Война

Глава 14 Отец и сын

Султан Махмуд не до конца понимал логику европейцев. Единая позиция послов, ранее небывалая, смутила его. Против него — такое могло быть, но чтобы за…

Визирь считал произошедшее менее удивительным.

— Значит, они готовятся воевать друг с другом? — переспросил падишах у своего слуги. — К чему тогда это представление?

— Гяуры обнимают друг друга, мой повелитель, — подобострастно отвечал визирь, — во время объятий удобнее всего вонзить кинжал в спину.

— Но что они хотят, мудрый Рауф?

— Всякий тянет халат на себя, повелитель. Но ни один из них не позволит другому примерить его. Франки мечтают о Египетском пашалыке, русские…

— Зачем тогда франки поддержали меня? Разве не выгоднее им продолжать помогать этому сыну шайтана?

— Им не нужен сильный шакал, повелитель. Они хотят, чтобы шакал был слабый и зависел от них.

— А что нужно англичанам?

— Это народ торговцев, повелитель. Они хотят только презренный металл.

— И потому они за меня?

— Да, повелитель. Англы считают, что чем больше государство, тем легче получать выгоду. Лучше платить один раз, чем несколько.

— Почему на мою сторону встали австрийцы?

— Эти боятся усиления русских, повелитель. Северные варвары сильны и не ведают жалости.

— Ну а что хотят русские мне известно, — мелко засмеялся Махмуд, — Константинополь. Надеются обложить меня как медведя.

— Этому не бывать, повелитель, пока светит месяц на небе.

— Верно. Ты мудрый человек, Рауф, и ты хорошо сказал, что они сжимают друг друга в объятиях, чтобы вернее ударить в спину. Надо им в этом помочь. Что ты посоветуешь?

— Согласиться с их якобы общим решением и отказать паше Египта в наследственном праве.

— Зачем? Какая разница, что обещать этому псу? Всё равно его голова украсит стену Топканы рано или поздно, да будет на то воля Аллаха. Если дать ему что он хочет, сын гиены расслабится, возгордится и станет не столь осторожен. Тогда он совершит ошибки и попадёт в капкан.

— В этом и заключена разница между нами и гяурами, — вздохнул визирь, — неверные не понимают, что слово данное шелудивой собаке стоит не дороже её шкуры. Они вообразили себе, будто вы, мой повелитель, станете очень благодарны им, если гяуры помешают Али, да пожрет проказа глаза его, считать себя имеющим право передать власть своим детям. Они вообще часто путают право с возможностью.

— Но как мне столкнуть их лбами так, чтобы они убивали друг друга? Сын шайтана и лисицы не дурак, он не полезет в драку когда против него столько противников.

— Осмелюсь донести до ваших ушей, повелитель, что по моим сведениям гяуры находятся в шаге от войны друг с другом. Англичане хотят драться с русскими, но у них нет достаточно войска. Французы имеют достаточно войска, но не хотят драться с русскими. Нужно сделать так, чтобы они захотели.

— Каким образом?

— Я бы предложил действовать не прямо, повелитель. Англичане давно хотят получить договор о снятии пошлин с их товаров…

— Мы говорим не об англичанах.

— Верно, повелитель, но политика подобна паутине. Стоит затронуть в одном месте и отзовётся в другом. Договор сделает Англию самым надёжным союзником. Торговцы воюют только за свои деньги. Это сделает войну англичан с русскими неизбежной. Франки, увидев такое, окажутся перед выбором чью сторону принять. Они выберут англичан.

— Ты так уверен, Рауф? Обьясни почему.

— Договор будет действовать по всей территории, повелитель, и в Египте тоже. Французы испугаются, что англичане захотят вытеснить их оттуда, перехватить внимание предателя паши.

— Что с того? Тогда французы станут воевать с англичанами. — не понял султан.

— Повелитель, они станут воевать с русскими.

— Да почему?

— Потому что испугаются, что с русскими будем мы, повелитель. Ведь у нас договор. Франки окажутся перед выбором. Или не делать ничего, но тогда англичане выбросят их из Египта, или действовать силой, но тогда оказаться разом против нас, англичан и русских, если они всё-таки не подерутся с англичанами.

Султан надолго задумался. Визирь терпеливо ждал.

