Воронцов. Перезагрузка. Книга 9

Глава 1

Солнце с каждым днём грело всё сильнее. Снег таял, превращаясь в грязную кашу, дороги размокали, превращаясь в непроходимые болота. Распутица надвигалась неотвратимо — ещё неделя-две, и путешествовать станет практически невозможно.

Я стоял у окна своего кабинета в Туле, глядя на весеннее небо, и думал об Уваровке. Сколько времени прошло с тех пор, как я последний раз был там? Месяца полтора, не меньше. Всё это время я крутился между заводом, клиникой, школой мастеров. Дела в Туле требовали постоянного внимания, но и Уваровка не должна была оставаться без присмотра.

Фома, конечно, регулярно ездил туда и обратно, привозил новости или писал письма. Говорил, что всё в порядке, производство идёт, люди работают. Но мне хотелось увидеть всё своими глазами. Проверить, как работает стекольное дело, как идут дела в кузнице, готовы ли к весенней пахоте.

— О чём задумался, — раздался голос Машки от двери?

Я обернулся. Она стояла в дверях, одной рукой придерживая округлившийся живот. До родов оставалось совсем немного — пару месяцев, может, чуть больше. Пётр Иванович, наш акушер, навещал её регулярно и говорил, что всё идёт хорошо.

— О дороге думаю, солнышко, — ответил я, подходя к ней. — Хочу в Уваровку съездить. Пока пути ещё проходимы.

Она нахмурилась:

— А надолго?

— Дня на три-четыре, а там как дорога позволит, — ответил я её. — Проверю, как дела, дам новые указания и вернусь.

Машка кивнула:

— Конечно, нужно.

Я обнял её, поцеловал в макушку.

— Только будь осторожен.

— Буду, — пообещал я.

Решение было принято. На следующий день, ранним утром, мы с Захаром отправляемся в Уваровку. Верхом — быстрее и надёжнее, чем на санях в такую погоду. Никифора оставляем в усадьбе на охране.

Вечером я сообщил Захару о планах:

— Завтра утром едем в Уваровку. Верхом, с заводными лошадьми. Нужно собрать припасы — соль, специи, уксус, всё, что может понадобиться в деревне, но не занимает много места.

Захар кивнул:

— Понял, Егор Андреевич. Всё будет готово к утру. А оружие берём?

— Конечно. Пистолеты, сабли. На дорогах всякое может быть.

На следующее утро я проснулся с рассветом. Машка ещё спала, я осторожно выскользнул из постели, оделся. Спустился вниз, где Матрёна уже хлопотала на кухне.

— Доброе утро, Егор Андреевич! — поздоровалась она. — В дорогу собираетесь? Сейчас завтрак приготовлю и еду с собой положу.

— Спасибо, Матрёна, — я сел за стол, налил себе чаю.

Захар появился минут через десять — уже в дорожной одежде, при оружии.

— Всё готово, Егор Андреевич. Лошади оседланы, припасы уложены в переметные сумы. Можем выезжать, как только позавтракаете.

Я быстро перекусил, поднялся попрощаться с Машкой. Она уже проснулась, сидела на кровати.

— Уезжаешь? — спросила она сонным голосом.

— Да, солнышко, — я присел рядом, обнял её. — Слушайся Петра Ивановича, береги себя и малыша.

— Хорошо, — она крепко прижалась ко мне. — Хорошей дороги и возвращайся скорее.

Я поцеловал её и вышел.

Во дворе ждали три лошади — мой гнедой жеребец, лошадь Захара и заводная лошадь, гружённая переметными сумами с припасами. Я проверил подпруги, стремена, сел в седло.

— Ну что, Захар, поехали?

— Поехали, Егор Андреевич.

Мы выехали из усадьбы, направились к южным воротам Тулы.

За воротами начиналась настоящая весна. Снег лежал уже только в тени, на открытых местах земля чернела, покрытая мокрой травой и лужами. Дорога была местами размокшей. Там лошади шли медленно, осторожно ступая по грязи.

— Егор Андреевич, — сказал Захар, — если так дальше пойдёт, через неделю эта дорога станет совсем непроходимой.

— Я знаю, — кивнул я. — Поэтому и торопимся. Нужно успеть туда и обратно, пока ещё можно проехать.

Мы ехали не спеша, экономя силы лошадей. Остановились в полдень у небольшого ручья — напоили лошадей у заберегов, сами перекусили тем, что Матрёна собрала в дорогу. Потом снова в путь.

