Я – король Баварии – 2. ((Не самый бедный Людвиг))

Глава пятидесятая

Время сюрпризов

Пруссия. Рейнская провинция. Кёльн

30 июня — 3 августа 1862 года

Император Максимилиан входил в Кёльн. Одним из главных сюрпризов от коалиции для Пруссии был захват Рейнской провинции, которую Вильгельм объявил демилитаризованной областью. Но именно тут располагались важнейшие военные заводы, да и просто центр прусской металлургии. Двадцать четвертого Первый Баварский корпус (усиленный и состоявший из трех дивизий усиленного состава (общая численность с кавалерией и артиллерией составила сорок три тысячи человек) выступил из Висбадена. В его состав вошли подразделения из Бадена, Пфальца и Нассау, что дало еще в прибавке пять тысяч пехотинцев и тысячу кавалеристов. У города Бонн баварцы встретились с Рейнской армией пруссаков, эта «демилитаризация» области была весьма условной. Во-первых, каждый из девяти полков Восьмого корпуса (восемь пехотных и один фузилерский) оставил в провинции по одному своему батальону. Во-вторых, на их основе стал формироваться корпус ландвера, в который призвали двадцать две тысячи солдат и офицеров (двадцать тысяч пехоты и две тысячи кавалерии). Баварцы генерала Луитпольда Баварского (младшего брата императора Западно-Германской империи Максимилиана) в бою под Бонном полностью воспользовались преимуществом винтовок Шасспо, в частности, их дальнобойностью и скорострельностью. С приличной дистанции они расстреливали колонны пруссаков, вооруженных винтовками Дрейзе и (не менее половины) устаревшими гладкоствольными ружьями и штуцерами. Очень скоро оказались выбитыми самые боеспособные подразделения, которые шли в первой волне атаки, а вот недавно набранные ополченцы превратились в неуправляемую толпу, которая побежала, преследуемая легкой кавалерией баварцев. Виктория была полнейшая[1]. И теперь неофициальная столица Рейнской провинции лежала перед союзной армией, одержавшей первую победу над казавшимися непобедимыми пруссаками. Было интересно, что станут делать муниципальные власти города: придут с ключами или предпочтут безнадежное сидение в осаде? Боннцы предпочли (видя разгром своей армии) сдаться и выторговать для себя приемлемые условия капитуляции. Вскоре показалась делегация лучших людей города. Максимиллиан вздохнул — застревать в осаде большого города ему не хотелось.

Ситуация складывалась для коалиции более чем благоприятно. Он, как человек, который хорошо знал, чего это стоило: сколотить комплот из столь разных государств, чьи интересы порой были совершенно противоположными был поражен, как дружно хищники набросились терзать поверженного орла. Вчера, по сообщениям вездесущей прессы, которая успешно пользовалась всеми доступными средствами быстрой передачи сообщений, в первую очередь, телеграфом, Центральная прусская армия потерпела обидное поражение под Райхенбергом. Почему обидное? Потому что пруссаки надеялись на свои скорострельные чудо-ружья. Но весьма неожиданно на высоте оказалась австрийская артиллерия, которая просто выкашивала дальней картечью колонны прусской армии. Командовавший австрийской армией эрцгерцог Альбрехт передал большую часть австрийской артиллерии из богемских частей. И поэтому под Райхенбергом у эрцгерцога под началом оказалось четыреста двадцать два орудия, более сотни из которых были нарезными. Это против ста шестидесяти шести пушек принца Фридриха Карла. И тут Бог войны оказался на высоте! Понеся тяжелые потери, преследуемый венгерской конницей, пруссаки начали отход обратно в Силезию. Надо отдать должное Фридриху и его генералам: отход не превратился в повальное бегство. Огрызаясь огнем колонны отлично вышколенной пехоты, медленно откатывались к границе империи, чтобы оказаться на своей земле. Потому как в самом королевстве дела шли совершенно неудачным образом.

Датская армия торжественным маршем прошла через Мекленбург, где им никто сопротивления не оказал, после чего вступила на землю Бранденбурга, угрожая Берлину. Купировать наступление датчан пришлось гвардии. В районе Фюрстенберга прусским генералам удалось остановить зарвавшихся датчан и нанести им поражение, но подошедшие резервы датского короля, который командовал лично войсками, сделали ситуацию неоднозначной. Вторая битва могла обернуться для берлинских гвардейцев разгромом: их победа оказалась пирровой. Хотя срочно выдвигался призванный ландвер, но сырые, не сбитые подразделения казались слишком хлипкой подмогой. И да, прусскую гвардию спасли именно ружья Дрейзе и хорошая нарезная артиллерия.

