Воронцов. Перезагрузка. Книга 9

Глава 6

Паровая машина на заводе работала без сбоев уже третьи сутки, Григорий с мастерами приступили к сборке второй, резервной. Ричард прислал записку с восторженным отчётом о новой партии эфира в ампулах. Всё шло по плану.

Я вернулся домой уставший, но довольный — день выдался насыщенным. Захар принял у меня лошадь, и я направился к дому. Но едва ступил на крыльцо, как Матрёна выглянула из-за двери с каким-то странным выражением лица — смесь любопытства и лёгкой тревоги.

— Егор Андреевич, у вас гостья, — прошептала она заговорщицки. — В гостиной ждёт. Дама знатная, в мундире.

Я нахмурился. Дама в мундире? Неужели…

Я прошёл в прихожую, стянул сапоги, накинул домашний халат поверх рубахи и направился в гостиную. Открыл дверь — и действительно, у камина в кресле сидела Надежда Андреевна Дурова. В своём кавалерийском мундире, при сабле, со спокойным, но внимательным взглядом.

— Надежда Андреевна! — я вошёл, протягивая руку. — Какая неожиданность! Рад вас видеть.

Она поднялась, пожала мне руку крепко, по-мужски:

— Добрый вечер, Егор Андреевич. Простите за визит без предупреждения. Дело не терпит отлагательств.

— Всё в порядке? — насторожился я.

Я жестом пригласил её снова сесть, сам устроился в кресле напротив:

— Слушаю вас.

Матрёна принесла чай, поставила поднос на столик и тихонько вышла. Надежда Андреевна взяла чашку, отхлебнула, потом посмотрела на меня прямо:

— Егор Андреевич, вы в курсе, что ваши успехи на заводе уже не секрет для высшего военного командования?

Я медленно кивнул:

— Догадывался. Иван Дмитриевич упоминал, что наверху интересуются.

— Интересуются — мягко сказано, — усмехнулась она. — Генерал-фельдмаршал Кутузов лично запрашивал отчёт о новых ружьях. Военный министр тоже в курсе. Все понимают — война с Францией неизбежна. Вопрос только времени. Месяцы, может, год-два. И всем очевидно, что наше оружие уступает французскому.

Конечно, я знал об этом. Франция набирала силу, и столкновение было неизбежным.

— Понимаю, — сказал я. — И что от меня хотят?

Надежда Андреевна поставила чашку, сложила руки на коленях:

— Чтобы вы сосредоточились на оружии. Полностью. Это дело первостепенной государственной важности.

Я поднял бровь:

— То есть, бросить всё остальное? Клинику? Обучение мастеров?

— Именно, — твёрдо сказала она. — Оружие — приоритет. Всё остальное — второстепенно.

Я почувствовал, как внутри закипает раздражение. Секунду помолчал, сдерживаясь, потом спокойно ответил:

— Надежда Андреевна, с уважением к вам и к высшему командованию, но это невозможно.

Она чуть прищурилась:

— Почему?

— Потому что клиника не менее важна для войны, чем оружие, — я наклонился вперёд, глядя ей в глаза. — Знаете, сколько солдат погибает не от вражеских пуль, а от ран, которые не смогли правильно залечить? От гангрены, от заражения крови, от болезней в лазаретах? Больше половины потерь — это не боевые потери, это потери от плохой медицины.

— Я в курсе, — кивнула она. — Сама видела, как люди умирают от пустяковых ран.

— Вот именно! — сказал я. — Клиника обучает врачей современным методам. Эфир позволяет делать операции, которые раньше были невозможны. Антисептика снижает смертность в разы. Если мы остановим это — мы потеряем тысячи солдат, которых могли бы спасти!

Надежда Андреевна молчала, обдумывая мои слова. Потом медленно кивнула:

— Вы правы. Но приказ есть приказ.

— Приказ? — переспросил я. — Официальный?

Она покачала головой:

— Нет, официального приказа нет. Это… пожелание. Настоятельная просьба сверху.

Я выдохнул:

— Надежда Андреевна, давайте начистоту. Это же не ваша инициатива?

Она усмехнулась:

— Прямолинейны, как всегда. Нет, не моя. Меня отправили передать вам это пожелание.

— И что вы сами думаете?

Она помолчала, потом ответила честно:

— Я разговаривала с Иваном Дмитриевичем. И с Давыдовым. Оба говорят одно и то же — вы и так делаете невозможное. Разрываетесь между десятком дел, и каждое ведёте на высшем уровне. Если заставить вас бросить всё ради одного проекта — мы потеряем остальные. А они не менее важны.