Дорога шла через лес, потом через поля, потом снова через лес. Знакомые места — я проезжал здесь уже не раз. Вот та самая поляна, где мы останавливались на ночлег, когда ехали с Машкой в Тулу. Вот овраг, где мы встретили купеческий обоз. Вот поворот к деревне Каменка.

Чем ближе мы подъезжали к Уваровке, тем больше волнения я чувствовал. Как там дела? Справляются ли люди без моего постоянного присмотра? Не случилось ли чего?

Солнце клонилось к закату, когда впереди, за поворотом леса показались знакомые очертания. Уваровка.

Деревня встретила нас тишиной. Из труб домов поднимался дым — люди готовили ужин. Вдалеке, из-за леса, со стороны Быстрянки доносились удары молота — звонкие, ритмичные. Оттуда тоже шёл дым. Значит, кузница работает.

Мы подъехали к моему дому. Я ещё не успел спешиться, как из-за угла выскочил Степан, которого я оставил присматривать за деревней.

— Егор Андреевич! — он буквально бежал, широко улыбаясь. — Счастье-то какое! Добрый день! С приездом!

Я соскочил с седла, протянул ему руку:

— Здравствуй, Степан! Как дела?

— Всё хорошо, Егор Андреевич, всё хорошо! — он крепко пожал мою руку, потом обернулся и гаркнул: — Люди! Барин приехал!

Откуда ни возьмись, начал сбегаться народ. Из домов, с улиц. Каждый хотел поздороваться, каждый хотел меня увидеть. Это было и неожиданно, и очень приятно. Я видел на их лицах искреннюю радость.

— Егор Андреевич! Добрый вечер!

— Барин наш! Как мы рады!

— Здравствуйте, Егор Андреевич!

Я пожимал руки, кивал, улыбался. Степан распорядился:

— Ну чего столпились? Давайте лошадей распрягайте, вещи разгружайте! Анфиса, неси на стол! Барин с дороги, голодный небось!

Народ засуетился. Лошадей увели в конюшню, припасы начали разгружать. Я заметил, как кто-то поскакал в сторону Быстрянки — видимо, сообщить Петьке и остальным, что я приехал.

Я поднялся на крыльцо своего дома. Дверь распахнулась, и на пороге появилась Анфиса, которая присматривала за домом.

— Егор Андреевич! Батюшки мои! — она всплеснула руками. — Как я рада вас видеть! Проходите, проходите! Сейчас я вам стол накрою!

— Спасибо, Анфиса, — улыбнулся я, входя в дом, а она куда-то упорхала. Видать домой побежала.

Внутри всё было чисто, прибрано. Я осмотрелся — ничего не изменилось. Всё на своих местах, всё в порядке.

Анфиса вернулась буквально через пол часа — засуетилась на кухне. Через несколько минут на столе уже стояли миски с горячими щами, большой каравай хлеба, солёные огурцы, квашеная капуста.

Степан зашёл следом за мной:

— Егор Андреевич, пока вы отдыхаете, я баню велю топить. С дороги нужно помыться, отдохнуть как следует.

— Отличная идея, Степан, — одобрил я. — Спасибо.

Я сел за стол, начал есть. Щи были отменные — наваристые, с мясом, с кислинкой от капусты. Хлеб свежий, хрустящий. После долгой дороги это было особенно вкусно.

Захар сел рядом, тоже принялся за еду. Степан стоял у двери, явно собираясь с мыслями, чтобы о чём-то рассказать.

— Степан, садись, — предложил я. — Ешь с нами и рассказывай, как дела.

Он с благодарностью кивнул, сел за стол:

— Дела у нас, Егор Андреевич, хорошие. К весенней пахоте готовы — плуги починили, семена подготовили. Скотина вся здорова. Народ работает хорошо, никто не ленится.

— А производство? — спросил я. — Стекло, кузница?

— Всё работает! — с гордостью сказал Степан. — Семён со своими ребятами стекло варят — и бутылки делают, и посуду. Фома всё забирает, в Тулу везёт, продаёт. Хорошая цена, говорит. А в кузнице… — он улыбнулся, — там вообще чудеса творятся. Петька с Прохором и Митяем такое делают, что диву даёшься!

Я заинтересовался:

— Что именно?

— Сами увидите, Егор Андреевич, — загадочно сказал Степан. — Они вам сами покажут, расскажут. Я в этих делах не силён, но вижу — дело спорится.