— Кажется, я понял, — наконец произнёс Махмуд, — ты хочешь натравить англичан на Мохаммеда, чтобы франки испугались войны с англичанами и не смогли ничего сделать нам.

— Вы очень мудры и проницательны, повелитель.

— И им придётся выступить на стороне англичан… Но как эти торговцы думают сражаться против русского императора? Мы заключили договор, его нельзя нарушить так просто. Русский падишах — не какой-то там дерзкий паша.

— Это не имеет особого значения, повелитель. Как только Англия получит договор, она не сможет удержаться от войны. Тем более, что русским он сильно не понравится. Как именно станут действовать те и другие — не принципиально.

— Ступай, мой верный Рауф.

Визирь склонился и, пятясь, удалился.

Султан подошёл к занавешенной нише.

— Ты всё слышал?

— Да, отец.

— Выходи.

Из-за занавески показался мальчик лет десяти, его надежда и наследник, шахзаде Абдул-Меджид. Мальчик смотрел на отца с обожанием и от этого взгляда у султана защемило сердце.

«Они устроят драку когда меня не станет, — кольнула мысль, — лишь бы он выжил, мой Абдул.»

— Что ты понял из услышанного, сын?

— Я понял, отец, что гяуры лживые люди.

— Это и так всем известно. Но что ещё?

— Они хотят захватить наши земли, отец?

— Хорошо, тогда спрошу иначе, — поморщился Махмуд, — скажи, что ты не понял из услышанного, Абдул?

Мальчик замялся и опустил голову.

— Ну же, смелее. — приободрил султан.

— Почему ты просто не прогонишь их всех, отец? Разве они так сильны? Если они дерутся между собой, то для чего их терпеть?

Махмуд улыбнулся сыну. Тот выглядел как нахохлившийся воробушек.

— Все в мире происходит по воле Аллаха, не забывай это, — нарочито строго сказал он, — человек может лишь то, что может.

— Прости меня, отец. — совсем поник мальчик.

— Неверные действительно сильны, — вздохнул султан, — много веков мы сражается с ними. Сейчас очень тяжёлые времена. Тебе предстоит многое сделать.

— Мне? — поднял голову шахзаде.

— Ты должен быть сильным, сын мой. Скоро ты станешь падишахом.

— Что ты такое говоришь, отец?!

— Моё время на исходе, Абдул. Совсем скоро Аллах освободит меня от земной ноши.

Мальчик неверяще смотрел на отца, не в силах произнести что-либо.

— Да, сын, всё обстоит именно так. Невесело, но кто мы, чтобы спорить. Я очень болен, Абдул. Болезнь пожирает меня, и не долго осталось. Врачи из страха не говорят правды, но я всё вижу по их глазам. Скоро ты займешь моё место. Не плачь, дитя моё. Ты должен быть сильным и нести знамя Пророка.

У мальчика подкосились ноги. Султан поддержал его. Какое-то время Махмуд гладил сына по голове, прижав к себе.

— Но довольно, — отстранил ребёнка султан, — пора поговорить как мужчина с мужчиной. — Мой долг предостеречь тебя, помочь избежать ошибок. Ты готов слушать?

Шахзаде кивнул, утирая слёзы.

— Тогда запоминай, Абдул. То что скажу тебе я, не скажет больше никто.

— Я готов, отец.

— Не успеет моё тело остыть, как вокруг тебя начнётся драка за власть. За то, чтобы быть ближе к тебе, Абдул. Чтобы иметь возможность говорить тебе в уши. Чтобы править от твоего имени.

— Я никому не позволю править вместо меня, отец!

— Мой маленький храбрец, я горжусь тобой, — невесело улыбнулся султан, — но ты ещё почти ребёнок, а твои приближенные взрослые люди. Ты должен слушать и наблюдать. Они обязательно передерутся между собой. В этом твоё спасение, Абдул. Змеи станут пожирать друг друга.

— Как гяуры? — удивился мальчик.

— Да, почти как гяуры. — согласился Махмуд. — Только хуже. Гяуры… ты спросил почему я не могу прогнать их и поставить сапог на шею неверных? Ответ очень прост, сын, как ни горько его сознавать. Я не делаю это не потому, что не хочу, а потому, что не могу. Гяуры сильнее меня.

Шахзаде вытаращил глаза. Вид его вышел настолько забавен, что султан с трудом сохранил серьёзный вид.