Я кивнул:

— Вот и я о том же. Военные видят только оружие. Но война — это не только стрельба. Это логистика, медицина, обучение людей, снабжение. Всё это нужно развивать параллельно.

— Я понимаю, — согласилась она. — Поэтому я вам и говорю — это не моя инициатива. Я должна была передать пожелание. Но как вы поступите — решайте сами.

Я посмотрел на неё с благодарностью. Она могла надавить, использовать свои связи, пригрозить. Но не стала. Предоставила мне выбор.

— Спасибо, Надежда Андреевна, — искренне сказал я. — Ценю вашу честность.

Она кивнула:

— Просто не останавливайтесь, Егор Андреевич. Делайте то, что считаете нужным. Я прикрою вас наверху, насколько смогу. Но результаты по оружию нужны. Чем быстрее, тем лучше.

— Результаты будут, — пообещал я. — Уже через месяц мы начнём испытания новых стволов. Если всё пойдёт хорошо — к лету запустим массовое производство.

— К лету? — она подняла бровь. — Это через четыре месяца.

— Да, — подтвердил я. — Нельзя быстрее. Нужно отладить технологию. Если мы начнём гнать брак ради скорости — толку не будет.

Надежда Андреевна вздохнула:

— Понимаю. Передам наверх. Посмотрим, как отреагируют.

Мы помолчали. Я налил себе ещё чаю, отхлебнул. Она тоже взяла свою чашку.

— Кстати, — сказала она вдруг, — слышала, вы коляску для ребёнка придумали. Хитрое устройство.

Я усмехнулся:

— Новости быстро разлетаются.

— Мне Иван Дмитриевич рассказал, — улыбнулась она. — Сказал, что вы даже в мелочах умудряетесь изобретать что-то новое.

— Это не мелочь, — возразил я. — Это для моего будущего ребёнка. Удобство, комфорт, безопасность.

— Согласна, — кивнула она. — Кстати, как Мария Фоминична? Беременность протекает хорошо?

— Пока да, — ответил я. — Пётр Иванович регулярно проверяет, говорит, что всё в норме.

— Дай Бог, чтобы всё прошло благополучно, — искренне сказала она.

Я кивнул:

— Спасибо.

Мы ещё немного поговорили о разном — о заводе, о клинике, о планах на будущее.

Наконец она поднялась:

— Ну что ж, Егор Андреевич, мне пора. Завтра утром выезжаю обратно в полк.

Я тоже встал, проводил её до двери:

— Спасибо, что предупредили. И спасибо за поддержку.

Она пожала мне руку:

— Делайте своё дело. Россия в вас нуждается.

Я проводил её до ворот, где уже ждал её конь. Она ловко вскочила в седло, кивнула мне и поскакала прочь.

Я вернулся в дом. За столом уже сидели Машка, отец, мать и бабушка. Няня Агафья суетилась, разливая щи по мискам.

— Ну что, сын, — спросил отец, — какие новости?

Я коротко пересказал разговор с Надеждой Андреевной, опустив некоторые детали. Отец слушал внимательно, хмурясь.

— Значит, наверху торопят, — резюмировал он. — Это понятно. Война на носу, всем нужно оружие. Но ты прав — нельзя всё бросать ради одного проекта.

— Вот и я так думаю, — согласился я.

Бабушка неожиданно вмешалась:

— Егорушка, а ты не думал взять себе помощников? Толковых людей, которым можно доверить часть дел?

Я задумался. Действительно, помощники мне нужны. Но кому можно доверить? Григорий — отличный мастер, но он и так загружен работой на заводе. Ричард — прекрасный врач, но он занят клиникой. Савелий Кузьмич — золотые руки, но он кузнец, а не управленец.

— Нужны люди с головой, — сказал отец. — Не просто исполнители, а те, кто может думать, принимать решения.

— Знаю, — кивнул я. — Только где таких взять?

— А Фома? — предложила мать. — Он же толковый, торговлей хорошо управляет.

— Фома занят торговлей, — возразил я. — Он и так незаменим. Если я заберу его на другие дела, торговля встанет.

Мы помолчали, размышляя. Потом бабушка сказала:

— А вот тот молодой учитель, как его… Николай?

— Николай Фёдоров, — вспомнил я. — Он ещё зимой ко мне обращался, просился в ученики.

