Воронцов. Перезагрузка. Книга 9

Глава 13

На следующий день я приехал в лечебницу с самого утра. Ричард встретил меня у входа, выглядел бодрым и довольным:

— Доброе утро, Егор Андреевич! Мать и дитя чувствуют себя прекрасно. Мария Фоминична уже позавтракала, младенец тоже. Можете забирать их домой.

— Спасибо, Ричард, — с облегчением выдохнул я. — За всё. Не знаю, что бы мы без тебя делали.

Он отмахнулся:

— Это моя работа. Да и Пётр Иванович большую часть делал. Я только ассистировал.

Мы поднялись в палату. Машка сидела на кровати, держа на руках запелёнутого Сашку. Увидев меня, она просияла:

— Егорушка! Приехал за нами?

— Конечно, — я подошёл, поцеловал её в щёку, заглянул на сына. Тот спал, посапывая носиком. — Как ты себя чувствуешь?

— Уставшая, но счастливая, — призналась она. — И домой очень хочется.

— Тогда собирайся, — улыбнулся я. — Карета ждёт.

Медсестра помогла Машке одеться, собрала вещи. Я взял Сашку на руки — осторожно, боясь сделать что-то не так. Он такой маленький, такой хрупкий.

Мы спустились вниз. У входа уже стояла наша карета. Захар помог Машке устроиться на сиденье, я передал ей сына. Сам сел рядом.

— Поехали домой, — скомандовал я.

Карета тронулась. Машка прижимала к себе Сашку, тихо напевая какую-то колыбельную. Я смотрел на них и чувствовал, как внутри разливается тепло. Это моя семья. Моя жена, мой сын. Мой мир.

Дома нас встретили всей семьёй. Бабушка, мать, няня Агафья, отец — все столпились у крыльца, нетерпеливо ожидая.

— Ну, показывайте наследника! — потребовала бабушка, едва мы вышли из кареты.

Машка показала Сашку. Все ахнули, заохали, начали наперебой восхищаться:

— Какой хорошенький!

— Весь в отца!

— Нет, в мать!

— Носик — вылитый дедушка!

Я улыбался, слушая их споры. Помог Машке подняться в дом, провёл в нашу спальню. Там уже стояла детская кроватка — простая деревянная люлька, которую мастера сделали ещё до родов.

Маша уложила Сашку в кроватку, укрыла лёгким одеяльцем. Он зашевелился, открыл глазки — мутные, тёмно-синие, как у всех новорождённых. Посмотрел куда-то в пространство, снова закрыл глаза.

— Спи, сынок, — прошептала Машка, поглаживая его по головке.

Вечером устроили небольшое застолье. За столом собралась вся семья. Отец торжественно поднял кубок:

— За здоровье наследника! За Александра Егоровича! Пусть растёт крепким, умным и счастливым!

— За Сашеньку! — подхватили остальные.

Выпили. Потом начали передавать Сашку по рукам. Бабушка взяла первой, прижала к себе, причитая что-то ласковое. Потом мать. Потом няня Агафья. Потом отец — неловко, но с гордостью держал внука на руках.

— Богатырь растёт, — констатировал он. — Чувствую, крепкий будет.

Сашка, видимо, устал от такого внимания. Захныкал, потом заплакал в полный голос.

— Всё, всё, хватит тискать ребёнка! — вмешалась Машка, забирая сына.

Она унесла его в спальню. Я последовал за ней. Машка села в кресло у окна, расстегнула ворот рубахи, приложила Сашку к груди. Тот сразу затих, принялся сосать.

Я сел рядом, смотрел на них. Картина умиротворения. Мать и дитя. Вечная, неизменная сцена, повторяющаяся из века в век.

— Егорушка, — тихо позвала Машка, не отрывая взгляда от сына. — Ты счастлив?

— Очень, — ответил я честно. — Не знаю, заслужил ли я такое счастье, но я безмерно благодарен судьбе.

Она улыбнулась:

— Ты заслужил. Ты хороший. Добрый, умный, заботливый. Лучший муж, какого только можно пожелать.

Я наклонился, поцеловал её:

— А ты — лучшая жена. И мать.

Мы сидели в тишине, слушая, как Сашка причмокивает, насыщаясь.

Следующие дни пролетели в новом ритме. Сашка требовал внимания круглосуточно — то есть хотел, то плакал, то просто капризничал. Машка была постоянно при нём, я старался помогать, как мог. Менял пелёнки, качал люльку, носил на руках, когда Машка отдыхала.

