Я – король Баварии – 2. ((Не самый бедный Людвиг))

Глава пятьдесят восьмая

По странам и континентам

Лондон-Париж-Вашингтон-Ричмонд

Май 1863 года

Лондон. Резиденция премьер-министра.

7 мая 1863 года

Генри Джону Темплу, третьему виконту Палместрон нездоровилось. Коварная майская погода показала себя во всей красе, казалось, что пригрело солнышко, и премьер-министр Великобритании вышел на улицу одетым несколько легкомысленно, чтобы насладиться внезапно наступившим теплом. И прогадал. Как-то сразу промерз и даже крепкий грог не помог избавиться от мгновенно возникшей простуды. Джон Доу, личный врач премьер-министра, настоятельно рекомендовал полный покой, но сэр Генри упрямо продолжил принимать важных посетителей в короткие промежутки облегчения от недомогания.

Палместрон никогда не был яркой звездой на политическом небосклоне, его карьера складывалась довольно непросто, но он умел делать выбор и редко ошибался. Особенно беспроигрышной оказалась ставка на партию вигов, что многим в свое время казалось безрассудством. Но сэр Генри умело держался выбранного курса. А что недоброжелатели? После удачи в Восточной войне они вынужденно прикусили языки. Один оглушительный успех, громкая виктория — и ты в фаворе у избирателей. Противодействие Российской империи стало кредо всей политической карьеры лорда Палместрона. И он сей избранной линии поведения не изменял до последнего дня своей жизни.

Секретарь вошел, когда премьер-министр сидел в постели и читал газету. Надо сказать, что знакомству с прессой сэр Генри уделял, как минимум час-полтора в день. И не допускал никакого секретаря к тому, чтобы делать ему выжимки из новостей. Только сам, только перебирать заголовки глазами, вылавливая в этом море мусора жемчужины ценной информации. Сейчас был период его второго премьерства, и своим привычкам сей государственный муж не изменял.

— Сэр Генри, к вам сэр Джон Рассел. Просит принять по срочному делу.

— Проси! — кивнул Палместрон. Он сам хотел переговорить с Расселом, с которым его связывали давние отношения: в правительстве Рассела Генри Палместрон был министром иностранных дел. В его теперешнем правительстве этот пост занимал сэр Джон.

Невысокий, какой-то скособоченный, с тяжелыми массивными надбровными дугами, не самого приятного вида джентльмен, Джон Рассел только в шестьдесят первом году получил титул графа и стал лордом. До этого его называли «сэром» или «лордом», но это было титулом учтивости (младший сын шестого герцога Бедфорда на звание лорда претендовать не мог). Надо казать, что к старости и Палместрон утратил даже какие-то признаки внешней привлекательности. Но пока еще ни он, ни его соратник по партии вигов не утратили живости ума и стремления упрочить положение Британии в мире.

— Прости, дорогой друг. Что вынужден побеспокоить тебя в столь сложную минуту. Получен ответ от императора Максимилиана на наш ультиматум. — начал разговор министр иностранных дел.

— О! сэр Джон, я не настолько плох и не нахожусь на смертном одре. Это мой личный врач перестраховывается и прописал мне постельный режим. Каков итог?

— Как вы и предполагали, сэр Генри, наш новоявленный император сразу же сдулся. Более того, он наложил на Германию обязательства не строить военные корабли класса линкор. Предложил серьезные самоограничения по тоннажу боевых единиц, которые не будут превосходить по водоизмещению фрегаты. Вообще он планирует строить только небольшие, но быстрые боевые корабли, предназначаемые для борьбы с контрабандистами. Фактически, весь флот будет подчинен пограничной страже.

— Это хорошие новости. А что по поводу сближения Германии и России?

— Летом этого года планируется частный визит кронпринца Людвига в Санкт-Петербург. Ходили слухи, что Александр хочет предложить ему брак с русской принцессой. Но у него нет подходящего возраста принцесс, кроме того, планы жениться на ганноверской принцессе Марии подтверждаются. Более того, брак будет заключен при восхождении Людвига на престол королевства Бавария. Хотя после счастливому супругу придется ждать совершеннолетия невесты.

— Значит, династического брака не будет? Это уже хорошо. Вам не кажется, сэр Джон, что приращение Германии Ганновером не самое благоприятное течение дел на континенте? Вы задумывались над этим вопросом?

— Несомненно, сэр Генри, более того, я задумывался над ним по поручению Его Величества. Фредерике, старшей дочери Георга V уже исполнилось четырнадцать. У нас же принц Альфред еще не определился с браком и вполне подходящая кандидатура для того, чтобы править страной, пусть и начнет с Ганновера.

— Кто будет решать вопрос с сыном Георга — Эрнстом Августом? — поинтересовался премьер-министр.

— Надежный человек, не связанный ничем с нашей страной. Кроме некоторых долговых обязательств.