Мы доели, и тут раздался топот множества ног. В дом ввалилась целая ватага — Петька, Семён, Прохор, Митяй, Илья. Все в рабочей одежде, перепачканные сажей, с раскрасневшимися от жара кузни лицами.

— Егор Андреевич! — Петька первым бросился ко мне, крепко пожал руку. — Как мы рады! Как же мы рады!

Остальные тоже наперебой здоровались. Было видно, что они действительно рады моему приезду. И это было… важно. Приятно. Я понял, что скучал по ним не меньше, чем они по мне.

— Ну рассказывайте, — сказал я, когда все уселись за стол. — Как дела?

И они заговорили все разом. Петька рассказывал про кузницу, как они сделали новые инструменты — клещи специальной формы, молоты разного веса, наковальни. Семён хвастался стеклом — даже показал бутылку идеальной формы, прозрачную, без пузырей, которую прихватил с собой. Митяй рассказывал про керамику и фарфор — они освоили обжиг, делали теперь посуду, которую Фома тоже продавал в Туле.

— А ещё, Егор Андреевич, — Петька вдруг вскочил, — я вам сейчас покажу!

Он выбежал из дома. Остальные переглянулись, улыбаясь. Минут через пять Петька вернулся с большим свёртком в руках. Развернул его на столе.

Передо мной лежало с десяток ножей. Но не простых — булатных. Клинки были характерного серо-стального цвета с узорами — прямо как настоящий дамасск. Я взял один нож, осмотрел. Качество было превосходным — клинок ровный, без изъянов, заточка острая, узор красивый.

— Петька, это… это отличная работа! — искренне сказал я. — Ты молодец! Сколько ты их уже сделал?

— Это второй десяток, Егор Андреевич, — с гордостью ответил он. — Первые десять Фома забрал в Тулу. Говорит, расходятся как горячие пирожки. Цену хорошую дают.

Я кивнул. Булатные ножи в XIX веке ценились очень высоко — это был штучный товар, доступный только состоятельным людям.

— А сколько времени уходит на один нож? — спросил я.

— Дня три-четыре, — ответил Петька. — Долго, но зато качество.

— Это нормально, — успокоил я его. — Качество важнее скорости. Продолжай делать, только смотри, чтобы секрет технологии никуда не утёк. Это наше конкурентное преимущество.

— Понял, Егор Андреевич, — серьёзно кивнул он.

Митяй не выдержал, тоже вскочил:

— А я дистилляторы делал! Полтора десятка уже готовы!

— Дистилляторы? — переспросил я. — Для чего?

— Ну, вы же говорили, что нужны для очистки спирта, для эфира, — напомнил он. — Вот я и делал. По вашим чертежам. Стеклянные, герметичные, со змеевиками для охлаждения.

Я вспомнил. Действительно, перед отъездом в Тулу я оставил чертежи дистилляторов. Думал, они пригодятся, когда мы начнём производить эфир для клиники.

— Покажешь завтра? — попросил я.

— Конечно покажу! — обрадовался Митяй.

Мы ещё долго сидели за столом, разговаривали. Они рассказывали про деревню, про людей, про работу. Я слушал, задавал вопросы, давал советы. Было видно, что за время моего отсутствия деревня не просто жила — она развивалась, росла. Люди работали с энтузиазмом, осваивали новые технологии, совершенствовались.

Наконец Степан сказал:

— Егор Андреевич, баня готова. Пойдёмте, помоетесь, отдохнёте. А завтра с утра всё осмотрим, обсудим.

Я согласился. После дороги баня была именно тем, что нужно.

Баня была натоплена отлично — жаркая, с густым паром. Я хорошо пропарился, смыл с себя дорожную усталость и грязь. Захар тоже пошел париться вместе с мужиками в деревенскую баню.

После бани я вернулся в дом. Анфиса уже приготовила постель. Я лёг, укрылся одеялом. За окном стояла тишина — только изредка доносился лай собак да скрип калитки.

Я лежал, глядя в темноту, и думал. Уваровка. Моя деревня. Моё начало в этом мире. Здесь всё началось — здесь я встретил Машку, здесь начал строить новую жизнь, здесь впервые применил знания из XXI века.

И сейчас, спустя почти год, я видел результаты. Деревня процветала. Люди были сыты, довольны, работали на совесть. Производство шло полным ходом. Технологии, которые я внедрил, работали и приносили прибыль.