Возвращение (СИ)

Глава 32 - Месть инквизиторов.

Нахождение в сыром и затхлом подвале сил не прибавляло. Однако относительная тишина и полное одиночество дали мне возможность немного вернуться в чувство. Точнее, возвратить на место растерявшиеся в хаосе мыслей эмоции и ощущения своего тела. Я уже могла свободно передвигаться, хотя голова продолжала кружиться и побаливала. Сотрясение мозга, скорее всего. Боюсь представить, что у меня на лице. Но на ощупь нос на месте, правда, переносицу пронзает боль, если коснуться. Ну и гематома на лбу. По сути, мелочи, если получится сохранить жизнь.

Иногда на меня накатывал приступ паники, как на загнанного в ловушку зверя. Хотелось метаться, стучать в стены и дико орать. Но я сдерживала себя, понимая, что в моей тесной клетке с маленьким окном под потолком, сеном в углу вместо кровати и горшком (вероятно, надо сказать инквизиторам спасибо, что не лишили ведьму этой важной детали), это будет совершенно бессмысленно. Паника отступала, сменяясь каким-то глухим равнодушием. Горьким сожалением, что все могло сложиться иначе, принимай я другие решения.

Потом и оно проходило, и я просто сидела, уставившись в одну точку. Мысли, как и чувства, казалось, окончательно покидали мою больную голову. К середине следующего дня я поняла, что надо действовать. Нет, я не могла разрушить стены или подраться со здоровым мужиком, что приносил мне скудную еду. Я должна была что-то понять. Я много думала о Ратмире. О Рэме, что по моей милости оказался заключен в Академии. И понимала, что не могу оставить это сейчас таким... незавершенным. Много дел не сделано, много открытий я не успела совершить. Не сказала главные слова человеку, с которым оказалась по-настоящему счастливой. Неважно, что он что-то скрыл. Как ни странно, но именно с мужем я себя чувствовала спокойнее всего.

Страх смерти отступил. Словно и не было её вовсе. Словно это было... так много раз, что одним разом больше, одним меньше - не важно. Важно было другое - не упустить снова шанс осознать. Какие-то простые вещи. Которые все время ускользали от моего внимания, словно резвые солнечные зайчики, убегающие по стене. Почему-то именно сейчас они подобрались ко мне ближе всего. Я это чувствовала, а вот объяснить не могла.

Раз за разом я возвращалась к словам Мартимуса в бесплодной попытке сложить его слова в целую картинку и вывести знаменатель. Я никак не хотела принимать его многочисленные намеки на наше предшествующее знакомство. И все же мои чувства, ощущения подсказывали, что он прав. И эти небесно-голубые и при этом ужасающе холодные глаза встречаются на моем жизненном пути не первый раз. Странный дом в столице... Я знала то, с чем не сталкиваясь в своей жизни. Неужели, что-то было до нее? Эта мысль казалась настолько безумной, что сознание раз за разом гнало её прочь.

Попробовала сосредоточить все мысли на Ратмире. Это было не сложно, ведь его образ и так настойчиво лез мне в душу без спроса. Я думала о нем, хотела вновь ощутить прикосновения пальцев, глубокий взгляд, слова добрые или колючие... любые. Он был вправе всерьез обидеться на меня. Уверена, ни мне, ни ему это не принесло бы облегчения.

Мне даже казалось, что я зову его, прошу о помощи, успеть как можно скорее. Что еще я могла сделать? Обращаться мысленно в глупой надежде, что мои слова как-то отзовутся в его душе незримыми связями, натянутыми нитями, пламенеющими отголосками. Но как бы я не молила, разум неумолимо понимал, что найти затерянную в лесу деревянную церквушку, где меня держали, так быстро ему не под силу. А значит все, что я поняла и узнала, почувствовала... так и останется... со мной.

Глухая злость на фанатиков вскоре закрылась туманным пологом спокойствия. У этих людей была своя правда, в которую они верили и которой следовали. Так было во все времена. Просто мне не посчастливилось оказаться на другой стороне. Такова воля случая - ничего больше. Никаких личных переживаний, я - лишь винтик большого механизма столкнувшихся убеждений.