— Этого быть не может, отец! Эфенди…

— Что говорят твои учителя — это одно, а что есть на самом деле — другое. Но это не ложь, не думай о них плохо, — поспешно поправился султан, — просто нельзя воспитать воина рассказами о неудачах.

— Гяуры сильнее меня, — повторил повелитель, видя неверие в глазах сына, — но ты можешь стать сильнее их. Можешь и должен. Я подскажу как.

Махмуд чувствовал, что ему недостаёт слов, и хотя мальчик слушал со всем прилежанием, султан сердится на себя, что не умеет донести свои мысли лучше.

— Нужно брать лучшее, и не брать худшее. Тогда мы станем сильнее, чем они. Войско — первое дело, сын. Твои учителя не говорили тебе, почему я прогнал янычар?

— Они нарушили заветы Пророка и осмелились восстать против тебя, отец.

— Можно сказать и так. Они стали слишком слабы. Гяуры легко одолевали их. Я понял, что мне нужно другое войско. Не хуже, чем есть у неверных. Для этого надо вооружить и обучить воинов так, как это делают гяуры. Но сохранить их дух, тогда мы начнём побеждать. Ты понимаешь меня?

— Да, отец.

— Нельзя сделать войско без перемен во всей стране. Нам нужны, — султан запнулся, вспоминая слово, — реформы.

— Что это значит, отец?

— Нам надо сделать так, чтобы собирать больше денег в казну. Без них нельзя изменить ничего. Наши привычные методы управления устарели. Это главная проблема. В странах неверных ни один паша не смеет ослушаться своего падишаха. Найдись такой и он сразу будет…

— Казнён!

— Хм. Не совсем. Он будет отстранён. Потеряет своё место. Их падишахам для того даже не нужно собирать войско, чтобы покарать отступника. Довольно только пожелать. У их пашей нет своих войск вовсе, только те, что даёт падишах.

— Я сделаю так же, отец.

— Всю свою жизнь я подавлял восстания. То один, то другой слуга поддаётся соблазну шайтана и осмеливается противиться воле своего господина. Такого быть не должно. В этом тебе помогут гяуры.

— Гяуры?

— Верно. Как ни странно, но им тоже не нравится, что Порта слаба. То есть нравится, но не нравится… — Махмуд осознал, что сам путается и рассердился.

— Запомни просто: гяуры поддержат реформы, помогут раздавить всех мешающих.

— Но для чего это им? Зачем неверным помогать нам? Ведь когда мы станем сильными, мы просто прогоним их. — проявил логику мальчик.

— Визирь сказал правду, Абдул, все они чего-то хотят от нас, и потому готовы помогать. Каждый из них думает, что мы станем обязанны им. Так бы и стало, будь они едины. Но всякий жаждет своего и не хочет делиться с другими. Потому они помогут нам вырастить дерево, но не смогут вкусить плодов с него. Все плоды достанутся нам.

— И тогда мы отрубим им головы. — улыбнулся шахзаде.

— Да, сын, — ответил тоже улыбкой отец, — отрубим. Жаль, это буду не я.

Мальчик снова поник.

— Не расстраивайся, Абдул. Мне не легче, может даже тяжелее. Но оставим неверных и вернёмся к своим проблемам. Я вижу свой приговор не только в глазах докторов, но в глазах приближенных. Это хуже всего. Окружающие меня только и ждут когда я умру. Считают дни. И они готовятся, мой Абдула, готовятся. Понимаешь к чему?

У мальчика опять выступили слезы, он отрицательно покачал головой.

— Я уже говорил, что они устроят драку за место около тебя. За то, кто будет править.

— Я никому не…

— Помолчи и послушай! Ты не сможешь править не опираясь ни на кого. Любому правителю нужны верные и честные слуги. За это они и устроят побоище. За то, чтобы быть самым верным твоим слугой.

— И честным? — подметил наблюдательный мальчик.

— Этого я не говорил. — усмехнулся довольный султан. — Они станут наперебой шептать тебе о нечестности остальных. Каждый легко докажет, что все другие — воры. Но что делать и как поступать, если ворами окажутся все? Ты должен научиться выбирать.

— Как это — выбирать? — удивился шахзаде.

— Так. Казнив вора и отобрав его имущество, ты поставишь на его место другого человека, который покажется тебе честным и искренним. Но потом он окажется вором.

