Война

Глава 28 Сражение у Кютахьи. Степан. POV

Казаки развернулись лавой шириной версты две. Для этого пришлось взять сильно влево при подходе к турецкому лагерю. Там уходило далеко почти ровное поле, идеально подходящее для осуществления замысла.

Лихие дети Дона на этот раз не скрывались. Наоборот — задача заключалась в создании наибольшего шума. С истошными дикими воплями казаки накатывались по направлению к туркам.

— Вы должны их поднять по тревоге, — наказывал генерал, — больше крика и пыли как вы умеете. Паша должен успеть вывести войско. Хотя бы конницу. Тут и мы подоспеем. Тогда отходите за пехоту под прикрытие артиллерии.

Николай Николаевич собирался наступать прямо с марша. Чтобы не мучить солдат перед боем, его корпус (в отряде числилась едва дивизия, но Муравьёв даже мысленно величал его корпусом) устроился на ночлег в шести верстах от цели. Пройти это расстояние не составляло труда, и сил на бой должно было остаться с избытком. Казаки отвечали не только за разведку, но и контразведку, выглядывая ночью в дозорах шпионов. С утра казачий полк собрался и ушёл вперёд, имея целью проведение отвлекающего маневра. Сам генерал вёл пешие полки, стянув всю имеющуюся артиллерию едва не в авангард. План на баталию, родившийся в его голове, был очень прост и сложен одновременно. Расчёт строился на невозможности противника отступить не дав сражения. Здесь на помощь приходил политический фактор. Насколько Муравьёв понимал ситуацию, Хозрев не мог бежать без сопротивления, какие бы планы не строил. Оттого он мыслил вывести турок в поле против казаков, после чего развернуть к себе и взять на штык. Отбив предварительно несколько атак, осыпав ядрами и угостив картечью. Ну а после — попытать счастье в атаке на лагерь. Формула не очень сложная для тех кто имел опыт войны против этого противника, по сути — стандартная. Сложности виделись тоже «обычные», в виде вероятного численного превосходства турок (казаки доложили об армии в пятьдесят тысяч, поделив это число на три, генерал все равно нашёл противника в превосходстве), неизбежный хаос сражения и деление действий на ряд отдельных маневров, когда на первое место выходят выучка солдат и мастерство офицеров. Так или иначе, генерал верил в свои войска, в свою звезду, и никоим образом не думал отступить от задуманного. Уступить туркам — крест на карьере. Стереотип о превосходстве русской армии, тщательно пестуемый со времен екатерининских войн, весил очень высоко, и раздавил бы любого подвергнувшего оный сомнению.

Степан был по-прежнему с казаками. Он честно говорил себе, что ему нравится происходящее. Неудобства не раздражали. Вспоминая как недавно он всерьёз мучился из-за жары или отсутствия некоторых вещей, сын Помпеевич отмечал у себя чувство стыда.

Прднятая пыль мешала дышать и он закашлялся. Платок, повязанный на лицо, помогал плохо.

«Коням, наверное, ещё хуже, — подумалось ему, — щипали бы сейчас себе травку в донских степях, но людям вечно что-то взбредет в голову. Приходится скакать по жаре, страдать. Убить ни за что могут. Неугомонные создания эти люди.»

Атака удалась. Хозрев-паша сумел сделать выводы после набега и на сей раз оказался вполне готов. От лагеря навстречу нападавшим покатилась встречная конная сила, вынудив казаков вспомнить о генеральской задумке. Степана приводило в восторг как они умеют обходиться без слов. Даже знамёна играли роль вспомогательную. Управление каждым казачьим отрядом проходило с помощью сабель, которыми сотники подавали сигналы. Как можно заметить в такой обстановке что там машет полковник, Степан не представлял, тем не менее, тот тоже управлял своим полком тем же способом, изредка помогая словами.

Выскользнув из-под удара османской стали, казаки обтекли противника как вода камень, после чего забрали вправо. Степан думал, что Кондратий уведет полк сразу за пехоту, которая уже появилась в пределах видимости и спешила на поле боя, но тот продемонстрировал недюжинное мастерство подводя врага под пушки. С первых же выстрелов, когда полетели ядра, калеча всадников и лошадей, погоня за ними прервалась.

«Наш полководец чрезвычайно мудр, — подумал Степан весело, — сей маневр войдёт в учебники. Напишут там что-нибудь вроде „заставил противника развернуть фронт“, приведут карту с квадратиками на месте войск и строгий портрет героя. И туркам хорошо — морду коня повернуть всех делов.»

