегда. резок и жесток, Альби. И время тебя тоже не пощадило. Где твоя роскошная шевелюра?

— Не пытайся вывести меня из себя, я пришел по делу и препираться по пустякам не имею времени.

— Хорошо, я внимаю Вашему Величеству. — ирония никуда не исчезла, даже стала более походить на сарказм.

— А ты везунчик, Фрири, потрясения последнего времени обошли тебя стороной. У нас все изменилось. Все наши планы рухнули. От королевства остался небольшой кусок Бранденбурга и Померании. Мы проиграли союзу Баварии, Австрии, Дании и России. Король умер. Принцы погибли на войне. Бранденбургский дом унижен, страна выплачивает позорную контрибуцию.

— И причем тут я? Или мне урежут пайку хлеба? «Так тогда вообще лучше дайте мне яду, и я перестану висеть тяжелой гирей на государственном бюджете!» — заметил совершенно спокойно пленник.

— Ты прекрасно знаешь, Фрири. У любой неудачи есть имя и фамилия. У этого поражения есть своя субъективная причина: злой гений короля Баварии Максимилиана. Это он сумел сколотить против нас комплот столь разных стран. И против объединенных сил столь многих государств мы просто не потянули.

— Опять-таки, Альби, повторю свой вопрос: причем тут я? Я заключенный в этом проклятом Богом месте, что мне до высокой политики? Ни-че-го! Это мой точный ответ!

— Ты выйдешь отсюда. Максимилиан Баварский, германский император должен умереть. Как ты это сделаешь — не имеет никакого значения. Но никакой связи с Бранденбургским домом быть не должно.

— И как ты себе это представляешь? — невесело ухмыльнулся узник Шпандау.

— Это ты себе представишь. Мне это ни к чему. Ты получишь деньги и свободу. И единственное обязательство перед короной, после исполнения которого можешь катиться на все четыре стороны.

— И зачем мне это?

— Твоя жена, Фрири, Магда, твоя дочка, Фрири, Мария-Луиза, твой внук Фрири, пятилетний Фридрих Альберт… Они все погостят у меня, где, тебе знать не надо. Ты делаешь дело — и получаешь их обратно. Только не говори, что тебе плевать и на жену, и на дочку, и на внука. Не поверю. Если за три года ты не сделаешь свою работу — знаешь, разные неожиданности случаются с простыми людьми, очень разные, но все, как обычно, со смертельным исходом.

— Тебе напомнить, Альби, за что я попал сюда? — лицо заключенного исказилось от гнева.

— Зачем, мой дорогой друг! Ты был одним из самых эффективных механизмов разжигания событий сорок восьмого года в германских государствах. Скажи, Фрири, с чего ты вдруг решил, что сможешь реально скинуть короны с венценосных голов? Ты зарвался, забыл, кому служишь! И потому ты тут. Но ведь навыки никуда не делись. Думаю, три года — вполне достаточный срок.

— И почему ты не наймешь этих… рэволюционэров? Они сделают тебе работу и за небольшие деньги, всё, как ты любишь!

— Мне нужен стопроцентный результат. Это раз! Эти дилетанты такого не гарантируют. Мне нужно, чтобы до меня и Пруссии никто не смог докопаться. Это два! И именно это соображение делает твое предположение совершенно невыгодным. Понятие о секретности у этих господ отсутствует как исторический факт.

— Альби, неужели ты думаешь, что я не понимаю, что никто меня так просто не отпустит: я слишком много знаю. Так что ты мне даешь три года жизни вдалеке от семьи. Не пойдет.

Узник задумался. Кроль молчал. Он понимал, что именно сейчас его визави принимает какое-то решение. Но какое? Наконец тот заговорил:

— Пять лет. В заточении я пребывал двенадцать лет и девять месяцев, три недели и два дня. Мне надо освоиться, привыкнуть к современным реалиям. И после окончания дела дашь мне один месяц. Я хочу провести его в кругу семьи в своем поместье. И мне плевать, как ты это организуешь. Потом я приму яд. Сам, без твоей помощи.

Альбрехт развернулся и вышел из камеры. А через несколько минут комендант цитадели получал королевский разнос за старую тюрьму, про которую никто не знал и в которой содержался один-единственный узник, сошедший с ума, который и имени своего не помнит!