— Вот-вот, — кивнула бабушка. — Говорили, что он толковый, образованный. Может, его привлечь?

Я задумался. Николай Фёдоров. Молодой учитель, лет двадцати пяти. Я его помнил — невысокий, худощавый, с умными глазами. Говорил грамотно, задавал толковые вопросы. Тогда я его отправил восвояси — времени не было разбираться. Но сейчас…

— Интересная мысль, — медленно сказал я. — Нужно с ним встретиться, поговорить. Посмотреть, на что он способен.

— Вот и правильно, — одобрила бабушка. — Одному не справиться. Нужна команда.

Утро следующего дня началось с обычной суеты. Машка проснулась рано и хлопотала на кухне вместе с Матрёной — видать соскучилась по готовке. Бабушка пила чай в гостиной, листая какую-то книгу. Отец уехал по своим делам ещё на рассвете.

Я сидел в кабинете, разбирая бумаги. Чертежи, расчёты, отчёты с завода. Голова шла кругом от количества дел, которые требовали моего внимания.

Разговор с бабушкой заставил задуматься о помощниках, кандидатура Николая Федорова показалась весьма подходящей.

Я позвал Захара:

— Захар, помнишь того молодого учителя? Николай Фёдоров.

— Помню, Егор Андреевич, — кивнул он. — Невысокий такой, худощавый.

— Вот именно. Найди его. Привези сюда. Нужно поговорить.

— Слушаюсь, — Захар козырнул и вышел.

Я вернулся к бумагам, но сосредоточиться не мог. Мысли крутились вокруг предстоящего разговора. Что я вообще предложу этому Николаю? Какую именно работу? Он учитель, а мне нужен… Кто? Помощник? Организатор? Методист?

Прошло около трёх часов, когда во дворе послышался топот копыт. Я выглянул в окно — Захар вернулся. Рядом с ним шёл молодой человек в простом, но опрятном сюртуке, с небольшим узелком за спиной.

Я вышел на крыльцо. Николай Фёдоров выглядел взволнованным, но держался с достоинством. Увидев меня, он снял шляпу и поклонился:

— Добрый день, Егор Андреевич. Захар сказал, что вы меня искали.

— Добрый день, Николай, — кивнул я. — Проходи в дом.

Мы прошли в кабинет. Я указал ему на кресло напротив своего стола:

— Садись. Чаю хочешь?

— Не откажусь, — признался он.

Я позвал Матрёну, она принесла чай с печеньем. Николай сидел прямо, сложив руки на коленях, явно нервничая.

— Расслабься, — улыбнулся я. — Я не кусаюсь. Как дела? Чем занимаешься сейчас?

Он отхлебнул чаю:

— Да вот… работы, которую хотел бы — не нашёл, Егор Андреевич. Частные уроки дают мало. Решил было в Москву податься. Договорился с купцами, что подвезут. Сегодня как раз собирался выезжать.

— Вот как, — задумчиво протянул я. — А почему ко мне не пришёл? Ведь знал, что я в Туле?

Николай смущённо опустил глаза:

— Да как-то… не решился, Егор Андреевич. Один раз уже подходил зимой, а вы, видать, забыли. Подумал, что не до меня вам.

Я почувствовал укол совести. Действительно, забыл о нём напрочь. Столько дел свалилось, что мелочи вылетали из головы.

— Есть такое, — признался я честно. — Забыл. Дел было невпроворот. Но сейчас вспомнил. И вовремя.

Он поднял на меня удивлённый взгляд:

— Вовремя?

— Да, — я сидел сцепив пальцы на животе. — У меня есть для тебя работа. Причём сразу два дела. И оба связаны с твоей профессией.

Николай весь подался вперёд, в его глазах вспыхнул интерес:

— Я слушаю, Егор Андреевич!

— На заводе идёт обучение мастеров, — начал я объяснять. — Григорий Сидоров, мой главный помощник там, обучает их новым технологиям. Стандартизация, взаимозаменяемость деталей, работа с точными инструментами. То же самое происходит в клинике — Ричард, главный врач, обучает лекарей современным методам лечения. Эфирный наркоз, антисептика, хирургия.

Николай кивал, слушая не отрываясь.

— Проблема в том, — продолжал я, — что и Григорий, и Ричард — отличные специалисты в своём деле. Но они не педагоги. Они знают, что делать, но не всегда умеют правильно это объяснить. Информацию подают хаотично, без системы. Ученики путаются, теряют нить.

— Понимаю, — медленно сказал Николай. — Это распространённая проблема. Мастер своего дела не всегда хороший учитель.