Я снова вернулась к образу Ратмира. Как только я это сделала, во мне ярким всполохом колыхнулась тревога. Словно его эмоции незримым образом передались мне. Я приблизилась к мужу внутри своего воображаемого мира и тревога задребезжала вновь. Вспомнился лес, отдельные деревья, оставшиеся в моей памяти, Светлое дерево с его тончайшей корой, волты, в беспокойстве суетящиеся в деревне. Ратмира не было в лесу. Его образ стойко ассоциировался с чем-то другим. Он искал меня. И как только я снова направляла на него взор - сам он казался предельно внимательным, смотрел на меня из глубин своего сознания, охватывая взглядом меня целиком. И словно твердил вопрос. Один единственный вопрос, который его интересовал. Где ты.

Где ты. Я не могла сказать, где я. Я и сама не знала. И как только из моего внутреннего сознания исчезал Ратмир, я видела рост тревоги на его лице, он словно поддавался за мной, удерживал меня в этой незримой тонкой связи. Не отпускал. Где ты. Покажи. Показать? Я представила лодку, на которой мы плыли. Мартимус после отнес меня на руках в этот подвал. Конечно, я мельком успела рассмотреть и старую церковь, в которую меня вносили, и узкую каменную лестницу, ведущую в западню. Где это место находится - я представляла весьма смутно. Но Ратмир сосредоточенно кивал в моей голове. Или это я начала сходить с ума после небезызвестного удара о каменную стену. Неплохо Мартимус придумал, обездвижил, превратив в безжизненную моль, сохраняющую способность к сознанию.

К ночи мое безумие усилилось. Исчез кусочек света из маленького окна сверху и я погрузилась в кромешную тьму. И если днем иногда раздавалось какое-то шуршание сверху, то теперь наступила абсолютная тишина. Освобождающая мое сознание и демонов, заключенных в него, полностью. Без остатка. Я стала видеть нити. Незримые ранее нити, клубком окутывающие меня и все вокруг. Я и сама была каким-то переплетением, средоточением тонких светящихся полосок, кое-где обрубленных, запутанных, или уходящих в темноту вокруг. Даже в таком ракурсе мое состояние выглядело... потрепанным. Неровные куски, обрывки нитей, словно кто-то резко оборвал их края. Но стоило направить внимание в эти области и просто смотреть на них, как нити начинали наполняться энергией, силой, и расти, удлиняясь.

Некоторое время меня занимало это занятие, все равно делать было нечего, а это напоминало... игру. Затем мне захотелось проследить длинные нити. И хотя они уходили в глубину, я сознанием пыталась дотянуться до их конца. Пришлось сосредоточиться на отдельных тончайших полосках, скрывающихся вдали. Нити, вырывающиеся из груди... как только я обратила внимание на них, меня словно засасывало в какой-то проход и перед лицом вставал образ Ратмира. Забавно... На сей раз он лишь мельком глянул на меня. Лицо его выражало сосредоточенность и бурную деятельность. Он явно был чем-то занят, активно. Двигался. Бежал или ехал куда-то.

Я не стала ему мешать, как ни абсурдно звучало мое заявление. Но грудные нити каждый раз упирались в него, поэтому я перевела взгляд вниз, на ноги. Нити с ног снова тянули меня в какой-то тоннель и дали ясное представление Леса. Нашего леса. Который я так вероломно оставила. Лес погрузился в замершее молчание. Он словно чего-то ждал. Он не жил своей прежней жизнью. Он замер. Застыл. Окаменел. Превращаясь в безмолвную скульптуру, холодное отражение жизни. Как же так...