Няня Агафья постоянно крутилась рядом, давая советы:

— Егорушка, не так держи! Головку поддерживай! Пелёнки плотнее заворачивай, а то раскутается! И не тряси его так сильно, укачивай плавно!

Я послушно выполнял указания. Хотя внутренне посмеивался — в XXI веке к пелёнкам относились совсем иначе. Но спорить не стал. Здесь, в начале XIX века, были свои традиции.

На завод я почти не ездил. Отправил Захара с запиской Григорию — мол, семейные обстоятельства, справляйтесь без меня несколько дней. Григорий прислал ответ — мол, всё под контролем, не волнуйтесь, поздравляем с пополнением.

Через неделю после рождения Сашки к дому подъехал обоз Игоря Савельевича, сам он сидел на козлах первого воза.

— Захар! — позвал я. — Гости у нас!

Я накинул кафтан, вышел во двор. Игорь Савельевич спрыгнул с воза, широко улыбаясь:

— Егор Андреевич! Добрый день! Слышал, у вас пополнение? Поздравляю!

— Спасибо, Игорь Савельевич, — пожал я ему руку. — Сын родился. Александром назвали.

— Вот и славно! — он пожал мою руку. — Дай Бог здоровья младенцу! А я вот привёз товар из Уваровки. Доски отменные — Прохор с ребятами на лесопилке постарались. Стекла — Семён с Митяем наделали за зиму целый воз. И фарфор есть.

Я оглядел возы. Действительно, доски аккуратно уложены, перевязаны верёвками. На втором возу ящики со стеклом — бутылки, стаканы. На третьем — фарфоровая посуда, тщательно упакованная в солому.

— Молодцы мужики, — одобрил я. — Работают без меня, не ленятся.

— Ещё бы! — засмеялся Игорь Савельевич. — Вы их так приучили, что теперь сами понимают, что делать. Фома за всем следит, Степан хозяйство ведёт, Илья с Петькой производство налаживают. Всё хорошо там.

Он полез на воз, достал оттуда сверток, завёрнутый в холщовую тряпицу:

— А это вам лично. От Петьки.

Я развернул сверток — внутри лежали булатные ножи. Десяток, не меньше. Каждый — произведение искусства. Узор на клинке, рукоять из кости, идеальная балансировка.

— Петька передавал, что эти — специально для вас, — пояснил Игорь Савельевич. — Говорит, лучшие, что он делал. И ещё вот это.

Он указал мне на деревянный ящик. Я открыл крышку — внутри на мягкой подстилке аккуратно лежали стеклянные колбы. Два десятка штук. Цилиндрические, с запаянным дном и узким горлышком. Именно такие, как я заказывал для механической лампы!

— Митяй старался, — добавил Игорь Савельевич. — Говорил, что это самая сложная работа, что он делал. Но справился. Все колбы одинаковые, стекло толстое, без пузырей.

Я осторожно взял одну колбу, поднёс к свету. Толщина стенок — как раз то, что нужно. Митяй превзошёл сам себя. Эти колбы — ключевой элемент механической лампы. Теперь, когда они есть, можно приступать к сборке.

Я пригласил Игоря Савельевича в дом:

— Проходите, Игорь Савельевич. Отдохните с дороги, чаю попьёте.

— Не откажусь, — согласился он.

В столовой Матрёна уже накрыла стол — чай, пироги, варенье. Игорь Савельевич уселся, с удовольствием отхлебнул горячего чаю:

— Ох, хорошо!

— Как дела в Уваровке? — спросил я, садясь напротив. — Всё спокойно?

— Спокойно, — кивнул он. — Деревня живёт, работает. Посевные идут. Картошку посадили. Семён с Митяем стеклом занимаются. Петька булатные ножи кует — они тоже нарасхват. Илья с мужиками дома строят — ещё три семьи из соседней деревни переехали, нужно жильё.

Я слушал, кивая. Приятно было слышать, что деревня развивается, растёт. Мои идеи, мои технологии приносят плоды.

— А Степан как? — уточнил я. — Хозяйство ведёт?

— Ведёт, и очень хорошо, — подтвердил Игорь Савельевич.

— Вот и славно, — удовлетворённо сказал я. — Значит, мужики справляются без меня.

— Справляются, — согласился купец. — Но всё равно ждут, когда вы приедете. Говорят, что без вас как-то неполноценно. Вы ж им новые идеи даёте, учите.

Я усмехнулся:

— Приеду. Как только Машка окрепнет, Сашка подрастёт — обязательно приеду. Проверю, как там дела, новые проекты запущу.