— Держись меня, благородие, — гаркнул ему Кондратий. — Не притомился?

— Нормально, Кондратий Михайлович, — ответил Степан, — сам ты как, не умаялся?

«Казаки спешились за линиями пехоты, — продолжил комментировать происходящее Степан сам себе. Хотелось шутить и он решил представить дело так, будто является корреспондентом попавшим на поле боя. Зашедшим далеко в поиске материала, практически в самое пекло. — Коней немедля отвели куда-то назад.»

Никаких линий пехоты он не видел, солдаты строились в каре хаотично расположенными (на взгляд штатского человека) квадратиками, но разве можно обойтись без пехотных линий в донесении столичному газетному начальству, пускай воображаемому?

Турки наскакивали. То одна, то другая часть их, числом в две или три сотни всадников, откалывалась от кажущейся единой общей массы, и с дикими криками скакала на русских. Те подпускали противника шагов на пятьдесят, после чего следовал не очень стройный залп, окутывающий стрелков дымом. Когда он рассеивался, Степан видел, что турки уже умчались назад, поскольку никого перед стрелками не находилось. Стреляли егеря из рук вон плохо, турки почти не несли потерь в этих наскоках. Даже мёртвых лошадей было мало. Проходило несколько минут и новый отряд противника повторял попытку.

«Несокрушимой стеной встали наши полки на пути басурман, — сочинял сын Помпеевич, — подобно океанским волнам накатывался грозный враг на христиан, но разбивался о их стойкость как о скалы!»

Турки тоже временами постреливали, что самоназванный газетчик не преминул отметить:

«Пули свистели над головой. Османы старались осыпать наши доблестные войска градом свинца. Тщетно! Дух солдат был непоколебим и никто даже не думал об опасности, но об одном только — как разбить неприятеля!»

Заодно Степан смог оценить артиллерию. Турецкие войска собой являли некое пятно, если особо не всматриваться, вот в это пятно пушкари и посылали ядра за ядрами. Судя по тому как часто доносились крики людей и лошадей из этого пятна, дело шло много лучше чем у егерей. Враг нёс потери.

— Ничего, вашбродь. Скоро в сабли возьмём.

— Откуда знаешь, Кондратий?

Казак пригладил бороду и с хрустом потянулся.

— Завсегда так. Стреляют, стреляют, а потом в сабли. Глупо стреляют. Только порох зазря тратят. Но енералам виднее! — спохватился сам на свою критику казак.

— А в штыки верно ходят, а, Контратий? — прищурился Степан.

— Верно, вашбродь, верно. Как дураки, но верно.

Степану страсть как хотелось своими глазами увидеть штыковой бой. Пехота армий рекрутских наборов — не хухры-мухры. Двадцать лет службы! Каких именно рекрут стараются сбагрить в армию со всей России он знал не понаслышке. Всю пьянь да рвань. Буйных. Глупых. Бедных. С чудинкой. С изъянами. Прогневавших чем-либо. А в армии из них делали чудо-богатырей. В среднем получался один добрый солдат из трех рекрут, о чем говорилось не скрывая. Прочие или сплавлялись в гарнизоны, или в процессе обучения пополняли небесное христианское воинство.

Как здесь стреляли, Степан знал и видел. Но штык, воспетый столь многими авторами, до сих пор казался почти волшебным оружием. Пехота пошла в штыки — никто не устоит, если она, эта пехота, обучена должным образом. Как ловко должен уметь владеть своим ружьём солдат прослуживший лет десять? Если не совсем дурень, то виртуозно. И какого же было потрясение, когда Степан узнал, что бою на штыках солдат не учили вовсе.

— А для чего их учить? И какому такому «бою»? — не понял Безобразов, с которым он при случае затеял разговор.

— То есть как? Штыковому…

— Зачем? Мы не французы ведь какие, природные русаки. Или нет? — Сощурился Пётр.

— Да ведь надобно учить как фузеей колоть, отбивать удары и выпады противника.

— Всех учат одному удару, ваше сиятельство. К чему излишества? Наш крестьянин право от лево с трудом отличает. Забивать ему голову?

— Одному удару? — выхватил главное Степан, чувствующий как пот проступает на лбу. Вот так штука — нет штыкового боя! Этого быть не могло в его понимании.