— Как так?

— Так было всегда, — почесал бороду султан, — оттого надо уметь различать полезных воров от бесполезных. Или опасных. Ты знаешь нашего визиря, как думаешь — вор ли он?

— Конечно, нет. — Абдул едва не рассмеялся от столь простого вопроса.

— Конечно, да. Вор каких мало. Один из самых хитрых. Сколько он украл за свою жизнь… Мне даже самому интересно, сын мой.

— Но почему тогда… — мальчик понял, что отец не шутит и замолк.

— Потому что на его место придёт другой. Но глупый. Может быть нет, но в Рауфе я уверен. Да, он ворует, но и польза от него немалая. Во-первых, он легко видит как мошенничают другие. Во-вторых, он боится лишиться всего, оттого верен. Визирь очень боится моей смерти, того что последует за ней. Одновременно, он надеется стать нужным для нового султана, то есть для тебя, и сохранить свое место. Скажи, не дарил ли он тебе в последнее время дорогие подарки?

— Да, — покраснел мальчик, — дарил, отец.

— Что именно?

— Золотой кинжал. Певчую птицу. Белого жеребенка.

— Довольно. Вот видишь, он хочет нравиться тебе. А есть ещё Хозрев-паша, он тебе не подносил даров по случаю?

— Подносил. Большой игрушечный корабль с пушками как настоящие. И подзорную трубу.

— Конечно, он ведь капудан-паша, — засмеялся Махмуд, — что же ещё.

Султан вдруг закашлялся и схватился за грудь. Мальчик кинулся к нему.

— Тебе плохо, отец? Я позову лекаря!

— Стой, — прохрипел Махмуд, — не надо. Мне уже легче. Лекарь не поможет. Смотри. — показал он платок со следами крови.

— У тебя кровь, отец. — прошептал Абдул.

— А ты думал, что я шучу? Аллах уже скоро избавит меня от страданий. Я сам не знаю, сколько мне осталось, день или неделя, иди месяцы. Но состояние моё всё хуже.

— Я не смогу без тебя, отец.

— Ты слишком много плачешь, — нахмурился султан, — повелитель не может быть плаксой.

— Прости, отец.

— Всего есть три человека, которые сильнее остальных. Это визирь, капудан-паша, и министр иностранных дел, Решид-паша. Он, может быть, самый опасный. Визирь — это деньги, Хозрев-паша — это войско и флот, а Решид-паша — это гяуры. Кроме них будут другие, но те уже мелочь. Ты должен не вызвать у них опасений до поры.

— Что ты имеешь в виду, отец?

— Ты должен притвориться лисенком, мой лев. Чтобы они дрались между собой за тебя, но и подумать не могли о том, чтобы сделать что-то с тобой.

Мальчик посмотрел на отца так, что тот мысленно застонал. Всё-таки Абдул ещё очень молод.

— Не думай, что мой разум помутился. Для них ты ещё очень мал, и пока они поймут, что это не так, пройдут годы. Всё это время ты должен терпеть. И ждать. Самое сложное то, что эти люди твои союзники. Не понимаешь? Эх.

— И визирь и капудан-паша и министр — все они осознают, что реформы необходимы. В этом их польза. Они послужат твоим щитом от тех кто хочет повернуть время вспять. Они захотят играть тобой, это правда. Ты должен ставить их друг против друга, Абдул, тогда они не столь опасны. Но если ты оттолкнешь сразу всех, то останешься один и некому будет защитить тебя.

— Я могу сам защитить себя, отец. — вспыхнул шахзаде.

— Кроме тебя есть ещё твой младший брат. Совсем несмышленыш. Соверши ты ошибку…и кто-то сможет подумать, что совсем маленький падишах лучше тебя. Он ведь не сможет возразить. Вот этого ты не должен допустить ни при каких обстоятельствах. Тебе поможет твоя мать. Она единственный человек, которому ты можешь верить полностью. Она львица, которая способна защитить своего львёнка до поры. Пока он отрастит крепкие когти и наберёт силу. Но она только женщина.

При мысли о матери, шахзаде посветлел лицом.

«Бедное дитя, — думал Махмуд, отпустив сына, — я оставляю тебя наедине с волками. Но кое-что ещё можно успеть сделать.»