Игорь Савельевич допил чай, отставив чашку:

— Егор Андреевич, а можно деловой вопрос?

— Конечно, — кивнул я. — Слушаю.

— Вот вы знаете, что я с вами торгую уже давно, — начал он. — Стекло, доски, фарфор — всё это я вожу в разные города, продаю. Спрос огромный. Особенно на стекло — такого качества больше нигде нет.

— Да, я в курсе, — подтвердил я. — Фома мне отчёты присылает.

— Так вот, — Игорь Савельевич наклонился вперёд, понизив голос. — Я очень надеюсь, что наше сотрудничество продолжится. Более того — я бы хотел расширить его. Может, ещё какие-то товары начнём производить? Или объёмы увеличим?

Я задумался. Расширение производства — это логично. Спрос есть, мощности позволяют. Печь Семёна может работать больше, лесопилка тоже. Петька может взять подмастерьев, научить их булатной ковке.

— Игорь Савельевич, — сказал я, — идея хорошая. Давайте так — вы подготовьте список, какие товары пользуются наибольшим спросом и в каких объёмах. Я посмотрю, что можем увеличить, что добавить. Договорились?

Он просиял:

— Договорились! Спасибо, Егор Андреевич! Вы человек дела, с вами приятно работать.

Мы ещё немного поговорили о ценах, о маршрутах доставки, о новых рынках сбыта.

Наконец он поднялся:

— Ну что ж, Егор Андреевич, мне пора.

Мы вышли во двор. Игорь Савельевич сел на козлы своего воза, взял вожжи:

— До свидания, Егор Андреевич! И ещё раз поздравляю с сыном!

— Спасибо! Заглядывайте!

Возы тронулись и скрылись за поворотом. Я вернулся в дом. В спальне Машка кормила Сашку. Увидев меня, она улыбнулась:

— Игорь Савельевич приезжал?

— Да, — кивнул я, садясь рядом. — Привёз товар из Уваровки. И еще вон то.

Я показал ей ящик с колбами, так и стоящий на улице. Машка выглянула в окно, удивлённо подняла бровь:

— Что там?

— Колбы для механической лампы, — объяснил я. — Митяй в Уваровке сделал. Теперь можно собирать.

Сашка закончил есть, зевнул. Машка переложила его на плечо, похлопала по спинке — он отрыгнул воздух и снова задремал.

Я взял его на руки, уложил в кроватку. Он сопел, сжимая кулачки. Такой маленький, такой беззащитный. Мой сын.

На следующее утро я решил съездить на завод — всё-таки неделя прошла, нужно проверить, как там дела.

Вышел во двор, кликнул Захара, чтоб седлал лошадей.

— На завод, Егор Андреевич? — уточнил он.

— На завод, — подтвердил я.

Мы поскакали по знакомым улицам. Весеннее солнце пригревало, дороги подсохли.

У ворот завода я спешился, направился к мастерской Савелия Кузьмича.

Внутри кипела работа. Григорий с Фёдором Железновым склонились над верстаком, собирая очередной замок с пьезоэлементом. Савелий Кузьмич стоял у горна, проверяя партию пружин. Семён Кравцов штамповал капсулы.

— Егор Андреевич! — Григорий первым заметил меня, выпрямился. — А мы вас и не ждали сегодня! Как семья? Как младенец?

— Всё хорошо, — улыбнулся я. — Сашка растёт, Маша восстанавливается. Решил заехать, проверить, как у вас дела.

— Дела отлично, — отрапортовал Григорий. — Замков за неделю собрали тридцать штук. Все проверены, работают безупречно. Капсул Семён наштамповал больше ста. Кристаллов от ювелира получили ещё двадцать — первую партию обработал, вторую обещает через неделю.

— Молодцы, — одобрил я. — Не сбавляете темпа.

Савелий Кузьмич подошёл ко мне:

— Егор Андреевич, а вакуумный насос я доделал. Хотите посмотреть?

— Конечно хочу, — обрадовался я.

Он провёл меня к дальнему углу мастерской, где на верстаке стоял медный цилиндр с поршнем и клапанами. Устройство выглядело добротно — блестящая медь, аккуратные швы, плотно подогнанный поршень.

— Испытывали? — спросил я.

— Испытывали, — кивнул Савелий. — Берёт воздух отлично. Поршень ходит плотно, не подсасывает обратно. Правда, руками качать тяжеловато — нужно усилие.

Я взялся за рычаг насоса, попробовал. Действительно, ход туговат, но это нормально для вакуумного насоса. Главное — результат.