— Одному удару. Можно окрестить сие боем, конечно, но у вас о чем-то ином видение, ваше сиятельство. Будто фехтование. Как представляете себе? Главное, чтобы наш Иван не размахивал мушкетом как коромыслом. Этому, пожалуйста, учат. Своих покалечит иначе.

— Но вы сказали, что учат удару?

— Верно. Он прост и секрета нет. Нужно воткнуть штык, или штыки, в живот неприятелю, затем опустить приклад.

— Как?

Безобразов взял подходящую палку (дело происходило в посольстве) и показал как словно держит ружьё.

— Вот так. Я здесь, передо мной супостат. Колю сверху вниз. — показал он движение. — В живот. Затем резко, наваливаясь весом, опускаю приклад, а штык в брюхе поднимается вверх. И всё. Выдернул, колешь следующего. Если вас не закололи к тому времени. Похоже на то как сено вилами поднимают. Не так высоко, конечно. Хотя, бывает, и на вес кого наш богатырь поднимет. Но редко.

— Так просто?

— Зачем усложнять? — повторил Безобразов. — Люди простые, им не сложностей. Это французы любят глупости. У них я видел уколы в грудь и в лицо и в шею. Ну и как? Помогли им эти экзерсисы? Нашим мужикам не к чему. Только портить, ваше сиятельство.

— Допустим, — вынужденно согласился Степан. — Но как быть с кавалерией? Коня на штык и чудо-богатырь не осилит. Что с вами, Пётр Романович?

Безобразов, решив, что над ним насмехаются, слегка покраснел и ничего не ответил. Дернув головой, будто стесняет шею воротник, он отошёл.

Барабаны били без передышки. Турки наконец поняли, что неверные гяуры не собираются бежать при взгляде на великолепие воинов Аллаха, и вдруг вся масса конницы стала приближаться.

— Идут!

Время для Степана как замерло, звуки пропали. Он вдруг отчетливо увидел себя со стороны, человеком случайно оказавшимся на съёмках исторического кинофильма. Степан сморгнул и всё вернулось.

Подвели лошадей. Денщик помог вскочить в седло его сиятельству. Степан вдруг подумал, что не помнит как того зовут, хотя прислуживал денщик ему весь поход. Категорически не любящий делить людей на сорта и видящий в том отличие свое от окружающих, сын Помпеевич не заметил как невольно принял общие правила.

«Вот черт! Всех сотников вызубрил, а собственного денщика имени не запомнил. И спросить неудобно».

Решающий навал турок прошёл столь же быстро как и все предыдущие, но несколько с иным результатом. Пушки замолчали, несколько минут с позиций русских не было произведено ни одного выстрела. Улюлюкающая орда всадников быстро увеличивалась в размере по мере сближения. Степан смог ясно разглядеть их.

— Красиво! — вырвалось у него.

Пушкари перезаряжали орудия на картечь, забавно копошась, что и вызвало паузу. По завершению, ударили разом. Эффект вышел сокрушительным. Конницу, едва не доскакавшей сотри шагов до пехотных батальонов, буквально сносило. Османы остановились. Нападение было разрушено одним единственным залпом, но каким!

— Вот это да, — прошептал Степан, видя количество павших и бьющихся в агонии лошадей. — Это не «рота, залпом, пли!». Вот это действительно царица полей.

Османы попятились, дернувшись в обратную сторону. Артиллеристы, тем временем, вновь зарядили орудия и новый залп картечи ударил в спины поклонникам Магомета.

— М-да. — заметил себе тихо сын Помпеевич. — Как говорил незабвенный Василий Иванович разрубленному каратисту: что же ты с голой пяткой, да на красного командира?

— Вперёд! — рявкнул Кондратий. Казаки бросились в атаку на отступающих, крича при этом не менее истошно, чем ранее турки.

«Храбро настигнув противника, — продолжил мысленно Степан свой репортаж, наши молодецкие войска молодецким ударом опрокинули по-молодецки турок и…и… оказались молодцами!» — припомнил он статью в официальной газете, в которой от слова «молодецкие» к концу прочтения у него задергался глаз.

«Никто не берег живота своего ради товарищей, — описывал он действия казаков, рубивших со спины не оказывающих почти никакого сопротивления турок. — Все сердца стучали в едином порыве, отважные наши воины рвались вперёд не замечая ранений и презрев страх смерти».

Ранений и вправду не замечалось по причине почти полного отсутствия. Степан только засмеялся, видя как ловко казаки умудряются между делом обирать растерявшихся врагов.