Максимилиан еще не знал, что сегодня утром сработал главный сюрприз имени кронпринца Людвига. Границу Восточной Пруссии перешла русская армия. Император Александр провел тайные переговоры с Людвигом I Баварским. Старый лис сумел убедить русского императора что разгром Пруссии для него окажется благом. Это был самый сложный дипломатический маневр в карьере бывшего баварского монарха. Ведь аргументов, почему считать Берлин врагом, а Мюнхен — другом у отставного короля вроде бы и не было! Но кое-что все-таки нашлось! Александр II известен своей пропрусской позицией. И то, что он может поддержать Австрию, которая платила России подлостью и неблагодарностью казалось вообще из области фантастики. Тем более не было аргументов поддерживать непонятное пока что в холодном и негостеприимном Санкт-Петербурге какую-то Западно-Германскую империю. Зачем? Всё чуть было не испортили англичане, которые захотели поучаствовать в антипрусской коалиции и оторвать от побежденного немного землицы для своих собственных целей. Принцев в Британии много, тронов на всех не хватает! От этого удалось отбиться, сделать особый акцент на подлой позиции Пруссии на Парижском конгрессе и во время Крымской войны. Но главную роль сыграло секретное послание принца Людвига. Оно было написано на русском, и Александр сразу же отметил, что баварский принц начал изучать русский не так уж и давно: написано было с многочисленными ошибками: Людвиг явно забывал про яти, не ставил еры в конце слов, когда это было необходимо, но смысл послания перекрывал все эти огрехи. На них русский император уже внимания не обращал. И вот сегодня рано утром четыре русских корпуса из польских владений под командованием генерала Лидерса двумя колоннами двинулись вглубь Пруссии: два корпуса шли через Торунь на Эльблонг — отрезать Восточную Пруссию от королевства. А еще два — через Быгдощ и Хайнице на Кольберг — вторгаясь в Померанию. В тоже время русская гвардия из прибалтийских земель действовала на Тильзит и далее, на Кенигсберг.

Первый корпус прусской армии оказывал помощь гвардии в противостоянии с датчанами, поэтому его ослабленных сил против пяти русских корпусов оказалось совершенно недостаточно. А в польские украины Российской империи входили свежие войска под командованием Дмитрия Ивановича Скобелева (отца будущего Белого генерала). Тем более, что восстание панов было уже совершенно разгромлено. А Вильгельм получил в ставке послание от русского императора, в котором говорилось об поддержке оружием и деньгами со стороны Берлина польских повстанцев в российской империи, приводились конкретные факты и свидетельства, после чего объявлялась война Пруссии.

И в тот же день прусский монарх отдал приказ своим армиям отступать в сторону Берлина, который оказался слишком уязвимым.

Правда, сюрпризы этой войны не закончились: Восьмой корпус прусской армии попробовал (по приказу Мольтке) надавить на Ганновер и вывести его из игры, по мнению великого полководца, баварцы в таком случае должны были отвести свои войска из Рейнской области, чтобы оказать помощь будущим родственникам их будущего (простите за тавтологию) монарха. Но баварцы вовремя подкинули в Ганновер резервы, вооруженные теми же скорострелками Шасспо. И Восьмой корпус под Ганновером ожидал неприятный сюрприз: хорошо окопавшиеся на оборонительных позициях баварцы метким и частым огнем уничтожали роту за ротой атакующих прусских гренадер. Потеряв ударные силы, части Восьмого корпуса стали отходить обратно.