— Отлично, — похвалил я Савелия. — Теперь можем откачивать воздух из колб. Как раз вчера Игорь Савельевич привёз из Уваровки два десятка готовых колб от Митяя.

Глаза Григория загорелись:

— Значит, можно приступать к сборке лампы?

— Почти, — ответил я. — Осталось дождаться пружинного механизма от ювелира. Как только будет готов — начнём собирать.

Фёдор Железнов подошёл, держа в руках несколько медных палочек:

— Егор Андреевич, электроды готовы. Сделал двадцать пар, с запасом. Все одинаковые, отполированные.

Я взял один электрод, осмотрел. Работа была выполнена безупречно — гладкая поверхность, точные размеры.

— Молодец, Фёдор, — похвалил я. — Качество отменное.

Мы ещё час провели, обсуждая детали. Григорий показал мне чертежи, которые он составил для учеников — подробные схемы сборки замков, с пояснениями и размерами. Николай Фёдоров помог ему структурировать материал, разбить на логические блоки.

— Николай вообще молодец оказался, — признался Григорий. — Он не только на заводе помогает, но и в лечебнице у Ричарда. Говорит, что уже втянулся, хочет и дальше этим заниматься.

— Вот и хорошо, — обрадовался я. — Значит, не ошибся, когда брал его.

К полудню я решил ехать домой. Попрощался с мастерами, вышел во двор. Захар ждал с лошадьми.

По дороге домой я думал о предстоящей работе. Колбы есть, электроды есть, вакуумный насос готов, кристаллы подготовлены. Осталось дождаться пружинного механизма — и можно собирать первый прототип механической лампы.

Если всё получится — это будет прорыв. Свет без огня, без копоти, без опасности пожара. Чистый, яркий, долгоиграющий. Завёл пружину — и работай при свете хоть всю ночь.

Конечно, до настоящего электричества ещё далеко. Но это шаг в правильном направлении. Маленький, но важный шаг.

Дома меня встретила Машка с Сашкой на руках:

— Ну что, как дела на заводе?

— Всё отлично, — ответил я, целуя её в щёку и беря сына к себе на руки. — Мужики работают, не ленятся. Замков наделали, насос вакуумный готов. Скоро начнём лампу собирать.

Сашка зевнул, уткнулся мне в плечо и задремал. Я качал его, напевая какую-то мелодию. Машка смотрела на нас, улыбаясь.

Вечером, когда Сашку уложили спать, я поднялся в кабинет. Хотел ещё раз просмотреть чертежи лампы, проверить расчёты. Но едва устроился за столом, как меня снова сморил сон.

Мне снилась яркая лампа, висящая в мастерской. Она светилась ровным белым светом, освещая лица мастеров. Они работали, улыбались, благодарили меня за это чудо.

Я проснулся от стука в дверь. Открыл глаза — за окном уже рассвело.

— Егор Андреевич! — позвал Захар. — Тут гонец от ювелира!

Я спустился вниз. На пороге стоял запыхавшийся парнишка:

— Егор Андреевич, мастер просил передать, что ваш заказ готов.

— Скажи ему, что скоро буду, — велел я парнишке.

Тот кивнул и убежал. Я быстро оделся, умылся. И вышел во двор, где уже ждал Захар.

В мастерской меня встретил привычный полумрак.

— Егор Андреевич, — поздоровался ювелир, — проходите!

Он указал на свой стол, где на бархатной подкладке, лежал пружинный механизм. Блестящий, сложный, изящный. Именно такой, как я заказывал.

Я осторожно взял механизм, осмотрел его. Пружина, переходники, барабан с выступами — всё на месте, всё идеально подогнано. Я завел пружину ключом, отпустил. Механизм ожил — барабан начал вращаться, выступы поочерёдно щёлкали, отсчитывая такты.

— Гениально, — выдохнул я. — Просто гениально. Вы мастер высочайшего класса.

Он покраснел от удовольствия:

— Спасибо, Егор Андреевич. Это была интересная работа. Очень интересная.

— Знаете, если то, что я задумал получится, то изготовление таких механизмов станет на поток. Вы сможете их изготавливать массово? Ну или научить кого-то, чтоб их делали. Или быть может, как-то упростить механизм, чтоб его могли сделать мастера на оружейном заводе — пусть и не так изящно будет как у вас получилось.

Ювелир задумался.

— Массово, скорее всего нет. Потому что работы оказалось действительно много. Но вот что-то придумать, чтоб его упростить… Я подумаю над этой задачей, Егор Андреевич.

— Спасибо вам еще раз, — ответил я, доставая из кошеля два рубля.