— Вот именно! — подтвердил я. — И тут нужен ты. Понимаю, что ты ни в медицине, ни в тонкой технике не силён. Но твоя задача — не стать мастером или врачом. Твоя задача — составить грамотный подход к преподаванию. Выстроить лекции так, чтобы слушатели были вовлечены, чтобы информация подавалась постепенно, логично, чтобы одно вытекало из другого.

Николай слушал, и я видел, как в его голове уже начинают крутиться шестерёнки. Он прикусил губу, задумавшись:

— То есть… моя роль — учитель, наставник? Тот, кто структурирует знания, которые дают специалисты?

— Совершенно верно, — обрадовался я его сообразительности. — Ты будешь работать с Григорием и Ричардом. Слушать, что они говорят, как они это говорят. А потом помогать им выстроить это в логичную, понятную систему. Может, даже конспекты составить, планы занятий.

— Это очень интересно, — Николай явно загорелся идеей. — Я никогда не занимался именно такой работой, но идея мне нравится. А сколько времени на это отводится?

— Думаю, на заводе тебе недели хватит, — прикинул я. — Может, чуть больше. Григорий проводит занятия регулярно, ты поприсутствуешь, поймёшь, в чём проблемы, поможешь их решить. То же самое с Ричардом в клинике. Можешь и совмещать — день на заводе, день в клинике. Разберёшься сам, как тебе удобнее.

— А оплата? — осторожно спросил он.

Я усмехнулся. Практичный парень.

— Будешь получать жалованье. Скажем… пятнадцать рублей в месяц.

Николай побледнел:

— Пятнадцать рублей⁈ Егор Андреевич, это очень щедро! Учителя получают меньше!

— Ты будешь делать важную работу, — сказал я твёрдо. — Работу, которая напрямую влияет на качество обучения мастеров и врачей. А от них зависят жизни людей, качество продукции, развитие промышленности. Так что ты стоишь этих денег.

Он молчал, переваривая информацию. Потом медленно кивнул:

— Я согласен, Егор Андреевич. Очень согласен. Спасибо за доверие. Это большая ответственность.

— Вот и отлично, — я хлопнул в ладоши. — Тогда вот что. Завтра утром пойдёшь на завод. Найдёшь там Григория Сидорова — высокий такой, лет сорока, с бородой. Скажешь, что ты от меня, что будешь помогать с правильным построением лекций. Сам тоже присутствуй на занятиях, слушай, вникай. Может, и втянешься в технику, как хотел — тогда вообще цены тебе не будет.

Николай быстро кивал, уже мысленно составляя план:

— Понял, Егор Андреевич. Григорий Сидоров, на заводе. От вас. Помощь в построении лекций.

— Потом то же самое сделаешь у Ричарда в клинике, — продолжил я. — Я с ним переговорю, предупрежу о тебе. Подойдёшь, представишься, скажешь, что от меня. Он человек открытый, будет рад помощи.

— А если у меня возникнут вопросы? — спросил Николай. — Или если я столкнусь с какими-то проблемами?

— Приходи сразу ко мне, — ответил я. — Или шли записку. Я проверю твою работу через неделю. Посмотрю, что получится, дам советы, если нужно.

Николай встал, вытянулся:

— Сделаю, Егор Андреевич. Спасибо за доверие. Слышал я и про завод, и про клинику. Это действительно очень ответственно. Ещё раз спасибо.

Я тоже поднялся, протянул ему руку:

— Иди работай, Николай. Покажи, на что способен.

Мы пожали друг другу руки. Николай взял свой узелок, и я проводил его до двери.

— Матрёна! — позвал я экономку. — Проводи Николая.

Я почувствовал удовлетворение. Первый шаг сделан. Помощник найден. Посмотрим, что из этого выйдет.

Вечером, за ужином, я рассказал семье о Николае. Машка отнеслась с интересом, бабушка кивала одобрительно. Отец был более скептичен:

— Присмотрись, что он из себя представляет. Говорить красиво многие умеют. А вот дело делать — не все.

— Проверим, — согласился я. — Неделя покажет.

На следующее утро я поехал в клинику — нужно было предупредить Ричарда о новом помощнике. Застал его в операционной, где он как раз объяснял двум молодым лекарям, как правильно накладывать швы.

— Ричард, — окликнул я его, когда он закончил демонстрацию. — Можно тебя на минутку?