А тут пошли сюрпризы и с Южного фронта: напоминавших Дон Кихота итальянский генерал Ламармора потерпел поражение от австрийского генерала Клам-Галласа. Надо сказать, что кроме двадцати тысяч как бы венецианцев (по факту — австрийцев), в его распоряжении оказалось двадцать пять тысяч республиканского ополчения (не будем забывать, что область Венетто было объявлена Итальянской республикой под патронатом Австрийской империи). Дело в том, что монархия сардинцев многим итальянцам пришлась не по вкусу. И истинные республиканцы оказались в Венетто, где действительно были действовали довольно либеральные законы. Кроме этого, австрийский полководец привел с собой пехотную дивизию и кавалерийскую бригаду, значительно усилив контингент республики. Первого августа неподалеку от Падуи итальянцы-монархисты были на голову разбиты союзом имперских австрийцев и итальянцев-республиканцев! Честно говоря, весьма странная гримаса истории, к которой принц Людвиг как-то приложил свои усилия. Нет, сардинцы сумели опять удивить — Гарибальди воспользовался влиянием папы Римского на Швейцарию и провел свою армию прямиком во владения Вюртемберга. Свой поход он начал от Комо, оттуда отправился в Цюрих, а уже из Швейцарии пошел походом на Штутгарт. У Эмпфингена его и разбили. Ну не ожидал знаменитый герой Италии, что его встретит хорошо вооруженный и прилично обученный отряд баварцев. И в ходе шести атак сточил свое двенадцатитысячное воинство почти в половину. А дальше — кавалерийская бригада влетает в дезорганизованную толпу макаронников, после чего начинается резня. Самого Гарибальди опять тяжело ранят, и он попадает в плен. Такие вот пироги! Потрясающе крепкий тип этот Джузик! Сколько раз его ранили! И все потому, что никогда не мог отсидеться при штабе и лично водил своих краснорубашечников в атаку. Так кто ему доктор?

Императору Максимилиану делегация кёльнеров… или кёльнцев… или кёльнщиков… или как-то их там жителей Кёльна откровенно не понравилась. Особенно ее глава, тучный невысокого роста пузырек на тонких ножках, постоянно вытирающий носовым платком обширную лысину на голове. А когда это непонятное чудо природы открыло пасть и тоненьким голоском кастрата сообщило, что он бургомистр Кёльна и прибыл, чтобы уточнить правила нашего общежития, Максик откровенно говоря, охренел!

— Уважаемый, чье имя я не знаю, и знать не хочу… а тебе не кажется, что все, что вы можете обсуждать — это условия вашей капитуляции. Нет, конечно… если вы решите оборонять город до последнего жителя, то моя артиллерия откроет по городу огонь. А солдаты получат приказ пленных не брать!

Последние слова императора явно обеспокоили бургомистра, который начал работать платком с удвоенной скоростью. «Грязная потная скотина! — подумал про себя император. — И вот такие у меня сидят по лантагам и решают судьбы королевств!»

— Ваше Императорское Величество! Мы не собираемся оказывать сопротивление вашей многочисленной армии… — начал попискивать глава делегации кёльнеров. — А посему рассчитываем на снисхождение и мягкие условия мира, между нами.

— Чего ты плетешь, несчастный? — поинтересовался Максимилиан. — Условия просты: передача всех военных припасов и продукции военных заводов со складов и армейских магазинов. Разоружение городской стражи и выплата единовременной контрибуции в размере…

Император задумался, какую сумму всё-таки кёльнершвайне[2] назначить.

— Но Ваше Императорское Величество! Мы не можем отдать вам эти припасы, ибо они принадлежат прусской короне. Когда сюда вернется Его Величество Вильгельм, то…

— Штюрмер! — внезапно заорал император.

Командир личного конвоя Максимилиана немедленно вбежал в палатку.

— Ваше Величество!

— Этого! — и император некультурно указал пальцем на бургомистра Кёльна. — Повесить на ближайшем дереве. Только выбирайте ветку потолще.

Максимилиан подождал, когда крики не ожидавшего такого поворота судьбы бургомистра затихнут, после чего обратился к оставшимся почтенным кёльнерам.

— Господа хорошие. Вам не кажется, что тут я диктую условия капитуляции?

С этим тезисом императора никто из прибывших господ спорить не рискнул. И по размерам контрибуции весьма быстро приняли решение, удовлетворяющие все стороны дискуссии — то есть императора Западно-Германской империи.

[1] Преимущество винтовок Шасспо перед Дрецзе в Ри показала франко-прусская война. Так во время битвы при Сен-Приве — Гравелоте французы, заняв выгодные позиции с дальних дистанций расстреливали колонны прусской пехоты и нанесли им тяжелые потери. Но этот эпизод не сыграл решающего значения на ход войны.

[2] Кёльнской свинье (ругательство интеллигентное).