— И помните, сэр Джон, никакого союза между Германией, Австрией и Россией быть не должно! Иначе все наши успехи в Восточной войне окажутся нивелированы ростом веса России в Старом Свете. Я знаю. что именно папа Римский выступает инициатором подобного союза. Если необходимо — меняйте понтифика! Но этого противоестественного союза мы не имеем права допустить!

— Приложу все усилия, сэр Генри!

Ответ министра иностранных дел Пальместрона удовлетворил.

Париж. Елисейский дворец

11 мая 1863 года

В правительстве Тьера в конце года опять перемены. На пост министра иностранных дел вновь попал один из «ястребов», стойкий сторонник союза Парижа и Лондона — Эдуар Дрюэн де Луис. Именно он был проводником политики Франции, которая привела его страну к триумфу в Восточной войне. Но его предшественник занял весьма осторожную позицию во время германского конфликта, не защитив притязания Франции на Рейнскую область железом и кровью. Ставя у руля министерства внешних сношений этого отъявленного ястреба, Тьер давал четко понять — времена бесхребетной Франции прошли! Правда, консультации с сэром Джоном Расселом дали понять, что сейчас поддержки в Рейнском вопросе от Лондона не будет. Британия опасалась, что Австрия и Россия окажут Германии помощь в случае конфликта с Парижем. «Сначала нам надо разрушить сердечное согласие германских государей, и только потом приступить к разделу так и не объединившейся до конца Германии». — таковы были слова из письма лондонского коллеги.

Тьер принимал своего министра в Елисейском дворце. Не так давно тут была резиденция Наполеона III, который при провозглашении себя императором перебрался в Тюильри. Елисейский же дворец стал местом резиденции премьер-министра, именно тут Тьер и проводил заседания правительства. Мари Жозеф Луи Адольф Тьер был самой противоречивой и самой значимой фигурой в политической жизни Франции середины этого века. Он был знаковой фигурой и во времена монархии, и республики. Не потерялся на фоне Наполеона III, тем более во время регентства стал играть весьма и весьма значимую роль в жизни страны. Его главной чертой характера была работоспособность (это если говорить о положительных качествах) и амбициозность, которая вскоре стала самой неудобной и отрицательной характеристикой сего политического деятеля. Кроме де Луиса на встрече присутствовал полковник Аристид Моро — человек, не занимающий сколь ни будь заметную должность, но личный друг Тьера и его негласный консультант по военным вопросам.

— Господа, вопрос Рейнской области, на мой взгляд, стоит крайне остро именно сейчас. Ваш предшественник, Тувенель, ничего не смог сделать на Венском конгрессе. Это стало главной причиной его отставки. Что можете предложить именно вы?

Дрюэн на минуту взял паузу, по его лбу пролегла борозда задумчивости, которая, впрочем, быстро разгладилась, подчеркивая завершенность мыслительных процессов.

— Господин президент, с дипломатической точки зрения сейчас не самое лучшее время для переговоров по поводу Рейнской области. Для экономики объединившейся, пусть и не до конца Германской империи эта провинция имеет принципиальное значение. Я бы сказал, стратегическое! В тоже время, именно сейчас Мюнхен находится в эйфории от победы над своим извечным противником — Берлином. И на дипломатические уступки не пойдет. Нам надо готовиться к войне. Только военной силой мы сможем вернуть себе эту область.

Эдуар Дрюэн де Луис был прирожденным дипломатом и мысль о том, что Рейнская провинция никогда Франции не принадлежала (не считая времени наполеоновских войн, когда под скипетром императора находилась почти вся Европа) не озвучивал.

— Полковник, когда наша армия будет готова? — Тьер перевел стрелки разговора на своего военного эксперта.

— Я мог бы сказать — никогда! И это было бы правдой, господин премьер-министр. Мы до сих пор не удосужились перевести армию на винтовки Шасспо, которые прекрасно показали себя в войне против пруссаков. У германцев таким оружием вооружена практически вся пехота. А после демобилизации вообще вся. И это означает, что за короткое время они подготовят еще значительные запасы в арсеналах и смогут даже при удвоении армии ее всю вооружить современным оружием. У нас такими винтовками обеспечена только гвардия и несколько отдельных батальонов, в которых это оружие проходило испытания. По планам военного министерства полностью обеспечить потребности армии в новой винтовке мы сможем через семь-десять лет! А сейчас именно скорострельность и дальность боя из нарезного оружия играют на поле боя главную роль.

— И что вы предлагаете? — Тьер задумчиво посмотрел на полковника. Он хорошо знал Моро, и понимал, что огульная критика — это не его конек. Если полковник ТАК критикует, следовательно, имеет что предложить!

— Британцы, насколько мне известно, изучили результаты борьбы коалиции с Пруссией и уже сейчас начинают выпускать аналог Шасспо своего механика Эдуарда Виккерса[1]. Нам надо закупить эти винтовки. Думаю, мы смогли бы через семью Ротшильдов пробить этот контракт. В таком случае, наша готовность к войне была бы сносной примерно через два-три года.