— Конечно, Егор Андреевич, — он передал иглу одному из учеников. — Практикуйтесь, господа, как я показал.

Мы вышли в коридор. Я коротко рассказал ему про Николая Фёдорова.

— Учитель? — переспросил Ричард. — Наставник? Это… интересная идея. Признаюсь, я действительно иногда путаюсь в объяснениях. Столько всего нужно рассказать, что не знаешь, с чего начать.

— Вот именно, — кивнул я. — Николай поможет тебе структурировать знания. Выстроить программу обучения так, чтобы другие лекари не тонули в информации, а постепенно её усваивали.

— Когда он придёт? — спросил Ричард.

— Думаю, через пару дней, — прикинул я. — Сначала он на заводе поработает, разберётся, что к чему. Потом к тебе подойдёт.

— Хорошо, — согласился Ричард. — Буду ждать. Помощь не помешает.

Мы ещё немного поговорили о текущих делах клиники — Ричард отчитался о трёх успешных операциях за последнюю неделю, о растущем потоке пациентов.

Через пару дней, я отправился на завод — хотелось посмотреть, как Николай вписывается в коллектив.

Нашёл его в механическом корпусе, где Григорий как раз проводил занятие с группой мастеров. Николай сидел в сторонке, на деревянной скамье, и усердно что-то записывал в тетрадь. Иногда он поднимал голову, слушая Григория, потом снова склонялся над записями.

Григорий объяснял принцип работы штангенциркуля, показывая, как правильно измерять детали. Мастера слушали внимательно, но я видел, что некоторые путаются. Григорий повторял одно и то же по нескольку раз, но структуры в объяснении не было.

Николай это тоже заметил. Когда был перерыв, Николай обратился к Григорию:

— Простите, можно вас спросить?

Григорий обернулся:

— Конечно, Николай, говорите.

— А не лучше ли сначала объяснить общий принцип измерения, потом показать устройство штангенциркуля, а уж потом переходить к практике? — осторожно предложил Николай. — Мне кажется, мастера путаются, потому что вы сразу в детали углубляетесь, а общую картину не даёте.

Григорий задумался. Потом медленно кивнул:

— Пожалуй, вы правы. Я как-то не подумал об этом.

— Попробуйте немного по-другому, — предложил Николай, поднимаясь со скамьи. — Начните с того, зачем вообще нужны точные измерения. Потом объясните, какие бывают инструменты. Потом покажете, как устроен штангенциркуль. И только после этого переходите к практике.

Григорий согласно кивнул:

— Хорошо. Давайте попробуем.

Когда перерыв закончился, Григорий сказал, что сейчас в лекции мне поможет Николай.

Тот подошёл к мастерам, взял мел и начал рисовать на доске простую схему. Говорил он спокойно, понятно, постепенно выстраивая логическую цепочку. Мастера слушали, и я видел, как их лица проясняются — они начинают понимать.

Я усмехнулся про себя. Похоже, с Николаем я не прогадал. Парень действительно умеет учить.

Через неделю я снова встретился с ним, чтобы обсудить результаты. Он пришёл в мой кабинет с толстой тетрадью, исписанной мелким, аккуратным почерком.

— Ну что, как успехи? — спросил я, усаживая его в кресло.

Николай раскрыл тетрадь:

— Егор Андреевич, неделя была очень насыщенной. На заводе я составил план занятий на месяц вперёд. Разбил материал на блоки — сначала теория, потом практика. Григорий одобрил. Мастера тоже довольны — говорят, что стало понятнее.

— Отлично, — одобрил я. — А с Ричардом виделся?

— Да, был у него три раза, — кивнул Николай. — Там сложнее. Медицина — это не техника. Тут нельзя всё разложить по полочкам так просто. Но я попробовал выстроить программу обучения для лекарей. Разделил на модули — анатомия, хирургия, использование эфира, антисептика. Ричард сказал, что это хорошая идея.

Я листал его записи. Всё было грамотно расписано, с примерами и пояснениями.

— Николай, — сказал я искренне, — ты молодец. Именно такого результата я и ждал.

Он застенчиво улыбнулся:

— Спасибо, Егор Андреевич. Мне самому это очень интересно. Я втянулся, как вы и говорили. Даже начал разбираться в технике — Григорий разрешил мне попробовать поработать на токарном станке.

— Вот и прекрасно, — я захлопнул тетрадь, протягивая её обратно. — Продолжай в том же духе. Если будут вопросы или проблемы — сразу ко мне.

— Обязательно, — пообещал Николай.