Руки... нити от рук были довольно многообразны. Некоторые вели к волтам, другие в мой семейный дом, третьи - к друзьям. Везде висело тревожное напряжение. Выжидание, правильнее было бы сказать. Волты не сидели на месте. Они двигались. Очень быстро и слишком яростно, теряя капли слюней из разинутых зубастых пастей. И только сейчас я осознала масштаб надвигающейся катастрофы. Без меня лес не проснется. Он заснет, отпрыгнет назад, не продолжив начавшееся движение. Покинув его, я унесла частицы... нет не крови, хотя и её тоже. Я унесла свое сознание, свое понимание и какое-то внутреннее чутье, наполняющее лес и его обитателей энергией развития. Я унесла ту сущность, которая встроилась в живой организм леса так естественно, что теперь без нее весь этот механизм отказывался двигаться. Он просто остановился.

Я дала надежду. И забрала её. Я хотела вернуться. Но вышло, что безжалостно ушла. Инквизиторы знали, в какое место направлять удар без собственных потерь. Женщина. Без женщины лес не будет развиваться, это говорил и Ратмир. Достаточно убрать это слабое звено и на этом поставить точку. Не надо врываться в лес, крушить что-то или бороться с его жителями. Работа - не пыльная. Убрать необходимое, но такое уязвимое звено..

Бабушка! Внезапная догадка заставила меня моментально покрыться испариной и подскочить с места. Ведь с ней все было так же... Но.. как она оказалась связана с лесом? Почему она? И кто... кто в тот момент был мужчиной? Кажется, что дед Гарольд ни сном ни духом про лес... Или нет? Я запуталась окончательно. И что делать со странным возрастом Ратмира? Какая-то мысль настойчиво стучала в голове, пульсировала, словно источник, но я всеми силами гнала её прочь. Я знала почему. Конечно, знала. Я не могла её принять. Это было уже слишком... Поэтому я пыталась осмыслить все рационально. Тщетно...

Устав бороться с размышлениями, я заснула. А проснувшись, весь следующий день я тренировалась отслеживать нити, расходящиеся в разные стороны. Оказывается, они идут не только к знакомым мне людям и местам, но и к деревьям за пределами моей темнице. Слабые связи. У этого места был потенциал, я это чувствовала. Жаль, что именно здесь обосновались служители культа Инквизиции. Иначе чем культом, я это движение назвать не могу. Некоторые нити пробивались наверх, донося мне информацию о творящейся там суете. Была подготовка, видимо... к празднику. Сначала я никак не могла понять, почему Мартимус не решился на преступление сразу, как притащил меня сюда. Но потом стало ясно, что церковь находится в отдалении и не все гости успели собраться. Хотя... дальних гостей явно ждать не стали.

Страшно было признаться себе, что часть нитей, запутанных, растрепанных словно старый ненужный клубок, и темных, змеились из района моей головы непосредственно к самому Мартимусу. Распутывать эти нити было неприятно и особенно неудобный сюрприз поджидал меня в конце, когда Мартимус в моей голове резко поворачивался ко мне, улыбался уголками губ, и слегка качал головой, словно отказываясь или осуждая. Когда стало темнеть, неприятный тип спустился ко мне собственной персоной.

- Ай-ай-ай, Алёна, - сказал он назидательно. - Что же ты меня так часто зовешь? Не думаешь ли ты, что у тебя получится соблазнить мою душу и склонить её к греху?

Придурок. Вслух же я буркнула:

- Нет, случайно получилось.

- Впрочем, я и сам собирался зайти к тебе. Попрощаться, так сказать...

- Зачем? - искренне удивилась я.

- Что? - не понял он.

- Прощаться зачем? К чему это все? Я Вас не знаю. Вы фатальным образом решили мою судьбу, - я пожала плечами. - Я не понимаю, кто Вы, чтобы с Вами прощаться... Отпустите! - вдруг порывисто сказала я и молитвенно сложила руки, снова начала накатывать паника.

Тихий смех был мне ответом.

- А ведь мы были вместе, Алёна. И довольно счастливы, - он поправил воротник рубашки, словно тот ему жал. - Моя Лена. До того момента... как ты решила стать другой. Жаль, что я сразу этого в тебе не разглядел...

- Не припомню такого, - сухо бросила я на очередной его бред.