«Вот шельмы!»

Кондрат свое дело знал туго, казаки загнали турок в их лагерь, но проникнуть внутрь не смогли. За прошедшую ночь тот оказался обнесен небольшим валом, кое-где дополненным подобием частокола. Невеликая оборона, но дети Дона решили не рисковать. Не собой, нет! Лошадьми. Свалка у некоторых оставленных проходов вышла красивая, Степану пришлось вспомнить о наличии у него сабли и поучаствовать в этой куче-мале.

Тем не менее, казаки отступили, благоразумно отойдя на почти полверсты от возможной стрельбы пушек османов. В наступление турки не брали артиллерию, боясь лишиться оной, отчего расставили кое-как по периметру обороны лагеря. К счастью, пушкари попросту не успели привести орудия в пригодное для стрельбы состояние. Даже Степан понимал, что войско мятежного паши состоит из ополченцев разной степени самомнения, и почти не имеет регулярно обученных солдат.

Приблизились колонны пехоты, все так же под бой барабанов и с развернутыми знаменами. Оценив качество укреплений, офицеры повели солдат на штурм прямо с марша.

«Вот тебе разница между казаками, потомственными воинами, и рекрутами от сохи, — ехидно подумал Степан, — для великих воинов в бог весть каком поколении тут серьёзное препятствие, а для крестьян сиволапых словно тын перемахнуть. Зато пафоса у тех до небес.»

— Каждому своё. — неожиданно спокойно заметил подъехавший рядом Кондратий.

— Да я ничего, — улыбнулся Степан оттого, что разгадан.

— Скажи, вашбродь, тут эта…вопросик имеется.

— Валяй, — разрешил Степан, дивясь явственному смущению казака. Тот был удал и хитер, это он уже оценил. Даже шуточное «вашбродь», а в его статусе полковника казачьих войск подобное обращение могло восприниматься только шуткой, говорило о многом. Например, о желании говорить «ты» под видом собственного принижения. Крепко держал Кондрат в своих руках жизнь, ох крепко. Медведь с повадками змеи — так думал о нем теперь Степан.

— Ты это… правду ли молвят, будто вашбродие с самим царём водку пили?

Степан поперхнулся. Боковым зрением он видел, что окружающие казаки стали как будто поближе и поплотнее.

— Неправда, Кондрат, неправда. Брешут люди. Не пил я с царём водку. Вот чай — было дело. Чай пивал. Доводилось.

— Ишь ты, — пробубнил кто-то сзади.

— Цыц! — рявкнул полковник. И уже лаского, к Степану: — и что наш царь, чай жалует?

— Царица любит, — пояснил Степан, — вот и государю приходится.

— Да, бабы они такие, — задумался казак. Спохватившись, что назвал государыню бабой, Кондрат едва не дёрнул себя за бороду.

— А что, государыня матушка наша, императрица, чаевничать любит? Айда, братцы, слыхали? Надобно нам ей самовар поднести! Самый лучший! Хошь из сребра, хошь из злата! Слушай меня, браты! — он так загрохотал, что Стёпа невольно поморщился. — Самый лучший самовар из добычи поднесем нашей матушке! Любо?!

Казаки прокричали, что любо. Пехота, тем временем, пробила себе путь (без помощи артиллерии, только сейчас занимающей позиции для обстрела) и бой переместился внутри лагеря. Подобный праздник, непременно связанный с огромной добычей в случае успеха, но мог пройти без казаков. Но и полковник был себе на уме. Ещё раз поглядев на Степана, он что-то для себя решил.

— Где наша не пропадала? — проявил Кондрат навык риторики. — Четвёртая и пятая сотни — со мной! И вы, вашбродь, тоже.

— Куда это? — не понял Степан.

— Обойдём лагерь. Победа, вашбродь. Бьют их наши. Воевода ихний непременно бежать спытает. А мне донесли тут… обойдем их. Попытаем счастья. Четвертая и пятая — за мной! Прочие — вот лагерь ваш. С Богом.

— Куда? — опять спросил Степан, едва поспевая за Кондратием.

— Держись меня, вашбродь, держись, — гудел казак. Живы будем — не пропадем.

«Самого пашу захватить хочет? — сообразил Степан. — Интересно. Лихой казак. И я ему нужен. Хитер. Нет, не медведь с повадками змеи, это змея в обличии медведя. С другой стороны — отчего нет? Смелого догоняет удача».