— Насколько я знаю, Британия сейчас не настроена на конфликт с Германией. Тем более, у нас не завершена Мексиканская война. А кабинет Пальместрона делает на эту авантюру серьезную ставку.

— Мексиканская история досталась нам в наследство от Наполеона. Что от этого получит наша любимая Франция? Практически — ничего! Раз жребий сесть на троне у австрийцев, пусть они там и копошатся. Нам следует вывести войска из Мексики и готовиться к борьбе за Рейнскую провинцию. Германия не должна стать конкурентом Франции в Старом Свете.

Вашингтон. Белый дом

18 мая 1863 года

Президент Авраам Линкольн находился в прескверном настроении духа. Война с конфедератами шла ни шатко, ни валко. А тут еще делегация Германской империи, которая прислала своих наблюдателей. Обычна практика для воюющих стран того времени. Но как его эта практика раздражала. Авраам был сторонником крутых мер и предполагал с врагами не церемониться. Но именно эти «наблюдатели» порой сильно мешали его людям проводить необходимые мероприятия по противодействию армии джентльменов, как иронично называли южан закоренелые янки.

Изволив хорошо подумать (не более трех минут), Авраам принял взвешенное решение делегацию германцев не принимать, а наблюдателей спихнуть на генерала Гранта. И что ему могут предложить эти кичливые и заносчивые бюргеры?

Линкольн пододвинул к себе проект документа, который еще не имел названия. Тем не менее, его необходимо было подписать и срочно издавать. Без него никакого прогресса в Гражданской войне не будет!

«Прокламация! — это будет прокламация»! Решил для себя президент[2]. В сентябре прошлого года он освободил негров в штатах, которые не вошли в Союз (то есть у всех конфедератов), но увы, этого оказалось недостаточным шагом. Теперь документ освобождал от неволи людей в девяти дополнительных штатах. Но до полной отмены рабства было еще ой как далеко!

Ричмонд. Завод Тредегар Айрон Воркс.

18 мая 1863 года

Сталелитейный завод был сердцем Ричмонда и главным арсеналом Конфедерации. Президент Джефферсон Дэвис этому предприятию уделял исключительное внимание и находился именно тут, стараясь оценить перспективы снабжения армии новейшим вооружением. И именно тут его застала новость о прибытии прорвавшейся через блокаду делегации Германской империи. Ситуация складывалась весьма сложно: в недавней битве при Чанселорсвилле генерал Ли сумел остановить сто тридцатитысячную армию северян, имея вдвое меньше солдат. Но эта победа дорого обошлась Югу: в сражении смертельно ранили генерала Томаса Джонатана Джексона, по прозвищу «Каменная стена» — одного из лучших полководцев Конфедерации. А без Джексона генерал Ли может наделать глупостей. И что делать? А тут еще и эти… делегаты…

— Что они хотят? — поинтересовался президент.

— Они направили делегатов-наблюдателей в наши войска. Кроме этого, на корабле большая партия их скорострельных игольчатых винтовок Шасспо. С достаточным количеством боеприпасов.

— Что они хотят за это?

— Сейчас — ничего! Это дар Конфедерации, как и лицензия на производство боеприпасов для этих ружей. Они прекрасно показали себя во время войны с Пруссией, которая оказалась разгромленной…

— Мне известен этот факт. И все-таки…

— Поставки хлопка. Их интересуют поставки хлопка, мистер президент. И еще, у них письмо их императора. А их генерал фон Штауффенберг передал слова своего принца, что в войне должны побеждать джентльмены. Мне кажется, мы получили если не союзника, то сочувствующего нам наблюдателя, мистер президент.

— Мы должны использовать даже малейший шанс для нашего усиления, Джон. Я приму делегацию из Мюнхена, как только освобожусь на заводе. Это примерно через два часа. Надеюсь, вы организуете им достойный прием. Как ни крути, а нам необходимо как-то рвать блокаду северян. Чёрт бы их побрал! Всё, не отвлекай меня. Я буду готов принять германцев через два часа ровно у себя в кабинете.

[1] Действительно, концерн Виккерса скопировал винтовку Шасспо и начал выпускать ее аналог, но под свой калибр, который был чуть меньше французского. Посему возникали бы проблемы с поставкой боеприпаса, но вполне решаемые. В РИ в Бриатнии игольчатые винтовки не нашли широкого применения, там разработана была винтовка немецкого оружейника Карле. На момент описываемых событий на вооружении британской армии состояли дульнозарядные винтовки Энфилда. Правда, появилась и снайперская винтовка Уитворда, которую успешно применяли в Гражданской войне в США, (чудо-винтовка) но она тоже была дульнозарядной!

[2] В РИ эта прокламация вышла 1 января 1863 года у нас в силу ряда причин ее издание задержалось.