- Жаль... - снова повторил он. - Не исправить. Надеюсь, мы больше с тобой не увидимся. Это слишком меня бередит... Отвлекает, так сказать, от молитв Творцу...

Я тоже надеюсь. Жаль, что мы увиделись вообще. Но вслух сказала:

- Обидно. Я думала, Вы мне еще проповеди почитаете пару недель. Для закрепления, так сказать, материала. А то я еще не все усвоила... Разве это не праведное дело?

- Нет времени! - развел он руками. - Душа твоя покрыта коркой грязи, которую ни одна проповедь не возьмет. Очистительный огонь избавит твою душу от метаний...

Не знаю, как душа, но сама я после всего произошедшего точно чистотой не отличаюсь. Я покосилась на грязное и местами рваное платье и грязь под ногтями.

- Огонь слижет все твои стремления, растворит, подчиняя себе, убирая скверну воплощения и мы запечатаем твою душу, чтобы она не вернулась вновь... - продолжал свою речь сумасшедший.

- Зачем? - все же осмелилась уточнить я.

- Каждый раз, как ты появляешься на свет, ты рвешься к самой бездне человеческих душ. К познанию. К Алхимии! И Чернокнижию! Этот аромат порока человечества... Ты никак не успокоишься, - выдвинул он странные обвинения. - Мы тебя успокоим...

- Кто вы? - на всякий случай спросила я. Думала, что Мартимус в очередной раз рассмеется, но он остался на редкость серьезен.

- Мы... Хранители... хранители этого мира от пороков... хранители благочестия и непоколебимой веры в творца... Мы караем всех, кто посмел нарушить данные нам свыше законы. Кто посмел себя поставить над Творцом, кто занялся колдовством и мешает божественному замыслу. Ведьм, колдунов, оборотней...

- Постойте! - прервала я доисторическую цепочку рассуждений. - Но ведь это просто новые открытия! Новые виды и человеческие возможности! Уверена, скоро наука сможет их объяснить!

- Никакой науки нет! - резко повысил голос Мартимус. Пару секунд он помолчал, приходя в себя. - Я же тебе уже говорил... Есть только люди. Люди, которые следуют заповедям, которые чтят законы. И те, кто решил занять место Творца, кто погрузился в гордыню и грех! Такие как ты! Такие, которые должны чистить свои слабые и порочные души в аду!

Мартимус не на шутку разошелся. Я даже отпрянула и успокаивающе махнула рукой.

- Я поняла Вас, Мартимус. И все же разрешите мне еще провести в размышлениях несколько дней, мне нужно много о чем подумать... - спросила я, затаив дыхание.

- Нет! - выдохнул он. - Не могу. У меня еще много дел, не терпящих отлагательств.

- Каких? - не знаю, зачем спросила я, чтобы потом застыть от ужаса.

- Потом мне надо разобраться с лесом. И с Ротером. И с щенком, - кончики губ изогнулись в улыбке, а у меня внутри что-то обрушилось. Пропасть. Провал. Тугая воронка, из которой невозможно выбраться. Я же сама рассказала ему про Рэма, и теперь Мартимус не остановится.

- Нет! - выкрикнула я в полном бессилии, эмоции, наконец, прорвались сквозь пелену отчуждения. - Вы не посмеете тронуть щенка! Он... он ребенок! Он совсем не при чем! Просто пожалейте его!

- Жалость... какое глупое чувство... - вздохнул Мартимус и глянул на меня с сочувствием. - Это оборотень. Он зверь, убийца. Он - ошибка, созданная дьявольским намерением. Ошибка, которую я обязан исправить.

- Нет... - слезы все-таки хлынули из глаз. Потом до меня дошла и остальная часть высказывания. Он что-то хочет сделать с лесом. Что? Тоже сжечь? И... и с Ротером. Ротер. Я помнила это имя - оно было в газетной вырезке. - Почему с Ротером? - собрав остатки самообладания спросила я.

- А с кем же? - удивленно поднял брови безумец. - Разве не он твой жених? Старая и прогнившая душа?

Вообще-то муж, но уточнять не стала. Зацепилась за другое.

- Почему старая? Ему много лет? - спросила я и затаила дыхание.

- Немало... Раз дождался снова. Тебя. Спроси сама... - он неожиданно безумно закашлялся, видимо, подавившись слюной в очередной попытке обсмеять меня. - Когда будете вдвоем гореть в нижнем пламени! Вы мне уже как кость в горле! - неожиданно снова разошелся Мартимус, подскочил и приставил руку к горлу для наглядности. - Вот где! Вот где!!!

Настоящий безумец. В какой-то момент мне показалось, что он готов броситься и задушить меня. Прямо сейчас. Но его остановила необходимость прикончить меня по всем их священным канонам, леший дери его за ногу.

- Он знал мою бабушку? - выкрикнула я.

- Бабушку? Знал! - снова противный смех. - А ты не догадываешься? Глупая Алёна, - злодей вдруг резко подобрался. - Мне пора... Надо еще подготовиться. До встречи завтра. Утром. И прощай...

С этими словами он быстро исчез в дверном проеме, оставив меня в окончательно раздраенных чувствах. С той стороны проскрежетала задвижка. Я села, уткнувшись подбородком в колени. Знал мою бабушку, которую так же сожгли на костре. Странная повторяемость... И потом, черт возьми, сколько же ему лет? Неплохо сохранился... Думаю, многие красавицы все бы отдали за один такой рецепт молодости... Да что уж говорить, я бы и сама не отказалась! Только вот теперь... теперь мне осталось жить считанные часы. А потом и всем остальным.

Удушающее чувство снова накатило на меня, воздух в каморке резко закончился. Нет! За что? За что судьба так жестоко поступает со мной? Откуда взялся этот бездушный человек, так часто употребляющий в своих речах душу? Хотелось выть и карябать ногтями стены, стучать в дверь и просто требовать, чтобы меня выпустили...

Я заставила себя немного успокоиться и присесть. Потянула за нити к Ратмиру, или к Ротеру, как его там. Откликнулся на удивление быстро, смотрел напряженно, словно перед броском, и спокойно одновременно. Если вообще такое сочетание возможно. Рядом. Раздалась мысль. Рядом. Я здесь. В душе забрезжила надежда. А может я себе это просто придумала. Как случается мираж оазиса в пустыне. Просто я не хочу умирать. Но мне все-таки хотелось верить, что он действительно где-то рядом...

Росло напряжение. Я кожей чувствовала скопление внимания и какое-то движение вокруг. Там, за стенами... Линии натянулись и вибрировали, словно готовые к игре струны. Что-то происходило. Я пыталась проследить это движение, но мой уставший к ночи мозг выдавал лишь нечеткую картинку. Я не хотела спать этой ночью, которая должна была стать последней. Но темнота и усталость сделали свое дело, я незаметно откинулась и уснула.

Сон был рваный, поверхностный, тревожный, однако он не хотел выпускать меня из своих объятий. Я открыла глаза лишь тогда, когда темноту разорвали слабые солнечные лучи. Солнце улыбалось мне как обычно, тепло и безучастно. Я подставила ему свое лицо, наслаждаясь чистой энергией света, но дверь открылась. Вошли мужчины в белых балахонах с такими же белыми колпаками на лицах. В прорезях для глаз на колпаках виднелись сосредоточенные колкие глаза. Можно было подумать, что это цирковое представление. Такого балагана я в своей жизни еще не видела, но смешным он не казался. У всех на груди имелся знакомый мне символ - спираль, пробитая мечом.

Мне захотелось раствориться, слиться со стеной, исчезнуть, стать невидимой. Чтобы никто из этих подонков не видел моего испуганного лица и накативших мигом слез. Один из пришедших кивнул в сторону двери, приглашая за собой. Я помялась, пригладила волосы и поправила несвежее платье. Умирать, так с красотой, усмехнулась я. И смело шагнула следом.